том отрубить голову?
   - Не напоминай мне о безумии тех неразумных. Для  них  оскопить  меня
еще не значило лишить главного стимула жизни, поэтому они решили  отнять
у меня способность мыслить. - Малик  притворно  тяжело  вздохнул.  -  Но
такова уж участь всех одаренных Всевышним. Всякому, обладающему, подобно
мне, столь блестящим умом и жаждой знаний,  не  избежать  подстерегающих
врагов.
   - Сдается мне, чуть не постигшее тебя  оскопление  связано  с  твоими
низменными страстями, а отрубленная голова -  всего  лишь  скандинавская
сага. Я так и не взял в толк, почему тебе понадобилось  соблазнить  жену
начальника королевской гвардии?
   - Я был нужен ей, - простодушно ответил Малик. - Эта скотина, ее муж,
жестоко обращался с ней.
   Гейдж покачал головой. Его не удивили слова Малика.
   Женщине вовсе не обязательно быть молодой или привлекательной,  чтобы
оказаться в постели Малика. Он любил  их  всех  и,  похоже,  наслаждался
каждой с той же необузданной страстью, как наверняка и они с ним.
   - Я беспокоюсь, все ли с ней в порядке сейчас, - заволновался  Малик.
- Может, стоит нам вернуться в Карзну и...
   - Нет! - решительно отрезал Гейдж.
   Тогда им едва удалось выбраться из Византии живыми  и  невредимыми  и
спасти вдобавок женщину. По настоянию Малика они  взяли  ее  с  собой  и
спрятали в надежном месте, в ее деревне.
   - С ней все в порядке. Я  дал  ей  достаточно  золота,  она  безбедно
устроит свою жизнь. Ты ей не нужен.
   Гейдж говорил об известном им обоим, но Малику  важно  было  еще  раз
услышать о благополучном завершении этой рискованной истории.
   - Возможно,  ты  и  прав.  Я  должен  был  помочь  ей  найти  другого
подходящего мужчину. - Он широким жестом указал  на  комету.  -  Подобно
светящейся комете, я затмеваю все вокруг.
   Гейдж ухмыльнулся.
   - Насколько легче мне было бы жить, если бы ты сиял не так ярко и  не
так часто.
   Лучистая широкая улыбка под густой бородой  озарила  прекрасное  лицо
Малика.
   - Но ты не признаешь легкую жизнь. Благодаря мне ты  развлекаешься  и
рискуешь. Поэтому ты и взял меня в друзья.
   - Зачем я вообще ввязался в эту историю?
   - Ты тоже не слишком-то застенчив  и  скромен.  Так  идем  мы  в  эту
Англию?
   - Вильгельм поставил  условие:  если  я  соглашусь,  то  должен  буду
оставить тебя в Бельриве. Он боится, что твоя сарацинская душа  навлечет
гнев небес и погубит все дело.
   - Ты разъяснил ему, что в бою мне нет равных и я могу завоевать  этих
саксов без его армии? - Малик гордо выпятил грудь. -  Мой  карающий  меч
заставит их удирать, как овец. У них от страха отнимутся ноги,  когда  я
натяну тетиву лука и пущу стрелу.  Их  затрясет  от  ужаса  и  боли  под
копытами моего мощного коня...
   - Я сказал ему, - перебил друга Гейдж, - что у них задрожат колени  и
застучат зубы от твоих хвастливых речей.
   Малик печально покачал головой.
   - Стрелы твоих ядовитых слов ранили меня в сердце. После стольких лет
дружбы ты так и не оценил моих подлинных достоинств.
   - Ты изо дня в день ежеминутно расхваливаешь  себя.  Как  же  я  могу
сомневаться в твоем мужестве?
   - Я совершенствуюсь и хочу, чтобы ты знал  об  этом.  -  Малик  отвел
взгляд и тихо сказал:
   - Если для тебя будет лучше, то я останусь в Бельриве.
   - Ты позволишь Вильгельму указывать, с кем мне  быть,  кого  брать  в
друзья и сражения?
