То,  что вы  сообщили, Бартон, очень  важно. Никто, кроме вас, и  не
предполагал, что за опасность грозит колонии. Но, дружище,  у нас есть  тоже
кое- какие  сведения.  Надеюсь, вы  не  думали, что в городе работает только
ваша  агентура?  Что  Внутренняя  безопасность дремлет?  --  И  управляющий,
вышагивавший до этого  по своему тесному кабинету,  заложив  руки за  спину,
остановился.  Его голубые глаза задержались на  Бартоне, который  с  мрачным
лицом стоял перед управляющим Отделом внутренней безопасности и никак не мог
поверить, что  его карьера закончена.-- И вы еще будете мне врать, майор? --
шипя, сказал Бирин, и тот отшатнулся, как будто его ударили.
     Он попятился  назад и прислонился спиной  к входной двери.  Тотчас  она
открылась, и вошли двое, одетые,  как  и Бирин, в  черные кители  и  галифе,
заправленные  в  хромовые  сапоги. В  бункере было прохладно,  и все  ходили
именно  так.  Вошедшие  встали  по  обе  стороны  от Бартона и вопросительно
уставились на управляющего.
     -- Уберите этого бывшего майора с моих глаз! -- Лицо Бирина покраснело,
как от натуги.-- Для  начала на месяц под домашний арест, а потом посмотрим,
что  с  ним дальше делать... А патрульных  на пять дней в карцер, за то, что
начальника  покрывают...  Что  у  них  всех вместо  головы?  Ведь он  теперь
наверняка сюда идет, этот диверсант. Спугнули, жалкие любители.
     Бирин   подошел  к  своему  столу,   покрытому   бордовым  бархатом,  и
внимательно  посмотрел на стоявшую на нем фотографию в  жесткой рамочке. Это
был портрет его мамы,  которую Бирин очень  любил.  Он  был сентиментален...
Загудел зуммер. Управляющий снял с рычага трубку.
     --  Да,  господин  президент, да.  Он  во  всем  признался...  По  всей
вероятности,  сейчас движется через охранительную  территорию. Да, очевидно,
что он был не один, но если бы этим занимались не люди полковника Фрезера, а
наш отдел, такого  бы  не  произошло.  Теперь остается  только ждать,  когда
кто-нибудь  из них проявится.  Надеюсь, что в  Поле Мертвых его  психика  не
выдержит...  Сколько  вытерпит?.. Думаю, час  от силы. Вы  ведь знаете,  что
больше  там  не выдерживают...  Да-да,  экспедицию  к побережью  откладывать
нельзя... Да, господин президент, я понимаю, как важен для нас этот корабль.
Мы подготовим необходимую охрану... Да, господин президент... К счастью, там
небольшие глубины, поднять можно...  Да, да... Доктор Прайс сообщил нам, что
"27F" поставил все системы и механизмы корабля на консервацию... Его  роботы
большие  умницы,  вы  же  знаете... Что?.. Прайс?..  Но  ведь он ваш ученик,
господин президент, по-другому и быть  не может... Без ваших  последователей
колония

     бы  не выжила... Что?..  Как  только узнаю --  доложу...  До  свидания,
господин президент...

