- Я заметила, - небрежно кивнула Хани, озорно улыбаясь Алексу. - Только мне показалось, что ты иногда пренебрегаешь мягкими переходами и не любишь полутонов. И, по-моему, ты неравнодушен к красному. Точнее - к рыжему.
     - У всякого свои слабости, - пожал плечами Алекс. - Просто Ланс делает все возможное, чтобы о моих маленьких странностях узнало как можно больше людей, а о своих - молчит.
     - А ты всегда питал это... пристрастие к рыженьким девушкам? - поинтересовалась Хани.
     - Сколько себя помню. - Выражение лица Алекса стало задумчивым. - Иногда я спрашиваю себя, не имеет ли это отношение к Лансу.
     Глаза Хани испуганно округлились.
     - Ты хочешь сказать, что ты действительно?..
     - Да нет же! - резко возразил Бен Рашид и недовольно поморщился. - Я имею в виду совсем не это. И был бы весьма признателен, если бы впредь ты воздерживалась от высказываний на данную тему, даже если этого требует твой чертов служебный долг!
     - Извини, я не буду, - кротко сказала Хани, пытаясь спрятать улыбку.
     Очевидно, это ей не вполне удалось, поскольку Алекс продолжал свирепо хмуриться.
     - Хотелось бы надеяться! - с ударением произнес он и вдруг вздохнул с какой-то странной обреченностью. - Я имел в виду психологическую связь. Ты, очевидно, заметила, что я - человек достаточно циничный. Об этом позаботился мой дед, которому хотелось, чтобы в этой жизни я был защищен от любых... неожиданностей. Ланс был единственным человеком, которому я с детства привык доверять полностью, поэтому в моем пристрастии к рыженьким девушкам, возможно, нет ничего странного. Видимо, с ними я чувствую себя в большей безопасности...
     - А не потому, что они - более страстные натуры, как ты утверждал? - с улыбкой уточнила Хани.
     - И это тоже, конечно... - отозвался Апекс и улыбнулся в ответ, но потом, видимо, вспомнив о своем недавнем недовольстве ею, воинственно выпятил подбородок. - Чтобы исключить все двусмысленные толкования, я должен заявить категорично и со всей определенностью: я никогда не испытывал влечения к лицам одного со мной пола вне зависимости от того, рыжие они или нет! Это ясно?
     Хани покорно кивнула.
     - Абсолютно.
     - Вот и хорошо, - удовлетворённо произнес Алекс. - А теперь, раз мы утрясли этот щекотливый вопрос, я предлагаю тебе еще раз сходить в библиотеку и выбрать себе какие-нибудь книги по вкусу. Они ещё могут тебе пригодиться, если Лансу снова придет в голову уйти в затворники.
     Когда примерно два часа спустя Хани вернулась в коттедж, там было так же тихо и пусто, как и ранним утром, когда она уходила. Направляясь к дверям своей спальни, она бросила задумчивый взгляд на запертую дверь студии, но постучать так и не решилась. "Вряд ли Ланс все еще работает, - подумала она, - это было бы не под силу ни одному человеку. Скорее всего он просто спит, но это не должно ее касаться". На пути из усадьбы Хани твердо решила, что если Лансу необходимо побыть одному, то она должна уважать его желание. В конце концов, она взрослая женщина, которая не нуждается в том, чтобы ее постоянно кто-то опекал!
     Сбросив на кровать тяжелую стопку книг, которую она притащила из библиотеки, Хани быстро разделась и сняла со спинки стула купальник. После вчерашнего, вечернего похода на пляж он так и не успел просохнуть; надевать его на голое тело было неприятно даже, несмотря на жару, и Хани пожалела, что не привезла с собой запасной купальный костюм. Да и другой одежды, которую она захватила с собой, для жизни на острове было явно недостаточно. Как, интересно, она будет содержать свой скудный гардероб в чистоте, если в коттедже нет даже автоматической стиральной машины? Придется то и дело бегать в усадьбу, где наверняка найдется какой-нибудь стиральный агрегат.
     Когда она уходила к морю, дверь студии оставалась по-прежнему закрытой, но Хани только недоуменно пожала плечами и презрительно отвернулась. Если к тому времени, когда она вернется, Ланс все еще не выйдет, ей придется нарушить его уединение - пусть даже ему это не очень понравится. В конце концов, ее долг телохранителя требовал, чтобы она убедилась, что клиент жив и здоров, что его не похитили поклонницы и не свалил голодный обморок. И она исполнит свой служебный долг, пусть даже Его Высочество будет ею недоволен!
