ео вместе со  своими  родственниками.  Кто  раньше,  а  кто
позже, этого я не знаю. Потом твой труп выкупят Удо и Жак.
   - А Одри?
   - Одри едет наниматься на работу к моей матери. Клаус  промолчал.  Он  не
верил, что Одри собирается на кого-то работать.
   - Слушай, а почему меня положили сюда, а не бросили где-нибудь в багажном
отделении?
   - Я настояла.  Хотела  с  тобой  немного  поговорить,  -  Люция  картинно
вздохнула и замолчала.
   Ни к чему  не  обязывающий  разговор  продолжался  полчаса,  затем  снова
появился Карл и с ним еще один охранник.
   - Пора сделать ему укол, - пояснил  Карл,  обращаясь  к  Люции.  -  Скоро
Эль-Гео, поэтому нужно его обездвижить.
   "Так вот почему я ничего не помню..." - понял Клаус, а спустя  минуту  он
уже проваливался в глубокий сон.
   127
   Второе пробуждение наступило  значительно  позже,  и  Клаус  еще  во  сне
почувствовал в руках и ногах смутную боль.
   Он застонал и тут же проснулся от собственного стона.
   - Ослабь зажимы, Романо. Ему еще  рано  мучиться,  -  послышался  строгий
женский голос. Застрекотали невидимые механизмы, и  боль  в  руках  и  ногах
ослабла.
   Клаус с трудом приоткрыл глаза и увидел перед собой каких-то людей.
   - Солейн Гутиерос... - хрипло произнес он  и  усмехнулся,  затем  перевел
взгляд дальше: - Привет, Удо, привет, Жак, отлично выглядите.
   - А вот ты не очень, Джимми, - со злой улыбочкой сообщил  Рене.  -  Да  и
воняет от тебя.
   "Наверное, это так..." - подумал Клаус. Запахов  он  не  различал,  но  в
бессознательном состоянии, скорее всего, справлял нужду под себя.
   - Это было сделано специально, - торжественно произнесла Солейн. -  Чтобы
ты не чувствовал себя героем. Трудно ощущать себя  крутым  парнем,  если  от
тебя разит, как от засранца. Не правда ли?
   Солейн позволила себе широкую улыбку, но ее глаза грозили мщением.
   - А что ты здесь делаешь, крошка? - спросил  Клаус,  обратившись  к  Одри
Ленокс, стоящей чуть позади всех.
   - Она теперь работает на меня, - пояснила Солейн.
   - Вот уж не думаю, что такой перчик, как Одри,  станет  твоей  прислугой.
Скорее всего, у нее свой расчет...
   Понимая, что находится в безвыходном положении. Клаус старался  расшатать
образованную против чего коалицию.
   - А вам, ребята, зачем мои потроха? - спросил он Рене и Галлауза.
   - Так пожелал заказчик, - нехотя ответил Рене.
   - Не думаю, чтобы меня искал военный трибунал. Кому же я нужен?
   - Ты должен ответить за свои злодеяния и за убийство  единственного  сына
нашего заказчика.
   - Я много убивал, признаю. И это были  чьи-то  братья,  сыновья  и  отцы,
однако никто не может составить список жертв истребителя.  Такого  учета  не
велось...
   - Если человек страдает, Джимми,  его  можно  убедить  в  чем  угодно,  -
вкрадчивым голосом пояснил Рене. - И если у этого человека есть  деньги,  то
всегда найдется пара очевидцев,  которые  подтвердят,  что  видели,  как  ты
убил...
   - Надо думать, ваша игра стоит хороших денег.
   - За просто так никто не работает.
   - Согласен, - невесело усмехнулся Клаус  и  пошевелил  зажатыми  в  оковы
руками. - Поэтому Одри и наврала мадам Гутиерос, что желает у нее  работать.
На  самом  деле  она  только  и  ждет  момента,  когда  чемоданчик  с  моими
охлажденными конечностями окажется у вас, ребята...
