имей в виду, что я не убегала из дому, как непослушный ребенок. Я собиралась завтра вернуться в Брайарклифф.
     - Речь идет не о завтрашнем дне. - Он пронзил ее взглядом, который был холоднее, чем снег, валивший за окнами. - Я не хочу, чтобы ты проводила эту ночь в постели Ковальта.
     - Я буду проводить свои ночи так, как сама пожелаю, - сказала Дани со всей твердостью в голосе, на которую была способна. - Энтони, я ни в чем не обязана отчитываться перед тобой, кроме моей профессиональной жизни. Мне казалось, что я объяснила тебе это вполне четко.
     - Очевидно, я не очень ясно выразился, - сказал Энтони. - Сейчас исправлюсь. Надеюсь, ты гораздо лучше поймешь ситуацию еще до того, как пройдет эта ночь.
     - Мы возвращаемся в Брайарклифф?
     - Не в такую пургу. Я не мазохист, хотя час назад сомневался в этом. Мы переночуем в моей квартире в Нью-Йорке.
     - Я предпочту гостиницу, - сказала Дани, не отрывая взгляда от работающих "дворников" за передним стеклом. - Довези меня до ближайшей, и я вернусь в Брайарклифф завтра после полудня.
     - Помолчи, Дани, - приказал Энтони с едва сдерживаемым гневом в голосе. - У меня мерзопакостное настроение с той минуты, как Пит вернулся домой и рассказал, что высадил тебя у двери Ковальта, как слишком нетерпеливую "девочку по вызову". Я не хочу, чтобы ты довела меня до точки. Только не сегодня.
     - Энтони, ты опять ведешь себя как самый безумный диктатор. Тебе не приходило в голову, почему я вообще решила уехать?
     - Приходило, - сказал он мрачно. - Я также допускал, что, возможно, спугну тебя прямо в постели Ковальта. - Энтони резко повернул и остановил машину у въезда в подземный гараж под современным зданием из мерцающего дымчатого стекла и бетона. - Я был немного на взводе, иначе никогда бы не позволил тебе уехать из дому. - Он открыл ключом ворота гаража, поставил машину на место и выключил зажигание.
     - Будь уверена, я никогда больше не поведу себя так по-идиотски после всего, что пережил сегодня вечером. - Энтони повернулся к Дани с невеселой улыбкой. - Одного раза достаточно, я не разрешу тебе делать этого снова. Ни на час, ни тем более на ночь.
     Обида Дани исчезла. Ей казалось, что она поняла Энтони, и хотелось сказать ему что-нибудь успокаивающее, но он уже открыл дверцу и вылез из машины.
     - Пойдем, ты сможешь дать волю всему своему негодованию и вылить его на меня, когда мы поднимемся в квартиру.
     Она так и сделает, внезапно разозлившись, решила Дани. Энтони открыл дверь лифта.
     Квартира Энтони настолько отличалась по интерьеру от дома в Брайарклиффе, что Дани в удивлении замерла на пороге. Современный дизайн в жестком мужском вкусе, строго геометрические линии пространства и мебели. Серо-голубые стены и светлый ковер контрастировали с темно-синей обивкой дивана, кресел и стульев. Даже камин с желтыми изразцами в гостиной выглядел вполне современным. Дрова загорелись, когда Энтони нажал пальцем на кнопку подачи газа.
     - Как интересно, - сказала Дани, снимая пальто и бросая его на ближайшее кресло. - Здесь все совсем не похоже на Брайарклифф.
     Энтони снял куртку и удивленно посмотрел на нее.
     - А почему должно быть похоже? Брайарклифф - это твой дом, а не мой. Старые стены, антиквариат, богатство, уют, удобство и тепло. Это все не для меня.
     Он был прав, слово "уютный" совсем к нему не подходило.
     - Может быть, ты и не думаешь о богатстве, о деньгах, но газеты постоянно твердят, что ты меня финансируешь, - мрачно заметила Дани.
     - У твоих родителей было много денег. Но они решили, что роскошные яхты и вечеринки по двадцать тысяч долларов за каждую были придуманы исключительно для их удовольствия. - Он взял свою куртку и ее пальто в охапку и вышел, чтобы повесить их на вешалку в прихожей. - А им надо было позаботиться о том, чтобы обеспечить тебя, в случае если с ними что-то случится.
