аю, вы приняли решение без моего участия?
     - Кто-то из нас должен был подумать. Что вы сидите как истукан? Я же сказала вам, что надо делать. Поехали к Дантону.
     - Садитесь и позавтракайте. - Жан-Марк откусил еще кусок рогалика. - У меня нет желания куда-либо ехать сегодня утром.
     - Но, Жан-Марк, мы обязаны...
     - Прошу прощения, месье Андреас. - На пороге появился Робер. - Прибыли месье Эчеле и месье Дантон, я проводил их в золотой салон, как вы велели.
     - Благодарю вас, Робер. - Жан-Марк прижал к губам салфетку, положил ее на стол и поднялся. - Пожалуйста, скажите Мари, чтобы она начала укладывать вещи мадемуазель.
     - Все?
     - Все. - Жан-Марк обошел стол и взял Жюльетту за локоть. - Она сюда больше не вернется.
     Жюльетта ничего не могла понять.
     - Почему они здесь?
     - Я послал за ними. - Жан-Марк повел девушку к сводчатой двери. - Идемте. Невежливо заставлять их ждать, к тому же я уверен, что такая важная персона, как Дантон, не привык, чтобы за ним посылали до завтрака.
     - Но зачем вы их пригласили?
     - Сегодня ночью я принял кое-какие решения. - Жан-Марк распахнул двери золотого салона. - Доброе утро, господа. Благодарю вас за то, что пришли.
     - Вы знали, что мы придем, - объявил Дантон. - Здесь, разумеется, и любопытство по поводу срочности вашего вызова, а кроме того, мм порадовались вести, что наконец сможем распрощаться с гражданкой де Клеман.
     - Ее сундуки уже пакуют, пока мы разговариваем, - улыбнулся Жан-Марк. - Но садитесь, прошу вас. Нет смысла вам испытывать неудобства, пока...
     - ...вы роетесь в наших карманах? - глухо закончил Франсуа. - Вам что-то нужно, Андреас?
     - Разумеется. - Жан-Марк помедлил. - Я хочу кое-что в них положить.
     - В мои карманы больше не требуется, - заметил Франсуа.
     - Я пригласил вас участвовать в дискуссии просто из вежливости. - Жан-Марк обернулся к Дантону:
     - Это вас я собираюсь искушать, Дантон.
     - Неужели?
     - Вы разумный человек, знающий, что каждая вещь в этой жизни имеет свою цену.
     - Вы пытаетесь подкупить меня?
     - Да, - спокойно признал Жан-Марк. - Но способом, который не сможет скомпрометировать вас как члена Конвента. Однако вы крайне обеспокоены преобладанием там якобинцев. Как вы смотрите на то, чтобы купить достаточно голосов независимых депутатов и таким способом получить необходимое вам равновесие?
     Дантон прищурился.
     - Это вам дорого обойдется. И вы, должно быть, много хотите взамен.
     - Мне необходимы бумаги, чтобы проехать с Жюльеттой через посты до Вазаро. - Жан-Марк помедлил. - И нужен еще один документ, по которому я назначаюсь специальным агентом республики с чрезвычайными полномочиями. Я не хочу иметь неприятностей как при выходе одного из моих кораблей из Канн, так и при встрече с какими-нибудь армейскими подразделениями на границе.
     - На границе?
     - Я еду в Испанию.
     - Зачем?
     - Это дело личного характера и не представляет угрозы для безопасности республики.
     - Куда именно в Испанию?
     - В Андорру. Скорее всего я пробуду там всего пару недель, а потом вернусь в Канны.
     - Если сможете бежать из Испании, не получив пули в лоб, - мрачно предупредил Дантон.
     - Я оставлю своему деловому агенту месье Бардо указания оказать вам необходимую помощь. Таким образом моя кончина никоим образом не отразится на вас.
     - Вы не скажете мне, зачем едете в Андорру?
     - С какой стати?
     Лоб Дантона пересекла морщина. Он резко повернулся и направился к двери.
     - Я дам вам знать.
     - Когда? Мое дело довольно срочное.
     - Сегодня, но... позже.
     Франсуа помедлил, прежде чем последовать за Дантоном.
     - Вы вначале поедете в Вазаро?
     Жан-Марк украдкой бросил взгляд на Жюльетту.
     - Мне надо забросить туда кое-какой багаж.
     - Я вам не какие-нибудь вещи! - взвилась Жюльетта. - И я не...
