него неважно, чем она занималась, он  принимает
ее и всегда защитит. Она почувствовала  облегчение,  словно  с  ее  плеч
сняли непосильную ношу.
   - Я не могу просить тебя. Дар предназначен мне, так уж получилось.
   - Я сам предложил тебе помощь и защиту. - Он прижал ее к груди.  -  А
теперь помолчи. Отдохни и постарайся не думать о прошлом. Скоро мы уйдем
отсюда. Мы далеко от деревушки рыбаков?
   - До Селкирки? Полный день пути. Сегодня нам надо переночевать здесь.
   - Разве теперь ты руководишь моими людьми? Я повторяю, мы  отправимся
в путь сразу же, как только добудем провиант. Мы будем ехать всю ночь  и
к рассвету дойдем до деревни, где я смог бы договориться о лодках.
   Он никогда не совершал переходов ночью, все знали, как они  опасны  и
для людей, и для лошадей. Он решился  на  это  только  ради  нее.  Бринн
закрыла глаза, отдаваясь чувству близости,  сердечного  родства.  Теперь
она не одинока. Наверняка они еще не раз  столкнутся  в  споре,  но  она
примирится с его всепоглощающим уютом.
   Ночь выдалась пронзительно-холодной. Свирепо завывал ветер,  когда  к
рассвету они добрались до  Селкирки.  Деревня  показалась  Бринн  совсем
маленькой. Она помнила ее многоголосой, шумной, а сейчас в ней оказалось
домов двадцать, беспорядочно разбросанных по побережью. В  столь  ранний
час на улицах почти никого не было,  но  Бринн  заметила  две  небольшие
лодки, качавшиеся в море, наготове стояли еще четыре.
   - Что такое? Ты чему-то удивлена? - спросил Гейдж. - Разве мы не туда
попали?
   - Туда. - Бринн не могла ошибиться. - Тогда деревня казалась  гораздо
больше.
   - В детстве все кажется больше. - Гейдж повернулся  к  Малику.  -  Не
знаю, как  долго  пробудем  здесь,  так  что  поищи,  где  мы  могли  бы
остановиться. На побережье чертовски холодно.
   - А ты чем займешься? - спросил Малик.
   - Тем, что умею делать лучше всего - торговаться. -  Гейдж  пришпорил
коня. - Хочу перехватить рыбаков до их выхода  в  море,  иначе  придется
торчать без дела до заката, пока они не вернутся.
   "Торчать без дела? Гейдж понятия не  имеет,  что  это  значит",  -  с
грустью подумала Бринн. Такой неугомонный характер всегда будет в вечном
движении. За долгие недели ее борьбы за спасение  жизни  сарацина  Гейдж
из-за вынужденного добровольного безделья еще больше привязался к другу.
   - Поехали, - сказал Малик. - Укроем  вас,  женщин,  от  этого  дикого
ветра. Эдвина просто посинела от холода.
   - Очень любезно с вашей стороны, - едко заметила Эдвина, - но мне  не
так уж плохо. Вы сами, как я заметила, дрожите, словно лист на ветру.
   Слова Эдвины задели Малика.
   - Ты всегда замечаешь только плохое и  не  хочешь  видеть  того,  что
бросается в глаза. Почему бы тебе не обратить внимание, как  великолепно
я смотрюсь на своем коне. Или, скажем, оценить мое  остроумие.  Нет,  я,
видите ли, чувствителен к холоду. У  меня  на  родине  не  бывает  таких
убийственных северных ветров.
   Эдвина опустила глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами.
   - Я рада, что вы так понятно объяснили мне  свои  достоинства,  и  не
стану больше укорять вас за то, что вы неженка.
   - Неженка? - повторил Малик, не веря своим ушам. -  Разве  есть  хоть
капля слабости в...
   - Эдвина, может, и примирилась с  холодом,  а  я  так  вся  дрожу,  -
вступила в разговор Бринн. Ее забавляли  перепалки  между  ними,  так  и
подмывало послушать дальше, но на этот раз она слишком устала. Пережитое
в Кайте, длинный переход утомили ее. - И потом я хочу спать.
   - Я мигом! - Малик махнул рукой Лефонту, и они поскакали в деревню.
   Жители встретили их с  крайним  недоверием  и  неохотно  торговались.
