и он явно не боялся.
     - Да просто так. - Она выключила верхний свет. - Помни: если я тебе понадоблюсь, моя комната - прямо за стенкой. Спокойной ночи, Эндрю.
     - Спокойной ночи, Квинби. - Голос мальчика был уже сонным. - До завтра...
     Квинби тихо прикрыла за собой дверь.
     - Что-то не так? - раздался голос за ее спиной.
     Она подскочила от испуга и обернулась, а затем облегченно вздохнула. Гуннар.
     - С Эндрю все в порядке?
     Гуннар поднимался по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Квинби удивило, что он был полностью одет, и даже - в своей неизменной черной кожаной куртке.
     - Вы перепугали меня до смерти. - Она шагнула вперед и приложила палец к губам, делая знак говорить тише. - Все в порядке. Эндрю приснился плохой сон, но сейчас, я думаю, он уже уснул.
     В коридоре было темно, и она не могла различить лица Гуннара, но почувствовала, что напряжение отпустило его.
     - Снова кошмары? - проговорил он глухим голосом. - Он рассказал вам сон?
     - Нет, не захотел, но я поняла, что он снится ему регулярно. - Квинби прошла мимо Гуннара и стала спускаться на первый этаж. - Я хочу поговорить с вами.
     - Прямо сейчас?
     - Прямо сейчас, - твердо заявила она. - Мне кажется, пришло время кое-что прояснить. Идемте.
     Гуннар помолчал, а затем приглушенно рассмеялся.
     - Слушаюсь, мэм. Сию минуту, мэм!
     Квинби направилась в большую, в деревенском стиле, кухню, расположенную в дальнем конце дома. В выложенном из кирпича камине все еще тлели угли, но она включила свет, села за круглый дубовый стол и жестом предложила Гуннару занять место напротив нее.
     - Садитесь.
     - Мы могли бы устроиться в гостиной. Там было бы гораздо удобнее.
     - Я не нуждаюсь в удобстве. Меня трясет от злости, и я хочу расставить точки над "i". - Квинби плотнее запахнула халат в цветочек, надетый поверх батистовой ночной рубашки. Она только что заметила, что впопыхах забыла обуться, и теперь дубовый паркет неприятно холодил ее босые ноги.
     - Хотите, я приготовлю кофе? - вежливо предложил Гуннар, но в следующую секунду щелкнул пальцами и спохватился:
     - Ах да, извините! Вы же принципиальный противник всяческих удобств. - Он снял куртку, повесил ее на спинку того самого стула, на который указала ему Квинби, и сел напротив. - Судя по всему, одной из причин вашего негодования являюсь я, не так ли?
     - Вы правы, черт побери! Эндрю нуждается в помощи, а я по вашей милости блуждаю впотьмах. - Она подалась на стуле и не сводила глаз с Гуннара. - Вы наверняка знали, что он не станет рассказывать мне о своих ночных кошмарах. Я права?
     Он кивнул.
     - Я знал, что ему не захочется разговаривать об этом.
     - И эти сны являются частью его проблем, не так ли?
     - Они скорее не причина, а следствие.
     Губы Квинби упрямо сжались.
     - Хватит загадок!
     Гуннар откинулся на спинку стула, внимательно изучая ее лицо.
     - А вы, судя по всему, не любите недомолвок, так ведь, Квинби? Вам нужна правда.
     - Она нужна всем. Мужчина грустно улыбнулся.
     - Вы ошибаетесь. Люди очень часто видят лишь то, что хотят видеть. Честность, как и все прочее, такова, как мы ее понимаем.
     - Хватит чепухи! - отчеканила Квинби. - Я сижу здесь посреди ночи вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши философские теории. Можете темнить сколько угодно, когда речь идет о вас или этой вашей таинственной корпорации, но ночные кошмары Эндрю касаются меня самым непосредственным образом. Я хочу знать о них все.
     - У вас замерзли ноги? - Гуннар наклонился и заглянул под стол. - Ничего удивительного. На вас даже нет тапок.
     - Мы говорим об Эндрю, - напомнила Квинби.
     - У вас красивые ноги. Сильные... - Она издала возмущенное восклицание. Гуннар поднял голову и посмотрел на нее невинным взглядом. - Но ведь так и есть! Вы не можете себе представить, как мало на земле женщин с действительно красивыми ногами. Могу поспорить, в детстве вы много ходили босиком.
     - Разумеется, ведь я выросла на ферме.