     - Просто держите ее подальше от Парижа, - сказал Франсуа. - Все это слишком затянулось. - Не дожидаясь ответа, он вышел из салона.
     Жюльетта, к удивлению Жан-Марка, не стала продолжать пылкую речь.
     - Вы хорошо поступили. Как по-вашему, Дантон даст то, что нам нужно?
     - Все зависит от того, насколько ему необходимо равновесие сил в Конвенте.
     - Чтобы добиться этого, он был одним из мясников, участвовавших в сентябрьских бойнях. - Жюльетта с любопытством посмотрела на Жан-Марка. - А что вы будете делать, если он не согласится?
     - Придумаем что-нибудь еще. - Жан-Марк насмешливо улыбнулся. - Хотя вы и считаете меня дряхлым стариком, моя зрелость дает мне некоторые преимущества. Она позволяет действовать в соответствии с опытом и делать определенный выбор.
     - Почему вы не сказали, что вызвали их?
     - А вы дали мне такую возможность? Насколько я помню, вы были слишком заняты, давая указания, что мне делать, вместо того, чтобы слушать меня.
     Жюльетта окинула Жан-Марка оценивающим взглядом.
     - По-моему, вы очень умный.
     - Ваша похвала - большая честь для меня. - Он поклонился.
     - Ну, ладно, мне надо идти. - Девушка повернулась и направилась к двери. - Если нам скоро ехать в Испанию, я должна закончить портрет Робера сегодня же. - Неожиданно ее лицо осветилось улыбкой. - А если мы остановимся в Вазаро, я хочу, чтобы Франсуа купил мне подарок для Катрин.
     - Вы, видимо, меня не поняли. Вы останетесь в Вазаро с Катрин. Путешествие в Испанию может оказаться опасным, и я не позволю вам ехать со мной.
     - У нас же сделка. Я должна достать вам Танцующий ветер. - Жюльетта задумчиво смотрела на Жан-Марка. Утренний солнечный свет, затопивший салон, придавал блеск его черным волосам и отчетливо освещал его дерзкие черты, но девушка не могла прочесть на лице Жан-Марка ничего, кроме насмешки и холодной решимости. - Вы... какой-то другой. Вы изменились с того первого вечера, когда мы ходили в кафе "Дю Ша". - Щеки Жюльетты порозовели. - Я же говорила, что вы измените мнение обо мне.
     - Вы совершенно правы. Вам нанесли рану, и я не могу даже подумать о том, чтобы вы рисковали и вам снова причинили боль. Поверьте, это открытие поражает меня гораздо больше, чем вас. - Жан-Марк с нежностью посмотрел на Жюльетту. - Именно поэтому вы и не поедете со мной в Испанию.
     - Это из-за того, что я рассказала вам про аббатство? Я не позволила Дюпре меня обидеть. - Жюльетта с вызовом посмотрела на Жан-Марка. - И не позволю вам причинить мне боль.
     - Думаю, этого не случится. Вы останетесь в Вазаро с Катрин.
     - Хм, посмотрим! - И Жюльетта поспешно вышла из салона.

***

     - Как ты думаешь, Жорж Жак, что он затевает? - спросил Франсуа, задумчиво глядя из окна экипажа на торопившихся прохожих.
     - У меня есть кое-какие мысли на этот счет и, по-моему, у тебя тоже. Франсуа кивнул.
     - Все знают, как несколько лет назад пытался Андреас купить Танцующий ветер. В салоне я заметил картину с изображением статуэтки. Жюльетта отправляется в Тампль поговорить с королевой. Андреас уезжает в Испанию. - Взгляд Франсуа устремился к лицу Дантона. - Поскольку Андреас вмешивается в политику только ради собственной выгоды, то я склонен считать, что он едет за статуэткой.
     - Странное совпадение, что Дюпре также послан с поручением в Андорру, причем практически в то же время, - заметил Дантон.
     - Думаешь, Марат знает, где искать это сокровище? Дантон пожал плечами.
     - Не хотел бы я, чтобы Танцующий ветер попал в руки Марата. У него и так сосредоточилась неограниченная власть, он "друг народа", а еще хочет стать героем, вернувшим республике Танцующий ветер.
     - И что же?
     - Мне просто совершенно необходимо обуздать этих якобинцев.
     - Ты собираешься дать Андреасу то, чего он хочет?
     - Тут нет вопросов. Однако я также предложу ему кое-что, чего он не хочет. - Дантон усмехнулся. - Тебя. Франсуа вскинул взгляд на Дантона.
     - Меня?
