ем более что это всего лишь сон, а сама она изнывает от желания.
     - Тебе хочется этого, любимая? О да, хочется - я вижу. Ты не представляешь, как я счастлив, зная, что могу подарить тебе наслаждение.
     Теперь Квинби ощутила его длинные сильные пальцы. Они ласкали, гладили ее, находясь в постоянном движении.
     Ногти Квинби впились в матрац. Все происходящее казалось реальным! Ее голова металась по подушке. Все это слишком реально, чтобы бытъ сном. Он входит в нее... Выходит... Ласкает все ее тело... Квинби прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, Она должна проснуться! Сейчас же!
     Его пальцы стали двигаться быстрее. Рот Гуннара прижался к ее груди и принялся ласкать - сильно и в то же время нежно.
     - Пусть это случится, любимая, - беззвучно говорил голос Гуннара. - Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Расслабься и позволь мне подарить тебе то, что ты хочешь.
     Лихорадка. Пустота. Гуннар.
     Сердце билось в таком бешеном темпе, что Квинби боялась потерять сознание. Она облизнула губы и прошептала:
     - Гуннар! Мне больно. - Это было правдой. Терзавшее ее желание было столь сильным, что она испытывала физическую боль. - Я не могу...
     Звук собственного голоса вырвал ее из объятий сна, и она открыла глаза. Но невидимый Гуннар продолжал целовать ее грудь, и она по-прежнему ощущала его пальцы у себя между ног.
     Но это невозможно! Что с ней происходит?
     - Черт! - она явственно услышала голос Гуннара, и в следующее мгновение он исчез. Вернее, исчезли все ощущения. Квинби лежала опустошенная и дрожащая. Сердце билось, как обезумевшая птица, по телу прокатывались жаркие волны. Это всего лишь сон. Сумасшедший, невыносимо эротичный сон. Но насколько реально все было!
     Она повернулась на бок. Отчего же ей приснился такой сон, да еще с участием Гуннара, если она злится на него? Эта мысль озадачила Квинби даже больше, чем сам сон. Все это было совершенно непохоже на нее. Такое с ней еще не случалось.
     Если только Гуннар не загипнотизировал ее.
     Глаза Квинби широко открылись и уставились в темноту.
     Она лежала, ошеломленная пришедшей в голову мыслью. И все же это могло оказаться правдой. Судя по всему, Гуннар - опытный гипнотизер, она имела возможность убедиться в этом. Нет, наверное, она все же ошибается. Разве можно загипнотизировать человека без его ведома и согласия? Не так давно она смотрела фильм ужасов, и там...
     О нет, что за глупость! А может... Она слишком мало знала о гипнозе, но постепенно начинала склоняться к мысли, что помимо своей воли стала объектом гипнотического воздействия.
     Квинби захлестнула волна злости. Как он посмел! Ему это, наверное, показалось забавным - подшутить над глупой девицей, которая уже от него без ума.
     Квинби рывком села на постели, откинула в сторону простыню и спустила ноги на пол. Она не стала включать свет и даже не набросила на плечи халат. Она лишь взяла с тумбочки кувшин с ледяной водой и направилась к двери.

Глава 5

     Через несколько секунд она распахнула дверь в спальню Гуннара. В комнате было темно, но у дальней стены проступали очертания широкой кровати.
     - Квинби? - послышался голос Гуннара. Тот же самый голос, который вторгался в ее сны, но теперь в нем звучала не вкрадчивость, а беспокойство.
     Правильно делает, что беспокоится, подумала Квинби. В ней кипела такая ярость, что она была готова разорвать его на куски.
     - Да, это я. А ты не ожидал, что я нанесу тебе визит?
     - Ожидал, но...
     - Но предполагал, что я прибегу и прыгну к тебе в постель. - Подойдя поближе, она увидела, что Гуннар сидит на постели - обнаженный по пояс, с простыней, накинутой на бедра. - Ну, вот я и прибежала. Мне не нравится, когда меня гипнотизируют против моей воли. Не знаю, как это делается, но тебе явно удалось. Черт бы тебя побрал, Гуннар Нильсен!
     Она подняла кувшин и вылила ледяную воду на голые плечи и грудь Гуннара. От неожиданности он громко вскрикнул:
     - О, черт! Квинби! Я же хотел, как лучше! Ох, до чего холодно!