     - Не все в жизни подвластно нашим планам, - вызывающе ответила Дани. - Они были счастливы. И, если мне не изменяет память, ты ведь тоже был частым гостем на их вечеринках. Я видела тебя у нас дома довольно часто.
     - Конечно, ты же всегда подсматривала. - На его губах появилась необычная для него нежная улыбка. - Чаще всего украдкой выглядывая из-за березы около пруда. Я все время беспокоился, что ты замерзнешь, но ты, наверное, была предусмотрительной девочкой и одевалась потеплее.
     - Да, я никогда не мерзла, - сказала она, думая о другом. - Значит, ты знал, что я подсматривала? Вот уж не думала, что кто-нибудь обращал на меня внимание.
     - Возможно, я бы и не заметил тебя, если бы так чертовски не скучал и не искал, чем бы развлечься. - Энтони взял ее за руку и повел в гостиную. Энтони усадил Дани на диван, стоявший около камина. - Помню, я только что выиграл тогда Олимпиаду и считался восходящей звездой "Шоу на льду". Конечно, мне хотелось вкусить все удовольствия, которые приносит известность. - Он опустился на диван рядом с Дани. - Но все это быстро мне надоело. Я не принадлежу к людям, для которых удовольствия являются смыслом жизни. Поэтому так и получилось, что только я увидел твои огненно-рыжие волосы, торчащие за дурацкой пальмой в горшке. Как-то раз я не обнаружил тебя на обычном месте, так представь себе, весь вечер мне было не по себе. Я даже начал беспокоиться. Я не мог спросить Нэн или Джеффри, ясно было, что они не догадываются, что их дочь за ними шпионит. В конце концов я спросил кого-то из слуг и узнал, что ты серьезно заболела. - Его губы сжались. - Но это ни на йоту не изменило планы твоих родителей. Они даже не попросили гостей вести себя потише.
     Дани схватила диванную подушку и зарылась в нее лицом.
     - Ты говоришь так, словно ты терпеть не мог моих родителей, - прошептала она сокрушенно, не желая верить его словам.
     - Честно говоря, ты права. Они мне не нравились, - сказал Энтони резко, откидываясь на спинку дивана. - Они были самовлюбленными, беззаботными и недалекими людьми. Еще больше я не любил толпу недоумков, которой они себя окружали. Но для того, чтобы понять это и разобраться в себе самом, мне понадобилось время.
     - И частью которой ты был, - зло бросила Дани. - Зачем же ты приходил на эти вечеринки, если так относился к хозяевам?
     - Я немного растерялся в то время. - Его глаза были задумчивы, он пристально смотрел на огонь в камине. - Мне было всего двадцать, и после долгих лет изнурительной работы к борьбы я внезапно получил все, о чем можно было мечтать. Деньги, слава, женщины - все, что я хотел, падало к моим ногам. - Его губы искривились в горькой улыбке. - И я обнаружил, что на самом деле мне все это не нужно. Жизнь не наполнилась смыслом.
     В глазах Дани появилась тревога.
     - Меня ожидает то же самое? - спросила она, нервно обхватив себя за плечи. - Все мои переживания, годы труда пойдут прахом?
     - Нет. - Стремительность его ответа успокоила Дани. - Мы с тобой отличаемся как день и ночь. Ты любишь фигурное катание. Это часть тебя и всегда будет твоей частью. Оно придает> тебе силы, наполняет и вдохновляет тебя, помогает жить. - Он твердо встретил ее взгляд. - У меня все было совсем по-другому. Я использовал коньки, чтобы выбраться из бедности. Все свое детство я боролся с нищетой, не позволяя себе никаких слабостей, игр и веселья. Только выходя на лед, я показывал свои чувства и переживания и делал это потому, что знал, что без эмоций фигурное катание потеряет глубину и яркость. - Энтони пожал плечами. - Потом, после того, как я получил все награды, ради которых жил и работал, я обнаружил, что мне стало трудно обнажать свои чувства для удовольствия зрителей. - Он сделал паузу. - Я не очень великодушный человек, а, Дани? Я гораздо больше беру, чем даю.
     - Зачем ты мне все это говоришь? - удивленно спросила Дани. Никогда раньше она не слышала, чтобы Энтони рассказывал о себе подобные вещи.
     - Потому что это необходимо, - ответил он резко. - Ты думаешь, что мне это доставляет удовольствие? Когда ты поймешь, что я не знаю, как сделать, чтобы ты доверяла мне, чтобы не сторонилась меня, не замыкалась в себе? Но я должен пересилить себя, черт побери!