     Приняв такое решение, Хани без колебаний отправилась на пляж.

***

     - У тебя что, повредился рассудок? Ты же сожжешь себе кожу так, что вообще больше не сможешь выходить на солнце!..
     При звуке этого голоса, который успел стать таким знакомым, сердце Хани отчаянно подпрыгнуло, но она даже не пошевелилась и не открыла глаз. Ей было очень хорошо лежать здесь, на тонком пляжном полотенце, и чувствовать под собой податливую мягкость нагретого солнцем песка.
     - Я намазалась кремом от ожогов, - сдержанно ответила она. - Кроме того, вчера я просидела на пляже вдвое дольше, хотя этого, разумеется, никто не заметил, но нисколько не обожглась.
     - Вчера ты отправилась загорать во второй половине дня, - мрачно возразил Ланс. - Тогда солнце стояло намного ниже.
     Хани не ответила, и с губ принца сорвалось досадливое восклицание.
     - Может быть, ты все-таки откроешь глаза? - ядовито осведомился он. - А то мне начинает казаться, будто я разговариваю с трупом.
     Хани неохотно повиновалась и тут же об этом пожалела. Ланс стоял всего в нескольких футах от нее и выглядел так, что от одного взгляда на него у Хани едва не закружилась голова. Узкие потертые джинсы, которые он носил низко на бедрах, выгодно подчеркивали стройность и силу его ног. Рубашку Ланс нес в руке, и взгляд Хани помимо ее воли остановился на рельефной, мускулатуре его груди и тугих бронзовых плечах, на которых играли солнечные блики. На ярком полуденном солнце волосы Ланса приобрели оттенок светло-красной меди, а густая поросль на груди стала золотистой.
     Ланс встряхнул рубашку, чтобы расправить ее, и мускулы на его плечах и груди задвигались, заиграли, перекатываясь, словно могучие волны.
     - Вот, - удовлетворенно сказал он, накрывая рубашкой Хани.
     - Я под ней совсем зажарюсь! - запротестовала она, отталкивая его руки, но Ланс неожиданно опустился рядом с ней на колени.
     - Это плохо, но все же лучше, чем ожог второй степени, - спокойно сказал он, укутывая ее рубашкой до самого подбородка. - Пожалуй, я даже рад, что ты не носишь бикини, иначе давно бы спалила себе всю спину и живот. Тем, кто так небрежно относится к своему здоровью, следовало бы запретить появляться на пляже без шляпы и халата!
     - Не слишком ли вы заботитесь о моем здоровье, ваше высочество? - сердито спросила Хани и резко села. От этого движения рубашка снова сползла с груди, принц попытался опять укрыть ее, но Хани ловко уклонилась. - Кроме того, этот купальник нельзя назвать совсем уж закрытым! - добавила она воинственно.
     - Именно это я и имею в виду, - сухо парировал Ланс, не в силах отвести взгляд от глубокой ложбинки между ее пышными грудями. - Кстати, когда я выглянул из окна студии, мне показалось, что ты в конце концов победила свою стыдливость и пошла купаться голышом. Должен сказать, что для моей нервной системы это было серьезным испытанием, Хани. Этот телесный цвет... он смотрится очень эротично.
     - Вот уж не думала, что ты вообще что-нибудь замечаешь вокруг себя! - сердито отрезала Хани и тут же прикусила язык.
     Она же поклялась себе, что будет всячески избегать любого упоминания о прошедших двадцати четырех часах, которые она по его милости провела в одиночестве, и вот не выдержала!
     - Алекс собирался прислать Ната, чтобы узнать, появишься ты к обеду или нет, - поспешно заговорила Хани, стараясь исправить свой досадный промах.
     Ланс мрачно вздохнул, взъерошив пятерней и без того растрепанные волосы.
     - Неужели ты обиделась? - спросил он почти жалобно. - Наверное, сейчас уже поздно извиняться, но... Если я дам слово, что подобное больше не повторится, это поможет мне загладить свою вину?