     Гуннар включил свет, спрыгнул с постели и побежал в ванную комнату. Прежде чем он успел туда юркнуть, Квинби успела разглядеть его крепкие мускулистые ягодицы. Гуннар оставил дверь открытой, и Квинби слышала, как, вытираясь полотенцем, он бормочет:
     - Вы, шведы, может, и привыкли к купанию в проруби, но Гарвания - теплая страна. - Он выключил свет в ванной и вышел, завернувшись в большое махровое полотенце. - Это было чертовски неприятно.
     - Не более неприятно, чем то, что сделал со мной ты.
     - Не ври. В тот момент тебе очень нравилось все, что я с тобой делал. Я не виноват в том, что ты проснулась прежде, чем я довел дело до конца. Понятно, тебе это было в новинку, но что поделать!
     Глаза Квинби удивленно раскрылись.
     - Откуда тебе известно, что я проснулась прежде, чем... - Она нервно облизнула губы. - А-а, ты догадался. Значит, ты действительно хороший гипнотизер.
     - Да, хороший. - Он подошел к ней. - Но это был не гипноз, а телепатия. Я дождался, когда ты уснешь, и стал проецировать образы и ощущение на твое подсознание.
     Квинби неуверенно засмеялась.
     - Снова ты за свое? Я же сказала тебе, что не верю в... - Она резко выдохнула, вновь ощутив нежное прикосновение к своей груди. Но Гуннар стоял в двух метрах от нее! - Я, кажется, схожу с ума.
     Гуннар покачал головой, и ощущение моментально исчезло, хотя Квинби явственно почувствовала, что ему не хотелось оставлять ее.
     - Извини, но мне надо было показать тебе, на что я способен, и тогда, когда ты бодрствуешь. Единственной причиной, по которой я воздействовал на твое подсознание во время сна, было то, что я боялся слишком сильно тебя испугать. Сначала тебя нужно было приучить к этому.
     - Приучить? - Ее щеки вспыхнули от гнева. - Ты называешь подобное мысленное изнасилование словом "приучить"?
     - Я не насиловал тебя. Я тебя соблазнял, - быстро возразил он. - Я дал тебе понять, что это - я, и если бы твое подсознание возражало против этого, оно закрылось бы для меня. Но оно знает, что ты - моя, пусть даже ты до сих пор отказываешься признаться в этом самой себе. Кроме того, я всего лишь поиграл с тобой, подарил тебе немного удовольствия. Я же не... - Он помолчал и, выразительно подняв брови и прикрыв глаза, признался:
     - Впрочем, не буду утверждать, что все это было благородно с моей стороны. Настоящее удовольствие я приберег до той поры, когда я тоже смогу разделить его с тобой. - Его голос зазвучал тише:
     - Я должен был убедить тебя в правдивости своих слов, Квинби. И сделал это наиболее приятным для тебя способом.
     Она растерянно тряхнула головой. Гуннар говорил правду. Теперь она ни на секунду не сомневалась в том, что он с самого начала был абсолютно искренен с нею, а его рассказ был правдой от первого до последнего слова. И все же, цепляясь за привычные стереотипы, она проговорила:
     - Значит, ты просишь, чтобы я поверила, что вся чепуха, которой ты меня потчевал, правда?
     - Я просил тебя верить мне, но ты не поверила. - Губы Гуннара искривились в ехидной улыбке. - Я был обижен, мне захотелось доказать тебе, что я не лгу, вот и пришлось прибегнуть к предметному уроку. По-моему, он возымел действие. Ведь теперь ты веришь мне, Квинби?
     Да, она верила. А что ей было делать. Женщина вдруг почувствовала, что ее колени подгибаются, и она бессильно упала в кресло, стоявшее возле кровати.
     - Да, теперь - верю. Наверное, у меня крыша поехала.
     Он облегченно вздохнул.
     - Наконец-то. Я рад, что все позади. Как же я проклинал твое дурацкое упрямство! Но, может быть, оно и к лучшему. Теперь, когда между нами установилось взаимопонимание, мы можем поближе узнать друг друга.
     Квинби с тревогой посмотрела на собеседника.
     - Если то, как ты со мной поступил, называется "установить взаимопонимание", то что же означает "познакомиться поближе"?