   - Ты несешь всякую чушь, Ландер, - перебила его мадам.
   - Ты нервничаешь, Солейн, и это хорошо. Стало быть,  ты  веришь  мне.  Но
хочу тебя предупредить; дело не в том, что Одри тебя  обманула,  хотя  ты  и
обиделась. Знай, что, если будет нужно, она прикроется твоей дочерью,  чтобы
только  выбраться  отсюда  с  заветным  чемоданчиком.  Одри  -  девушка  без
сантиментов.
   Утомившись, Клаус замолчал и повис на оковах, отдыхая.
   В пыточной камере повисла напряженная тишина.
   - Я уже выяснила, где находится твоя сестра Габи и ее  семья.  Завтра  мы
привезем их и убьем так, чтобы их кровь лилась на тебя. А  потом  умрешь  ты
сам...
   - Ты помешалась на убийствах, Солейн.
   - Это я помешалась?! - мадам Гутиерос приблизилась к  Клаусу  и  зашипела
ему прямо в лицо: - Да если положить в ряд всех, кого  ты  отправил  на  тот
свет, получится дорога от Эль-Гео до Фрайбурга...
   Выплеснув весь свой яд, Солейн отошла  от  пленника  и  сказала:  -  Все,
пойдемте отсюда, а то ему доставляет удовольствие мнить себя  всезнайкой.  А
ты, Романо, дай ему поесть и немного воды. Он должен  ясно  осознавать,  что
его ожидает.
   - Слушаюсь, мадам.
   128
   Вернувшись в свой кабинет, Солейн уселась в кресло и, положив  ладони  на
массивную столешницу, постепенно вернула себе ощущение власти и могущества.
   "Я в этом городе "Босс боссов", и никакой прыщик вроде Ландера не  сможет
поколебать мою уверенность в собственной правоте и силе..." - как заклинание
произнесла про себя Солейн.
   Дверь открылась, и, как всегда без стука, в кабинет матери вошла Люция.
   - Доброе утро, солнце мое, - улыбнулась Солейн. - Как спалось дома?
   - Спасибо мама, хорошо.
   - Сегодня у тебя  занятия.  Придет  учитель  Юнг,  ведь  вам  пора  снова
приниматься за изучение логарифмов.
   - Мама, но я же только вчера приехала! - воскликнула Люция.
   - Ничего не  поделаешь,  солнышко,  -  развела  руками  Солейн.  -  Нужно
трудиться, как твоя мама и как все вокруг.
   - И как Дженезо Прост? - задала вопрос Люция, намекая на связь  матери  с
ее помощником.
   - Я одинокая женщина, Люция. И я сама себе хозяйка.
   - Я тоже сама себе хозяйка, - упрямо заявила  девушка  и,  плюхнувшись  в
ближайшее кресло, добавила: - И никакой учебы  сегодня  мне  не  нужно.  Мои
каникулы еще не закончились.
   Начинавшейся ссоре между Солейн  и  дочерью  помешал  Дженезо  Прост.  Он
осторожно постучал в дверь, но открыл ее, не дождавшись разрешения.
   - Доброе утро, мадам, - сказал он и, увидев Люцию, добавил: - С проездом,
мисс Гутиерос.
   - Ты принес документы по "Старс Холл"?
   - Да, мадам, вот они.
   Пока Солейн разговаривала со своим помощником,  Люция  от  нечего  делать
выдвинула ящик ближайшего стола и обнаружила  там  свой  револьвер,  который
забросила сюда давным-давно.
   В  барабане  находился  только  один  патрон,  револьвер  ни  при   каких
обстоятельствах не хотел стрелять и постоянно давал осечки.
   Решив забрать свою игрушку, Люция взяла револьвер и направилась к двери.
   - Люция, подожди, мы еще с тобой недоговорили! - строго  напомнила  мадам
Гутиерос.