Битый час Малик пытался уговорить их, прежде чем нашел  то,  что  искал.
Недовольный собой он вернулся к ожидавшим его Бринн и Эдвине.
   - Гейджу станет не по душе, если здешние мужчины  станут  торговаться
так же яростно, как и их жены. Мне удалось  договориться  всего  о  пяти
домишках, да и то втридорога. -  Малик  кивнул  на  небольшой  домик  на
берегу. - Для Гейджа и для тебя, Бринн, - сказал он  и,  повернувшись  к
Эдвине, добавил:
   - Вы с Алисой займете вон то жилище, а Лефонту с его людьми  придется
разместиться в трех остальных.
   - А как же ты? - спросила Эдвина.
   - Лягу у вашего порога.
   - Как это?
   - Только так я  смогу  доказать,  что  не  неженка.  -  Малик  принял
героическую позу. - Свернусь у дверей,  подставив  лицо  холоду,  всегда
готовый отразить любую беду от вас, даже  под  угрозой  схватить  жуткую
простуду, которая унесет меня из этого бренного мира, -  мрачно  добавил
он.
   - Разрешаю тебе пролежать часа два! - усмехнулась Эдвина.
   - Увидишь. - Малик завернулся поплотнее  в  накидку  и  направился  к
Лефонту. - Идите в дом и согрейтесь, пока  я  займусь  размещением  всех
остальных на этом заброшенном побережье. - Он  вздохнул.  -  Кроме  себя
самого.
   - Он что, и вправду решил улечься у  дверей?  -  нахмурилась  Эдвина,
глядя ему вслед.
   - Я бы не удивилась, - ответила Бринн.
   - Надо помешать ему,  -  встревожилась  Эдвина.  -  Он  только  после
болезни, и упрямство не доведет его до добра.
   - Он сейчас здоров, как никогда.
   - И все же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал  сделать  так,
как пообещал.
   - А почему ты сама ему не скажешь?
   - Потому что только этого он и ждет от меня. Хочет услышать,  как  он
силен. Так вот, я не стану ничего говорить.
   - Но почему?
   - Потому что он каждый раз... Не стану, и  все!  -  Эдвина  окликнула
Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик.  -  Нам  есть  где
укрыться, Алиса. - Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. - И  наверняка
там найдется теплый уютный очаг.
   - Не сомневаюсь, - мрачно заметил Малик.
   Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к домику.
   - Она сердится? - спросила Алиса, подойдя к Бринн.
   - Понятия не имею, - уклонилась от разговора Бринн. Между  Маликом  и
Эдвиной сложились непростые отношения, и порой  трудно  было  понять  их
взаимные чувства. - Почему бы тебе не спросить у нее самой?
   - Мне она вряд ли скажет, - ответила Алиса. - Она не разговаривает со
мной о Малике.
   На них обрушился сильный порыв ветра.  Алиса  поежилась  и  торопливо
зашагала к домику.
   Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка  пошла
подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса  стала  уверенно,  с
чувством собственного  достоинства.  Куда  и  девалась  робкая,  забитая
служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как
настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу.
   Бринн бросила взгляд  на  берег.  Там  сидел  Гейдж  на  перевернутой
рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой  группой  деревенских  жителей,
собравшихся около него.  Он  яростно  жестикулировал,  иногда  улыбался,
стараясь  убедить  и  перехитрить  их.  Его   волосы   отливали   густым
иссиня-черным цветом. Под серым  безрадостным  небом  ветер  безжалостно
трепал шевелюру Гейджа. Уж если его ураганные порывы пронизывали  Бринн,
укрывшуюся возле домика, то у воды он наверняка просто сбивал  с  ног  и
резал, как кинжал. Гейдж продрогнет до костей,  а  если  верить  Малику,
вернется он, похоже, не скоро.
   Своим ожиданием на ветру и волнением  Гейджу  не  поможешь,  и  Бринн
быстро зашагала к домику, на который ей показал Малик.
   Гейдж вернулся с побережья только с наступлением темноты.
   Бринн стояла у очага. Увидев его, заволновалась.
   - Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. -  Она  поспешила
навстречу.
   Щеки Гейджа обветрились,  а  в  уголках  рта  от  усталости  пролегли
глубокие морщины.
