е так ли?
     Жан-Марк медленно подошел к шкафу, внутри у него все сжималось от страха.
     Дюпре закрыл ящик.
     - Похоже, вы не горите желанием увидеть свою маленькую подружку.
     - Если она мертва, я тебя убью.
     - Вы однажды уже пытались это сделать. - Дюпре уселся в кресло. - Признаюсь, временами, мучаясь от боли, я жалел, что это вам не удалось. Давайте, открывайте шкаф. Я хочу видеть ваше лицо.
     Жак-Марк с трудом перевел дыхание и распахнул дверцу.
     Жюльетта лежала связанная, скорчившись в углу огромного шкафа, с кляпом во рту. Ее глаза были закрыты, тело расслабленно. Мертва?
     - Жюльетта...
     Ее ресницы медленно поднялись, и из-за кляпа раздался какой-то звук.
     Жан-Марка охватило такое облегчение, что ему едва не стало дурно. Он подхватил Жюльетту на руки, вытащил из шкафа и поспешно выдернул из ее рта кляп.
     - Ради всего святого, она же может задохнуться, ты, негодяй!
     Дюпре откинулся в кресле.
     - Можете ненадолго вынуть кляп, если хотите.
     Руки Жан-Марка, когда он ласково отвел волосы от лица Жюльетты, дрожали.
     - Он тебя поранил?
     - Голова... - Голос Жюльетты дрожал. - Он застал меня врасплох. Мы ведь не ожидали этого, правда?
     - Конечно, нет. - Жан-Марк повернулся к Дюпре. - У тебя есть я и Танцующий ветер. А теперь отпусти ее.
     - О, этого я сделать не могу, - заявил Дюпре. - Я столько времени планировал события сегодняшнего дня. Неужели вы думаете, я позволю ей уйти, чтобы она помешала мне вечером?
     Жан-Марк перевел взгляд на лицо Жюльетты.
     - Не понимаю, о чем ты говоришь.
     - Еще как понимаете. Отродье королевы. Вы собирались попытаться вытащить его из Тампля сегодня в шесть вечера. Я же прибуду в квартиру Симонов в пять часов. В принципе у вас очень интересный план, но я внес в него кое-какие поправки. Рассказать, какие?
     Жан-Марк не отозвался.
     - Вооруженную охрану с мальчишкой наверняка остановили бы. Я сам вывезу это отродье в тележке с грязным бельем и править буду тоже сам, а мой старый друг Пирар будет стоять в воротах и пропустит ее. Предписание, что мальчика просто необходимо вывезти из Тампля, я заменил приказом усыпить его и отдать на мое попечение. - Дюпре неодобрительно покачал головой. - Еще один промах в вашем плане. Гражданка Симон - женщина упрямая и отказалась бы отдать ребенка Эчеле. А ко мне она испытывает здоровый страх. Я даже велю ей самой дать мальчишке питье.
     - Какое питье? - спросила Жюльетта.
     - Ну, весьма похожее вот на это. - Дюпре снял салфетку с бокала, стоявшего рядом с ним на столе. - Того, что я приготовил специально для вас, Андреас.
     - Вы не сможете заставить его выпить это, - хрипло произнесла Жюльетта.
     - А я считаю, что смогу. - Дюпре с трудом поднялся. Держа в одной руке бокал, а в другой пистолет, он захромал к Жан-Марку и Жюльетте. - Моя мать ошибалась. Похоже, Андреас все-таки чувствительный человек. Разумеется, я не мог быть в этом уверен, пока он не привез мне Танцующий ветер, чтобы выкупить твою жизнь.
     Дюпре опустился рядом с ними на колени, осторожно отставив ногу в сторону, и протянул бокал Жан-Марку.
     - Пейте. - И приставил дуло пистолета к виску Жюльетты. - Или ее мозги брызнут отсюда по всему городу. Жюльетта резко вздохнула.
     - Не пей, Жан-Марк. Он все равно убьет меня.
     - Но не сию минуту, - заметил Дюпре. - Я намерен проучить тебя тем же эффективным способом, что и твою матушку-маркизу.
     - Тогда лучше убейте меня сейчас. Дюпре покачал головой.
     - Поразмыслите над этим, Андреас. Всегда есть масса возможностей. Пока она жива, есть шанс, что ее выручат. Возможно, Эчеле сумеет спасти ее от меня. Или настойка, которую я налил в бокал, может оказаться снотворным, но не ядом. - Он улыбнулся. - Разумеется, шансы на это очень слабые.
     - Не пей, - взмолилась Жюльетта, не сводя глаз с Жан-Марка. - Пожалуйста, не пей.
