и  настроение Лефлера
стало улучшаться.  Однако безобразные экзоцефалы сужали  свои  круги  и даже
проплывали между штурмующими болото людьми, словно отрезая их друг от друга.
     -- По-моему, эти твари наглеют, сэр! -- крикнул Эль-Риас.
     -- Они  только пугают,  Бенджи! -- отозвался Лефлер,  едва сдерживаясь,
чтобы не выхватить нож. Но он был командир, и  его поведение влияло на обоих
его подчиненных.  Если  он спокоен  -- значит, и они должны были чувствовать
себя в порядке.
     Длинная  полоска   поднимавшихся  со  дна   пузырьков  выдала   быстрое
приближение экзоцефала.
     Солдатский  нож  со звоном  вышел  из ножен,  и  Рино  слегка присел  в
болотную грязь, спрятав в ней вооруженную руку.
     Секунда-другая -- и мощные челюсти сомкнулись  на бедре  Рино. Впрочем,
это было совсем не  больно --  броневые накладки надежно защищали лейтенанта
Лефлера,  но  ужас,  охвативший его и  пробравшийся  в самые кишки, заставил
нанести страшный удар.  Такой мощный, что  пронзенная снизу  голова  монстра
появилась на  поверхности, а  затем он бешено  забил хвостом и, сорвавшись с
клинка, стремительно ушел на глубину.
     Шедший   впереди  майор  Шелдон  тоже  отразил   нападение  сразу  двух
экзоцефалов. Один из  них так и остался  лежать на поверхности,  повернув  к
небу желтое, перепоясанное хитиновыми кольцами брюхо.
     Но  на  Бенджи  Эль-Риаса  никто не нападал. Пока  он лишь  наблюдал за
схватками и победами своих  товарищей и  продолжил движение, когда это стало
возможным.
     Прошел еще час, наполненный  болотными запахами, криками возвратившихся
чибисов  и  бульканьем извергавшихся  со дна  пузырей.  Монотонное  движение
успокаивало, и  в момент, когда Шелдон был близок к казавшемуся недосягаемым
берегу, Лефлер услышал голос Эль-Риаса:
     -- Рино! Рино!!!
     Пронзенный  безумной тоской,  сквозившей в голосе Бенджи,  Лефлер резко
обернулся и  увидел, что  бедняга  отчаянно  балансирует на  краю тропы,  за
которой начиналась бездонная топь.
     Превозмогая   сопротивление  вязкой  грязи,  Рино  поспешил  на  помощь
товарищу.
     -- Держись, Бенджи! Держись -- я сейчас! -- рычал он, размахивая  своим
испытанным ножом.
     Однако  схвативший  Эль-Риаса  экзоцефал  не  думал  ждать.  Он  рванул
очередной раз, и  его жертва  сразу же погрузилась по  горло, каким-то чудом
еще держась  за край  тропы. Полупритопленный шлем Эль-Риаса и  его рука  со
скрюченными пальцами еще цеплялись  за мир живых, и  Лефлер взбивал  вонючую
жижу в пену, чтобы успеть  поддержать друга. Однако в  момент,  когда он был
готов  схватить  Бенджи  за руку, экзоцефал дернул последний  раз, и грязные
волны сомкнулись над головой новой жертвы.
     --  А-а-а!!!  --  закричал  Рино,  не в  состоянии сдержать  свою боль.
Бессилие и  отчаяние переполняли его сердце, оголяя  воспаленную страданиями
душу. -- А-а-а-а!!! -- кричал  он и не слышал ответа. Болотная бездна прочно
держала свои жертвы и надежно хранила их на своем темном дне.
     Истерика  длилась  не   больше  полуминуты,  а  затем   Рино  побрел  к
изуродованному взрывами берегу, на который  выбирался  майор  Шерман. Он уже
понял, что произошло, но мог помочь только состраданием.

