ел своим голосом, как виртуоз - музыкальным инструментом. Во время телепередач сотни тысяч зрителей не могли оторваться от экрана: мимикой и голосом ему удавалось передать все оттенки настроения: гнев, тревогу, чуть уловимую иронию, мягкий юмор. Доказательства он строил логично, доводы вытекали один из другого - вся программа была подготовлена четко и выглядела убедительно и ясно. Ничего общего с Арнольдом, с удовлетворением отметила Исабель.
     - Нет, конечно. Ведь тогда ему исполнилось всего двадцать два года. И волосы у него были темными. Седина появилась только недавно. - Бетти, которая тоже на какой-то миг не могла отвести глаз от экрана, резко повернулась к Исабель и сердито прищурилась. - Незачем тебе пялиться на этого ублюдка. Ты же знаешь, Арнольду это не понравилось бы.
     - Мне было интересно, что показывают по телевизору, и я случайно наткнулась на репортаж Джеда, - оправдываясь, начала Исабель, но вдруг замолчала, поймав себя на мысли, что боится сказать Бетти правду. Бетти - домоправительница, и ее не касается то, что Исабель специально ждала эту передачу, чтобы лишний раз убедиться, можно ли доверять Джеду. Но выработанная за долгие годы привычка скрывать свои чувства проявилась сама собой. Да уж, теперь ей не скоро удастся избавиться от нее. - А Джед, он так убедительно говорит. И приводит веские доказательства, опираясь на вполне достоверные факты...
     Чтобы защититься от грубых и бестактных выпадов Бетти, Исабель мысленно окружила себя невидимым экраном, защитной стеной. Собственно, эта стена никогда и не исчезала, просто голос Джеда подействовал на нее каким-то странным образом. Что-то в глубине ее души всколыхнулось, на миг вывело из состояния равновесия, и она забыла, что должна все время защищать свой внутренний мир.
     "Совершенно естественная реакция, - тотчас успокоила себя Исабель, - ведь прежде мне не приходилось видеть Джеда Корбина". Но судя по откликам, которые появлялись в прессе, а просматривать газеты ей все же удавалось, - такое же впечатление он производил на многих телезрителей, а не только на нее.
     Славой самого популярного телеведущего в Соединенных Штатах он был обязан в первую очередь двум своим качествам: честности и смелости, однако немаловажным было при этом и личное обаяние Джеда. Если, по словам Бетти, когда он уехал отсюда, ему было двадцать два, значит сейчас - тридцать шесть. И седина у него явно преждевременная. Теперь представить его таким, каким он был в молодости - темноволосым, без этого благородного серебристого блеска, - довольно трудно, так же как уловить хотя бы намек на мягкость и доброту в выражении его лица. Выглядел он загорелым, видимо, от постоянных разъездов. Легкие морщинки у глаз и в углах рта лежали печатью пережитого. Светлые голубые глаза смотрели с экрана холодно, недоверчиво и слегка цинично - глаза много повидавшего в жизни человека. Исабель невольно сравнила Джеда Корбина - одетого в бежевый свитер и твидовый костюм - с элегантным ведущим новостей. Это был тигр рядом с котенком. Хотя передача, которую на этот раз вел Джед Корбин из Парижа, была совершенно безобидной и ему пришлось спрятать свои острые когти, хватка все равно чувствовалась.
     - Убедительно! - хмыкнула Бетти. - Достоверно! Самый достоверный факт - тот, что эта тварь приносит людям одни неприятности. Ничего другого от него и не стоит ждать. - Крупная и крепкая Бетти прошагала к телевизору. Каждое ее движение было наполнено злобой и ненавистью. Она резко нажала на кнопку. Образ Джеда померк, и голос затих. Бетти снова повернулась к Исабель. - Не могу поверить, что ты решилась на такое! Ты ведь дала обещание никогда не смотреть передачи с участием этого негодяя. И что же? Не прошло и нескольких дней после похорон мистера Арнольда, как ты нарушила его приказ и свое обещание.
     - Бетти, мне хотелось... - Исабель споткнулась на полуслове, увидев каменное лицо домоправительницы. Бетти придется смириться с тем, что заведенный порядок все равно изменится, но вряд ли стоит начинать препираться с ней прямо сейчас. Последние шесть месяцев жизни с Арнольдом высосали весь запас жизненных сил Исабель, ее стойкость и терпение. Главное сражение еще впереди. И к нему надо по-настоящему подготовиться.
