Ты всегда был...
     - И иногда это почти доводило меня до сумасшествия, - перебил Бо. На мгновение Дани показалось, что она уже видела однажды этот неистовый золотой свет в его глазах. - Я не такой ответственный человек, как Энтони. И не хочу им быть. Мне чертовски нравится буянить, да и вообще поступать по-своему.
     - Но ты был исключительно ответственным последние шесть лет, - заметила Дани.
     - Я отрабатывал долг. Самым большим желанием Энтони всегда было, чтобы ты выиграла золотую медаль. Я знал, что не могу отплатить ему как-то иначе. Ты должна получить "золото", малышка!
     - Значит, ты отдал ему шесть лет своей жизни, делая то, что тебе совсем не нравилось? - Дани удивленно смотрела на него. - Это невероятно, Бо. Напоминает истории из Ветхого завета.
     - Это не было для меня неприятно, - сказал Бо. - Я понял, что играть роль старшего брата четырнадцатилетней девушки не так уж и сложно, как я думал. - Он шутливо коснулся пальцем кончика ее носа. Жест, так хорошо ей знакомый! - Потому что я любовался и восхищался этой девушкой. Прежде чем я взялся за эту работу, моими родственниками были только адвокаты и судебные исполнители. А ты, Марта и Энтони стали в некотором роде моей семьей.
     - Но эти узы оказались недостаточно прочными, чтобы удержать тебя, - печально заметила Дани.
     - Что ж, в семье не без урода, - ответил Бо, усмехаясь. - Но не волнуйся так - ты видишь меня не в последний раз. Как любой блудный сын, я иногда буду заскакивать к вам на обед, чтобы отведать упитанного тельца, приготовленного в мою честь.
     - И ты его получишь. В любое время, Бо. - Дани смущенно кашлянула. - Чем ты теперь собираешься заняться? Вернешься в "Шоу на льду"?
     Бо отрицательно покачал головой.
     - Я уже был готов оставить лед семь лет назад, когда вышел из клиники. Никогда ничего не воспринимал слишком серьезно, чтобы держаться за что-либо всю жизнь. Какое-то время это было удовольствием - все великолепие шоу-бизнеса, и я был достаточно молод, чтобы наслаждаться шикарными девочками из шоу и пачками класть их к себе в постель. - Его глаза сверкнули озорным блеском. - Я получал исключительное удовольствие от этих "дополнительных льгот" моей работы.
     - Как я слышала, ты не лишился их, даже когда оставил "Шоу", - сухо заметила Дани.
     Бо цинично ухмыльнулся.
     - Для большинства женщин деньги блестят так же сильно, как огни юпитеров. - Бо насмешливо наклонил голову. - И не имеют значения мое обаяние, моя душа, мое тело.
     - Тем не менее твои замечательные качества заслужили общественное признание, - смеясь, заметила Дани. - И все-таки: что же дальше, Бо?
     - Да хотел немного попутешествовать по свету. Я уже присмотрел шхуну в Майами. Могу нанять судовую команду и поплавать под парусами вдоль побережья Южной Америки.
     - Под парусами? - изумленно переспросила Дани. - Да-а... Вот уж действительно перемена образа жизни... Здорово придумал! Но почему Южная Америка?
     - Я устал от постоянного вида льда, - ответил Бо с гримасой отвращения. - Хочу, чтобы тропическое солнце согрело мои старые косточки...
     - А множество тропических сеньорит согрело бы твою постель, - смеясь, продолжила Дани.
     - Ты не поверишь мне, но эта мысль не приходила мне в голову. - Он ухмыльнулся, и морщинки вокруг глаз стали заметнее. - В конце концов, если я оставлю фигурное катание, мне же нужна будет какая-то замена, чтобы поддерживать себя в спортивной форме.
     Дани хихикнула.
     - Ты совершенно невозможный человек, Бо.
     - Это как раз то, в чем я пытаюсь убедить тебя. - Он вдруг стал необычайно серьезен. - Я не могу принадлежать кому-либо и чему-либо. Я непостоянен в отличие от вас с Энтони.
     Улыбка на лице Дани медленно угасла.
     - Да, не стану с тобой спорить относительно Энтони. Нет никого более неизменного, чем он.