102

     Когда Рино добрел по грязи до  берега, Шелдона там уже не было.  Лефлер
видел, как  он  углубился в  кусты,  чтобы разведать  обстановку близлежащей
местности.
     Оказавшись  на  траве, Рино  упал как подкошенный  и,  с трудом сдвинув
забрало шлема, вдохнул воздух полной грудью.
     Этот этап  пути, как  и все предыдущие, обошелся  дорого, однако теперь
цель  была совсем  близко.  Лефлер  был уверен, что  по одному  только  виду
строящегося объекта сумеет определить, обитаема ли эта планета в том смысле,
в каком это принято понимать.
     Конечно, это могла быть  секретная  стройка,  но  никакой  промысел без
человека был невозможен, а по виду и повадкам рабочих можно было определить,
кто они на этой планете -- хозяева или привезенные рабы.
     Собравшись  с силами,  Лефлер  поднялся  на  ноги и,  отряхнув  с  себя
болотных гадов и липкую слизь, пошел искать Шелдона.
     -- Майор, ты где! Майор, выходи! Глубокие воронки  перегородили Лефлеру
путь, и ему пришлось обойти их по тонкому перешейку.
     -- Шелдон, ты куда запропастился! -- снова крикнул  он  и только сейчас
заметил,  что потерял  свой  автомат. Однако пистолет находился на месте,  и
Рино  достал  его,  чтобы  почувствовать себя защищенным  человеком. Залитый
болотным дерьмом  "байлот" удобно лег в  руку,  и  Рино  слегка его  потряс,
освобождая ствол от мусора.
     -- Шелдон, сукин сын! Ты где?! -- еще громче закричал он.
     Запоздавшее  эхо, поблуждав в  кронах  деревьев,  вернуло только "сукин
сын", остальное же было проглочено неведомым пожирателем звуков.
     "Я схожу с ума",  -- в который  раз подумал  Рино,  не  в  силах больше
выдерживать чудовищный натиск внешнего мира.
     Осмотревшись еще раз, он заметил знакомую для глаза деталь, слившуюся с
однообразным рисунком зеленой листвы.
     Рино  взглянул еще  раз  и  только усилием  воли сумел  выделить каблук
солдатского  ботинка и рядом с ним другой -- чьи-то ноги торчали из зарослей
хвойного кустарника.
     --  Эй, Шелдон,  ты  чего  там разлегся? -- строго спросил  Лефлер,  не
позволяя  своему  мозгу  никаких  панических догадок.  --  Шелдон,  ты  меня
слышишь?
     Лефлер  пошел  к  торчавшим  из  кустов  ботинкам,  опустив  забрало  и
передернув затвор отсыревшего "байлота".
     В это время налетел  легкий ветерок. Он тронул кроны  деревьев и сорвал
несколько слабых  листьев, однако густые заросли корявого кустарника даже не
пошевелились,  словно  застыв от напряжения. Казалось,  мучительные судороги
пробегают по веткам, уставшим от длинной паузы.
     "Вот ноги, вот пояс  и гранаты на  нем, --  отсчитывает  Рино, двигаясь
вдоль тела Шелдона, -- я вижу две руки, и это нормально. И рация на месте, и
даже  ранец  не  вскрыт. Майор, ты в полном  порядке -- осталось  найти твою
голову".
     Лефлер  посмотрел  направо,  налево, но, кроме залитой кровью травы, не
видел ничего.
     С ветки вспорхнула  большая птица,  Рино не слышал хлопанья ее крыльев,
но он почувствовал ее полет Она стремительно неслась к цели, чтобы повторить
свой подвиг.
     "Слишком спешит", -- подумал Рино и первым выстрелом решил это дело.
     Огромный дикарь грохнулся на землю и выронил широкий тесак, тонкий и до
блеска  отполированный  частым  применением.  И  тотчас  воздух  закипел  от
десятков стрел, и они  замолотили по броне Рино,  ломая свои хрупкие  жала и
открывая позиции стрелков.