     - Если верить Алексу, то ты вряд ли способен сдержать свое обещание, - язвительно ответила Хани, глядя в сторону. - Да и кто я такая, чтобы ты давал мне подобные клятвы? Я просто работаю на тебя и обязана мириться со всем, что ты способен выкинуть!
     Она тут же прокляла себя за излишнюю резкость, но ей было невероятно трудно сдержаться - такой уязвленной она чувствовала себя весь прошлый день.
     - Ох! - воскликнул Ланс и состроил многозначительную гримасу. - Если бы подобные заявления не были полной глупостью, они могли бы причинить мне боль. Настоящую боль, Хани... - Он помолчал, серьезно глядя на нее своими васильковыми глазами, а потом негромко проговорил:
     - Послушай, ты имеешь полное право обижаться, потому что я... я сам хотел, чтобы наши отношения не были только формальными. Представляю: если бы ты бросила меня одного и, не сказав ни слова, исчезла на целые сутки, я бы рвал и метал. И главное - у меня нет ни одного вразумительного оправдания. Просто я так увлекся, что проработал весь вечер и всю ночь напролет. Только утром прилег, чтобы полчасика вздремнуть, и вот - проспал почти до обеда... - Ланс растерянно развел руками, а его голос прозвучал до странности торжественно и мрачно. - Ты простишь меня, Хани?
     Она подняла голову, чтобы гордо сказать ему, что в извинениях нет нужды, и вдруг наткнулась на его серьезный взгляд.
     - Да, я прощаю тебя. - Эти слова сорвались у нее с языка сами собой, и - так же неожиданно для себя - Хани вдруг добавила:
     - Знаешь... мне было одиноко.
     - Пожалуйста, прости меня! - с жаром повторил принц, придвигаясь ближе, так что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Его руки опустились на плечи Хани и сжали с такой нежностью, что она невольно подумала: "Вот такие прикосновения люди иногда помнят до самой смерти".
     - Мне следовало предвидеть, что как только я увижу краски и мольберт, то забуду обо всем на свете, - с раскаянием в голосе проговорил Ланс. - Так обычно и происходит, но я не верил, что это может со мной случиться, когда совсем рядом ты. Ведь еще два дня назад я не мог думать ни о чем, кроме тебя!..
     - Тогда у меня не было соперницы, - откликнулась Хани почти весело. - А теперь она есть, и ее имя - живопись. Смею ли я рассчитывать на твое внимание, когда у тебя внутри пылает огонь вдохновения и муза нашептывает тебе свои самые сокровенные тайны?!
     - Я бы предпочел, чтобы это ты шептала мне на ухо о самых сокровенных тайнах, - с виноватой улыбкой заметил Ланс. - Кроме того, я не претендую ни на какое особенное вдохновение. Для меня это просто хобби.
     - Нет! - твердо сказала Хани, глядя ему прямо в глаза. - Алекс так не считает, а я склонна ему верить. Кстати, я видела образец твоего творчества, который висит в библиотеке. Это совершенно фантастическая работа, Ланс!
     - Должно быть, сегодня утром Алекс был особенно разговорчив, - с легкой досадой произнес принц. - Поверь, меньше всего мне хотелось бы поразить тебя своими художественными способностями. Давай лучше я расскажу тебе, в каких еще областях я достиг фантастического мастерства!
     - Нет, - быстро сказала Хани и неодобрительно нахмурилась. - О других твоих способностях достаточно много писали в газетах. Гораздо больше меня интересуют те твои таланты, о которых неизвестно широкой публике. Почему, кстати, ты не хочешь выставить свои работы? Прятать их ото всех - это по меньшей мере нечестно! Любое серьезное дарование накладывает на своего обладателя определенную ответственность, и ты не имеешь права наслаждаться своим талантом в одиночку.
     Ланс некоторое время молчал, словно что-то обдумывая, а потом вздохнул и сокрушенно покачал головой.
     - Мне следовало знать, что ты не успокоишься, пока не вырвешь у меня и эту тайну. Слушай же!.. Правда состоит в том, что я просто не могу выставляться. Это может погубить нас с Алексом.
     Глаза Хани удивленно расширились.
     - Погубить?! - переспросила она.
     Принц кивнул с самым несчастным видом.
     - Дело в том, что у каждого крупного художника есть свой почерк, - туманно пояснил он. - Если бы я выставил свои работы, кто-нибудь из экспертов мог бы узнать мою руку, а ни я, ни Алекс не питаем особого пристрастия к сырым тюремным камерам...