   Девушка вздохнула и вернулась к столу матери. Она стояла и  ждала,  когда
Солейн и ее помощник обсудят все тонкости, касающиеся документов.
   Люция ждала, а они все говорили и говорили, будто  ее  здесь  и  не  было
вовсе.
   Люция начала злиться и даже прикрыла глаза,  чтобы  справиться  со  своим
гневом, но он, словно едкая жидкость,  истончал  стенки  невидимого  сосуда,
угрожая  породить  волну  разрушительного  безумия.  Наконец  яркая  вспышка
ослепила рассудок Люции и прорвалась наружу яростной бурей. Девушка  подняла
револьвер и, приставив его к виску матери, нажала курок.
   Грохнул выстрел, и Солейн  повалилась  вместе  с  креслом,  а  выпущенная
авторучка ударилась в оконное стекло.
   - Что... Что это?! - спустя несколько секунд промямлил Дженезо. Он стоял,
словно каменная статуя, и все мысли в его голове перемешались.
   - Это называет русская рулетка, Дженезо, - просто сказала Люция и бросила
на пол ненужный револьвер. - Один патрон и один случай из миллиона. Понял?
   - Д-да, мисс... Гутиерос...
   - Теперь, когда моя мать покончила с собой, я твоя хозяйка.
   - Да, мисс, - поспешно закивал Дженезо, начиная понимать ситуацию.
   - Каждый день вы с матерью занимались здесь любовью. Так?
   - Так, - виновато кивнул Прост. - Но я только выполнял ее приказания.
   - Еще бы ты не выполнял, говнюк, - зло произнесла Люция.  -  Где  вы  это
делали? Там? - спросила она, указывая на дверь комнаты отдыха, простой, но с
любовью обставленной спаленки - Да... - еле слышно ответил Дженезо.
   - Пойдем туда, -  приказала  Люция  и  подтолкнула  его  в  спину.  Прост
оглянулся на изуродованный труп бывшей хозяйки, но Люция грубо его одернула:
- Что ты на нее пялишься?! Она уже ничего  не  сможет  тебе  сделать.  Пошел
вперед!
   Оказавшись в комнате, Люция упала в мягкую постель и приказала:  -  Давай
начинай, мерзавец. Раздень меня и сделай все как положено. Если ты  скажешь,
что не можешь, я позову другого, но  ты  будешь  виноват  в  смерти  матери.
Понял?
   - Понял, мисс...
   - Приступай.
   Учитывая полуобморочное состояние Проста, он  совершил  невозможное.  Это
длилось совсем недолго, и Люция брезгливо оттолкнула его от себя.
   Затем она поднялась, оделась и, ни к кому не обращаясь, сказала: -  Ну  и
что же здесь приятного?.. Не понимаю...
   129
   Когда освобожденный Клаус, уже умытый и  в  чистой  одежде,  спустился  в
комнаты Одри, Галлауза и Рене, он и сопровождавшие  его  люди  Генри  Пилона
застали только раненого Удо.
   Брошенные Клаусом накануне семена раздора дали ростки, и ночью  произошло
выяснение отношении.
   Одри была хороша, но все же ее противников было двое.
   Галлауз прожил еще три часа и тоже умер, освободив Клауса от решения этой
проблемы. А над мадам Гутиерос уже  хлопотали  в  самом  дорогом  похоронном
бюро.
   Повинуясь воле наследницы,  Генри  Пипон  принимал  на  себя  обязанности
управляющего всей империей, оставшейся после  Солейн  Гутиерос.  Сама  Люция
заниматься делами не хотела...
   130
   Скоростной катер притормозил  возле  старой  пристани,  и  двое  матросов
быстро спустили надежный трап.
   Клаус и Люция вместе пошли к тому месту, где не так  давно  стоял  старый
дом Ландеров. Теперь там была только яма с грязной водой.
   - Значит, здесь ты провел свое детство? - спросила девушка.