     - Придется. - Жан-Марк взял бокал и улыбнулся, глядя ей в глаза. - Видишь ли, этот подонок прав. Я чувствительный человек во всем, что касается тебя, малышка.
     - Нет, - прошептала Жюльетта.
     - Все равно этим кончится. Если я не выпью, он меня пристрелит. - Жан-Марк поднял бокал. - А так у тебя появится шанс.
     - Мне не нужен шанс. Не нужен, если это значит... Не надо!
     Жан-Марк помедлил, держа бокал у рта, и любовно улыбнулся Жюльетте.
     - Все хорошо, Жюльетта. Это лишь ненадолго. Помнишь? Все ведет меня к тебе. Даже это.
     И он осушил бокал.
     - Жан-Марк!
     Лицо Жан-Марка исказила агония, и бокал выпал из его руки. Он обеими руками схватился за горло. Попытался заговорить, но из его груди вырвался лишь жуткий хрип. А потом он упал на бок на пол.
     Жюльетта пронзительно закричала.
     - Он мертв! Вы убили его!
     - Очень надеюсь, что да. К этому я и стремился.
     По щекам Жюльетты катились слезы, она пыталась подползти поближе к неподвижному телу Жан-Марка, но веревки, которыми она была связана, мешали ей.
     - Яд. Это было не снотворное. Это был яд.
     - Причем очень действенный. - Дюпре сунул пистолет в карман и снова затолкал в рот девушке кляп. - Ты меня извинишь, если я не останусь его оплакивать, у меня есть дела в Тампле. - Он встал и посмотрел на темную голову Жан-Марка, прижатую к груди Жюльетты. Она все же дотянулась до него.
     - Какая трогательная картина! Я просто не вынесу вашей разлуки, посадив тебя назад в шкаф. - Он захромал через комнату и взялся за ящик.
     - Я вернусь завтра после того, как отвезу эту прелестную статуэтку матери, и тогда мы избавимся от Андреаса и начнем твои уроки.
     Плечи Жюльетты тряслись от безмолвных рыданий, и она крепче прижалась к телу Жан-Марка.
     Дюпре дохромал до двери, поставил ящик, отворил дверь и, с трудом нагнувшись, поднял его.
     - До свидания, гражданка. До завтра.

17 часов 10 минут

     Людовик-Карл схватился за горло, его голубые глаза смотрели умоляюще, он отчаянно пытался заговорить.
     - В чем дело? - Мадам Симон отбросила бокал. - Что с тобой, Шарль?
     Мальчик упал на пол.
     - Вы сказали, снотворное ему не повредит. - Мадам Симон круто развернулась к Дюпре. - Вы сказали, что он просто уснет. - И она бросилась к ребенку.
     Дюпре встал между ней и мальчиком.
     - Он спит.
     Женщина попыталась посмотреть через плечо Дюпре на Людовика-Карла.
     - Тогда почему он такой неподвижный?
     - Вреда ему не причинили. - Любопытная стерва, подумал Дюпре. Он обошел женщину и набросил на мальчика простыню, которую принес с собой. - Снотворное действует быстро. - Он обернулся к мадам Симон:
     - Заверни мальчика в нее, а потом в одеяло и неси вниз, во двор.
     Мадам Симон заколебалась.
     - Делай, что говорят, - приказал Дюпре. - Или ты хочешь, чтобы я сообщил гражданину Робеспьеру, что ты не сохраняешь верность республике?
     - Гражданин Робеспьер знает, что мы верны республике. - Мадам Симон подошла к распростертому телу мальчика. - Снимите с него простыню. Я хочу посмотреть, как он...
     - Времени нет. Или ты собираешься стоять здесь, когда Даррел, может быть, уже спешит к нему на выручку? - Дюпре нахмурился. - Наверное, для твоего неповиновения есть причины. Может быть, Даррел подкупил тебя, чтобы ты помогла мальчику бежать, и ты не хочешь, чтобы гражданин Робеспьер сохранил его в безопасности для республики?
     - Нет! - Мадам Симон поспешно кинулась к ребенку и стала осторожно заворачивать его в простыню. - Я просто хотела убедиться в том, что ему не причинили вреда. Это займет всего минуту. Я должна позаботиться о том, чтобы Шарль мог дышать сквозь эту простыню.
     - Я не возражаю против того, чтобы подождать... минуту, - любезно согласился Дюпре, следя за тем, как женщина набрасывает одеяло на обмякшее тело мальчика. - Гражданин Робеспьер будет крайне огорчен, если ты повредишь ребенку.