     -- Майор Бидли!
     -- А, здравствуйте, капитан! Какие новости?
     -- Да  вот  я как раз к вам. Прямо из Ассамблеи. Вы себе представить не
можете  --  это  чистой  воды  саботаж...  Сенаторы  отказываются  обсуждать
исчезновение кораблей флота и "Корсара" на том  основании, что, дескать, еще
здесь, на Земле, не решены проблемы с терроризмом.
     Выступали  несколько докладчиков  и  упирали  на то, что  ведение войны
должно быть оформлено  юридически  правильно.  А пока,  говорят, мы даже  не
знаем,  с кем  имеем  дело.  Не  исключено,  говорят,  что  имеет место быть
природная аномалия. И хотя разговоры ведутся только о войне, никаких военных
действий не предвидится.
     В  общем, постановили подготовить  еще  одну экспедицию,  исключительно
исследовательского  направления, для наиболее  полного изучения  сложившейся
вокруг системы Бонакус  ситуации. А уж  потом,  на основании представленного
экспедицией подробного доклада, Совет Ассамблеи примет решение.
     --  Это  нам  дорого  обойдется,  Мунтяну. Враг сам подталкивает нас  к
принятию конкретных и жестоких мер... В общем,  передайте своим начальникам,
что  НСБ  предоставит  им всю  необходимую  информацию.  Так что  пусть  они
начинают формировать ударные штурмовые команды.
     Хотелось бы обойтись только силами и  методами НСБ, но боюсь, что у нас
просто не будет  другого  выхода. Позже вы получите  схемы  всех  туннельных
магистралей административного и хозяйственного комплекса Ассамблеи, а  также
расположение постов охраны и рубежей обороны.
     -- Как  вы думаете, космический  флот  поддержит  нас?  А то как бы  не
произошло столкновений такого масштаба, что сама наша  акция потеряет всякий
смысл.
     -- Мы работаем над этим, капитан.
     --  Спасибо,  господин  майор, это  хорошие  новости. У нас  тоже  есть
кое-что: Австралия, Южная  Америка, Африка  --  наши  лучшие  технические  и
монтажные  центры. Они  за два-три месяца  могут  создать  полноценный флот,
принципиально новый и еще более мощный, чем те флоты, что мы имеем сейчас.
     -- Очень важно укомплектовать новый флот людьми, прошедшими проверку на
наличие у них в голове этого контролирующего устройства.
     -- Но  я слышал, что это невозможно обнаружить, пока хирург  не вскроет
череп? -- спросил капитан Мунтяну.
     --  Мы  и  над этим  работаем,  капитан.  Возможно,  скоро  мы  получим
устройство, позволяющее нам выявлять людей, пораженных этой чумой...
     -- А что потом с ними делать? Проводить всем поголовно  лоботомию? Ведь
этот процессор невозможно извлечь.
     -- Пока еще и этот вопрос не имеет своего ответа.
     -- Я  понимаю  вас, господин майор, но, наверное, мы  думаем об одном и
том  же  -   не  придется  ли  всех,  пораженных  этим  процессором,  просто
ликвидировать. Но давайте отложим решение до следующего раза.

ГЛАВА 24

     Морис добежал до кустов и упал на сухую  траву, переводя дух. "От этих,
кажется, ушел, и  что самое плохое, уже трезвый как стеклышко. Они же теперь
меня с ума сведут".
     Отдохнув,  он поднялся на ноги и пошел дальше. Кусты были без листьев и
сплошь затянуты  паутиной. Они едва доходили до плеч и ломались при малейшем
прикосновении  к  ним. Обломанные ветки  не  падали,  а лишь  раскачивались,
удерживаемые прочными нитями паутины.
     Морис шел до тех пор, пока  не опустился туман и ничего не стало видно.
Решив остановиться,  чтобы  не  плутать понапрасну, путешественник уселся на
землю под кустами.
     Как  ни  странно, здесь  было светлее,  чем  вверху. Видимо,  туман  не
опускался  к самой  земле.  Вертя головой и осматриваясь,  Морис обнаружил в
десяти метрах от  себя,  сквозь редкие у основания кусты, стену из  красного
кирпича.  Это  обрадовало  его,  и,  бодро  вскочив,  Морис, вешая  на  себя
паутинные  бороды,  принялся  энергично,  ломиться  в направлении кирпичного
строения, которого в  тумане не было видно вовсе. По  его  подсчетам, он уже
пробежал расстояние,  втрое превышавшее дистанцию до  стены.  Поняв, что это
мираж, Морис остановился и снова устало опустился  меж  кустов.  Так и есть.
Стена  была  на том же расстоянии,  что и  в прошлый  раз. Он чертыхнулся  и
яростно сплюнул.
     Но  вот ведь какое  дело. Стена была близко и  манила  каждым отчетливо
видимым кирпичом.  Морис снова поднялся на ноги -- поверх кустов был все тот
же  туман. Присел  на корточки --  стена на  месте. И, подумав еще  немного,
Морис решительно двинулся к своей цели на четвереньках.
     Стена  принадлежала  странному строению  без окон  и  дверей.  Оно было
высотой  с  большое дерево,  и его  суровые формы нарушались только одинокой
железной лестницей, ведущей, по всей видимости, на крышу.
     Морис ощутил  свежий ветер и  огляделся. Он стоял на пологом  холме,  у
подножия которого, в тумане, угадывался так надоевший кустарник, а небо было
высокое и  чистое.  Не  задумываясь  Морис  ухватился  за  лестницу  и  стал
карабкаться  по ней наверх.  Поминутно  глядя  вниз,  он неожиданно ударился
макушкой  о металлический  люк, который  почему-то оказался  над ним  вместо
голубого неба. Морис остановился и стал ощупывать то, обо что он ударился.
     -- Давай, давай,  не задерживай! -- неприятным и требовательным голосом
закричали снизу, и тут Морис с удивлением обнаружил, что  находится  в узком
каменном колодце, а под ним в сумрачной глубине гроздьями висят на лестнице