     - О, не обращай внимания, это была всего лишь маленькая демонстрация возможностей. Больше такого не повторится. По крайней мере, без твоего согласия.
     - Но как тебе это удалось? Ты же сам говорил, что у вас существуют определенные ограничения на этот счет.
     - Так оно и есть, но не существует правил без исключений. Мы имеем право использовать свои способности без ведома человека, если кому-то из нас грозит опасность или при крайней необходимости.
     - Данный случай не подпадает ни под одну из этих категорий.
     - Но есть еще одно исключение, под которое мы подпадаем. - Голос Гуннара звучал мягко и убеждающе. - Каждый из нас может входить в сознание того, кто является его валоном.
     - Что значит "валон"?
     - Это гарванианское слово, которое означает... - Гуннар помешкал, подыскивая адекватное понятие на английском. - Даже трудно перевести. Точнее всего будет сказать "души-близнецы". Тот, кто делит с тобой свою душу. Ты мой валон, Квинби. Я понял это в тот же миг, как увидел тебя.
     Она растерянно посмотрела на Гуннара, потом попыталась засмеяться, но у нее ничего не вышло.
     - И сколько раз в год тебе попадается этот твой... валон?
     Лицо Гуннара исказилось как от боли.
     - Не смейся, Квинби. Такое случается лишь раз в жизни.
     - Как я могу в это поверить? Как я могу вообще верить тебе? Ты вошел в мою жизнь и вывернул ее наизнанку. Ты играешь с моим сознанием и заявляешь, что имеешь на это право, поскольку мы с тобой какие-то там... духовные побратимы. - Она пробежала пальцами по волосам. - Мне все это не нравится. Я привыкла к простым, ясным и земным вещам. И я вовсе не уверена в том, что мое подсознание позволило тебе выделывать со мной нечто подобное. Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты, судя по всему, можешь играть с моей психикой так, как тебе захочется.
     - Успокоит ли тебя мое обещание не входить больше в твое сознание ни при каких обстоятельствах, если только ты сама не позовешь меня туда?
     - А ты его выполнишь? Он кивнул.
     - Я не могу обещать тебе, что этого не случится ни при каких обстоятельствах, но буду стараться изо всех сил. - Гуннар заискивающе улыбнулся. - Мне очень понравилось находиться в твоих мыслях, Квинби. Они чисты и прекрасны. Я заглядывал в души многих людей, но нигде мне еще не было так хорошо. Мне захотелось свернуться клубочком и остаться там навсегда.
     Квинби безрадостно рассмеялась.
     - Сама я - мягкая подушка, а сознание у меня - уютное. Если бы все это не звучало столь чудно, я бы, наверное, обиделась.
     - Почему? - недоуменно вздернул брови Гуннар. - Ведь это прекрасно, когда человек способен дарить мир и успокоение тем, кто рядом.
     - Да потому, что я... - Она умолкла, не договорив. На самом деле ей не хотелось, чтобы он думал о ней, как о чем-то "уютном". На эту... как ее там звали... свою последнюю любовницу Гуннар наверняка смотрел не как на подушку, и в ней его привлекала, скорее всего, красота.
     - Ее звали Мари-Энн, - рассеянно проговорил Гуннар. - И ты на порядок красивее, чем она. Квинби захлестнула волна возмущения.
     - Ты опять... подглядывал!
     - В последний раз, - робко пообещал Гуннар. - Это сильнее меня. Мне нужно было удостовериться в том, что ты по-прежнему меня хочешь. Ты наверняка потрясена. Некоторые женщины, пережив такое, начинают испытывать отвращение. Я не стал внушать тебе такого чувства? Ты не считаешь меня... уродом?
     - Нет, я не испытываю к тебе отвращения и не считаю тебя уродом. - Глаза ее блеснули. - Но я думаю, что ты - совершенно беспринципный тип. Ты обещал не лезть в мои мысли, черт тебя возьми!
     Она повернулась и пошла к двери.
     Гуннар оказался у двери раньше Квинби и загородил ей дорогу.
     - Я сорвался. Больше этого не повторится. Мне было очень - очень! - важно убедиться в том, что я не стал тебе противен. - Он улыбнулся, как провинившийся мальчишка. - Я не совершенен, но ты можешь мне доверять. - Дай пройти.