     - Почему?
     - Потому что, если я не сделаю этого, ты отправишься в постель Ковальта. - Энтони сделал короткую паузу. - И тогда я скорее всего убью его.
     Дани вздрогнула. Слова были произнесены с такой невозмутимостью, что выглядели более пугающими, чем если бы он кричал в гневе.
     - Ты не сможешь сделать этого.
     - Смогу, - сказал Энтони. - Думаешь, мне никогда раньше не приходило в голову нечто подобное? Именно поэтому я вытащил тебя в Брайарклифф. А сейчас я должен объяснить все, чтобы ты понимала, с кем имеешь дело. - Он закрыл глаза, и на секунду на его лице проступило выражение какой-то детской неуверенности. - Я не хочу торопить тебя, Дани. Но все это тянется так чертовски долго. - Его глаза открылись, в их глубине Дани увидела затаенную боль. - Слишком долго. Я больше не могу ждать.
     - Ждать чего? - Дани была настолько напряжена, что ей с трудом удавалось выговаривать слова.
     - Тебя, - сказал он просто. - Всегда только тебя.
     Она покачала головой в инстинктивном испуге.
     - Нет... - Она сжала руки в кулаки, чтобы удержать дрожь. - Это невозможно, ты никогда не говорил...
     - Я уже сказал тебе, что мне нелегко показывать мои чувства, - произнес Энтони жестко. - Это не означает, что у меня их нет. Еще с того времени, как ты была маленькой девочкой, я верил, что ты когда-нибудь станешь моей. Моей во всех смыслах, которые только существуют. Я знал это с того вечера, как впервые поговорил с тобой. Ты помнишь этот вечер, Дани? - Он нетерпеливо покачал головой. - Нет, конечно, ты не можешь помнить. Тебе было только шесть лет. - Его взгляд невидяще смотрел на пламя. - В тот день тоже шел снег. У вас в доме была вечеринка с коктейлем, которую из-за плохой погоды перенесли в дом, и я чувствовал что-то похожее на клаустрофобию. Мне хотелось вырваться из этого пространства, сбежать от этих людей, от их разговоров. Я взял куртку и решил подышать воздухом. Конечно же, я направился к замерзшему пруду, где мы так часто катались на коньках, дурачились. И на пруду я увидел тебя. На тебе были джинсы и белый свитерок, и твои волосы, собранные в хвост, были похожи на языки пламени, когда ты вращалась на льду. Ты выглядела такой серьезной и взрослой, и в то же время в тебе было больше мягкости, тепла и жизненной силы, чем в ком-либо из всех, кого я знал. Снежинки кружились вокруг тебя. В темноте, в свете фонарей ты сверкала, как рождественская елка. Я стоял за деревьями и смотрел на тебя... Потом ты увидела меня и подъехала.
     Взгляд Энтони был затуманен воспоминаниями.
     - Ты улыбнулась мне и сказала: "Я знаю, кто вы. Вы Энтони Малик, и вы выиграли золотую медаль. Я Дани Александер, и я тоже обязательно выиграю ее когда-нибудь. И тогда все меня полюбят". - Энтони оторвал взгляд от огня и посмотрел на нее. - Не знаю, как все, но уже тогда один человек... любил тебя и собирался делать это всю оставшуюся жизнь... - Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. - И я знал, что это будет ад на земле - ждать все эти долгие годы, пока ты вырастешь и отзовешься на мою любовь. А ведь я не был терпеливым человеком, Дани.
     - Сюжет мыльной оперы. - Она покачала головой в замешательстве. - В жизни такое никогда не случается.
     - Я тоже так думал. - Энтони холодно улыбнулся. - В то время ты бы не смогла найти более циничного или прагматичного мужчину, чем я. Я верил, что могу подчинить своим желаниям и весь мир, и все находящиеся в нем частности. Можно даже не объяснять, каким ударом для меня было то, что моя судьба изменилась только от того, что шестилетний чертенок подумал обо мне просто как о взрослом человеке.
     - Ну и что, что я так подумала, - изумленно сказала Дани. - При чем здесь любовь?
     Энтони пожал плечами.