     незнакомые люди. Их лица были перекошены злобными гримасами.
     Крышка люка валялась у ног, а сам Морис с интересом, прямо-таки разинув
рот, рассматривал улицу, мощенную булыжником,  на которой он стоял. Это была
настоящая городская улица, носившая на себе следы сильнейшего запустения. По
лепным  украшениям  домов бежали лианы с диковинными  огромными цветами.  Из
окон торчали молодые  пальмы, на которых  сидели  птицы, а кое-где  мелькало
мелкое зверье. Издалека доносился жалобный вой.
     Тем временем за  спиной  Мориса бесшумно выбирались из люка  непонятные
личности с перекошенными лицами и организованно накапливались неподалеку.
     Из-за угла дома, что стоял напротив, показалась  детская головка. Морис
приветливо улыбнулся ребенку. Тот, ни слова не говоря, исчез. Затем появился
снова и  вдруг, подняв над головой  неестественно длинную  конечность, резко
взмахнул  ею. Морис интуитивно,  как утка под выстрел, рухнул на мостовую. А
позади него  захрипел  еще один вылезавший  из  колодца уродец  и  со ржавым
штырем  в грудной клетке  свалился обратно  в яму, увлекая за собой, судя по
шуму, срывавшихся с лестницы сотоварищей.
     Увидев это, существа со  страшными лицами взвыли  и всей ордой ринулись
на штурм  старого, покрытого плесенью дома,  где, как выяснилось, скрывались
их враги.
     Осажденные  --  ими оказались  длиннорукие  карлики,-- шипя по-кошачьи,
падали на головы нападавших и,  крепко обхватывая их жилистыми конечностями,
впивались в горло зубами.
     Их противники срывали с себя карликов, как присосавшихся паразитов,  и,
если это удавалось,  с размаху швыряли  на камни. Через  несколько минут вся
мостовая  была завалена  большими и маленькими  телами  и залита  кровью, но
осаждавшие  продолжали упорно карабкаться  по стенам.  Неожиданно  откуда-то
сверху,  из  оконного  проема,  в  самую свалку свесился конец  ярко-желтого
щупальца, которое без разбора, выхватило добычу и уползло с нею обратно. Это
происходило на протяжении боя несколько раз.
     Морис, забившись в щель одного из развалившихся зданий, наблюдал оттуда
с  содроганием, как  после внезапно окончившейся драки обе  стороны,  уже не
обращая друг на друга  внимания, деловито растаскивали трупы врагов. Карлики
уносили  убитых  в  свою резиденцию,  а человекоподобные  уродцы  складывали
маленькие длиннорукие  тела в  кучи возле люка.  Потом, усевшись в кружки по
нескольку особей, они принялись закусывать свежатиной. Их лица разгладились,
а глаза заблестели.
     Насытившись,   они,   похрустывая   сахарными   косточками,   смеялись,
размахивали руками и на непонятном языке обсуждали острые моменты схватки.
     Наступила  ночь;  сытые  животные  храпели,  разомлев  от еды, прямо на
булыжной мостовой. Морис не стал на ночь глядя выбираться  из  своей  щели и
уснул прямо в ней.  Предыдущий день измотал  его. Спал  Морис  чутко,  слыша
вокруг разные шорохи, но не придавая им значения.