     - И я тоже. Нет ничего приятнее, чем чувствовать босыми ногами свежую травку, правда? Мне нравилось лежать на лугу, вдыхать запах земли, травы и ощущать на лице солнечное тепло.
     - Так вы - мальчишка с фермы? - Это признание настолько удивило Квинби, что она на какое-то время позабыла о том, что хотела выяснить. - Не очень-то вы похожи на человека, который способен получать удовольствие от сельского пейзажа. Вы больше напоминаете бродягу.
     - Вы правы. Я с нетерпением ждал того момента, когда смогу покинуть ферму и убежать в настоящий мир. Мы жили бедно, и у меня был не очень большой выбор. Я решил стать военным. - На его лицо набежало облачко. - Не самое мудрое решение.
     - Почему же?
     - Я обнаружил, что обладаю способностью к насилию. Я... Оно мне нравилось. Бывали моменты, когда... - Он осекся и несколько мгновений молчал. - Внутри каждого человека есть вещи, о которых ему лучше не знать. Если бы я остался на нашей ферме, моя жизнь, возможно, сложилась бы иначе.
     - Лучше?
     - Кто знает! По крайней мере, иначе. - Он улыбнулся. - Но тогда я не сидел бы сейчас здесь и не разговаривал с вами. Так что судьба все же оказалась милостива ко мне.
     - Вы верите в судьбу?
     Гуннар вскинул на нее удивленный взгляд.
     - О, да. Все гарванийцы верят в судьбу. - Он пожал плечами и добавил:
     - Но вместе с тем, мы верим в логику и рассудок, и потому в наших головах частенько бывает страшная путаница.
     - Гарванийцы... - Эхом повторила Квинби. Она что-то слышала о Гарвании, но не могла припомнить, когда и в каком контексте. - Это страна, которая находится где-то неподалеку от Саид-Абабы, не так ли?
     - - Находилась. - Воспоминания стерли улыбку с лица Гуннара. - Странно, что вы о ней вообще вспомнили. Однако ее больше не существует. Волны бесшумно сомкнулись над нею. А проще говоря, несколько лет назад мою страну сожрал наш добрый сосед. Свое вторжение он назвал "мирным присоединением".
     Квинби захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы хоть как-то выразить сочувствие.
     - Что же было на самом деле?
     - Настоящая резня. Короткая, кровопролитная.
     - Вы в то время были солдатом?
     - Нет, я находился на спецзадании, и война закончилась раньше, чем я успел вернуться к своим. - Мужчина отвернулся. - Пять дней. Всего пять дней понадобилось для того, чтобы солдаты Саид-Абабы вошли в нашу страну, всех перебили, все разграбили... - Он сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание. Квинби видела, каких усилий стоило ему держать себя в руках под тяжестью страшных воспоминаний. Губы его искривились в невеселой улыбке. - Простите. Вам совсем неинтересно, а я, когда вспоминаю об этом периоде своей жизни, становлюсь чересчур чувствительным. Но я справлюсь.
     Он еще извиняется! Квинби почувствовала такой же прилив материнской заботы, какой охватил ее, когда она успокаивала Эндрю. Ей захотелось привлечь Гуннара к себе, погладить по волосам и баюкать до тех пор, пока не пройдет боль. Зачем он цепляется за эту свою непроницаемую маску, пряча за ней страдания!
     - Вы с Эндрю очень похожи, - проговорила Квинби, пытаясь скрыть овладевшие ею чувства. - Но он, по-моему, более рационален.
     Его рука накрыла ладонь Квинби, лежавшую на столе.
     - Еще бы! Мне понадобилось двадцать пять лет, чтобы приобрести чувство неуверенности и всяческие фобии.
     Он повернул ее руку ладонью кверху и стал поглаживать запястье большим пальцем. Квинби почувствовала, как по ее жилам побежало тепло. Ей вдруг стало трудно дышать.
     - Как чутко вы отзываетесь. - Он поднял взгляд на ее лицо и улыбнулся с неподдельной радостью. - Ваше сердце забилось, как сумасшедшее. Вам нравится, когда я к вам прикасаюсь, правда?
     - Вам не откажешь в сексуальной привлекательности, и вы, как мне кажется, прекрасно об этом осведомлены. - Квинби попыталась освободить руку, но пальцы Гуннара сжались крепче, не позволив ей сделать это. - Взаимное влечение может возникать между мужчиной и женщиной в самое неподходящее время. Это еще ничего не означает.