     - Полагаю, мой долг - обеспечивать безопасность Андреаса в этом опасном путешествии. А кто это может лучше тебя? Ты профессионал высшего класса, но ты также баск и хорошо знаешь Пиренеи.
     - Ты хочешь, чтобы я поехал с ним?
     Дантон кивнул.
     - И в надлежащее время именем республики конфисковал статуэтку и вернул ее мне.
     - И ты лишишь Марата того престижа, которого он добивается.
     - Разумеется. Кто больше этого заслуживает?
     - Никто. - Франсуа невидящим взглядом смотрел в окно. - Возможно, это займет несколько месяцев. Ты сможешь обойтись без моей помощи?
     - Танцующий ветер стоит того, чтобы десять лет быть без тебя. И вообще, я скорее всего отправлюсь на фронт. Так ты согласен с моим предложением?
     Франсуа после долгого молчания наконец произнес:
     - Да, я поеду с Андреасом.

15.

     Вазаро!
     По обе стороны дорожки росли лимонные деревья. Вымощенная камнем и пробковым деревом, она, закругляясь, вела к большой двухэтажной каменной усадьбе. Катрин мельком увидела конюшню и помещения для экипажей, а в нескольких сотнях метров дальше - ряд длинных каменных строений. Впервые с тех пор, как они покинули Париж, Катрин ощутила, как под покровом тупого оцепенения на протяжении всего пути до Вазаро в ней слабо шевельнулся интерес.
     Катрин выглянула в окно экипажа и задохнулась от красоты, открывшейся ее глазам. Во всю ширь до горизонта раскинулись поля, полого спускавшиеся к дому. А на них буйствовали цветы. Кустарники загадочной душистой синей лаванды, золотого и белого дурманящего жасмина, кремовые нежнейшие туберозы и яркие ало-оранжевые герани, мягко покачивавшиеся на ветру, а вдали радовало сердце и возвышало душу Катрин буквально море цветов на других полях.
     Филипп давал пояснения хозяйке Вазаро. Кивнув на роскошные алые шапки герани, мимо которых они проезжали, он заметил:
     - Герань уже пора убирать. Это редкие цветы. Вазаро - единственное место во Франции, где их выращивают. Отец Жан-Марка вывез их из Алжира, желая порадовать вашу матушку.
     Катрин бросила на Филиппа взгляд из-под ресниц и тут же отвела глаза.
     - Посмотрите на меня, - спокойно произнес Филипп. - Так не может больше продолжаться, Катрин. Мы слишком долго были друзьями, чтобы вы питали ко мне такую неприязнь.
     - Я... не питаю к вам неприязни. - Катрин медленно перевела взгляд и встретилась глазами с Филиппом. Золотисто-бронзовый, он был также прекрасен, как поля цветов за окном. Так прекрасен! Щеки Катрин опалил румянец. - Я ничего этого не помню, - прошептала Катрин. - Можно было бы подумать, что я никогда не забуду такое красивое место, как Вазаро, правда? Эти поля цветов...
     - Катрин, вы избегали разговаривать со мной в течение всего путешествия. Позвольте мне молить вас о прощении. Я знаю: то, что я сделал, непростительно.
     - Прошу вас, я не хочу говорить об этом.
     - Хорошо, но разрешите мне помочь... показать вам Вазаро? Оно теперь ваше, но я тоже люблю его.
     Вся эта красота принадлежит ей. Ее мать была владелицей Вазаро, а до нее - мать ее матери. Они сохраняли его славу, ухаживали за этими полями, всю жизнь провели в трудах на благо его процветания. А теперь ей предстояло занять свое место, лелея цветы Вазаро.
     - Катрин!
     Девушка рассеянно посмотрела на Филиппа.
     - Если пора убирать урожай, почему на полях нет сборщиков?
     На лице Филиппа появилась улыбка.
     - Они уже ушли к себе в деревню. Это за тем холмом. - Он жестом указал в сторону пологого холма к западу от усадьбы. - Сейчас близится вечер, а цветы всегда лучше собирать рано утром, когда аромат наиболее сильный. Обычно начинают сбор на рассвете и заканчивают после полудня.
     - О! - Катрин снова посмотрела на поля. - Все в цвету. А в Париже цветы скоро отцветут.
     - Здесь такой климат, что цветы - круглый год, каждый в свое время.
     - И мы их все выращиваем?
     - Почти. В Вазаро самая плодородная почва на побережье, и она тянется на много лье.