     Засыпала большая часть зоны, активная днем. Дышала трудно и тяжело, как
огромный больной организм, и сон  его был всполохами галлюцинаций,  являвших
собой  продолжение  дневной  жизни. Мориса  тоже  мучили  кошмары,  особенно
навеянные битвами двух отрядов.
     Для  них же  это был  рядовой поход  в мясную лавку. Кошмары  сменялись
красочными, будто реальность,  снами с ярким земным солнцем, травой, речкой.
В  конце  концов  все эти сны разбежались, оставив измученного Мориса крепко
спящим.
     Ночную тишину изредка нарушали шорохи, сдавленные крики тех, кого едят,
и торжественное утробное урчание победителей.
     В темноте руин, где укрывался наш герой, тускло засветились два глаза.
     Это было  небольшое существо, величиной с кошку. Нечто вроде затянутого
в чешую варана. Оно, пробуя на вкус окружающий воздух тонким змеиным языком,
целенаправленно заковыляло к спящему.
     Варан был недоволен -- обычное его место было занято. Он злобно зашипел
и обнажил острые как бритва, ядовитые клыки. Они уже зачесались, и железы  с
готовностью  наполнили  их ядом. Варан приблизился к Морису и  лизнул языком
пятку  спящего. Затем, как-то сразу  утратив всякий интерес к  незнакомцу  и
сладко зевнув, принялся устраиваться Морису под бок.
     Почувствовав  тепло, варан  свернулся калачиком и  благодарно  засопел,
зыркнув  напоследок  по  сторонам  своими тусклыми глазами. Через пару минут
появился  еще один  варан,  поменьше, потом  еще,  и  в конце концов все они
уснули, прижавшись к Морису со всех сторон.
     Но и теперь еще не  было покоя  вокруг.  На одном из домов заколыхались
лианы,  и  темный  силуэт  скользнул  на замусоренную  брусчатку.  Открылись
большие, отливающие рубином глаза, цепко отмечающие в темноте каждую мелочь.
Ночной охотник,  неслышно ступая, подкрадывался к страшнолицым бойцам, но те
спали чутко. Заворчав, они зашевелились,  и  из  их кучи со  свистом вылетел
увесистый булыжник, пролетев возле головы ночного охотника. Он резко скакнул
в сторону, в три прыжка добрался до полуразрушенной стены и легко перемахнул
через нее.
     Остановившись,  ночной охотник  прислушался, явственно различая  где-то
рядом дыхание живого существа.
     затем замер  и потянул носом воздух: пахло  очень вкусно. Он громко,  с
бульканьем,  проглотил слюну  и, поведя рубиновыми  глазами-блюдцами,  сразу
заметил Мориса. Красные кровавые глаза ощупывали торчавший кадык, а на зубах
уже ощущался хруст аппетитного хряща.
     Ночной охотник наклонился и разомкнул клыки. В этот момент Морис открыл
глаза. Он увидел склоненную над собой  оскаленную фосфоресцирующую пасть  из
самого жуткого фильма ужасов.
     Бедняга еще ничего  не  успел предпринять, а из-под его бока уже что-то
туго, как резиновый мяч, рванулось, и неудачливый агрессор, с хрипом катаясь
по  битым кирпичам, из  последних  сил пытался оторвать от себя серебристого
ядовитого убийцу.  Когда последние судороги перестали сотрясать тело ночного
охотника, варан разжал свои челюсти и, сильно хромая,  вернулся  под  теплый
бок своего нового и сильно напуганного друга.
     Морис  опасался шевельнуть даже пальцем, поняв, во  что может  обойтись
один укус  этих милых  зверушек. Оставшиеся до восхода  два  часа  он  так и
пролежал  --  не  шелохнувшись.  Как  только  первые  лучи  Бонакуса тронули
заросшие плесенью стены,  вся  варанья команда, дружно проснувшись,  гуськом
утопала прочь.  Остался только один ночной боец. Морис видел, как он пытался
идти, но нога, видимо, подводила его.
     Варан   шипел  от  боли,  волоча  за  собой  неестественно   вывернутую
конечность.  Морис  поднялся  и,  встряхивая  затекшими  руками  и   ногами,
некоторое  время  наблюдал за калекой. Очевидно было,  что  лапа вывихнута в
суставе, а Морис понимал в этом кое-что. Заиметь такую собачку в друзья было
бы совсем  неплохо. Наверняка ночной охотник  не  подошел бы и близко, зная,
что  вараны  рядом.  Морис  присел  на  корточки и  почмокал  губами.  Варан
обернулся и опустил, а потом поднял свои пленчатые веки.
     -- Ну давай, брат, двигай сюда. Посмотрим, что с твоей ногой.
     Варан, словно поняв и приняв предложение, заковылял к Морису.