     - Ну почему же? Это означает, что я к тебе постепенно подбираюсь, - ответил он неожиданно мягко и проникновенно. Его большой палец продолжал неторопливо поглаживать ее запястье. - Тебе нравятся прикосновения моих рук, и это уже шаг вперед, Квинби. Думаю, тебе понравится и все остальное, что я буду делать с тобой. - Он взял руку Квинби и положил пальцы на свое запястье. - Вот видишь, ты не одинока. Мое сердце тоже норовит выпрыгнуть из груди. Я так сильно хочу тебя, что испытываю боль.
     Квинби облизнула внезапно пересохшие губы.
     Кончиками пальцев она ощущала бешеный ритм его сердцебиения, и ее возбуждала сама мысль о том, что причиной этого является она, Квинби. - Не могу понять, с чего бы это. Я не накрашена, мои волосы растрепаны...
. - И под платьем у тебя ничего нет, - добавил он. Квинби опустила глаза и увидела, что полы ее халата разошлись, и взгляд Гуннара не отрывается от округлостей ее полных грудей, натянувших батист ночнушки. - Я вижу твои темные соски под тканью. У тебя чудесная грудь - большая и красивая. - Он поднял глаза и неуверенно спросил:
     - Ты, наверное, не разрешишь мне расстегнуть твою ночную рубашку и посмотреть?
     - Нет! - с усилием выдавила Квинби. Она чувствовала, как напряглись ее соски. Теперь они уже не проступали, а вызывающе торчали. Она торопливо запахнула халат.
     На лице Гуннара выразилось нескрываемое разочарование.
     - Я так и думал. Ну что ж, тогда буду смотреть на твое лицо. Это тоже очень приятно. Знаешь, ты замечательно выглядишь, когда краснеешь.
     После этих слов ее щеки запылали предательским румянцем.
     - Так нечестно. Я не умею ничего скрывать. Мой румянец - как пожарная тревога.
     - А мне это нравится. Это честно. Потому что ты сама честная. Мне все в тебе нравится. Глаза у тебя сине-зеленые, как море у Бермудских островов, и очень красивые губы. Каждый раз, когда я смотрю на них, мне хочется их потрогать. Мне хочется потрогать всю тебя. - Глаза Гуннара светились теплом. - Перестань сопротивляться, Квинби. Разве ты не видишь, что это бесполезно! Мы обречены быть друг с другом. Генетики из "Кланада" объясняют влечение, возникающее между двумя людьми, с помощью научных терминов, но между нами существует нечто большее.
     - Судьба? - с трудом улыбнулась Квинби. - Боюсь, я не разделяю веру гарванианцев в предопределение.
     - Из-за того, что ты по уши влюбилась в мерзавца, который использовал тебя, а потом бросил? Ты потеряла способность видеть и заблудилась. Но теперь ты снова выбралась на правильный путь, и не повторишь своей ошибки. - Он усмехнулся. - Ты вышла на улицу Судьбы, в конце которой тебя дожидаюсь я. Дай мне немного времени, и ты забудешь даже, как выглядел тот француз.
     Квинби и без того уже с трудом могла вспомнить облик лощеного Рауля. Он словно растворялся, таял, как злой дух, изгоняемый экзорсистом. Впрочем, так оно и есть, подумала Квинби. Неожиданно для себя она почувствовала, что раны в ее душе, болевшие в течение долгих двух лет после того, как она была отвергнута, начинают чудесным образом затягиваться, а ставшая уже привычной боль затихает.
     - Не надо воспринимать меня какой-нибудь неврастеничкой, которая оплакивает саму себя и свое разбитое сердце, - сказала она. - Я не настолько глупа.
     Гуннар согласно кивнул, поднес руку Квинби к своим губам и нежно поцеловал ее ладонь.
     - Лакруа не был твоей любовью. Я - твоя любовь, и меня ты не потеряешь.
     Квинби показалось, что эхо от этих простых и в то же время прекрасных слов звенело в комнате еще несколько секунд после того, как они прозвучали.
     - Согласишься ли ты отправиться в постель вместе со мной, чтобы узнать, как хорошо нам может быть вместе? - Он уже не говорил, а почти шептал. - Мы испытаем то, что до этого еще не испытывал ни один из нас. Это будет похоже на прогулку по лугу на рассвете, когда солнце ласкает лицо, а мир рождается заново. Это будет прекрасно, Квинби!
     Она завороженно смотрела в его глаза. Она уже ощущала прикосновение солнца к своему лицу, ко всему телу...