     - Хорошо, - она поднялась и двинулась к двери. - Кстати, я после обеда звонила Ларри Таунсенду, но его не оказалось на месте. Секретарша пообещала, что Ларри перезвонит мне.
     - А зачем он тебе понадобился? - подозрительно глядя на нее, спросила Бетти.
     Домоправительница никогда не скрывала своих чувств, не посчитала нужным и на сей раз. Но Исабель сделала вид, что не заметила ее бестактности.
     - Вы прекрасно знаете, что он - поверенный в делах Арнольда. Мне бы хотелось, чтобы завтра он приехал сюда - мы обсудим с ним завещание.
     - А что там можно обсуждать? - не унималась Бетти, продолжая в упор разглядывать Исабель. - Таунсенд зачитал его здесь, в библиотеке, сразу после похорон...
     Исабель подавила вспышку раздражения. Она научилась за эти годы управлять своими чувствами, скрывая и гнев, и недовольство. Теперь тем более нельзя было распускаться.
     - Остались кое-какие пункты, которые необходимо уточнить. - До чего же ей хотелось, чтобы Бетти наконец прекратила этот допрос и оставила ее в покое. Любая ложь давалась с таким трудом!
     Насколько бы ей легче жилось под крышей этого дома, если бы ее на каждом шагу не вынуждали обманывать, с горечью подумала Исабель.
     - Зачем забивать себе голову такими вопросами! Это дело мистера Таунсенда. Он блестяще с ним справится. Арнольд полагался на него во всем. Советую и тебе последовать его примеру.
     Исабель показалось, что она сумела выдавить из себя даже нечто похожее на улыбку:
     - Мой долг - следить за тем, чтобы воля Арнольда была исполнена наилучшим образом.
     - Да, это твой долг, - нехотя согласилась Бетти. - Что ж, я позабочусь о том, чтобы ты не пропустила звонок.
     - Спасибо, - Исабель постаралась, чтобы и нотки сарказма не проскользнуло в ее тоне, - даже если я ненароком засну, попросите, чтобы меня разбудили. - И она двинулась к лестнице, что вела на второй этаж. - Спокойной ночи, Бетти.
     - Не забудь выпить горячий шоколад. Он поможет поскорее заснуть. Тебе надо прийти в себя.
     Она знала, что Бетти совершенно нет дела до того, какой у нее сон, хорошо она себя чувствует или едва держится на ногах. Просто шоколад - один из способов утвердить свою власть. Домоправительница переняла у Арнольда приемы беспощадной тирании: по мелочам, как будто совершенно не важным на первый взгляд, но которые могли довести любого до полного изнеможения:
     - Да, конечно.
     Шагая вверх по ступенькам, Исабель невольно прислушалась к шороху, с каким задевает подол ее длинного, старинного покроя бархатного платья холодные каменные ступени. До чего же ей ненавистны платья, которые Арнольд заставлял ее носить все эти годы. Платья стали таким же символом несвободы, как и вездесущий взгляд Бетти, не оставляющий ее ни на минуту наедине с собой.
     Наконец-то ее затворничеству придет конец, и она осуществит свою давнюю мечту - разорвет все цепи, сковывавшие ее по рукам и ногам многие годы.
     И поможет ей в этом не кто иной, как Джед Корбин.
     - Надеюсь, что ты сразу ляжешь в постель! - крикнула ей вслед Бетти.
     Исабель улыбнулась про себя, но не обернулась, лишь изящным движением руки - как того всегда требовал Арнольд - подобрала подол платья и зашагала вверх по ступенькам:
     - Вы же знаете, что указания ваши я выполняю неукоснительно...

***

     - Мистер Корбин, к вам мистер Таунсенд, - проговорила консьержка. - Пропустить его?
     - Разумеется. Он звонил мне еще из аэропорта, - Джед положил трубку. Но тут же поднял ее снова.
     В трубке раздался пронзительный голос Ронни:
     - Джед! Только что прошла твоя передача по телевизору! Как это понимать? Кто уверял меня, что тоже поедет отдохнуть?
     - Успокойся, Ронни. Эти передачи из Парижа - самый настоящий отдых. Лучшего и не придумаешь.