103

     С упорством,  достойным лучшего  применения, дикари лезли  под пули,  а
Рино косил их, одного за другим, сам оставаясь неуязвимым.
     Когда  до несчастных наконец  дошло,  что они погибнут,  если тотчас не
унесут ноги, их отступление превратилось в коллективный спринт.
     Но Рино  не собирался довольствоваться  малым и что было  сил  помчался
вслед за ними. Он  еще не  знал, зачем ему  нужна эта новая воина, однако не
сбавлял темп и гнал дикарей по густой чаще, пока те неожиданно не вывели его
к своим жилищам.
     Словно стадо  обезумевших  буйволов, высокорослые  воины пронеслись  по
деревне,  пугая  женщин  и  детей и опрокидывая котлы с  пищей.  Они  сумели
остановиться  только возле самой большой хижины, и на их крики  тотчас вышел
седой дикарь.
     Разукрашенный ярче всех остальных, он держался, как подобает настоящему
королю.
     Подавая   пример  спокойствия,   исполненный  величия  и   собственного
достоинства, вождь снисходительно глядел  на  приближение Рино, который, без
сомнения, должен был воздать его величеству необходимые почести
     Сбившиеся  в  стадо воины  взирали на  пришельца,  как  на свою  скорую
смерть, однако резкий жест вождя заставил их замереть.
     Лефлер  остановился  в  десяти шагах от  толпы  дикарей и на  мгновение
задумался, как ему поступить Однако старый вождь, приняв его  замешательство
за страх, выкрикнул что-то непотребное и тут же получил пулю.
     Роняя перья и разбрызгивая кровь, он повалился на руки подхвативших его
воинов, а Рино навел пистолет на толпу и громко произнес:
     -- А теперь все на колени!
     Едва ли эти люди знали его язык, однако они поняли и стали медленно, по
одному, становиться на колени.
     Вслед  за  воинами на землю опускались и выходившие из хижин женщины, а
вместе с ними и маленькие дети.  Со  страхом глядя на разукрашенное засохшей
грязью существо, они присягали ему на верность, как своему новому вождю.
     Выждав  паузу,  Лефлер  решил, что дело  сделано,  и,  взмахнув  рукой,
произнес уже более миролюбиво:
     -- Вставайте.
     А затем на правах главы племени вошел в хижину вождя.
     Внутри  было  довольно  сумрачно,  а  свет  попадал только  через узкое
отверстие  в  потолке.  Возле  небольшого  очага сидела немолодая женщина  и
ненавидящим взглядом смотрела на неизвестного  пришельца.  Без сомнения, она
уже знала об участи ее мужа.
     Рино  не  успел ничего  предпринять, как бывшая королева  подхватила  с
раскаленных камней  чан  и выплеснула его содержимое  прямо  на  непрошеного
гостя.
     Лефлер не пострадал и лишь  слегка оторопел, не зная, что ему  делать с
этой разъяренной волчицей.
     На  шум вбежали  двое воинов  и,  схватив бившуюся в  истерике женщину,
поволокли ее  наружу,  а ей на  смену тотчас пришли несколько других женщин,
которые принесли лоскутки ткани и пучки сушеного мха. Ими они стали вытирать
с доспехов Рино густой бульон, который попахивал рыбьим жиром.
     "Интересно, считают  они  меня ожившей  статуей или догадываются, что я
такой же, как они?" -- думал Рино, попеременно протягивая то одну, то другую
руку.

104

     На  джунгли  спустилась темнота,  и  в  пустой хижине тоже стало темно.
Следуя  местному  укладу,  воины парами  дежурили у входа в жилище вождя  и,
стоило Рино крикнуть, тотчас появлялись на его зов.
     Кое-как, знаками Лефлеру удавалось объяснить им свои потребности, и ему
приносили воду или пучки сухого мха.
     Воду, по требованию Лефлера, пробовал один из охранников, и  тогда Рино
сам  рисковал  ее пить,  предварительно  сдобрив дезинфицирующей  таблеткой.
Правда, делал он  это в одиночку,  по-прежнему не  желая показывать  дикарям
свое лицо.
     Отыскав в хижине подходящую попону, Лефлер прикрылся  ею и смог наконец
снять некоторые части доспехов.
     Несмотря   на   обеззараживающее  действие  гигроскопичных   прокладок,
разукрашенных разводами болотной сырости, пахло от них просто отвратительно.
А исходившая от доспехов рыбная  вонь гармонично  вписывалась в этот букет и
рождала в мозгу Рино массу подходящих ассоциаций.
     Тем  не менее мыться было  небезопасно и требовалось оставаться все той
же грозной статуей, карающей любого, кто проявит непослушание.
     Немного  придя в себя, Рино нашел  отхожий  горшок и  справил  нужду со
всеми  удобствами,  но  не выпуская из рук пистолета. Лефлер еще  не слишком
доверял своим подданным и полагал, что они могут поднять мятеж.
     Прошло еще несколько часов, и за это время Рино успел дать отдохнуть от
доспехов грудной клетке и рукам. Проветрив  эту часть, он  снова забрался  в
кирасу  и  только  в  последнюю  очередь  снял  с головы  шлем и  облегченно
вздохнул. Вот это была поистине самая настоящая свобода.
     Спустя некоторое время  вождя  побеспокоили. Рино уже привык, что, если
кому-то  нужно  было  к  нему войти,  снаружи  раздавалось  короткое слово с
вопросительной интонацией,  похожее на крик  птицы.  В  ответ Лефлер  просто
говорил: войдите.
     Вот и  в  этот  раз  он  сказал  то  же  самое, и  на  пороге  появился
высокорослый воин, державший в руке небольшой светильник. Показав пальцем на
точно такой же, расположенный на центральном столбе хижины, он задал вопрос.
Рино утвердительно кивнул и не ошибся -- дикарь зажег светильник на столбе и
стал говорить что-то еще. А потом опять спросил.
     Лефлер сделал вид, что раздумывает. А затем снова кивнул.
     Воин опять поклонился и вышел,  а спустя пару минут в хижину  втолкнули
девушку. Из всей одежды на ней были  только бусы, однако на  этой дикарке ее
нагота казалась изысканным нарядом.
     "Ну вот, -- подумал Рино. -- И  что теперь мне делать?  Соответствовать
запросу?"
     Медленно подняв руку, он поманил девушку пальцем. Она осторожно подошла
к невиданному чудовищу, и в ее глазах был испуг.
     "Наверное, она  очень  красива", -- подумал  Рино, однако он не  мог  в
полной мере  оценить  свое  отношение  к этой девушке. Слишком  сильным было
нервное истощение, вызванное событиями последних дней.
     Рино легонько толкнул красавицу,  и та послушно легла на циновки. На ее
лице, освещаемом  слабым  светом  коптилки,  отражался  страх  и  покорность
судьбе. Возможно, она приготовилась к смерти.
     "Бедняжка", -- подумал  Лефлер, подтащил девушку, взяв  ее за ногу, как
дохлую кошку, и положил так, чтобы видеть вход в хижину.
     Затем, кое-как справившись с замками набедренных щитков, он приступил к
почетной  обязанности  нового  вождя.  Что  это  было --  право первой ночи,
законная свадьба или жертва для сильного,  Рино  не знал  и только монотонно
двигался, искренне желая, чтобы это поскорее закончилось.
     Когда дело было сделано, он едва нашел в себе силы подняться. Перед его
глазами  расходились  разноцветные  круги,  и очень хотелось пить. А еще  он
опасался, что дикарка захочет остаться с ним до утра, но этого не случилось.
Едва получив  свободу, она  пулей  выскочила вон, вызвав удивленные возгласы
дежуривших у дверей стражей.