   - Он правитель Нормандии.
   - Он нуждается во мне, а не я в нем. Если решу идти,  ты  пойдешь  со
мной. - Поморщившись, Гейдж досказал:
   - Я уж не говорю о том, какой разгул ты устроишь здесь, оставь я тебя
в замке.
   - А ты затоскуешь без меня, и ничто тебе не поможет.
   Помрачнев, Малик снова взглянул на небо.
   - Возможно, мне придется остаться здесь, - пробормотал он. -  У  меня
тяжелое предчувствие: там, за морем, меня ждет беда.
   - Так начертано на небе, - едко заметил Гейдж. - Господь  милостивый,
ты тоже лишился разума при виде этой дьявольской кометы.
   - То, что не дано понять уму, чувствует сердце.
   - Или придумывает. Может, тебе следует трижды прокрутиться  на  пятке
вокруг себя, чтобы отогнать дьявола и спасти душу?
   - Какой ты циничный, - передернул плечами  Малик,  -  ни  во  что  не
веришь.
   - На этой земле - нет. Впрочем, я верю в нас - в себя и тебя,  в  то,
что можно видеть, услышать и потрогать. - Он взглянул на комету. - А ты,
сдается мне, вроде Вильгельма, замечаешь только то, что  тебе  надо.  Не
хочешь сопровождать меня в походе, так и скажи. Не обижусь.
   - Я пойду, - прервал недолгое  молчание  Малик.  -  Пусть  будет  что
будет. - Говорил он спокойно, но обреченно. Внезапная улыбка озарила его
лицо. - Обещай мне, что не дашь погибнуть от рук  этих  варваров.  Столь
печальный конец не годится для такой блестяще начатой карьеры.
   - Обещаю. - Гейдж признательно взглянул на друга.
   - Хорошо. - Малик поспешил к двери, ведущей из  зала.  -  Раз  уж  мы
решили броситься в эту кровавую  бойню,  то  следует  не  теряя  времени
предаться прелестям  жизни.  Вот  уже  три  часа  меня  в  спальне  ждет
прелестная дама.
   - Наверняка она уже ушла. Дамы не любят ждать.
   - Эта останется... Из любопытства. Она хочет  проверить,  правда  ли,
как говорят, что сарацин прекрасен телом так  же,  как  и  душой.  -  На
мгновение остановившись у порога, он сообщил:
   - Ее имя леди Женевьева. Ты не против? Она ведь была твоей дамой.
   Гейдж пожал плечами и равнодушно заметил:
   - Не стоит и спрашивать. Мы и прежде делили женщин. Ты прав,  она  из
любопытства никуда не уйдет. Дама обворожительна и...
   Ему с Маликом приходилось много раз обладать знатными дамами, здесь и
в Византии, которые скуки  ради  искали  тайных  развлечений.  Женевьева
оказалась забавнее других, но Гейдж не обольщался на ее счет: как и  она
к нему, так и он не чувствовал к ней привязанности.
   - ...очень изобретательна. Ты получишь удовольствие.
   - Если тебе нужна женщина, то она намекнула, что не  прочь,  если  мы
оба окажемся с ней в постели.
   - В другой раз.
   Малик в нерешительности потоптался, вглядываясь в лицо Гейджа.
   - Тебя мучают сомнения? Хочешь поговорить? Я останусь.
   - И заставишь ее опять ждать?
   - Ей придется ждать меня вечно, если я нужен тебе. Награда за  дружбу
дороже телесных утех.
   - Но получаешь ее не сразу. -  Он  нежно  улыбнулся  Малику.  -  Иди.
Увидимся утром.
   Малик кивнул и вышел из зала.
   Гейдж обратил взгляд  к  комете,  и  сердце  бешено  заколотилось  от
нахлынувших вожделенных мечтаний.