     - Черта с два. Отправил меня в Пуэрто-Рико, а сам тут же засучил рукава и за работу?! А меня уже тошнит от этого солнца, от песка и...
     - Наверное, ты единственный человек в мире, который страдает из-за того, что ему приходится валяться на пляже. Перестань! Бывают пытки и похуже.
     - Скука! Что может быть отвратнее?
     - Когда у тебя в руках нет камеры, тебе все кажется пресным. Но ничего не поделаешь. Отдохни как следует. Это необходимо. Врач госпиталя в Кувейте ясно сказал, что отпускает тебя только под мое честное слово. И я дал обещание лично проследить за тем, чтобы его пациент полностью восстановил здоровье, прежде чем снова начнет работать.
     - Черта с два! Уж теперь я буду следить за программой передач и, если увижу еще хоть один твой репортаж, тут же вернусь, так что жди меня, - в трубке раздались частые гудки - сигнал отбоя.
     Ничего другого Джед и не ждал. Он нисколько не сомневался, что Ронни взовьется, как от удара хлыстом, когда поймет, что произошло на самом деле.
     Положив трубку на аппарат, Джед вернулся к своей дорожной сумке, продолжая складывать в нее вещи.
     В дверь постучали. Должно быть, Таунсенд.
     На всякий случай Джед все же посмотрел в глазок. Он не видел этого человека почти четырнадцать лет, но без труда узнал его. Правда, адвокат за эти годы несколько располнел, округлился, его седые волосы слегка поредели, но - Джед готов был поклясться - его строгий темно-синий костюм точно такой же, как и в тот раз, когда Таунсенд пришел забирать Джеда под залог - после стычки в одном из баров Такомы. Он распахнул дверь:
     - Входите,  Таунсенд.  Предупреждаю, вам придется изложить все как можно короче. - Вернувшись к своей дорожной сумке, Джед начал застегивать молнию. - Вы пришли в неподходящее время. Я уже заказал такси - водитель обещал подъехать через пятнадцать минут.
     - Некое изящное юное создание меня уже предупредило об этом, - слегка раздраженным голосом ответил адвокат. - И по-моему, у меня даже успели взять отпечатки пальцев, прежде чем позволили подняться к вам.
     - Отлично. Я рад, что она так точно выполняет мои инструкции. Не люблю незваных гостей, - он выпрямился. - Итак, я вас слушаю.
     Таунсенд прошел в комнату и закрыл за собой дверь:
     - Мне пришлось обогнуть чуть не половину земного шара, чтобы повидаться с вами. Надеюсь, вы все-таки уделите мне немного вашего драгоценного времени.
     - В вашем распоряжении всего несколько минут, я уже сказал, - усмехнулся Джед, взглянув на собеседника через плечо, поскольку склонился над портативным компьютером. - Что бы там ни хотел передать мой отец, не сомневаюсь - это можно изложить в нескольких словах.
     - Ваш отец умер.
     Джед замер. Он знал, что когда-нибудь это непременно произойдет, но не ожидал, что его так ошеломит эта смерть и что на него нахлынет такая волна смутных, смешанных чувств.
     - Когда это случилось?
     - На прошлой неделе. Два года назад у него был тяжелейший инфаркт, после которого он до конца оставался прикованным к постели. Нам, конечно, следовало бы связаться с вами раньше, но он не хотел, чтобы вы знали о его болезни.
     - Я понял, - Джед закрыл ноутбук. - И это все, что вы хотели мне сообщить?
     - Не совсем. Я обязан также поставить вас в известность, что по завещанию отец ничего вам не оставил.
     - А я никогда и не ждал другого. Он возненавидел меня с тех пор, как только я подрос и начал понимать, что он собой представляет. - Джед уложил ноутбук в чехол и поставил его рядом со своей дорожной сумкой у кровати. - Арнольд Корбин не выносил правды в любом ее виде.
     - Об умерших плохо не говорят.
     - Однажды я сказал это ему в глаза, - Джед начал надевать твидовый спортивный костюм. - В отличие от вас.
     - Наша компания всегда добросовестно вела дела вашего отца...
     - Хотя вы лично питали к нему отвращение.
     - Я бы не стал так резко... - Таунсенд встретил взгляд Джеда и медленно кивнул в знак согласия. - Не думал, что вы догадывались о моей неприязни. Арнольд Корбин, конечно, относился к числу не слишком приятных людей.