     Гуннар встал и помог ей подняться со стула.
     - Ты согласна?
     Квинби уже открыла рот, чтобы ответить согласием, но вовремя одумалась. Что она делает, сумасшедшая! Они ведь едва знакомы!
     Глаза Гуннара потухли.
     - Значит, нет? - Он шагнул вперед, и Квинби ощутила жар, исходивший от его стройного, гибкого тела, а также уже знакомый ей свежий и терпкий аромат одеколона. - Ты уверена?
     В этот момент она не была уверена ни в чем.
     Тепло и запахи его тела смешались, и у нее закружилась голова, все поплыло перед глазами. Она почувствовала, что дрожит. Как глупо! Ей уже двадцать семь лет, она давно не школьница! Проглотив комок, Квинби сказала:
     - Да, уверена.
     - Почему?
     - Я вас совсем не знаю.
     Во взгляде Гуннара вспыхнула надежда.
     - И это - все? Я возьму тебя к себе и... - Он осекся, и лицо его снова помрачнело. - Чер-рт! Похоже, я напугал тебя до смерти. - Квинби смотрела на него, ничего не понимая. Гуннар с отчаянием мотнул головой. - Дорога будет очень долгой.
     Он склонил голову, и она ощутила прикосновение его губ - легкое, невесомое, как лепесток цветка. Они трепетали и чуть подрагивали. Губы Квинби раскрылись и подались ему навстречу. Было странно, что такое легкое прикосновение способно вызвать в ней столь мощную волну ответного желания.
     - Как хорошо! - выдохнул он. - Ну разве это не здорово, Квинби?
     - Да.
     Их лица находились так близко, что, произнеся это короткое слово, она снова ощутила его губы на своих. И поцеловала его. Это получилось само собой, и ей захотелось повторить поцелуй. Снова ощутить вкус его губ, их нежный трепет.
     Гуннар поднял руки и положил их на ее шею, ощутив, как под тонкой кожей бьется неутомимая жилка.
     - Я чувствую неутолимый голод. Мне хочется еще и еще. - Его язык прикоснулся к ее нижней губе. - Раздвинь губы, любовь моя, пусти меня внутрь.
     Ее губы раздвинулись, и язык Гуннара оказался внутри - трепещущий, ищущий, ласкающий.
     Затем он чуть отстранился и посмотрел в лицо Квинби. Сквозь загар на его щеках отчетливо проступил румянец.
     - Если ты допустишь меня внутрь себя, будет также хорошо - тепло, приятно...
     Грудь Квинби вздымалась и опадала, ей не хватало воздуха. Господи, если она останется здесь хотя бы еще одну минуту, она пропала! Квинби неуверенно шагнула назад.
     - Мне пора в постель.
     Гуннар застыл. Он внимательно посмотрел в ее лицо, а затем констатировал:
     - Я вижу, ты вкладываешь в эти слова не тот смысл, который мне бы хотелось. Ты, видимо, сделана из более крепкого материала, чем я, милая Квинби. Я весь горю. Мне кажется, я сейчас взлечу, как ракета. - Он погладил ее по щеке. - Ну хорошо, каждый пойдет в свою кровать. По крайней мере, сегодня. - Он взглянул на ее босые ноги. - Они еще не согрелись?
     - Ноги? Кажется, нет. - Собственные слова доносились до нее как будто со стороны. Ей не было холодно. Она тоже пылала - от щек и до кончиков пальцев на ногах.
     - Так не годится, - покачал головой Гуннар, поднял ее на руки и понес к двери.
     На секунду удивление заслонило собой все остальные чувства.
     - Опустите меня, я чересчур тяжелая, чтобы таскать меня на руках.
     - Ничего, в самый раз. - Гуннар миновал темный коридор и начал подниматься по лестнице. - В самый раз для того, чтобы ощущать, что я держу в руках женщину.
     - Женщину, которая весит шестьдесят пять килограммов, и ростом сто семьдесят два сантиметра, - сухо уточнила Квинби.
     - Тем лучше. - Ему, казалось, было совсем не тяжело, и, добравшись до верхней ступеньки, он дышал так же ровно, как и в начале подъема.
     А вот у самой Квинби теснило в груди.
     - Я думала, что такое бывает только в кино, - насилу выдавила она.