18 часов 15 минут

     К тому времени, когда Дюпре остановил фургон с бельем за домом Робеспьера, уже стемнело, и из-за густого тумана сады, ниши в стенах и даже дома были едва видны уже на расстоянии нескольких метров. Дюпре слышал возню крыс в сваленном на булыжниках мусоре, но увидел только слабый отсвет их глаз, когда они бросились врассыпную от колес.
     Дюпре охватила радость, он неуклюже спрыгнул на землю, привязал вожжи к чугунной ограде сада и захромал к задней стенке фургона. Фургон был завален одеялами и бельем, и Дюпре пришлось с минуту порыться, пока он выудил ящик с Танцующим ветром. Еще до поездки в Тампль Дюпре спрятал его в фургоне. Доставая ящик, он задел рукой простыню, прикрывавшую мальчика, и она соскользнула, открывая светлые волосы Людовика-Карла.
     Дюпре выругался сквозь зубы. У него возник соблазн не накрывать мальчишку снова. Густой холодный туман и отвратительная вонь от мусора, валявшегося на булыжниках мостовой, остановили бы всякого, кто отважился бы выйти из теплого дома, поэтому вряд ли фургон мог быть обнаружен. И все же было важно, чтобы никто не нашел тело этого отродья, пока Нана не приведет Дантона с солдатами, чтобы схватиться с Робеспьером. Дюпре поставил ящик на булыжники и осторожно накинул простыню на голову Людовика-Карла, натянул сверху одеяло и еще несколько простыней.
     Потом Дюпре поднял ящик и захромал по аллее к улице. Ходьба вверх и вниз по лестницам Тампля была для него страшным испытанием, бедро и нога нестерпимо болели.
     Но как ничтожна боль, когда душа поет от радости! Он добился своего! Он победил всех своих врагов, добыл себе видное место при дворе графа Прованского и, возможно, даже бессмертие в самой истории, убив мальчишку, а в руках его, целый и невредимый, Танцующий ветер, которого он отдаст матери.
     Дюпре добрался до улицы и, превозмогая боль, подошел к наемному экипажу, ожидавшему его, как он и договорился, за несколько домов от резиденции Робеспьера.
     - В Клермон. Это сразу за кордонами. Как только доберемся до деревни, я покажу, куда ехать. - Дюпре открыл дверцу экипажа, поставил в него дубовый ящик, и только потом сам рухнул на сиденье. Экипаж тронулся и покатил по улице.
     Он вел себя очень хорошо. Никто не сможет утверждать, что он не вел себя по-настоящему хорошо. Теперь он мог ехать домой к матери за наградой.

***

     - Скорее, Катрин. - Франсуа быстро выскользнул из тени алькова боковой двери дома, расположенного напротив резиденции Робеспьера. Он подбежал к фургону и в следующую минуту развернул кокон из простыней и одеял, в которые был закутан Людовик-Карл.
     - С ним все в порядке? - Катрин в тревоге смотрела на неподвижное тело мальчика. - О боже, какой он бледный! Людовик-Карл открыл глаза и глубоко вдохнул.
     - Воняет.
     Катрин пыталась рассмеяться, но голос ее еще дрожал от пережитого волнения. Она помогла мальчику сесть прямо в тележке.
     - На этих узких улочках всегда плохо пахнет.
     - Да нет, воняют эти грязные простыни. - Людовик-Карл сморщил нос от отвращения. - Было ужасно противно лежать всю дорогу от Тампля завернутым в них. Не надо больше фургонов с грязным бельем, Катрин.
     - Фургонов таких больше не будет, - согласилась Катрин, обнимая мальчика. - Через две улицы отсюда нас ждет экипаж. - Она помогла ребенку выбраться из тележки. - Ты можешь идти?
     - Конечно. Жаль, тебя там не было, ты бы посмотрела, как я все здорово проделал! Это было совсем как одно из мамочкиных театральных представлений. - Людовик-Карл схватился за горло и захрипел, как в мелодраме. - Я запомнил все, что ты велела мне сделать. И так все хорошо получилось, что гражданка Симон решила, что мне и впрямь стало плохо. Вот бы тебе быть рядом.
     - Ну уж нет! Я страшно боялась, даже зная, что произойдет. - Катрин накинула свой плащ на плечи мальчика. - Ты и без меня великолепно справился, Людовик-Карл.
     - У этой смеси был неприятный вкус. - Людовик-Карл скорчил гримасу. - Что это было?
     - Оливковое масло и горькая настойка. Жан-Марк попробовал ее сегодня днем и был совершенно с тобой согласен. - Франсуа надел на голову мальчика треуголку. - Не поднимай голову, чтобы шляпа закрывала тебе лицо. Людовик-Карл потупился и пошел в ногу с ними.