     Помимо удивления, Джед почувствовал невольное уважение к собеседнику. Адвокат оказался намного честнее, чем он думал раньше, хотя это естественно. В том возрасте, когда он покинул дом навсегда, все люди, окружавшие отца, казались Джеду отвратительными. Тогда он был слишком раздражен, уязвлен, обижен и полагал, что все они - против него.
     - Законченный эгоист и себялюбец, которому не было дела до других. Он и не задумывался о том, что кого-то заставляет страдать, добиваясь того, что хотел, - резко закончил Джед за своего собеседника. - Мы оба знаем это.
     - Да, - легкая улыбка промелькнула на губах Таунсенда. - И хочу признаться, что от всей души рад тому успеху, которого вам удалось добиться после того, как вы уехали из замка. Ваш взлет и ваша карьера раздражали мистера Корбина и доставили ему немало неприятных минут. - Он вопросительно вскинул брови. - Неужели вы и в самом деле не собираетесь оспаривать завещание?
     - В самом деле. Его деньги мне не нужны. - Джед мрачно усмехнулся. - Я не хочу ничего из того, что принадлежало отцу, у меня нет желания пачкать руки.
     - В таком случае, - Таунсенд помедлил, - боюсь, моя поездка оказалась бесполезной. Но у меня к вам есть одно деловое предложение. Джед снова обернулся к собеседнику:
     - Деловое предложение?
     - Меня отправила к вам вдова покойного, которая теперь стала единственной наследницей состояния. Она предлагает вам встретиться, чтобы обсудить вопрос о наследстве, если вы согласитесь оказать ей услугу.
     Джед невесело усмехнулся:
     - Мы с Черри никогда не были особенно дружны, с чего это ей взбрело в голову?.. Впрочем... я совсем забыл о том, как незадолго до моего отъезда она пыталась зазвать меня к себе. Но я-то представлял, с каким треском ее выставят из замка, если только до отца что-нибудь дойдет. Это единственная причина, из-за которой я не откликнулся на её .. хм... приглашение.
     - Черри? - нахмурился Таунсенд, не понимая, о ком идет речь.
     - Моя мачеха - чувственная, но недалекая особа, - напомнил Джед.
     - А! Нет, нет, - адвокат наконец понял, о ком говорит Джед. - Ваш отец развелся с Черри много лет назад. После этого он женился еще дважды. Вдовой и единственной наследницей является Исабель Белфорт Корбин.
     - Пятая по счету, - пробормотал Джед. - Мне бы самому следовало догадаться... Его женам удавалось продержаться самое большее год или два. А с чего это вдруг я понадобился этой леди?
     - Понятия не имею. Она не сообщила мне подробностей. Просто попросила встретиться с вами лично и передать ее предложение.
     - Что вы и сделали. Сообщите ей: вряд ли мне нужно то, что она собирается мне предложить.
     - Я так и знал, что вы не согласитесь, - вздохнув, проговорил Таунсенд. - Но обязан был попытаться, поскольку сочувствую этой молодой женщине.
     - Почему? - улыбнулся Джед. - Теперь она богатая вдова. Сколько лет она прожила с этим монстром?
     - Семь лет.
     Джед слегка присвистнул:
     - В таком случае эта женщина честно заслужила свои деньги - все до последнего цента.
     - Заслужила. И намного больше, чем вы думаете. К концу своих дней ваш отец был просто невыносим.
     - Очевидно, сносить все его выходки помогала ей надежда на обеспеченное будущее, которое было уже не за горами.
     - Не думаю, что только это, - помедлил Таунсенд. - Мне кажется, что она вышла замуж за него отнюдь не ради денег.
     Джед недоверчиво рассмеялся:
     - Вы хотите сказать, что она любила его?
     - Этого я не говорю. Но она не произвела на меня впечатление алчной особы. Она совершенно не похожа на других его жен.
     - И чем же она отличается от других?
     - Тихая, хрупкая, безобидная, - губы Таунсенда сжались. - Ваш отец беспощадно ее третировал. Он обращался с ней, как с рабыней.
     - Уверен, что эта рабыня чрезвычайно избалованна. Красивая?
     - Я бы сказал, что красота ее особенная, изысканная.