     Бо долго изучал ее напряженное лицо, прежде чем медленно покачал головой и произнес:
     - Нет, я не допущу, чтобы так все и осталось. Мне совершенно наплевать на многих людей в этом мире, но я не могу спокойно отправиться в плавание, зная, что вы с Энтони причиняете друг другу страдания, а я ничего не сделал, чтобы помочь вам.
     Дани пыталась улыбнуться в ответ.
     - Боюсь, тогда тебе еще не скоро удастся поднять паруса.
     - Черта с два, - резко ответил Бо. - Я слишком эгоистичен. Помни, что дуэли официально запрещены.
     - Ты говоришь слишком мрачно, - ответила Дани.
     - Потому что испытываю слишком мрачные чувства. - Бо отпустил ее руку. - Я кружил на некотором расстоянии, поглядывая на вас и поджидая, когда ты и Энтони решите проблемы. Но ваши методы недостойны двух разумных людей, какими вы вроде бы являетесь.
     - Но некоторые проблемы невозможно решить легко и быстро, - как будто оправдываясь, сказала Дани.
     - Ерунда, - возмутился Бо. - Ты сама мне говорила, помнишь? На моих глазах из одаренной девочки ты превратилась в фигуристку мирового уровня, претендентку на олимпийское "золото". Ты добилась этого силой своего духа и тяжелой работой. Я не поверю, что ты решила, что не смогла преодолеть ваших разногласий с Энтони, что ты смирилась.
     - Но Энтони...
     - Просто дело в том, что Энтони не согласен плясать под твою дудку, - саркастически перебил ее Бо. - И ты считаешь это ужасным преступлением.
     Дани удивленно смотрела на него. В первый раз он разговаривал с ней подобным образом - язвительно и жестко.
     - Ты знаешь, что произошло той ночью в домике?
     - Я знаю, что Энтони чувствовал себя немного неуютно на том месте, которое ты ему отвела. А я предупреждал тебя, что возведение на пьедестал - опасная вещь. - Бо сделал паузу. - Но не опаснее, чем судить людей. Кто вообще дал тебе такое право? Энтони поступил не так, как ты ожидала, и доставил тебе неприятности. Но сколько, скажи пожалуйста, у тебя вообще в жизни было неприятностей? Не так уж много благодаря именно Энтони.
     - Почему ты так со мной поступаешь? - прошептала Дани сквозь слезы. - Я не ожидала от тебя такого.
     Но Бо продолжал греметь:
     - Еще один приговор? Но мне твоя манера нравится не больше, чем Энтони.
     Их глаза встретились. Бо устало произнес:
     - Ради Бога, не смотри на меня как на преступника. Я знаю, что не имею права читать нотации, потому что вырос в таких же тепличных условиях, как и ты, но я по крайней мере пытался понять.
     - Понять что? - всхлипывая, спросила Дани.
     - Энтони. - Бо нервно запустил пятерню в свои волосы и нахмурился. - Видимо, придется рассказать тебе кое-что о нем, чего ты не знала. Черт возьми, не знаю, что и делать, если не сработает.
     Прежде чем вновь заговорить, Бо долго размышлял, глядя на свои руки, которые сжимали спинку стула.
     - О том, что ты услышишь, Энтони вряд ли рассказал бы тебе с удовольствием. Для него было достаточно болезненно, когда он однажды был вынужден говорить о своих проблемах со мной. - Бо помрачнел. - И он сделал это только по одной причине: в то время я в полном смысле слова убивал себя. Это случилось как раз перед тем, как я лег в клинику. Я был очень болен, слаб и подавлен. Ты не можешь представить, какое отвращение к самому себе способен испытывать алкоголик. Помню, я говорил тебе, что хотел преподнести мои проблемы как романтическую слабость. Чушь! Очень трудно даже с тобой быть откровенным и признать, как я ненавидел саму мысль о том, что я такой несчастный и безвольный. - Воспоминания нахлынули на Бо, и его лицо помрачнело. Затем он продолжил:
     - Энтони убедил меня, что я не безвольный, что болезнь не уменьшила силу моего духа. Можешь вообразить, что означали для меня эти слова, как выросло мое самоуважение. И я победил свою болезнь и свою слабость. А знаешь, как Энтони убедил меня? Он сказал, что узнал однажды, что такое настоящая слабость и безволие, и теперь он может распознать, что истинно, а что человек внушил себе. - Бо на секунду прервался. - И Энтони рассказал мне об отце.