   - Огонь? А что это такое? - Он пытался улыбнуться, но застывшие  губы
плохо повиновались. Он потянулся к  очагу.  Почувствовав  тепло,  закрыл
глаза. - Ага, теперь припоминаю.
   Бринн расстегнула его накидку и положила на стул.
   - Снимай доспехи.
   - Подожди.
   - Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости.  Мне  не  стащить  с
тебя эту тяжелую кольчугу.
   Он попытался было развязать кожаные ремешки, но пальцы не гнулись.
   - Стой спокойно! - Бринн приподнялась на носки и  развязала  кольчугу
на его плечах, а потом расстегнула остальные петли. -  Теперь  разденься
совсем, а я велю принести воды.
   - Воды?
   - Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам  нагреть
ее.
   Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
   - Как мило с его стороны! Я  не  замечал  раньше,  чтобы  Лефонт  так
заботился обо мне.
   -  Разденешься  -  полезай  туда.  -  Бринн  кивнула  на   неглубокий
деревянный бочонок, который  ей  удалось  выпросить  в  деревне.  -  Он,
правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины
приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нем.
   - Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несет  весь
день.
   Бринн потянула носом. С ним вместе вошел и рыбный дух.
   - Тебе пришлось нелегко, - сказала она и, открыв дверь, вышла.
   Вернувшись, Бринн застала Гейджа сидящим в бочонке.  Он  хмурился  от
нетерпения.
   - Давай скорее! - сказал он. - Я чертовски устал и боюсь, что  вообще
не выберусь из этого корыта, так я окоченел.
   - Ничего, на этот случай у нас есть топоры. - Она  показала  на  двух
солдат, внесших вслед за ней котлы с водой - из котлов валил густой пар.
   Окунувшись в горячую воду,  Гейдж  через  четверть  часа  со  вздохом
облегчения привалился к стенке бочонка.
   - Согрелся? - Бринн намылила его широкую спину и окатила водой.
   - Да, а то я уже и верить перестал, что вообще согреюсь когда-нибудь.
Господи, какой жуткий ветер!
   - Ты же привык к холоду. Ведь Норвегия не в теплых же краях?
   - Верно, но я давно уехал оттуда. В Византии  тепло,  а  в  Нормандии
вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду  забираться  так
далеко на север в поисках своей земли обетованной?
   - В Гвинтале не так холодно. Я  говорила  тебе,  что  остров  защищен
высокими скалами. - Бринн поднялась с колен. - Чище мне тебя не вымыть в
этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.
   Недовольно ворча, Гейдж вылез из бочонка.
   - Еле-еле.
   - Что ты сказал? - спокойно спросила Бринн, растирая его полотном.
   - Еще чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.
   Она обернула его в большой сухой кусок полотна.
   - Хорошо еще, что вообще удалось найти  хоть  что-то.  Не  надо  было
вырастать таким огромным.
   - Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.
   Она покачала головой.
   - Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом
я накормлю тебя похлебкой.
   Гейдж устроился поближе к очагу и привалился к теплым камням.
   - Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?
   - Я отдохнула и согрелась, а ты нет.
   - Раньше ты не очень-то думала о нас обоих.
   - Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься все дотошно выяснить.
Даже  заботу  о  себе  воспринимаешь  подозрительно.  Как  трудно   тебе
предлагать свою помощь! - Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в
комнату ворвался резкий ветер. - Не снимай полотна. - И она вышла.
   Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.
   - Малик сидит на пороге у домика Эдвины.
   - Знаю. Я подходил к нему, когда шел мимо, но  он  ответил,  что  так
надо.
   - Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина  права,  я
заставлю его пройти в дом.
   - Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.
   "Похоже, он прав", - подумала Бринн. Малик обычно знал, что делает.
   - Давай ужинать, - поторопил ее Гейдж. Она наклонилась над  огнем,  к
котлу с кипящей похлебкой.
   - Удалось достать лодки?
   - Всего четыре. - Гейдж взял у нее из рук деревянную ложку и миску. -
И то совсем маленькие. На каждую едва поместится человек восемь, так что
придется оставить здесь часть людей Лефонта и всех лошадей.
   - В Гвинтале тебе не понадобится армия.
   - Надеюсь! - Он доел похлебку, а потом сказал:
   - Но все в жизни меняется, и Гвинтал, может,  уже  не  тот  спокойный
остров, каким ты знала его.