     - Я знаю только то, что ты была единственным человеком, который мог меня изменить, - сказал он отрывисто, с трудом заставляя себя выговаривать слова. - Все дело в том, что я был не в состоянии испытывать сильные чувства, эта способность во мне атрофировалась. Я никогда не волновался о ком-то. Ты была не так далеко от истины, когда обвинила меня в том, что я ледяной человек. В тебе было все то, чего никогда не было у меня, - тепло, открытость, доброта. - Он сделал паузу. - Любовь. Я хотел этого тепла, этой любви. Я знал это тогда и знаю это сейчас, Дани.
     - Я не могу...
     - Я не прошу тебя любить меня, - перебил ее Энтони напряженным голосом. - Я понимаю, что я трудный человек. Ты даже можешь решить, что любить меня невозможно. Я только говорю, что хочу этого. Может быть, мы сможем дать друг другу что-то другое, чем обычно. Я не пытаюсь вырвать у тебя никаких обязательств. Я только хочу, чтобы ты знала, что ты не только будешь принадлежать мне, но ты сама захочешь принадлежать мне.
     - Как ты можешь говорить об этом с такой уверенностью, - произнесла удивленно Дани.
     Она выпрямилась на диване, напряженная, как натянутая струна.
     - Я не хочу ни к чему принуждать тебя, - возразил ей Энтони. - Ты придешь ко мне по своей воле. Ты захочешь быть в моих объятиях так же сильно, как я хочу этого. Ты думала, что мне нужно еще что-то? - Он покачал головой, едва заметная улыбка появилась на его губах. - Нет, я не жажду ни признательности, ни клятв, ни страха. - Энтони заметил, что Дани окаменела при последнем слове, и смягчился. - Да, я всегда знал, что ты боишься меня. Наверное, ты интуитивно чувствовала силу моей любви, даже если не осознавала ее. А может быть, ты боялась довериться мне и подойти слишком близко. Ты боялась, что я могу сделать тебе больно. - В его глазах засветилась нежность. - Но теперь-то ты знаешь, что я никогда не обижу тебя. - Он протянул к ней руки. - Подойди ко мне и убедись.
     Его глаза горели, зачаровывая Дани, и она словно слышала все то, что было в этом взгляде - взгляд Энтони околдовал ее, в его лице появилась какая-то незащищенность. Дани медленно встала и, словно она была в летаргическом сне, Двинулась к Энтони. Все еще глядя ей в глаза, Энтони протянул к ней руки.
     - Давай же, - сказал он просяще, и Дани нерешительно коснулась его ладоней. Она изумленно отпрянула назад, когда почувствовала трепетный разряд, который пронзил ее, но Энтони уже крепко держал ее руки в своих. - Посмотри, нечего бояться. Ты чувствуешь эту связь между нами, ты чувствуешь мое тепло, мою жажду? Мы словно проникаем друг в друга.
     - Ты говоришь со мной как с маленькой девочкой, - сказала Дани удивленно. Блики огня скользили по его лицу, и Дани вдруг вспомнила горящие факелы надо льдом и внезапно почувствовала страх, сковавший вдруг ее.
     Энтони раздвинул колени и легонько потянул ее на себя так, что ей пришлось опуститься на пол у его ног.
     - Конечно, ты давно уже не маленькая девочка. - Энтони наклонился вперед, и Дани, напряженная, как струна, увидела вожделение в его глазах. - Иногда, когда ты в воинственном настроении или чем-то расстроена, ты так гордо вздергиваешь подбородок, что твоя шея выгибается, как у испуганной газели. - Он осторожно провел большим пальцем по ее шее, ощущая под своей рукой пульсирующее биение. - Ты еще красивее в такие моменты.
     - Не знаю, почему я разрешаю тебе делать это. - Дани нервно облизала губы. - Наверное, я сошла с ума. Ведь только что я была ужасно зла на тебя.
     - Ты разрешаешь мне прикасаться к тебе, потому что хочешь этого. - Энтони нежно коснулся пальцами ее лица и посмотрел в глаза. - Даже если ты будешь пытаться скрыть свое желание, ничего у тебя не выйдет, Дани. Ты хочешь меня. - Его пальцы легко поглаживали ее лоб, щеки, подбородок. - Знаешь, я иногда знаю, о чем ты думаешь и что чувствуешь. - Его пальцы коснулись ее плотно сжатых губ, разомкнули их и дотронулись до влажного кончика языка. - Я даже могу назвать минуту, когда ты начала хотеть меня. Ты была смущена и перепугана оттого, что в тебе родилось это желание. - Он глубоко и прерывисто вздохнул. - Я учил тебя кататься в паре, мы отрабатывали вращение. Мои руки были на твоих бедрах, я поддерживал тебя. Так бывало сотни раз и до этого, но внезапно я почувствовал, что что-то изменилось. Ты напряглась под моей рукой и посмотрела на меня. На твоем лице было написано все. - Энтони медленно провел пальцем по ее жемчужным зубам. - Я был потрясен. Я ведь по-прежнему относился к тебе как к ребенку, но твои глаза сказали мне, что ты готова любить меня, что ты хочешь, чтобы я научил тебя быть женщиной.