   Англия. В памяти ожили рассказы о ней короля  Хардраады  в  полумраке
его замка, о лакомстве со сладким названием "Англия".  Его  отцу  всегда
хотелось заполучить эти земли.  Гейджу,  его  незаконнорожденному  сыну,
бастарду, еще предстоит поквитаться с Норвегией и Хардраадой,  когда  он
вступит в союз с Вильгельмом. И он пойдет до  конца,  он  заставит  отца
признать его.
   Впрочем, вряд ли это удастся. И все-таки долгое время в нем теплилась
надежда, но со временем и она истаяла. Что ж,  придется  понять  простую
истину и смириться.  Во  время  последнего  похода  Хардраада  с  грубой
прямотой отрекся от сына.
   Раз у него нет отца, то ни о какой преданности не может быть и речи.
   Англия открывала для него безграничные  возможности.  В  честолюбивых
мечтах Гейдж заносился высоко, и презираемая им знать ловила каждый  его
жест, наперебой пытаясь услужить. Он мечтал о власти,  славе  и  трепете
подданных, о чем Гейдж не мог даже подумать в Нормандии и в Норвегии.
   Яростное свечение кометы звало  к  сражению,  вселяло  уверенность  в
победу.
   Хотя Гейдж и не верил в приметы,  но  ему,  как  будущему  барону,  а
может, и наследнику Хардраады, не обойтись без надежной  защиты.  Почему
бы не призвать в союзники этого сверкающего посланца  небес,  наводящего
ужас на всех и вся,  вселяя  предчувствие  грядущей  беды?  Безрассудная
смелость новоявленного купца-рыцаря, выступающего под  знаменем  кометы,
заставит трепетать Вильгельма, короля Гарольда Английского, Хардрааду  и
даже самого Папу Римского.

2.

14 октября 1066
Гастингс, Англия

   Багровый закат охватил запад небосклона, окрасив его в алый цвет,  но
он не смог по краскам соперничать с кровью Малика,  что  зловеще  залила
его длинные одежды.
   - Я сделал все, что в моих силах. - Отец Бернар  покачал  головой.  -
Бесполезно. Я остановил кровь, но рана слишком глубокая. Он  умрет.  Мне
надо идти к другим покалеченным.
   - Ни с места! - остановил его Гейдж. - Он ведь еще жив, помоги ему.
   Отец Бернар  обвел  взглядом  поле  битвы  и  перекрестился.  Убитые,
раненые, искалеченные и горы трупов. С трудом верилось  в  благословение
Папы на столь кровавую резню. Войско саксов было полностью разбито, но и
армия Вильгельма понесла ощутимые потери. Раненые верили, что священники
могут сотворить чудо, надеялись, что они вопреки всему  вытащат  из  лап
смерти тех, кого уже невозможно спасти.
   - Я должен идти к тем, кому я нужен. - Отец Бернар поднялся с  колен.
- Этот человек мертв.
   - Он дышит, и я не теряю надежды, что его можно спасти.
   - Я и так потратил слишком много времени на этого  сарацина,  а  меня
ждут правоверные христиане.
   Гейдж Дюмонт, встав перед отцом Бернаром во весь рост,  заступил  ему
дорогу.
   - Потратил? Этот язычник лучше всех христиан, которых я знаю.
   - Не  богохульствуй!  Да  простит  Господь  такие...  -  Отец  Бернар
отступил,  встретившись  взглядом  с  горящими   ярко-голубыми   глазами
Дюмонта.  На  его  перекошенном  от  гнева  лице  появилось   неистовое,
дьявольское выражение. Рука отца Бернара потянулась  к  груди  сотворить
крестное знамение, но замерла в воздухе. Хотя Гейдж  Дюмонт  и  сражался
сегодня с невиданной храбростью, словно  легендарный  герой-исполин,  но
все равно он оставался лишь простым смертным, а не исчадием ада.
   - Грешно так говорить, - только и нашелся сказать отец Бернар.
   - Грех оставлять человека умирать, когда он  может  выжить.  -  Гейдж
выхватил из ножен меч и наставил его на священника. - Ты не отойдешь  от
него ни на шаг. Спаси его!