     - Что ж, я люблю красивые жесты. Особенно когда они несут определенную смысловую нагрузку. - Он открыл дверь в комнату Квинби и понес ее к широкой двуспальной кровати. - Кроме того, всегда есть надежда, что мое великодушие будет вознаграждено.
     - И какой же должна быть награда?
     - Да так, ничего особенного. - Он поставил ее на ноги возле постели и снял с нее халатик в цветочек, как если бы раздевал ребенка, укладывая его спать. - Прыгай под одеяло, а я открою окно. Здесь душновато.
     Квинби посмотрела, как он медленно идет к окну - широкоплечий темный силуэт был залит лунным светом, - и послушно забралась в кровать.
     По комнате пробежал свежий ветерок, неся с собой сладкий запах покрытой росой травы и жимолости.
     - Вот так-то лучше. - Гуннар отвернулся от окна и подошел к ней. Включив ночник в изголовье кровати, он налил в стакан воды из стоявшего на тумбочке кувшина. - Попей. Я рад, что ты не позволила мне приготовить для тебя кофе, иначе ты бы ни за что не уснула. - Он опустился на колени у кровати и протянул ей стакан. - Вода не помешает тебе уснуть, но зато помогает при дегидратации после долгого перелета и даже успокаивает нервы.
     Она долго смотрела на стакан, а потом взяла его.
     - Спасибо. Вы очень добры. Гуннар плутовато улыбнулся.
     - Это потому, что я ожидаю награды. Сядь, любовь моя.
     Она медленно приподнялась и села на постели. По ее телу пробежала волна возбуждения.
     - По-моему, мы договорились...
     - Я помню, - скривившись, перебил он ее. - И я сдался. Но, мне кажется, мое терпение должно быть чем-то вознаграждено. - Его пальцы лихорадочно расстегивали четыре пуговицы, спускавшиеся от ворота ее ночной рубашки. - Ты ничего не потеряешь, подарив мне хоть капельку наслаждения. Тебе это самой понравится.
     Руки Гуннара легли на ее груди, все еще прикрытые тонкой тканью.
     Квинби судорожно вздохнула. Его ладони были нежными, но в то же время сильными и требовательными. От них по всему телу побежали волны возбуждения.
     - Твои груди такие тяжелые... - Взгляд Гуннара, устремленный на ее грудь, казалось, прожигал тонкий батист. - Твердые и тугие. Можно мне взглянуть на них, Квинби?
     Неожиданно она поймала себя на мысли, что ей и самой хочется, чтобы он увидел ее грудь. Она кивнула, утратив способность дышать, горя от возбуждения, с трепетом ожидая этого мгновения.
     Он неторопливо раздвинул легкую ткань и спустил с ее плеч.
     Она взглянула в его лицо. Его черты были напряжены, они излучали мужественность и ненасытность. Глядя на него, Квинби почувствовала, как между ног зреет и скапливается жаркая влага.
     Несколько секунд Гуннар, не отрываясь, смотрел на ее грудь, и Квинби видела, как на его висках пульсируют жилки. Затем он протянул руку и выключил ночник.
     Невидимый в наступившей темноте, он стоял на коленях совсем рядом с ней, и она слышала его частое дыхание.
     - Ты хочешь, чтобы я взял ее в рот, - низким голосом проговорил он. - Ты хочешь, чтобы я ласкал ее языком. Ты хочешь, чтобы я заставил ее набухнуть. - Он замолчал, а когда заговорил вновь, в голосе его сквозила боль. - Я тоже этого хочу. Но ведь этим не закончится.
     Квинби ждала. Напрягшись, испытывая боль от нестерпимого желания.
     - А это уже будет называться "соблазнение", правильно, Квинби? Я не хочу соблазнять тебя. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне сама, но ты сказала, что пока не можешь. - Гуннар аккуратно натянул ночную рубашку ей на плечи и застегнул пуговицы. - Поэтому я удовольствуюсь лишь маленькой наградой, а большую приберегу на потом. - Он опустил ее на подушки, укрыл и прежде, чем подняться, легонько поцеловал ее в лоб. - Спокойной ночи, Квинби. Завтрак будет готов в девять утра. - Гуннар едва различимым силуэтом двинулся к двери. - А потом пойдем в лес и будем смотреть, как Эндрю и Стивен строят свой шалаш на дереве.
     - Ты так и не рассказал мне о страшных снах Эндрю, - сказала она. - А ведь это меня очень беспокоит.
     Он открыл дверь, повернулся и посмотрел в ее сторону.
     - Не все сразу. - Квинби не видела лица Гуннара,