   - Да, Люция, здесь.
   - Наверное, больно потерять свой дом, пусть даже такой маленький?
   - В детстве он казался мне огромным... Стоя на краю большой воронки,  они
немного помолчали. Затем Ландер спросил.
   - Значит, ты решила твердо?
   - Да, Клаус. В моих жилах течет кровь моих родителей. Она сжигает меня  и
не даст покоя, пока я ее не укрощу. Ты не думай, я  многое  пробовала,  даже
секс, но это совсем не то, что мне нужно. Сексом мою жажду не  утолить.  Мне
нужно испытать себя по-настоящему, и я решила стать наемником...  Чтобы  все
было по-честному - либо ты, либо тебя...
   - Ты говоришь как мудрый человек, - серьезно заметил Клаус.
   Они снова помолчали - А ты, значит, будешь снова отстраивать этот дом?
   -  Буду,  -  кивнул  Клаус  глядя  на  горизонт,  где  бескрайние  болота
соединялись с небом - Зачем тебе эго? - Чтобы было куда вернуться с войны. -
Но ты ведь давно вернулся.
   - Нет, Люция, - Клаус глубоко вздохнул и впервые за долгое  время  ощутил
какую-то легкость, - с войны я вернулся только сейчас...



   Алекс Орлов
   Охотники за головами
   Девятый фантастический роман из серии "Тени войны"



   1
   В пустыне Тамар, занимавшей третью часть всего Ганнибала,  сколько-нибудь
заметные события происходили не часто. Только обычный  круговорот  сменявших
друг друга  сезонов:  холодного  и  теплого,  а  в  промежутках  между  ними
однообразная каша из ветра, мокрого песка  и  вырванных  с  корнем  колючек.
Разгоняясь по свистящим дюнам, эти  колючки  сбивались  в  огромные  шары  и
прыгали, как воплощения пустынных духов, наводя страх на чужаков  и  принося
кочевникам драгоценное топливо для их очагов.
   Вот и Минеху повезло. Огромный шар колючек рассыпался, не  сумев  одолеть
высокую песчаную гору. Должно быть, он проделал большой  путь  и,  послушный
ветру, катился от самого моря, постепенно набирая силу и забирая в себя шары
поменьше.
   И вот теперь он лишился сил и рассыпался.
   "Нельзя расти бесконечно, -  думал  Минех,  собирая  измочаленные  песком
колючки - Даже самые хорошие бараны и те растут только  один  год,  а  потом
начинают дряхлеть Что толку держать барана долго, если его  мясо  становится
жестким, а шерсть желтеет от старости?
   Так и с колючками - нужно сжечь их в очаге, пока они  могут  дать  тепло,
чтобы согреть воду  для  чая,  а  не  ждать,  когда  песок  превратит  их  в
бесполезную пыль".
   Минех собрал топливо и вернулся к песчаной горе. Здесь,  под  брезентовым
навесом, он устроил свое временное пристанище. Овцы дремали чуть в  стороне,
сбившись в кучу. Ни ветер, ни колючий песок им не мешали  -  толстая  шерсть
надежно укрывала их от всяких невзгод.
   Едва от очага потянуло дымом, прибежал пес Минеха Сиу. Он знал, что, если
хозяин разводит огонь, значит, что-то перепадет и ему. И это не  важно,  что
Сиу уже успел поймать пару песчаных крыс. Косточки со стола Минеха  казались
псу значительно вкуснее.
   Чуть погодя приковыляли и оба змеелова. На объедки со стола Минеха они не
претендовали, поскольку еды им хватало и в пустыне. Но их интересовала соль.
Змееловы прилегли чуть  поодаль,  ожидая,  когда  хозяин  достанет  заветный
узелок с солью.
   Заметив внимательно наблюдающие за ним глаза-бусинки, Минех усмехнулся  и
достал соль.