105

     Третья ночь на Максиколе прошла спокойно. В несколько коротких провалов
Лефлеру удалось проспать пару  часов,  и чувствовал он себя довольно сносно.
По крайней мере лучше, чем накануне вечером.
     Оставив ранец в хижине, он  вышел наружу и был немного напуган громкими
выкриками часовых. Должно быть, здесь был такой порядок, что следовало орать
при появлении вождя.
     Поняв, что это не  нападение,  а  как раз наоборот, Лефлер поощрительно
коснулся плеча каждого из воинов и,  обведя рукой  деревню, указал  на землю
перед  собой. Жест был  довольно  красноречивым,  и часовой  только уточнил,
звать ли только воинов -- тут он показал копье, иди женщин с детьми тоже. На
этот раз  дикарь  артистично показал ладонями женскую грудь, а потом опустил
ладонь на метр от земли.
     Лефлер указал на копье, и воин умчался созывать своих товарищей.
     Не прошло и пяти минут, как весь гарнизон деревни оказался на небольшой
площади перед хижиной вождя. Здесь было около полусотни человек, вооруженных
копьями и  тугими луками. Солдаты с  некоторой опаской смотрели на Рино, но,
по всей видимости, вовсе не сомневались в его властных полномочиях.
     Лефлер  сержантской  походкой прошел вдоль  шеренги и наметанным глазом
выделил двух самых крепких и, по всей видимости, самых уважаемых воинов.
     Поделив остальных пополам, Рино заставил их встать отдельно и, поставив
во главе  двух групп новых  командиров, четко  объявил,  сдабривая сказанное
жестами:
     -- Первый взвод!
     -- Второй взвод!
     Дикари поначалу закрутило  головами, но потом, видимо, поняли. И  когда
Рино снова указал рукой на одного из командиров, тот четко ответил:
     -- Перны за-авод!
     Со вторым  "сержантом"  вышла заминка, но после пары повторений он тоже
понял, кем является.
     -- Отлично,  бойцы, будем считать, что назначения состоялись, -- сказал
Рино больше для себя, чем для своей армии.
     Следом за  назначениями  следовало  поставить войскам задачу, и  Лефлер
напряженно соображал, как это сделать, пользуясь одними только жестами.
     Неожиданно  из-за глиняной печи,  стоявшей возле жертвенной ямы,  вышла
вчерашняя невольница Лефлера.
     На этот раз на ее роскошные  бедра был нацеплен  кусок ткани оливкового
цвета, а грудь прикрывало  ожерелье из желтых цветов.  Самый  большой цветок
был приколот к волосам, и в  общем-то  Рино понял, что это наряд  счастливой
женщины.
     Одарив  Лефлера  чарующей   улыбкой,  красавица  безбоязненно  к   нему
приблизилась и по-хозяйски обняла.
     -- Э-э...  -- протянул Рино,  чувствуя  себя полным  идиотом,  однако в
строю солдат не наблюдалось  никакого движения. Все понимали -- молодая жена
пришла к своему возлюбленному. Обычное дело.
     --  Э-э,  я тоже очень рад, дорогая, -- произнес  наконец  Рино, снял с
руки ненужную бланш-карту и надел ее на запястье законной супруге.
     -- О-о! -- вырвалось у  наблюдавших эту сцену  солдат, которые  оценили
подарок. Девушка тоже была очень рада и всячески выражала свою беспредельную
любовь. В конце концов она прижала руки к сердцу и с чувством произнесла:
     -- Бала батум ту мяма!
     -- Я тебя тоже,  дорогая, -- пробубнил Рино сквозь  фильтрационные щели
своего шлема.
     Наконец девушка удалилось, и Рино приступил к объяснению задачи.
     Собственно, требовалось только добыть "языка", которым мог бы оказаться
один из  часовых на строительном  объекте. Однако  Лефлер понимал, что проще
всего объяснить  этим людям,  что  следует  на кого-то напасть,  но  гораздо
труднее  суметь  внушить  им, что  человека  следует доставить  живым. А  не
отрезать ему голову, как они поступили с беднягой Шелдоном.
     Битый  час  Рино  исполнял  пантомиму, а затем требовал  повторения  со
стороны своих  сержантов, пока они не поняли, что ножи доставать  не нужно и
стрелы с луками тоже следует держать при себе.
     Наконец  взаимопонимание  было  достигнуто,  и  на  подставном  "языке"
отобранная группа захвата проделала все, как нужно. Рино сказал "окей" и тут
же повел солдат на задание, объяснив, что завтрак состоится позже.