     - Понимаю. - Катрин глубоко вдохнула воздух. Запах свежевспаханной земли и пьянящий аромат герани и лаванды окутали ее дурманящим облаком. - Может ли этот запах быть еще сильнее, чем сейчас?
     - На рассвете.
     - Правда? - Катрин снова выглянула из экипажа, и в ней пробудилось волнение. Ее земля. Вазаро. Экипаж остановился у дома.
     - Это Манон, Катрин. - Филипп отдал свою шляпу и перчатки пухлой улыбающейся женщине, встретившей их в вестибюле, выложенном мраморными плитками. - У нас есть также еще три служанки и два повара, а кроме того, конюшие, но Манон заправляет здесь всем с тех пор, как я впервые прибыл в Вазаро.
     Манон негромко пробормотала приветствие и присела перед Катрин.
     - Она проводит вас в вашу комнату. - Филипп поднес руку Катрин к губам. - До ужина.
     Катрин кивнула и последовала за служанкой вверх по лестнице и по коридору. Она совсем не помнила дома, но ее уже охватывала безмятежность - она возвращалась к себе.
     Манон открыла дверь и вошла первой в комнату Катрин. Уже с порога девушка оказалась в сказке, пронизанной солнечным светом, что лился из створчатых окон. Обюссонский ковер на блестящем дубовом паркете был заткан нежными цветами слоновой кости на зеленом фоне, а картины на стенах и полог на кровати были кремовыми с лимонно-желтой каймой. Желтые подушки украшали как скамью у окна, так и кресло у элегантного стола из розового дерева.
     - Я распакую ваши вещи, как только их принесут наверх, мадемуазель. - Манон открыла створчатые окна. Снова запах. В комнату вплыл дурманящий аромат.
     - Месье Филипп всегда переодевается к обеду, независимо от того, есть в доме гости или нет, - сказала Манон. - Послать к вам Беттину, чтобы помогла вам принять ванну и причесала волосы?
     - Да, пожалуйста. - Катрин медленно подошла к окну. Мягко веял ветерок, играя ее локонами, выбившимися из русой косы, короной уложенной вокруг головы. Перед девушкой расстилались цветочные поля, рощи лаймовых и лимонных деревьев, у подножия дальнего холма раскинулся виноградник, а вдали поднимались крутые, зазубренные горы.
     - Запах слишком сильный? - с тревогой спросила Манон. - Мы, живущие здесь, едва замечаем его, но приезжие жалуются на боль в голове. Я могу закрыть окно.
     - Не надо. - Катрин не могла оторвать глаз от полей цветов, простиравшихся, казалось, в вечность. Девушка снова остро ощутила, что она у себя дома.
     - Я ведь не приезжая. Мне... нравится запах.

***

     - Нет!
     Катрин рывком села в темноте.
     Она дрожала и обливалась потом. Склеп. Нет лиц.
     Она была одна.
     Боже милостивый, где же Жюльетта? Она оставила ее наедине с ее страхом, кошмарами, разрывавшими ей сердце так, что, казалось, она вот-вот задохнется.
     Катрин обхватила себя руками, тяжело дыша и стараясь не слышать звуков склепа. Гортанный смех мужчин, звук рвущейся ткани, ее собственные стоны.
     Колокольный звон.
     Нет, тут что-то было не так. В склепе звона не было. А здесь нежный серебристый звон доносился из раскрытого окна.
     Катрин медленно спустила ноги на пол, встала и прошла к окну.
     Группы мужчин, женщин и детей тянулись вдоль дороги, двигаясь с той стороны, где, как показал Филипп, находилась деревня сборщиков цветов.
     Над далеким полем блеснул первый алый луч рассвета. Он факелом зажег оранжево-красные цветы, и Катрин настежь распахнула створчатое окно. Она с любопытством смотрела на людей, идущих по дороге. На мужчинах и женщинах была грубая одежда и деревянные башмаки, волосы женщин были заплетены или покрыты шалями и шарфами.
     Дети всех возрастов, сонно пошатываясь, шли вслед за взрослыми, самые маленькие цеплялись за юбки матерей или матери несли их на руках.
     Сборщики следовали за тележкой, которую тащили две тощие лошади, и, когда животные встряхивали головами, Катрин снова слышала звон серебряных колокольчиков, прикрепленных к их сбруе. Возница остановился перед полем герани, следовавшие за ним люди сняли с тележки большие плетеные корзины и разбрелись по полю. Катрин слышала доносившиеся в чистом утреннем воздухе смех и разговоры, аромат цветов манил к себе.