   - Что ты хочешь от меня? Даже под угрозой  смерти  я  буду  повторять
тебе снова и снова, что не сумею вылечить этого сарацина. Он безнадежен.
   - Я знаю, кто может вылечить его. Гейдж взглянул на небольшую  группу
пленных, стоявших неподалеку под охраной стражников.
   - Кто сказал?
   - Я, лорд Ричард Редфернский. - Высокий белокурый  мужчина  не  спеша
выступил вперед, но тут  же  был  остановлен  стражником.  Он  продолжал
говорить через плечо солдата:
   - Ты хочешь, чтобы этот человек остался жив?  Освободи  меня,  и  его
вылечат.
   - Он лжет. Никто не сможет спасти язычника,  -  раздался  голос  отца
Бернара.
   Не  обращая  внимания  на  его  слова,  Гейдж  испытующе  разглядывал
правильные черты лица красивого сакса.
   - Так ты говоришь, что сможешь вылечить его?
   - Не я. Моя жена дважды была при смерти и, если  бы  не  знахарка  из
моей прислуги, ей бы не выжить.
   - Предатель! - вырвалось у пожилого пленника. - Я послал эту  женщину
к своей дочери, а не для лечения норманнов. По мне,  лучше  смерть,  чем
помощь врагу.
   - Ну и глупец ты, милорд Келлз, - огрызнулся Ричард. - Король Гарольд
погиб, мы разбиты. Может, тебе и по вкусу рабство, а  мне  нет.  Нам  не
подняться вновь без умения торговаться. - Он снова обратился к Гейджу:
   - Твоего человека еще можно спасти. Освободи меня и позволь  привести
лекаря. Эта женщина - рабыня, и я подарю ее тебе.
   -  Не  успеешь,  -  позлорадствовал  отец  Бернар:   его   раздражала
уверенность сакса.
   - Мои владения к северу отсюда менее чем в часе езды,  -  неторопливо
продолжал пленный. - Через два часа она будет у раненого.
   Гейдж напряженно всматривался в лицо Ричарда.
   - А что ты хочешь взамен за знахарку? - Уж он-то  знал,  что  за  все
надо платить.
   - Просто свободу, - не  задумываясь  ответил  Ричард,  -  и...  -  он
помолчал, - возможность служить тебе. После  минутного  колебания  Гейдж
отрывисто бросил:
   - Свободу ты, может, и получишь, но всего несколько  часов  назад  ты
убивал моих солдат. Я не беру врагов на службу.
   Он повернулся к капитану Лефонту, отвечавшему за пленных.
   - Возьми этого человека, солдат и поезжай в Редферн. Привези сюда эту
женщину.
   - Ты не пожалеешь, - продолжал Ричард, пока капитан развязывал его. -
А там посмотрим, думаю, что я пригожусь тебе. -  Он  неторопливо  растер
затекшие от веревок руки.
   - Мне наплевать на твою нужность.  Если  Малик  умрет,  то  берегись.
Будешь жрать объедки с моего стола вместе с собаками. - Гейдж повернулся
к солдату:
   - Поставь мою палатку. Мы разобьем лагерь здесь.
   Капитан Лефонт удивленно посмотрел на него.
   - Мне казалось, его  милость  решил  не  останавливаясь  двигаться  к
Лондону.
   - Пусть Вильгельм идет без меня. Я присоединюсь к нему позже.
   Отец Бернар недоуменно покачал головой.
   - Из-за какого-то сарацина ты навлечешь на  себя  гнев  его  милости.
Ничего хорошего из этого не выйдет. Его все равно не спасти.
   Гейдж отвернулся. Он не хотел, чтобы отец Бернар заметил его  горе  и
испуг от сказанных им слов.
   - Он будет спасен. - Гейдж всматривался в безжизненное  лицо  Малика,
пытаясь взглядом своих глубоких  ярко-голубых  глаз  остановить  смерть,
маячившую в изголовье друга.
   - Ты нарушил... свое обещание. - Голос  Малика  прошелестел,  подобно
слабому ветерку, в полумраке походной палатки. - Ты обещал... варвары не
убьют меня.