     - Почему он никогда мне не рассказывал о своей семье?
     - Я знал, что его мать или умерла, или бросила их, когда Энтони был совсем маленький. Он даже не помнит ее. Все детство он провел только с отцом. - Бо сделал паузу, а потом с горечью продолжил:
     - Остаться с таким отцом не пожелаешь и врагу. Он постоянно жаловался всем и вся, и хуже всех приходилось Энтони. Его отец входил в запой, затем принимал таблетки, а затем начинал жалеть себя - всегда именно в такой последовательности, и то, что Энтони был очень замкнутым, так это в основном благодаря его папаше. Он не помнит, чтобы его отец когда-либо работал. Они оба жили только на пособие для бедных. Можешь догадаться, как раздражала Энтони эта "помощь общества".
     - Да, - грустно ответила Дани. Для такого гордого, свободолюбивого человека, как Энтони, это было нестерпимо.
     Бо тем временем продолжал:
     - Когда Энтони исполнилось семь лет, он был вынужден после школы работать на катке недалеко от дома. Сперва он бегал по разным мелким поручениям, а позже стал следить за порядком. Энтони не говорил, но я думаю, что у него не было возможности оставлять себе заработанные деньги. Он упоминал, что его отец часто устраивал пьяные скандалы, во время которых снова и снова повторял, как он благодарен Энтони за помощь и как сильно нуждается в ней.
     - О Господи, нет, - простонала Дани. "Как ребенок мог жить под таким давлением? Получается, что у него, собственно, и не было детства".
     - Красивая картина, не правда ли? - иронично произнес Бо. - И знаешь, что было хуже всего, по словам Энтони? То, что он продолжал любить своего отца. Если бы он не любил его, то мог бы отказаться от того, что отец использовал его. Возможно, этим Энтони помог бы ему выбраться из грязи. А так он был вынужден оставаться рядом и наблюдать, как деградирует его отец. Все, что Энтони мог дать ему, - это поддержку, которая только все больше и больше ослабляла отца. - Бо глубоко вздохнул. - Он умер, когда Энтони было двенадцать лет, вскоре после того, как в жизни Энтони появился Самюэль Дайнет. Это и к лучшему, судя по тому, что я слышал о Самюэле. Он из тех, кто не задумываясь подсыплет яд в бокал с вином, угощая им того, кто встал у него на пути.
     "Энтони попал из огня да в полымя, - подумала Дани, - из зависимости от одного человека в кабалу к другому. У него не было никакой возможности порвать эту цепь. Интересно, как ему вообще удалось не превратиться в безжалостное чудовище? А он, пройдя через все испытания, развился в личность, достойную уважения и восхищения".
     - Теперь ты понимаешь, почему он не может даже мысли допустить о зависимости от кого бы то ни было? - спросил Бо. - Видимо, перед ним встают тени прошлого всякий раз, когда заходит речь о чем-то подобном. Вот почему он всячески воспитывал и оберегал в тебе независимость и силу духа. Возможно, он немного переусердствовал, но не настолько, чтобы ты могла упрекать его. - Бо немного помолчал, затем спросил:
     - Ты знаешь, что он не придет сегодня на соревнования?
     - Не придет? - изумленно воскликнула Дани. - Но мы ради них столько работали! Он должен быть здесь!
     - Если ты помнишь, его не было ни на чемпионате мира, ни на первенстве Соединенных Штатов. Он присутствовал только на не самых значительных соревнованиях. Это тебе о чем-нибудь говорит?
     - Я могу, конечно, предположить, но объясни мне, пожалуйста, сам.
     - Надо быть сумасшедшим, чтобы не хотеть поддержать тебя в столь важный час. Не сомневаюсь, что он переживал каждый раз почти так же сильно, как и ты. Полагаю, этому есть только одно объяснение: таким образом он вырабатывал в тебе независимость. - Их взгляды встретились. - И тебе придется согласиться, что в этом есть некоторая доля здравого смысла. Он знал, что, если все время будет опекать тебя, в тебе разовьется эмоциональная зависимость и ты будешь считать, что победа не принадлежит тебе полностью. Ты не можешь не согласиться, что так в какой-то степени и произошло. И он шел на все, хотя не мог из-за этого разделить с тобой победы.