     - Значит, могла бы и уйти в любой момент. Красивая женщина всегда сумеет устроиться в жизни. Она добровольно оставалась со своим мучителем, - Джед взял в руки сумку и ноутбук. - Такси уже ждет меня.
     - То есть вы отвечаете отказом?
     - По-моему, я достаточно ясно выразился, - ответил Джед, открывая дверь. - У меня масса срочных и важных дел, и ехать только для того, чтобы еще раз полюбоваться замком, нет ни малейшего желания...
     Таунсенд вышел следом за ним:
     - Такой ответ, как мне кажется, чрезвычайно огорчит вдову. Судя по всему, она готова была согласиться на любые условия и требования с вашей стороны. Не забывайте, что замок оценивается очень высоко.
     - И кто же его купит? Это памятник тщеславию моего отца, его диким комплексам. Он всегда мнил себя королем. Кому сегодня нужны башни с бойницами и подъемные мосты? Еще большая нелепость, чем Лондонский мост в пустыне Аризоны.
     - А как насчет Зимнего острова? Остров находится в такой близости от Сиэтла - всего двадцать минут на моторной лодке. Это действительно большая ценность... - Он замолчал, увидев, как Джед покачал головой. - Вы уверены, что вам ничего не хочется взять оттуда?
     - Ни-че-го! Что она... - и вдруг Джед замолчал, вспомнив о том, что было его давней мечтой, но о чем он запретил себе думать.
     Женщина стояла возле дерева, завернувшись в бархатный плащ, подбитый горностаем. Ее темные распущенные волосы падали на плечи, и в них искрились снежинки.
     - Вы что-то вспомнили? - спросил Таунсенд, заметивший выражение лица Джеда.
     Она смотрела на замок, возвышавшийся на холме. И в ее взгляде читалось смутное предчувствие какой-то беды... она понимала, что жизнь в замке не сулит ей ничего хорошего.
     Уезжая из дому, Джед решил навсегда выбросить ее из памяти. Но вдруг отчетливо сейчас понял, что ему это никогда не удастся.
     Что ж, в таком случае отчего бы не сыграть такую шутку. Если бы отец узнал, что Джед завладел самым ценным, что у него было, он бы перевернулся в гробу. И мысль об этом вызвала такое чувство удовлетворения, что это изумило Джеда. Он надеялся, что за долгие годы после отъезда сумел вытравить из сердца желание отомстить, доказать свою правоту, не говоря уж о прочих юношеских бреднях. Но все это никуда не делось. Обида и горечь снова разлились в груди. Огонь и жажда мести вспыхнули с новой силой. А почему бы и нет? Наконец-то он сможет заполучить то, о чем мечтал.
     - Впрочем... - негромко проговорил Джед, - кажется, в замке есть кое-что, от чего я бы не отказался. Передайте новоиспеченной вдове, что я не смогу приехать именно сейчас, но пусть она ждет меня. - И он, пропустив вперед адвоката, подошел к лифту. - Я приеду на днях.

Глава вторая

     Исабель проснулась от того, что чья-то ладонь закрыла ей рот.
     - Все в порядке. Не волнуйтесь. Вам ничего не грозит.
     Темнота. Страх. Опасность... Где же охрана?
     Широко открытыми глазами Исабель смотрела перед собой. Сердце ее гулко билось в груди. Рука незнакомца сжимала рот крепко и уверенно. Исабель была так напугана, что не заметила одной немаловажной детали - отсутствия жестокости.
     Рванувшись, она попыталась высвободиться, вырваться из крепко державших ее мужских рук.
     - Я же предупредил: не бойтесь. Просто...
     Зубы Исабель крепко впились в его ладонь.
     Застонав от боли, незнакомец невольно отдернул руку:
     - Черт возьми, я же сказал, что мне...
     Исабель ударила его кулаком прямо в солнечное сплетение. Снова послышался стон. Откатившись в сторону, она вскочила и кинулась к двери, которая вела в зал.
     Но незнакомец успел перехватить ее:
     - Послушайте. Дайте мне только объяснить...
     Что-то в интонации его глубокого, проникновенного голоса показалось ей очень знакомым, но она боялась тратить время на размышления. Поскольку он снова обхватил ее и сжал ноги своими ногами, она не могла пнуть или ударить его коленом. Но зато руки ее все еще оставались свобо