     - Послушай, а не хочешь ли заглянуть в мои мысли ты? Я могу сделать так, что у тебя это получится. Тогда сама убедишься, что можешь мне верить.
     Неужели он на самом деле пустит ее в свое сознание - на эту самую заповедную территорию, не доступную ни для кого, кроме ее хозяина? Взгляд его был искренним. Видимо, он говорил правду. Квинби отвела глаза в сторону.
     - Нет, спасибо. Думаю, я еще не готова копаться в чужих мозгах.
     - Тогда просто поверь мне: такое больше не повторится. - Гуннар старался, чтобы его голос звучал как можно более убедительно. - Это было мимолетное желание, импульс. Я сделал это, не подумав.
     - Похоже, ты слишком часто действуешь, не подумав, - сухо сказала она. - Какие у меня могут быть гарантии, что это не повторится?
     - Никаких, - честно признался он. - Но я не настолько бессовестный, как может показаться. Я держу свое слово.
     - Если помнишь о нем. Гуннар болезненно сморщился.
     - Я же сказал тебе, что не совершенен. Но я исправлюсь.
     Квинби подняла глаза. Конечно же, он не совершенен и сделает еще много ошибок. Она внезапно испытала огромное облегчение. Возможно, Гуннар обладает суперинтеллектом, но он бывает уязвим и беззащитен. Хотя бы сейчас, переживая по поводу того, как выглядит в ее глазах.
     А ведь она боится его! Страх поселился в ее душе в ту самую минуту, когда она осознала, что Гуннар говорит правду. То, о чем он рассказал ей, заключало в себе огромную силу, а такая сила, в свою очередь, неизбежно порождает страх. И в то же время ей было ясно, что не надо бояться Гуннара.
     Он не сводил с нее глаз.
     - Так что, ты остаешься?
     - Ты сейчас не читаешь мои мысли? - подозрительно глянула она на него.
     На его лице отразилось радостное облегчение.
     - Нет, честное слово. Значит, ты остаешься! - Он шагнул к ней, подхватил на руки и стал кружиться по комнате. - Черт, как же ты меня напугала!
     - Гуннар, немедленно отпусти меня! - Она впилась руками в его голые плечи и тут же ощутила, как через ее ладони, словно от соприкосновения с оголенными проводами, пошли электрические разряды. Его кожа была гладкой, теплой и золотистой от загара.
     - Как прикажешь. - Темно-синие глаза горели плутовским огнем. Он разжал объятия, и Квинби медленно скользнула вниз, ощутив при этом каждый мускул его тела. Она явственно почувствовала владевшее им возбуждение. - Ты уверена, что не хочешь заглянуть в мои мысли и узнать, о чем я думаю? Тебе это должно понравиться. Я думаю, как прекрасно было бы избавиться от этой чепухи, что на тебе. Тогда я мог бы прижаться к тебе всем телом и ощутить, какая ты нежная и горячая. А после я положу руку на...
     - Тс-с! - Щеки Квинби горели. - Я не хочу читать твои мысли и не хочу, чтобы ты мне их пересказывал. Отпусти меня.
     Он повиновался не сразу, внимательно вглядываясь прищуренными глазами в ее лицо, а затем неохотно разжал руки и отступил назад.
     - Ну хорошо. Раз ты настаиваешь.
     - Настаиваю. - Квинби изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал твердо и решительно. - Если я согласилась остаться, из этого еще не следует, что я намерена сию же секунду закрутить с тобой роман.
     - Сию секунду не обязательно. Кроме того, я уже сказал тебе, что мы идем, друг к другу с того момента, когда каждый из нас появился на свет. - Он мягко улыбнулся. - Но я вижу, что тебе сначала необходимо привыкнуть к этой мысли и связать все ниточки воедино. Для этого в твоем распоряжении есть день или даже два.
     - Как щедро с твоей стороны!
     - Это звучит самонадеянно? Прости, я не специально. Я лишь имел в виду, что ты - умница, светлая голова, и тебе не понадобится много времени, чтобы разобраться во всем услышанном и прийти к тому же выводу.
     - К какому именно?
     - О том, что я твой валон, - просто ответил он. - Раз и навсегда.