     Дани вдруг с болью вспомнила Энтони, сидящего в одиночестве на трибуне. Как же часто ради нее он отказывался от радости побед?
     - Идиот, - прошептала она, глотая слезы. - Господи, какой же он идиот! Нельзя быть полностью независимым, и нет ничего страшного в том, чтобы потерять какую-то малую часть самостоятельности. Может быть, я лишилась доли моей независимости, но Энтони ничего не нужно было делать, чтобы уберечь меня от этого.
     - Он думал, что нужно, - тихо ответил Бо. - И считал наиболее приемлемым для тебя то решение, которое подсказывал его собственный жизненный опыт. Вероятно, он ошибся, но повторяю тебе еще раз: он старался ради тебя. Проблема Энтони в том, что он слишком ответствен.
     - Да, я поняла. - Дани почувствовала, как щемящая нежность пронзила ее. Она так любит его! Почему же она не поняла, что только любовь и имеет значение? Бо оказался прав: она замкнулась только на своих переживаниях и не думала о том, что кто-то другой тоже может страдать. Дани вдруг охватила внезапная паника: что, если она потеряла Энтони из-за собственной глупости? - Нет, это я идиотка, - воскликнула она. - Почему ты не рассказал мне раньше, Бо?
     - Я думал, ты сама догадаешься, - вздохнул он. - Так бы и произошло, если бы я не потерял терпения и не ускорил события.
     - Надеюсь, что ты прав. - Дани встала и взяла со скамейки пальто. - Я возненавижу себя, если раз и навсегда не проясню проклятую неопределенность в наших отношениях.
     - Куда ты? - недоуменно спросил Бо.
     - А как ты думаешь? - Дани надела пальто и уже завязывала пояс. - В гостиницу. Мне нужно увидеть Энтони. - Она нервно закусила губу:
     - Ты не знаешь, он еще в Калгари?
     Бо отрицательно покачал головой.
     - Я говорил с ним прошлой ночью, и он сказал, что хотел бы встретиться со мной сегодня после произвольной программы. - Он широко улыбнулся, заметив, что Дани просияла. - Да не волнуйся ты так! Хотя, конечно, Энтони - очень сложный человек, и у вас еще полно разногласий, которые нужно устранить.
     - Можно многого достигнуть взаимопониманием, - ответила Дани. - И с этого момента я должна быть уверена, что никогда не позволю ему оставить меня в недоумении, а самому скрыться за горизонтом.
     - В твоих глазах сверкают такие молнии. - Бо сделал вид, что испугался. - Неужели я создал монстра?
     Дани порывисто поцеловала его в щеку.
     - Ты создал претендентку на олимпийское "золото", которая будет благодарна тебе всю жизнь. - Дани направилась к двери. - И которая собирается направить всю свою силу и энергию, что ты мне приписываешь, на то, чтобы выиграть не только в спорте.

***

     Дани на минуту остановилась перед дверью номера люкс, в котором жил Энтони, и попыталась выровнять свое дыхание и успокоиться. За этой дверью находился мужчина, с которым она хотела бы составлять неразрывное целое. Всего несколько дней назад он сказал, что никогда не перестанет любить ее. Все, что Дани должна была сделать, - восстановить сожженные мосты и попытаться достичь с ним взаимопонимания. "И только-то, - усмехнулась она про себя. - Условие задачи записано двумя словами, а решение может быть не найдено никогда". Ей даже трудно было начать, потому что в голове нет ни одной мысли из-за волнения. Ладно, это должно быть сделано, и она найдет способ. Дани решительно постучала.
     Когда Энтони открыл дверь, Дани поняла, что преувеличивала трудности. Она кинулась в его объятия и поцеловала Энтони с любовью и нежностью, которые обрушились на нее, как ливень жарким летом. Она почувствовала, что Энтони напрягся. Но тут же он обнял ее и начал страстно целовать лицо, шею, волосы.
     Дани показалось, что пламя обожгло ее в тот момент, когда язык Энтони принялся исследовать глубину ее рта. Она почувствовала, что его мускулы каменеют, а сама она слабеет и поддается его ласкам.
     Это продолжалось бесконечно долго. Ее тело как будто вспоминало ласки, к которым успело привыкнуть за две короткие недели в горах. И сейчас щедрый даритель этих ласк был рядом и обнимал ее, как обнимают только самую дорогую и любимую женщину. На одно мгновение он чуть отстранил Дани от себя, посмотрел на нее долгим страстным взглядом, а затем попытался увлечь ее в спальню, продолжая ласкать ее тело, как и всегда, необычайно искусно, так, как умел только он...