   - Тихо, не разговаривай. - Гейдж нежно отвел волосы со лба Малика.  -
Береги силы.
   - На смертном одре... должен высказаться  до  конца.  -  Малик  не  в
состоянии был открыть глаза. - Но я не могу думать о... я... не готов.
   - Ты не умрешь. Я послал за лекарем.
   Малик с большим трудом открыл уже подернутые пленкой небытия глаза.
   - Слишком... поздно. Чувствую смерть. Жаль...
   Гейдж взял его ладони в свои и крепко сжал.
   - Успокойся. Ты не умрешь. Разве я когда-нибудь нарушал свое слово?
   Малик поймал взгляд Гейджа и с  трудом  раздвинул  спекшиеся  губы  в
тщетной попытке улыбнуться.
   - Нет, мой друг, никогда...
   - Тогда помоги мне. Малик закрыл глаза.
   - Я постараюсь. Самое интересное... узнать... сдержишь ли ты слово на
этот раз. - Он закашлялся, и в горле у  него  что-то  забулькало.  -  Мы
победили?
   - Да. Король Гарольд мертв, одни его бароны  убиты,  другие  взяты  в
плен. Мы держим Англию в кулаке. - И Гейдж выразительно сжал пальцы.
   - Я знал... Они никогда, - Малик говорил медленно,  с  трудом,  -  не
смогли бы дать отпор моему славному мечу.
   - И ты был прав. В бою тебе нет равных. Ты непобедим.
   - А Вильгельм... посвятил тебя в рыцари?
   - Да. Помолчи же, отдохни!
   - Отдых... Вечный покой...
   Малик затих. Дрожь пробежала по его телу.
   Гейджа охватило отчаяние. Неужели друг покидает его? Он склонился над
раненым и с облегчением увидел слабо пульсирующую жилку на  шее  Малика.
Пока жив.

***

   - Поднимайся!
   Вслед за окриком с Бринн сдернули одеяло и рывком подняли с постели.
   - В чем дело? - истошно завопил Делмас. - Лорд Ричард, почему вы...
   - Заткнись! - рявкнул Ричард. - Мне нужна твоя жена.
   Бринн охватил ужас при взгляде на лорда. Ричард тяжело дышал, страх и
злоба исказили его красивое лицо, карие глаза дико блестели  в  отблеске
свечей: стоявший позади него солдат держал в руке массивный канделябр.
   - Нет!
   - Ты еще мне смеешь перечить, грязная девка! - Ричард  грубо  потянул
ее за руку. - Будешь делать все, что я велю тебе!
   Бринн потрясла головой, пытаясь прогнать сон. Ее несколько  успокоила
одежда Ричарда. Он был в боевых  доспехах  и  явно  прискакал  прямо  из
лагеря  Гарольда.  Не  похоже,  что  его  обуяла  жажда  плоти,  как  ей
показалось в первый момент.
   - Леди Эдвине хуже? - Тревога охватила Бринн.
   - Я не видел ее. - Ричард схватил шаль и  набросил  ей  на  плечи.  -
Теперь это не имеет значения: Эдвина мне больше не нужна.
   - Почему вы злитесь? - не унимался Делмас. - Чем мы разгневали вас?
   Ричард отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
   - Поторопись, женщина,  черт  тебя  побери!  Нам  надо  добраться  до
лагеря, пока этот мерзавец жив.
   - До лагеря? - Бринн быстро надела башмаки и подвязала волосы кожаной
лентой. - Вы говорите о лагере короля Гарольда?
   - Гарольд мертв. Все убиты. Нас разбили. - Ричард грубо толкнул ее  к
двери. - Но я не стану рабом этих  норманнов.  Ты  сделаешь  все,  чтобы
вылечить сарацина, или я перережу твое хрупкое горлышко.