     - И ты прогнал меня из Брайарклиффа, - сказала Дани, перебивая Энтони. - Ты тогда дал мне понять, что я могу убираться на все четыре стороны. Я чувствовала себя полной дурой, я ничего не понимала и не знала, что мне делать.
     Энтони с улыбкой покачал головой.
     - У меня был выбор: или отослать тебя, или разрушить все, к чему я стремился. - Его голос звенел от напряжения. - Господи, тебе же было всего четырнадцать лет! Если бы я не расстался с тобой, я бы сделал тебя своей любовницей, я не смог бы удержаться, я не мог ничего с собой поделать.
     Да, подумала Дани, и она ничего не могла поделать с собой. Она пыталась выкинуть эти болезненные воспоминания из своей памяти. И ей казалось, что за эти долгие шесть лет ей удалось это сделать. Но стоило ему только коснуться ее, как снова это не подчиняющееся ни ее разуму, ни ее воле влечение, которое она впервые узнала тем давним вечером, овладело ею. Именно в тот вечер она пересекла границу между детством и юностью.
     - Это ничего не изменило, ты же знаешь, - сказала Дани, закрывая глаза и чувствуя горячие волны желания. - Мы не можем построить отношения на такой непрочной основе, как желание. Ты сам говорил, что мы очень разные во всем.
     - Мы можем попробовать. - Его пальцы продолжали ласкать ее губы, ее волосы, ее шею. - Мои чувства гораздо глубже, это не просто желание, но и такое желание - это тоже очень и очень много. - Он медленно наклонил голову, его теплые губы чувственно коснулись ее губ. - Я попытаюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Я и не жду, что на тебя немедленно опустится благодать, что ты узнаешь неземной восторг. Я знаю, нам нужно время. Но я поведу тебя к этому, я открою тебе радости взаимной любви. А сейчас расслабься. Я хочу поцеловать тебя, попробовать тебя.
     Его губы снова припали к ее губам, пробуя ее, целуя с такой нежностью, что под ней лишь угадывалась еле сдерживаемая страсть. Его дыхание было мягким и свежим. Его язык, сначала едва коснувшись ее рта, возбуждающе прошелся по ее нижней губе. Энтони поднял голову и глубоко вздохнул.
     - Ты не знаешь, как часто я хотел поцеловать тебя. Как я лежал ночами без сна и представлял всю тебя, твой вкус. Думал: а что же ты почувствуешь, когда я сделаю это. За долгие годы я хорошо узнал твое тело. Я ощущал тебя, держал в своих руках, даже разыгрывал с тобой на льду любовные сценки, но я никогда не чувствовал, что ты отвечаешь на мои прикосновения как женщина. Господи, а я так ждал этого! - Она почувствовала биение его сердца сквозь толстый шерстяной свитер, когда Энтони прижал ее голову к своей груди. - Я хочу прикасаться к тебе, - прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. - Ты позволишь мне научить тебя доставлять удовольствие и принимать наслаждение?
     Ее сердце бешено заколотилось.
     - Я не знаю, что ответить тебе, Энтони.
     Все случилось слишком быстро. Она чувствовала себя так, как если бы сбылись все ее сладостные мечты и сны. Тепло огня, свитер, колющий щеку, запах дорогого одеколона, совершенно новое для нее ощущение близости мужчины.
     Дани так долго старалась предать забвению свои мечты об Энтони. Ей казалось, что эти мечты родились вместе с ней и, несмотря на все ее старания, никогда не покинут ее. Сейчас он был РЯДОМ, любил ее, тянулся к ней, хотел ее. Слишком много для Дани.
     - Наверное, я действительно боюсь.
     - Поэтому ты должна позволить мне любить тебя. - Он медленно начал вынимать шпильки из ее волос. - Тогда ты узнаешь, что бояться нечего. Я меньше всего хочу обидеть тебя,