     - Нет! - воскликнула Дани, пытаясь остановить его. О чем она только думала? Она же не за этим пришла сюда. Дани пыталась освободиться из его объятий и увернуться от поцелуев. - Я хочу уйти!
     - Почему? - пробормотал он, вновь накрывая ее губы своими горячими губами и пытаясь крепче прижать к себе. - Ты хочешь меня, я чувствую, - нежно шептал он. - На тебе слишком много одежды. - Одной рукой он продолжал обнимать ее, а другой в это время развязывал пояс пальто. Распахнув его, он плотно прижал к себе Дани, и их тела сомкнулись. Дани страстно вздохнула, на мгновение забыв, что она здесь по другой причине. Энтони был так возбужден, так сильно желал близости с ней, как и сама Дани, мечтающая соединиться с ним. Неосознанно она прижалась к нему еще ближе и услышала его слова:
     - Умница, так ведь гораздо лучше. - Он быстро расстегнул ее блузку. - Еще немного, и мы окажемся там, где оба хотим быть, - шептал он. - Я едва ли поспал несколько часов с тех пор, как уехал от тебя той ночью в горах. Я все время просыпался и искал, но не находил тебя рядом. - Он положил ладонь на ее трепещущую грудь, прикрытую только тонким кружевом белья, и жар его руки прошел сквозь Дани, как электрический ток. - И я лежал здесь и желал тебя, представлял себе, что сделаю с тобой, когда ты вновь будешь принадлежать мне. Помнишь вечер, когда я...
     - Нет, пожалуйста... Я не хочу, - перебила Дани, и затем, когда Энтони посмотрел на нее с явным неверием в ее слова, она торопливо продолжила:
     - Нет, конечно, я хочу тебя, но не сейчас. - Энтони все еще изумленно смотрел на нее. Дани смущенно потупила глаза. Господи, конечно, он чувствует, как ее тело горит желанием. Неудивительно, что он так смотрел на нее! - Я пришла сюда, чтобы поговорить.
     - Не выйдет, - резко ответил Энтони. - Ты пришла, потому что, как и я, хочешь заняться любовью. Я был бы дураком, если бы не укрепил свои позиции, прежде чем разрешить тебе проливать слезы по поводу наших плохих отношений. Я спасу все, что смогу, а об остальном побеспокоимся позже.
     Этот оттенок горечи резко опустил Дани с небес на землю. Ей стало совершенно ясно: Энтони убежден, что она пришла к нему ради физического удовлетворения. Он полагал, что его самое сильное оружие сработало. И если Дани сейчас уступит ему, то потом он никогда не поверит, что главной причиной ее прихода было вовсе не плотское наслаждение. Этого нельзя допустить! Все в их с Энтони совместной жизни впредь должно обходиться без недомолвок и неясностей и основываться на доверии и взаимопонимании. Поэтому Дани ласково сказала:
     - Да, ты прав. Я решила, что тоже должна спасти кое-что. Но попрошу тебя убрать руки. Это мешает мне сосредоточиться.
     Энтони не пошевелился, но взгляд его стал настороженным. Он выжидающе смотрел на Дани.
     - У тебя такой важный вид, как будто ты сейчас совершенно в другом настроении, чем когда мы разговаривали в прошлый раз, - осторожно сказал он. - Должен ли я понимать, что временно вернул твое расположение?
     - Вовсе не временно. Если ты сам этого не хочешь. - Она убрала его руку со своей груди. - Но предупреждаю тебя, что если ты настроен таким образом, то я сделаю все, чтобы ты изменил свое решение. Я даже готова использовать небольшой сексуальный шантаж, если ты меня вынудишь.
     Слегка дрожащими руками Дани застегнула блузку.
     - Я устала от бесконечных "если" и "но"... Думаю, пора избавиться от сомнений и недоговоренностей. - Дани собралась с силами, набрала побольше воздуха и выпалила:
     - Ты наконец женишься на мне, Энтони?
     - Что? - Сперва он смотрел на Дани глазами, полными безграничного удивления, затем в них появилось подозрение. - Дани, ты беременна? - Его