     Глаза Квинби затуманили слезы. Внутри нее возникало что-то необъяснимое, но тут же рассыпалось и исчезало. Она боялась, что уже готова смириться с его выводом. Но это же совершенно невозможно! Приди она к такому заключению, обратной дороги не будет, и кто же окажется ее избранником? Человек, находясь рядом с которым, она столкнется с кучей проблем, да таких, о каких раньше и помыслить-то не могла! Но пока она еще не перешла черту, из-за которой возврата нет. Пока не перешла.
     Квинби судорожно вздохнула. Сейчас она не в состоянии справиться со всем этим. Она слишком растеряна. Нынешняя ночь оказалась богата переживаниями, они привели ее в смятение.
     - Я хочу вернуться в свою постель, и не намерена больше обсуждать это до тех пор, пока спокойно все не переварю.
     - Весьма резонно, - согласился Гуннар. - Не очень радостно для меня, но резонно.
     - А вот о чем мне действительно хочется поговорить, так это об Эндрю. Гуннар посерьезнел.
     - Я собирался рассказать тебе о его проблемах, но ты не захотела слушать.
     - Теперь я тебя слушаю. - Она повернулась и поспешно подошла к стулу, на котором лежал голубой махровый халат Гуннара. Тонкая шелковая пижама казалась ей недостаточно надежной защитой от искушения, которое излучало обнаженное тело Гуннара. - Ты сказал, что Эндрю тоже является телепатом?
     - Да, причем очень сильным. Один из его родителей принадлежал к "Кланаду", второй - нет. Парадоксально, но это каким-то образом стимулировало его телепатические способности. - Гуннар помедлил. - Это же обстоятельство, к сожалению, повысило и его чувствительность. Члены "Кланада" без особого труда научились создавать вокруг себя защитный барьер, не пропускающий нежелательное психическое воздействие, но...
     - Что это означает?
     - Ну-у, это - обрывки чужих мыслей и переживаний, которые витают повсюду. Их можно сравнить с радиопомехами, только психического происхождения. В общем-то, они обычно не представляют опасности, если это не является внезапным взрывом негативных эмоций в непосредственной близости от нас.
     - А Эндрю не научился возводить такой барьер? - предположила Квинби.
     - Он пытался. Для того чтобы научить его этому, был выбран я, и мальчик действительно учился. Мы тщательно следили за тем, чтобы он не общался ни с кем, кроме членов "Кланада", чтобы никто не смог его ранить. Но примерно с год назад произошло то, чего никто из нас не ожидал. Один из членов "Кланада" попал в автомобильную катастрофу. Он врезался в парапет набережной, машина загорелась, и он погиб в страшных мучениях.
     - И Эндрю... - Квинби была не в силах выговорить то, что вертелось в ее голове. - О Боже, несчастное дитя!
     Гуннар мрачно кивнул.
     - Он не смог оградить свой мозг от волны этой страшной боли, которую испытывал умирающий человек. Он вместе с ним переживал и агонию, и смерть. Два дня у него не прекращалась истерика, и мы ничем не могли ему помочь. Что пережили Элизабет и Джон - невозможно описать. - В глазах Гуннара было написано страдание. Он словно снова переживал страшные события, о которых рассказывал. - А я тем временем проклинал себя. Я винил себя в том, что не торопился с его подготовкой. Но я полагал, что мальчика необходимо учить постепенно, поскольку интенсивный курс обучения мог бы травмировать его психику.
     - Ты рассуждал правильно. Кто же мог предположить, что случится такое несчастье?
     - Я должен был предположить! - К боли, звучавшей в его голосе, добавился сдерживаемый гнев. - Уж мне-то известно, насколько зол и жесток этот мир. Я был обязан предвидеть такую возможность и уберечь от нее малыша.
     - Но ведь он все же оправился после того случая, - проговорила Квинби, желая хоть как-то утешить Гуннара. - Сейчас он производит впечатление совершенно нормального ребенка, если не считать ночных кошмаров.
     - Нет, - качнул головой Гуннар.
     - В чем же дело?
     - После того как у Эндрю закончилась истерика, он почти неделю находился в состоянии ступора. А потом как-то открыл глаза и выглядел так, словно полностью пришел в себя. Он, казалось, начисто забыл обо всем, что случилось. Господи, как же мы радовались! Мы решили, что он каким-то образом сам излечился и теперь быстро пойдет на поправку.
     - Но этого не случилось?