     - Я видела, как Дюпре садился в экипаж. Он едет в Клермон, как я вам и говорила. - Нана присоединилась к ним, когда они добрались до конца аллеи. Она тревожно вгляделась в лицо Людовика-Карла. - Выглядит он неплохо.
     - Это Нана Сарпелье, Людовик-Карл, - сказал Франсуа. - Мы ей многим обязаны. Это она заменила яд, который собирался дать тебе Дюпре, на оливковое масло и таким образом обманула его.
     - Спасибо, мадемуазель, - серьезно сказал Людовик-Карл. - Хотя жаль, что вы не положили в оливковое масло мед вместо горькой настойки.
     Нана засмеялась.
     - Я решила, пусть лучше вкус будет горьким на случай, если Дюпре что-то заподозрит и вздумает лизнуть эту штуку. На здоровье, ваше величество. Помогать вам было для меня истинной радостью. - Лицо Нана стало жестким. - Все, что я могла сделать, чтобы навредить этому негодяю, доставляло мне удовольствие.
     Франсуа пристально взглянул в глаза Нана.
     - Какая горячность! Так ли уж ты была честна, утверждая, что иметь дело с Дюпре в эти недели - сущий пустяк?
     Нана выдавила из себя улыбку.
     - Я же говорила, он не причинил мне вреда. Просто этот негодяй мне не по душе. - Она натянула капюшон, чтобы скрыть лицо. - А теперь везите мальчика в дом месье Радона и дайте мне продолжить работу.
     - Вы присоединитесь к нам у месье Радона? - спросила Катрин, беря Людовика-Карла за руку и направляясь вдоль улицы.
     - Если смогу. Если же нет, встретимся в кафе "Дю Ша" завтра.
     Франсуа не согласился.
     - Я хочу, чтобы ты пришла к месье Радону до полуночи, Нана.
     - Ох, ладно! - Нана проводила их взглядом, пока они не скрылись за углом, а потом быстро направилась к дому Робеспьера.
     Прежде чем колотить обеими руками в дверь, Нана нарочно взлохматила волосы.
     - Откройте! - Она забарабанила снова, в ее голосе звучало отчаяние. - Гражданин Робеспьер! Ты должен меня выслушать!
     Дверь рывком распахнулась, и на Нана сердито сверкнули ледяные зеленые глаза.
     - В чем дело? Неужели человек не имеет права поужинать спокойно?
     - Гражданин Робеспьер? - Нана с отчаянием всматривалась в лицо мужчины. - Слава богу, я тебя нашла! Весь Париж любит тебя, гражданин, но никто не знает, где ты живешь. Меня посылали из одного места в другое, пока я чуть с ума не сошла.
     Робеспьер выпрямился, словно ощетинившийся дикобраз.
     - Есть причины, по которым я запретил, чтобы меня беспокоили все кому не лень. Если у тебя родственника приговорили к гильотине, значит, он виновен. Суд всегда справедлив.
     - Я знаю. Поэтому я здесь. Ты сторонник добродетели и справедливости, и я не могла вынести, чтобы тебя сделали жертвой. - Нана взглянула ему в глаза. - Я Нана Сарпелье и пришла сообщить тебе об ужасном заговоре, угрожающем не только республике, но и тебе самому. Ты должен выслушать меня.
     Робеспьер с минуту бесстрастно смотрел на Нана. Потом отступил в сторону.
     - Проходи, гражданка.

20 часов 10 минут

     Анна Дюпре вынула золотого Пегаса из ящика и поставила его на стол.
     - Ты молодец, Рауль. - Она отступила и вскинула голову, оценивающе оглядывая статуэтку. - Он великолепен.
     Дюпре потягивал вино и просто купался в ее удовольствии.
     - Однако он не вписывается в эту комнату. Ему место в элегантном салоне.
     - Я думал, через несколько дней мы уедем в Вену и отвезем его графу Прованскому.
     Анна Дюпре покачала головой.
     - Он потребует его для Бурбонов. А я не намерена отдавать его ему.
     - Прекрасно, стало быть, мы не скажем ему, что он у нас.
     - У нас?
     - У вас, - быстро поправился Дюпре. - Он ваш, матушка.
     Его мать взглянула на статуэтку и удовлетворенно улыбнулась.
     - Да, он мой.
     - Но вы поедете со мной в Вену? - взмолился Дюпре. - Граф пожелает оказать мне честь, и я хочу, чтобы вы разделили со мной мою славу. Теперь, когда мальчишка мертв, граф - наследник престола. Вы могли бы править при этом дворе.