   - Хина! - крикнул он. Один из змееловов распахнул  широкую  пасть.  Кусок
соли исчез в ней, и пасть захлопнулась.
   - Габин! - пришла очередь второго помощника, и тот  тоже  разомкнул  свои
челюсти.
   Габину достался кусок побольше, поскольку он еще не  оправился  от  укуса
пустынной мамбы.
   Это была четырехметровая змея, и Минех был уверен, что Габин отступит, но
тот оказался упрямым зверем и сцепился с мамбой, зубы которой пробили  шкуру
змеелова.
   После того как Габин перекусил мамбу пополам, он упал, и Минех думал, что
змеелов погибнет. Вся его морда пузырилась кровавой пеной, извергавшейся  из
мест укусов, - так организм змеелова боролся со страшным ядом мамбы.
   Минех знал, что попади такой яд в кровь человека, то через  десять  минут
тот превратился бы в лужицу подтаявшего желе. А Габин выжил, и  только  рана
на морде заживала слишком медленно: спустя почти неделю  яд  мамбы  все  еще
продолжал действовать.
   Получив свою соль, змееловы ушли за гору. Теперь они  не  появятся,  пока
Минех не поведет отару дальше. А вот Сиу остался рядом с пастухом.  Он  съел
остатки хозяйского ужина и побежал к овцам, чтобы проверить,  как  они  себя
чувствуют.
   Минех и сам удивлялся, как пес умел определять больных овец. Стоило одной
из них захворать, как Сиу отделял ее от стада и пригонял  к  Минску.  Но  на
этом таланты Сиу не заканчивались. Он мог еще и считать. Когда,  год  назад,
пала одна из овец, пес не находил себе места, пока не разыскал ее труп и  не
привел к нему хозяина.
   Пастух поставил на огонь закопченный чайник и подбросил в костер колючек.
Пламя взметнулось вверх и тут же рапласталось понизу от нового порыва ветра.
   Минех посмотрел на небо.  Казалось,  тучи  спускались  все  ниже,  и  это
означало, что ветер не утихнет даже ночью.
   Пастух прислушался. К шелесту песка  и  свисту  ветра  добавился  другой,
посторонний шум. Он то пропадал, то появлялся снова.
   Поднял голову Сиу. Он тоже услышал незнакомый звук. Заблеяли овцы, и  пес
побежал к ним.
   "Что бы это могло быть?.." - удивился Минех. Он много лет пас овец и знал
обо всех неожиданностях, которые подстерегали человека в пустыне.
   Низкие тучи прорезал яркий свет,  затем  он  погас.  Шум  усилился.  Свет
появился снова. Он был таким ярким, что Минех прикрыл глаза рукой. Луч света
прошелся по овцам, вспугнул змееловов и растаял далеко в пустыне.
   Внезапно низкие тучи расступились, и показался  огромный  корабль.  Минех
слышал о таких, но не очень-то верил рассказам путников. Он не понимал,  как
такая большая штука могла летать по воздуху и не падать вниз.
   "Значит, не врали люди..." - подумал пастух, придерживая войлочную шапку.
Корабль садился далеко от него, но  поднятые  им  песчаные  вихри,  споря  с
ветром, уже достигли стоянки Минеха.
   Судно опустилось на песок, и снова во все стороны полились потоки  яркого
света. Открылись грузовые ворота, и оттуда  по  опустившемуся  мосту  начали
выходить люди.
   К такому Минех не был готов.  Он  даже  вскрикнул  от  удивления  -  люди
выходили прямо из отверстия в животе этой  громадной  штуковины.  Следом  за
ними выехало несколько машин, которые сразу же резво побежали по дюнам. Одна
из них направилась прямо к Минеху. Она была похожа на жука-скарабея -  такая
же гладкая и круглая.
   Пастух стоял не двигаясь, ожидая, когда неожиданные гости подъедут ближе.
Машин он не боялся, поскольку часто видел их у берега моря.