   - Сарацина? - Бринн ничего не понимала. Норманны победили англичан, а
Ричард бредит о язычнике. - Я не могу уехать  из  Редферна,  -  пыталась
объяснить Бринн. - Вашей жене стало хуже после вашего ухода с Гарольдом.
У нее каждую ночь жар, и я должна...
   - Дура! Все изменилось. Забудь о ней! Все кончено! Я потерял...
   На полуслове он начал выталкивать ее за дверь.
   - Постойте, мои травы.
   Бринн на ходу схватила большой кожаный мешок. Ричард  мигом  выпихнул
ее из комнаты и потащил через весь зал на задний двор.
   Солдат, поставив канделябр на стол  возле  кровати,  где  ошарашенный
Делмас пытался еще что-то возразить, поспешил за пленным лордом.
   Бринн различила в темноте солдат с горящими факелами, чье  трепещущее
пламя бросало причудливые  тени  на  испуганную  челядь,  прижавшуюся  к
стенам домов. Кони нетерпеливо били  копытами  о  мерзлую  землю,  и  на
холодном ветру пар валил у них из ноздрей.
   Один из всадников выехал вперед - в свете факелов его доспехи зловеще
поблескивали.
   - Это та женщина?
   - Ее зовут Бринн, - уточнил Ричард. - Можем ехать, капитан Лефонт.
   Делмас  выбежал  из  дома,  в  отблесках  огня  его   лицо   казалось
зеленовато-серым.
   - Лорд Ричард, а как же я? Вы не можете  забрать  ее.  Она  моя...  -
Делмас пытался ухватить ее за руку.
   - Ты, мерзкая свинья! - Ричард толкнул его в грязь. - Я делаю все что
мне угодно. - Он сел на лошадь и рывком вздернул Бринн на седло  впереди
себя. - Я забираю свое добро. Теперь она послужит мне.
   Он пустил лошадь галопом вслед за капитаном норманнов и его войском.
   - Мне не  следует  оставлять  вашу  жену,  -  с  отчаянием  в  голосе
произнесла Бринн, оглянувшись на поместье, вскоре скрывшееся из виду.  -
Она может умереть без меня.
   - Ну и пусть. Меня это не волнует. Забудь о ней. С  сегодняшнего  дня
ты принадлежишь норманну.
   - Какому норманну?
   - Лорду Гейджу Дюмонту. Его офицер, сарацин, ранен. Дюмонт переживает
за него, и я поклялся, что ты его вылечишь. Ты  -  мой  подарок  ему.  -
Ричард горько усмехнулся. -  Впрочем,  вряд  ли  этот  заморский  дикарь
способен на благодарность.
   - Вы не можете отдать меня ему. Я не ваша рабыня.
   - Твой муж, бестолковый Делмас, - мой раб. Значит, кто ты?
   - Я не...
   Бринн вскрикнула от боли, когда железные рукавицы цепко обхватили ее,
и от таких объятий у нее заныло все тело.
   - Слушай меня, Бринн из Фалкаара, и запоминай. Я  не  буду  повторять
дважды. Ты вылечишь этого сарацина и будешь делать все, что потребует от
тебя норманн. - Ри-чаРД перешел на шепот, уткнувшись губами ей в ухо:
   - А если я попаду к нему в милость, то, может,  уговорю  его  вернуть
тебя моей хныкающей жене. Я знаю, ты привязана к ней и  не  захочешь  ее
смерти по чьему-либо недосмотру.
   Гневная дрожь охватила Бринн. Ему наплевать на Эдвину, она стала лишь
орудием в его руках для достижения богатства. Да и саму Бринн стремились
использовать - Делмас, лорд Ричард, а теперь и этот... норманн.
   - Поместье скоро опустеет, - продолжал Ричард. - Все узнают  о  нашем
поражении и о захвате норманнами замков. Слуги разбегутся  как  овцы,  и
кому тогда будет нужна Эдвина?
   - Лорд Келлз не позволит ей умереть.
   - Отец Эдвины в плену и тоже станет рабом норманна. Последняя надежда
Бринн рухнула.
   - Так что Эдвина на твоей сов