     - Я могла бы иметь свой собственный двор здесь, в Париже. Граф Прованский мне не нужен. - Она дотронулась до золотого филигранного облака, по которому мчался Пегас. - Они будут драться за приглашение. Разумеется, мне придется искать средство умиротворить Национальный конвент, но я найду способ.
     В Дюпре нарастала паника.
     - Прекрасно! Если вы не хотите ехать в Вену, мы останемся здесь.
     - Нет. - Мать повернулась и посмотрела на него. - Я останусь здесь. А ты отправишься в Вену.
     Она отсылала его прочь! На него смотрели ее безжалостные серые глаза. Пухлые губы кривила презрительная усмешка. Сбывался его худший кошмар: он больше не нужен матери. От ужаса Дюпре лишился дара речи.
     - Пожалуйста, - запинаясь, пробормотал он. - Вы же знаете, мне без вас не обойтись. Я хочу быть с вами, матушка. Всегда.
     - Посмотри на себя. Ты только будешь ставить меня в неловкое положение, а не помогать.
     - Нет. - Дюпре упал на колени, едва обратив внимание на резкую боль в ноге. - Вена слишком далеко. Вы же знаете, я не могу выносить, когда я вдали от вас. Умоляю вас, не отталкивайте меня. Сжальтесь. Я просто умру без вас.
     Анна Дюпре отвернулась.
     - Я надеюсь, что ты уедешь до утра. - И она махнула рукой в сторону арки, ведущей к лестнице. - Прощай, Рауль.
     Дюпре с трудом поднялся на ноги. Он не сможет убедить мать. Она отсылала его прочь, и в этот раз она больше не позволит ему приблизиться к ней. Он никогда больше не увидит ее.
     - Матушка! - Это был вопль агонии. Анна Дюпре досадливо отмахнулась от сына.
     - Не будь гадким мальчишкой, Рауль. Ты знаешь, как бывает, когда ты становишься...
     Входная дверь распахнулась.
     - Гражданин Дюпре? - В комнату вошел офицер в форме Национальной гвардии, а за ним - четверо солдат. - Тебе придется пройти с нами. Ты арестован.
     - По чьему приказу? - Дюпре тупо смотрел на офицера, почти не соображая, что тот говорит. Она отсылает его прочь.
     - Как вы смеете врываться в мой дом? - холодно спросила Анна Дюпре. - Что бы ни сделал мой сын, я верная гражданка республики.
     - Это будет решать гражданин Робеспьер. Он ждет в экипаже снаружи.
     Она больше не позволит ему приблизиться к ней.
     - Я не поеду, - заявила Анна Дюпре. - Рауль, скажи ему, что он не может меня заставить...
     Но двое солдат уже уводили Дюпре через входную дверь. И мать неохотно последовала за ним прочь из дома к ожидавшему экипажу.
     Когда Робеспьер ступил из экипажа на булыжники, бешеная ярость обратила тонкие черты его лица в застывшую ледяную маску.
     - Я справедливый человек. Учитывая твои прошлые заслуги перед республикой, даю тебе единственный шанс защищаться, прежде чем вынесу приговор. Ты, Рауль Дюпре, бывший агент Марата?
     - Да, - тупо отозвался Рауль.
     Он никогда больше не увидит ее.
     - И ты составил заговор с целью освободить Людовика-Карла и оставить улики у моего дома, чтобы во всем обвинили меня?
     - Освободить? Нет, я убил его.
     - Ложь. Мы знаем, ты тайком вывез его из города и теперь он уже находится на пути в Гавр. - Робеспьер вынул бумагу, показавшуюся Дюпре знакомой. - Ты станешь отрицать, что дал гражданке Симон это предписание с моей подделанной подписью и приказом передать мальчика на твое попечение?
     - Я убил его. Он лежит в фургоне с грязным бельем в аллее за твоим домом.
     - Твоя девка рассказала мне, как ты тайком, вывез мальчика из Тампля, но в фургоне никакого тела найдено не было. - Рука Робеспьера крепче сжала бумагу. - Где мальчишка?
     - Он мертв.
     - Ты рассчитываешь уничтожить меня, связав с монархистами, которые пытаются освободить мальчишку, но тебе это не удастся. - Робеспьер пронзительно завизжал:
     - Слышишь? Тебе это не удастся! Я сегодня же отправлю тебя на гильотину! - Он указал на запряженную лошадью тележку, выезжавшую из тумана. - Эта тележка и отвезет тебя на гильотину. Почему ты молчишь? Считаешь, я не обладаю дост