     - Я... я не понимаю, - запинаясь, пробормотала Хани.
     - Сейчас поймешь... Мне трудно говорить об этом, но раз уж ты приперла меня к стенке... Два года назад компанию "Седикан Петролеум" едва не постиг крах, - Ланс упорно не глядел ей в глаза. - Нам с Алексом нужно было выложить огромную сумму, чтобы предотвратить окончательное падение компании и спасти Карима Бен Рашида от разорения. У нас не было таких денег, но не могли же мы в самом деле допустить, чтобы старый шейх опозорился перед своим народом! И мы придумали одну штуку...
     - Штуку? - осторожно спросила Хани. В голове ее мелькнула мысль, что быстро получить крупную сумму денег законным путем просто невозможно. "Во мне говорит детектив, - попыталась она прогнать эту пугающую мысль. - Ни Ланс, ни Алекс не способны на преступление!"
     Ланс между тем выпрямился и мелодраматическим жестом ударил себя кулаком в грудь.
     - Я нарисовал одну картину, а Алекс пристроил ее в нужные руки. У него, знаешь ли, есть определенного рода связи... И вот - пожалуйста! Не прошло и полутора месяцев, как в Европе обнаружили пропавший шедевр одного из великих мастеров прошлого. Ты, наверное, помнишь, какой шум поднялся несколько лет назад, когда в одном из подвалов Мюнхена нашли подлинного Рембрандта?
     Хани тупо кивнула.
     - Так вот, это был подлинный Антон Миодраг Ланселот Руби, - грустно признался принц. - Одна из моих лучших работ! Мне так не хотелось расставаться с ней!
     - Это была подделка? - пискнула Хани. - Ты... ты продал фальшивого Рембрандта?
     - Ну зачем так грубо? - поморщившись, ответил Ланс. - Между прочим, это адская работа - имитировать манеру и технику настоящего мастера. Например, на своего Вермеера я затратил в десять раз больше времени и сил, чем он сам!
     - На Вермеера? - оглушенно повторила Хани. Ей казалось, что она сходит с ума.
     - "Женщина перед зеркалом", - пояснил Ланс. - Ее нашли прошлым летом в Антверпене.
     - О Боже! - выдохнула Хани. Ей стало почти физически плохо, когда она подумала о том, какое применение нашел Ланс своему невероятному таланту. - И эта картина... тоже?
     Ланс кивнул. Он по-прежнему не смотрел на нее, но Хани показалось, что его глаза как-то подозрительно поблескивают. Очевидно, признание далось ему нелегко.
     - Но больше всего труда потребовала "Мона Лиза", - задумчиво проговорил Ланс. - Моя "Мона Лиза"! Разумеется, не та, что висит в Лувре, а один из эскизов к ней, но, как ты сама понимаешь, он совершенно бесценен. Эти неуловимые переходы, игра света и теней... Старик Леонардо словно бросал мне вызов, но я справился. Экспертиза ничего не заподозрила, и Алекс продал его одному американскому...
     Ланс наконец взглянул на нее, увидел расширившиеся от ужаса глаза Хани, ее приоткрытый рот и запнулся на полуслове. В следующее мгновение он схватился за живот и захохотал так, что его буквально согнуло пополам.
     - Боже мой! - простонал он между двумя приступами смеха. - Посмотри на себя: ты сейчас похожа на ребенка, у которого отняли коробку сладостей! Нет, Хани, ты просто неподражаема! Скажи... - Он вытер выступившие слезы. - Тебе еще никогда не приходилось слышать, чтобы продавали еще один Бруклинский мост или статую Свободы?
     - Так это была шутка? - ровным голосом осведомилась Хани, как только ей удалось более или менее взять себя в руки.
     Принц кивнул, и она почувствовала жгучую обиду и гнев, который оказался неожиданно сильным. Подумать только, как он с ней обошелся! А она-то с таким участием отнеслась к его таланту...
     - Должно быть, вы решили, что я - совершенная дурочка, ваше высочество?.. - произнесла Хани, прилагая огромные усилия к тому, чтобы справиться с дрожью нижней губы.
     Ланс сразу перестал смеяться, и его лицо стало озабоченным.