106

     Благодаря  хорошему  знанию джунглей дикари меньше  чем  за час  вывели
Лефлера к строительному объекту, размеры и масштаб которого просто поражали.
     Это было похоже на  огромный ангар  и  одновременно на гелиевый завод с
высокими ректификационными колоннами. Еще это  напоминало гигантские станции
по  утилизации  биологических отходов  и  даже  коммерческие вакуумные  ямы,
снискавшие популярность в последние двадцать лет.
     Поняв, что  не сможет самостоятельно определить  профиль строительства,
Лефлер с помощью бинокля  выбрал себе  подходящую  жертву и,  указав на  нее
"сержантам", сказал:
     -- Вот, ребята, -- это он.
     И  сразу восьмерка дикарей  исчезла в высоких лопухах, которые тянулись
почти до самой ограды, далее начиналась стройка.
     Лефлердаже  не  подозревал, насколько  хороши его  помощники.  Довольно
скоро  они притащили часового, привязанного к толстому шесту наподобие дикой
свиньи. Бедняга сопел и дергался,  однако орать  не решался, поскольку в его
рот был всунут кляп из острых колючек.
     Углубившись  в  джунгли  на  полкилометра,  отряд   остановился  и,  по
распоряжению вождя, пленника сняли с шеста и вытащили изо рта колючки.
     -- Вы мофете меня убить, подвые фаваттеры, но я вам нифего не фкаву! --
тут  же завопил несчастный. Его распухший от  колючек  язык едва  ворочался,
однако часовой хотел умереть с достоинством.
     -- Заткнись, придурок,  или я отдам  тебя на съедение моим  ребятам, --
сказал Рино. -- А они очень любят отрезать головы!
     -- Пвевать мне на ваф, подвые фаваттеры! Убейфе мемя, убейфе!
     Глаза пленного горели таким фанатизмом, что  Рино растерялся. Он видел,
что  этого  человека  нельзя  сломить ни болью,  ни страхом смерти.  Стоящие
поодаль дикари молчал и, ожидая от своего вождя мудрых решении.
     --  Вот что, -- наконец сказал Рино. -- Либо ты  ответишь  на несколько
моих  вопросов, либо  я  возьму десять  трехкилограммовых  кислотных  мин  и
установлю их в этом ангаре. Ты же видел, какие у меня ребята -- им ничего не
стоить проделать такой  фокус. А знаешь, что  будет  потом? -- Лефлер выждал
паузу, глядя в гла