     Катрин стала одеваться.
     Спустя короткое время она стояла на небольшом холме, выходящем на поле герани. От аромата кружилась голова. Девушка следила, как сборщики срывали покрытые росой цветы и складывали их в корзины. Малыши топали между рядами кустов или лежали в собственных корзинах, а детишки постарше тоже срывали ярко-красные душистые шапки с такой же поразительной скоростью, что и их родители.
     Все дети, кроме одного. Маленький мальчик остановился и смотрел на Катрин так же пристально, как она - на поле. Он был не старше девяти-десяти лет, у него были спутанные кудрявые черные волосы и черные брови вразлет, одет он был в грубую синюю рубашку и грязные штаны.
     Катрин отвела от ребенка глаза, плотнее закуталась в шаль и села на росистую траву на холме. Скоро ее полностью поглотил ритм работы сборщиков. Они срывали цветы, а потом бросали их в плетеные корзины, срывали и бросали. Завораживал странный ритм в их движениях, словно они двигались под стук барабанов, слышный только им одним. Катрин невольно напрягала слух, чтобы тоже услышать...
     - Привет. Я Мишель. А ты кто?
     Девушка повернула голову и увидела кудрявого мальчугана, наблюдавшего за ней с поля. Его лицо было слишком худым, с острым подбородком, маленьким ртом. Кожа мальчика потемнела от загара и приобрела цвет песчаника, а глаза были такого чистого голубого цвета, какой ей вряд ли когда-либо доводилось видеть. Он смотрел на Катрин с какой-то странной, недетской серьезностью.
     - Меня зовут Катрин.
     - Ты здесь новенькая. - Лицо мальчика осветила удивительно нежная улыбка. - Хочешь сегодня собирать со мной?
     - Я здесь, чтобы смотреть.
     - Ты должна пойти на поле. Тебе это поможет. Ритм сегодня очень хороший.
     Катрин вскинула глаза на мальчика. Ритм? Он словно прочел ее мысли.
     - Что ты имеешь в виду?
     Мальчик опустился рядом с Катрин на колени и зарылся пальцами в землю.
     - Вот, положи сюда руку.
     Катрин опустила ладонь на землю.
     - Чувствуешь? Земля поет, дрожит, отдает свою душу.
     - Душу?
     - Знаешь, у цветов и у всего есть душа.
     - Нет, я не думала. Это тебе священник сказал?
     Мальчик покачал головой.
     - Я сам знаю. Ты чувствуешь?
     Катрин ощутила движение под ладонью, но оно наверняка шло от ветерка, колебавшего траву.
     - По-моему, нет.
     Мальчик разочарованно нахмурился.
     - Я думал, ты из тех, кто почувствует это сразу.
     Катрин улыбнулась ему ласково: ей понравился этот серьезный не по годам человечек.
     - Беги отсюда, Мишель!
     Катрин обернулась и увидела Филиппа, соскочившего с гнедой лошади в нескольких метрах от них. Кузен был в поношенных коричневых сапогах до колен, темных брюках и полотняной рубашке, расстегнутой у ворота и открывавшей его загорелую шею, - она никогда не видела его так бедно одетым, Мишель согласно кивнул.
     - Ты должна сейчас пойти со мной. Мы можем собирать вместе, - позвал он девушку.
     Филипп снисходительно улыбнулся мальчику.
     - Это хозяйка Вазаро, Мишель. Она не будет собирать цветы.
     Мишель посмотрел на Катрин.
     - Ты уверена? По-моему, тебе это понравится.
     - Возвращайся на поле. Она не пойдет.
     Мальчик улыбнулся и побежал вниз по холму к сборщикам цветов.
     - Я забеспокоился, когда Манон сказала, что вы так рано ушли из дома, - произнес Филипп. - Вам следовало сказать мне, что вы хотите утром пойти на поле.
     - Я сама этого не знала. Утром из окна увидела сборщиков, идущих по дороге... - Катрин не сводила глаз с Мишеля, собиравшего цветы с проворством, поразившим девушку. - Он сын одной из этих женщин?
     - Мишель? - Филипп покачал головой. - Он ничей. Его полумертвого нашел смотритель одного из розовых полей, когда Мишелю было всего день-два от роду. По-видимому, его мать была цветочницей, родила его на поле и бросила там.
     - Но как она могла так поступить? - спросила потрясенная Катрин. - Младенца...
     - Новорожденные не всегда бываю