     - Послушай, Медок, - начал он, - я вовсе не хотел тебя обидеть...
     - Я, конечно, бываю излишне доверчива, - перебила она его сквозь непрошеные слезы, подступившие к самым глазам и вот-вот готовые пролиться. - И я понимаю, насколько смешно это выглядит со стороны. Очевидно, я должна быть польщена, что благодаря мне у вас с Алексом есть над чем посмеяться... - Хани не удержалась и всхлипнула. - Но это еще не все, Ланс! Да будет тебе известно, что я была достаточно глупа, чтобы пожалеть тебя! Боже, какая наивность! Я вообразила, будто ты способен на глубокие чувства, и теперь расплачиваюсь за это. Разве мотыльки думают или чувствуют? Нет, они просто порхают, бездумно скользят по поверхности жизни, потому что единственное их предназначение - быть красивыми!
     Хани не замечала, что почти кричит, - так велико было ее разочарование.
     - Никто не воспринимает их всерьез, никто не ждет от них ничего сверх того, что они могут - способны! - дать. А я воспринимала тебя всерьез, Ланс, и это было моей главной ошибкой. Но я готова поклясться, что этого больше никогда не случится!
     Вскочив на ноги, Хани бросилась прочь, но успела отбежать всего на несколько ярдов, прежде чем Ланс догнал ее. Его руки легли ей на плечи и с силой развернули, так что Хани оказалась с принцем лицом к лицу.
     - Я не мотылек, черт побери! - воскликнул он и слегка встряхнул ее. - Наверное, я тоже был слеп и глуп, когда дразнил тебя, не понимая, что делаю тебе больно. Но я вовсе не такой бесчувственный чурбан, каким ты меня представила! Моя чувствительность может поспорить с твоей. Черт возьми, ты ведь и сама тщательно прячешь от меня свои эмоции и переживания! Хотя я и не понимаю - почему...
     - Не понимаешь, потому что я вовсе их не прячу! - крикнула в ответ Хани. - Это ты прячешь свои чувства ото всех и не хочешь признать, что они существуют! Я знаю, что твои картины имеют для тебя огромное значение, но даже Алексу ты не признаёшься, что это нечто большее, чем просто приятное времяпрепровождение! Почему ты не хочешь согласиться с тем, что способен дать миру нечто совершенно особенное? Почему ты предпочитаешь прятаться, словно занимаешься чем-то постыдным, грязным?
     Лицо Ланса стало таким же напряженным и гневным, как у нее.
     - Что ты-то об этом знаешь?! - прогремел он, и его ультрамариновые глаза потемнели. - Хорошо, согласен: для меня это важно. Возможно, это единственная важная вещь в моей жизни... Теперь ты довольна?
     - Нет! - крикнула Хани. - Ты так и не объяснил мне, почему ты не выставляешь свои работы!
     - Как раз потому, что это - важно, черт возьми! - воскликнул Ланс, с трудом сдерживаясь. - Или ты считаешь, что мне не дает покоя слава какой-нибудь очередной новоявленной звезды поп-арта? Нет, моя работа кое-что для меня значит, и именно поэтому мне не хочется, чтобы к ней относились как к посредственной мазне богатого скучающего плейбоя.
     - Но это же не обязательно! - возразила Хани. - Существует серьезная профессиональная критика. Экспертам достаточно взглянуть на любое твое полотно, чтобы понять: перед ними талант, настоящий, исключительный талант!
     - В самом деле? - с издевкой спросил Ланс. - По-моему, ты один раз уже расписалась в своей наивности и чрезмерной доверчивости. Критика еще может признать талант в каком-нибудь голодном юноше из полуподвала, но никак не в принце крови! Нет, я не сомневаюсь, что мои работы будут хорошо продаваться, но не уверен, что их не будут приобретать только для того, чтобы иметь лишний повод посудачить о Неистовом Лансе. И будь я проклят, если дам кому-то такую возможность! Пусть лучше мои холсты гниют где-нибудь в чулане!
     В его голосе звучали такие страсть и горечь, что у Хани на мгновение перехватило дыхание.
     - Ты не прав, Ланс! - с горячностью возразила она. - Даже если первые твои картины и воспримут именно так, то потом все поймут...
     - Это ты не права, - отрезал он решительно, и его лицо, секунду назад пылавшее страстью, стало угрюмым и замкнуты