   - Там все по-прежнему, -  поспешила  уверить  его  Бринн.  -  Гвинтал
никогда не изменится. Еще похлебки?
   - Нет! - Он поставил миску на пол. - Мне надо кое  о  чем  рассказать
тебе.
   У Бринн тревожно забилось сердце.
   - Что случилось?
   Он снял с себя полотно и встал.
   - Мне надо показать тебе кое-что. - Гейдж,  не  одеваясь,  подошел  к
своей одежде, лежавшей на стуле, и достал кожаный кошелек. - Похоже,  мы
не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь  был
некто молодой светловолосый и симпатичный.
   - Ричард?
   - Он не назвался. - Гейдж открыл кошелек. - Но он  хотел  попасть  на
остров к северу отсюда. Взял  лодку  и  молодого  мужчину  в  помощь,  а
заплатил вот этим.
   Взглянув на его ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.
   - Твой? - спросил он.
   - Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.
   - Ты права. - Он вложил рубин  ей  в  руку.  -  Этот  юноша,  Уолтер,
оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин  до  его  возвращения.  Он
будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать
с собой ничего ценного.
   От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень.  Она
носила рубин с самого детства, но сейчас  она  не  могла  избавиться  от
странного ощущения, будто не имеет к  нему  никакого  отношения:  он  не
принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и  хитрому
коварству Ричарда.
   - Этот Уолтер наверняка повез Ричарда в  Гвинтал,  но  он  не  сумеет
пристать к берегу.
   - Если Ричарду все же удастся попасть на остров,  то  нам,  возможно,
придется столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.
   - Он не сумеет найти дорогу! - уверенно повторила она  и,  подойдя  к
своей кожаной сумке в углу, положила туда  рубин.  Вряд  ли  она  сможет
надеть его снова на шею. - Гвинтал находится в безопасном месте от него.
   И все же, как она ни старалась успокоить Гейджа, возможное  появление
Ричарда смутило ее. Он шел не вслед  за  ними,  а  опередил  их  и  явно
готовился к неожиданной встрече.
   Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к
камину.
   - Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днем. На кровати одеяла
грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. - Она расстелила их
у огня. - Мы отправляемся завтра?
   - Да, рано на рассвете.
   - Тогда спать. - Она сняла платье и легла. - Ну, что стоишь? Ты  ведь
устал.
   - Ладно. - Гейдж лег и отвернулся от нее. - Спокойной ночи.
   Бринн не понимала, что происходит. Он  отказался  от  нее,  не  может
быть. Она устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до него.
   - Спокойной ночи.
   В комнате сгустилось молчание, и только хруст потрескивавших поленьев
нарушал тишину.
   - Почему? - тихо спросил он.
   Она сама едва не задала ему тот же вопрос, когда он повернулся к  ней
спиной.
   - Почему ты так ласкова со мной сегодня? - снова спросил он.
   - А почему ты был так добр ко мне в Кайте?
   - Так, значит, в благодарность?
   - И да, и нет. Тебе было тяжело,  и  мне  захотелось  помочь.  -  Она
помолчала, а потом неуверенно спросила:
   - Почему ты не обнимешь меня? Слишком устал?
   - Я никогда не видел тебя такой, как в Кайте, тебе было так плохо,  и
я подумал, что тебе необходимо время, чтобы оправиться.
   Снова доброта.
   - Когда ты обнимаешь меня...  мне  приятно.  Я  чувствую  себя  очень
одинокой и немного испуганной. Если тебя не очень затруднит...
   Его руки обвились вокруг нее. Тяжелые, теплые, оберегающие.
   - Не затруднит, - хрипло проговорил он.
   - Спасибо. - Она крепко прижалась  к  Гейджу.  Волосы  на  его  груди
попахивали мылом и травами, которые она добавила в воду.  -  Я  не  хочу
мешать тебе.
   - Напрасные старания. Ты всегда волнуешь  меня.  -  Его  руки  крепко
обняли ее. - Спи. Тебе надо отдохнуть. Завтра нам  предстоит  неприятное
путешествие по этому холодному морю.
   - Да... - Она обняла его.  Ей  хотелось  поговорить  с  ним,  но  она
понимала, что должна лежать спокойно, не мешая ему заснуть. Гейдж  вынес
весь этот ужасный холод и ветер ради нее. - Нам обоим надо выспаться.