   Автомобиль подъехал ближе, и пастух увидел, какие у него  чудные  колеса.
Они были очень широкими, и оттого машина почти не проваливалась  на  склонах
зыбучих дюн.
   Не доезжая до Минеха, машина остановилась, к из распахнувшейся  двери  на
песок ступил человек в диковинной, на взгляд Минеха, одежде.
   Черная куртка с широкими наплечниками,  черные  штаны  и  большая  черная
шапка, почти полностью закрывающая  лицо.  Вслед  за  первым  пассажиром  из
машины вышли еще несколько. Они стали указывать руками в разные  стороны,  о
чем-то напряженно споря.
   Тот, что вышел первым, приблизился к пастуху. Он был высокого роста, и на
его поясе Минех заметил оружие.
   - Как дела, старик?
   - Ничего дела, добрый человек. Хлеб есть, вода  есть,  овцы  есть  -  все
хорошо.
   - Ну и отлично. Скажи-ка, старик, в какой стороне Тайхон?
   -  Там...  -  махнул  рукой  Минех,  указывая  туда,  где  рождался  этот
бесконечный, несущий песок ветер.
   - Так я и думал, - кивнул незнакомец. - Стало  быть,  это  и  есть  центр
пустыни?
   - Да, добрый человек.
   - Тебе придется уйти отсюда подальше. Километров на пять... -  Незнакомец
посмотрел на Минеха из-под стального козырька, и пастух  кивнул:  -  Надо  -
значит, уйду.
   - Молодец, старик. - И незнакомец поощрительно похлопал Минеха по  плечу.
Рукавица была жесткой, рука тяжелой,  и  все  же  в  голосе  военного  Минех
почувствовал легкую вину  за  то,  что  приходится  сгонять  пастуха  с  его
стоянки.
   - Ну все, давай уходи, у  тебя  всего  полчаса,  -  сказал  незнакомец  и
вернулся к похожей на жука машине.
   "Важные люди... - подумал Минех, возвращаясь к своим овцам.  -  Если  они
говорят "уходи", значит, нужно уходить..."
   Выдернуть колья, снять брезент и бросить все это на санки было для Минеха
делом обычным, и спустя десять минут он уже гнал сонных овец туда, где  было
еще одно хорошее место для стоянки.
   Поначалу овцы шли медленно. Они то и  дело  спотыкались  и  наталкивались
друг на друга. Однако вскоре разошлись, стали подавать голоса и  при  случае
подхватывать оголенные ветром корни.
   Сиу снова был при деле. Он громко лаял, бегал вокруг стада,  не  позволяя
овцам проявлять излишнюю самостоятельность, и всем  своим  видом  показывал,
что очень счастлив.
   "Хорошая собака..." - посмотрев на Сиу, подумал Минех. Он вспомнил, как в
Тайхоне ему предлагали за пса четыреста кредитов. Деньги  очень  хорошие,  и
покупатель был готов поднять цену вдвое, но Сиу был очень ценным помощником.
Таким ценным, что стоимости в деньгах для него не существовало.
   Повинуясь ветру, стадо начало поворачивать вправо.
   Не  отпуская  саней,  Минех  выкрикнул  для  Сиу  команду,  и  пес  начал
разворачивать стадо влево.
   "Хорошая собака..." - снова подумал пастух и обернулся.
   Там, откуда он ушел, еще были видны силуэты больших  кораблей  и  снующие
между ними автомобили. Песок затруднял видимость, и фары машин были включены
на всю мощь.
   Из-за ближайшей дюны появились змееловы Минеха.  Было  заметно,  что  они
недовольны внезапным, незапланированным переходом. Однако  мешочек  с  солью
все еще находился у хозяина, и они послушно последовали за его санями.
   Поначалу были слышны только блеяние овец, свист  песка  да  лай  Сиу,  но
вскоре все эти звуки стал  вытеснять  неясный  гул,  переходящий  в  раскаты
приближавшегося