   Сквозь сон она слышала могучие удары волн о скалистый берег и мрачное
завывание ветра. Разбушевавшаяся стихия только усиливала удовольствие от
тепла, исходившего от жаркого очага,  и  от  защищенности,  которую  она
испытывала, тесно прижавшись к Гейджу.

***

   Малик  изо  всех  сил  удерживал  на  плечах  накидку.  Порывы  ветра
поднимали ее, пытаясь вырвать из рук.
   - Этот сумасшедший бросил себя на порог, словно мешок с ячменем! -  с
отчаянием проговорила Эдвина, выглянув в окно. -  Алиса,  позови  его  в
дом.
   -  Сама  и  скажи.  Решайте  все  сами,  -  зевнула  в  ответ  Алиса,
направляясь к своему лежаку у задней стены комнаты. -  Я  ложусь  спать.
Мне и ребенку надо отдохнуть.
   Алиса оставалась последней надеждой Эдвины, не желавшей ввязываться в
безумную выходку Малика. И Бринн, и Алиса отступили, оставив решение  за
ней. Раз так, она ничего не скажет ему, решила Эдвина. Прогнать Малика с
порога ей не удастся. Для него имели большое значение символы, и позволь
она ему переступить порог  своего  дома...  Он  придаст  ее  предложению
далеко идущий глубокий смысл, а она больше не  хотела  знать  ни  одного
мужчину.
   Он может просидеть у порога всю ночь. Она не хотела впускать  в  свою
жизнь другого человека, пока не избавится от первого. Теперь она впервые
почувствовала свободу, радовалась  новому  ощущению,  какого  прежде  не
знала. Зачем ей шут, ничего всерьез не воспринимающий?
   Ветер завыл с новой силой, Малик весь съежился. Ему уже стало  совсем
не под силу справляться в одиночку с резкими порывами. Он прятал  голову
в плечи, вжимал ее в шею.
   Днем Эдвина на несколько минут выходила из дома и с огромной радостью
вернулась  обратно.  С  тех  пор  ветер  усилился  и   наверняка   резко
похолодало.
   Малик говорил, что у  него  на  родине  нет  таких  холодных,  резких
ветров.
   Вот и пускай отправляется к себе  в  Византию,  ему  не  место  среди
чужестранцев. Кроме Гейджа Дюмонта, здесь  у  него  никого  нет,  Эдвина
чувствовала это. Зачем он пришел в страну, где на него  смотрят  как  на
дикого варвара, пока не узнают поближе. Она и  сама  была  уверена,  что
сарацины - невежественный народ.  Однако  она  никогда  не  признавалась
Малику, что его острый ум и глубокие познания поразили ее. Рядом  с  ним
она чувствовала себя полной невеждой. После замужества Эдвина почти  все
время болела и не  покидала  свою  комнату.  В  отчаянии  она  попросила
священника обучить  ее  хоть  чему-нибудь  из  того,  что  должна  знать
женщина. К ее величайшему удивлению, Малик опроверг многое из того, чему
ее учили, и терпеливо занимался с ней при любой возможности.
   Гром.
   "Неужели пошел дождь? Нет, просто волна с силой двинула о берег", - с
облегчением подумала она. Какая разница! Пускай из-за  своего  упрямства
коченеет до костей, только тогда она, может, и пригласит его в дом.
   И в самом деле разразился  ливень.  Крупные  капли  дождя  стучали  о
порог, били в дрожащее тело Малика. Мокрая накидка облепила плечи.
   - Матерь Божья! - Она быстро приоткрыла дверь. - Заходи!
   Малик вскочил на ноги.
   - Я думал,  что  не  дождусь,  пока  ты  меня  позовешь,  -  радостно
улыбнулся он. - Я уж было думал, что мне придется у твоего порога врасти
в землю. Правда, я  плохо  представляю  себе,  как  что-то  здесь  может
пустить корни при такой неблагодатной погоде. Должно быть...
   - Успокойся! - Схватив его за руку, Эдвина потянула его в  дом  -  он
позволил себя увести - и захлопнула дверь. -  Не  шуми,  Алиса  пытается
заснуть! - Она подвела его к огню. - Я ни за  что  бы  не  уступила,  не
пойди такой ливень.