     -- Так... -- ощупав холодную шершавую лапку пациента,  сказал  Морис.--
Услуга за услугу. Держись и смотри не кусайся.
     Еле  слышный щелчок  дал  понять, что  лапа вправлена.  Варан  даже  не
пискнул. Он прошелся туда-сюда -- хромота была почти незаметна.
     -- Ну вот! -- воскликнул  целитель и рассмеялся,-- Поможешь мне  теперь
выбраться из этого сплошного кошмара? Поможешь ведь?
     Варан стоял на четырех  лапах и смотрел Морису в глаза, потом он как-то
потоптался  на   месте,  словно   пожимая  плечами,--   дескать,   с   нашим
удовольствием.

     На  наблюдательный   пункт   пограничного  контроля  колонии   ворвался
запыхавшийся часовой. Он немного отдышался и сказал напуганному лейтенанту:
     -- Сэр, я видел того, о ком вы предупреждали, он пересек границу...

     -- Не может быть, Томсон, эту границу невозможно пересечь...
     -- Нормальному человеку, может, и невозможно,  сэр, но этот  притащил с
собой ядовитого варана. Он, как кошку, нес его на руках, а потом отпустил, и
тот преспокойно возвратился в лес... Возможно ли такое?
     -- Чудеса  вы  какие-то рассказываете,  Томсон. Я,  конечно, немедленно
доложу  вышестоящему  начальству, и надеюсь,  они не решат, что у нас с вами
галлюцинации.
     Капитан,  которому лейтенант доложил о  происшествии  на границе,  знал
немного больше  об ожидаемом госте, поэтому он  немедленно позвонил на самый
верх.
     --  Пенс,  что случилось?  Да не тараторьте  вы... Спокойнее  и  все по
порядку... Так...  А  вы уверены, что  это тот самый?.. Хорошо, доложите обо
всем в четвертый отдел армейской разведки, пусть теперь они его отслеживают.
     Бирин бросил  трубку на рычаг и нервно забарабанил  пальцами  по столу,
потом, подумав, снял трубку телефона прямой связи с президентом:
     -- Здравствуйте, господин президент. Это Бирин.
     -- Вы звоните по поводу проникновения на территорию колонии?
     -- Вам уже сообщили? Я, согласно инструкции, передал это дело армейской
разведке,  но  хотел  спросить  вас,  господин  президент,  как  бесспорного
эксперта  по  истории колонии: не может ли  быть этот  случай  проникновения
через зону следствием  очередного  скачка? Может,  защитная зона  вступает в
период нестабильности?
     -- Вряд ли, Бирин. Последний скачок вы помните? Мы тогда потеряли город
и  треть  населения... Для нового  скачка слишком  рано,  понимаете, рано. В
других местах зона по-прежнему недоступна для проникновения. Надеюсь, что ко
времени следующего  скачка мы будем в каком-нибудь более подходящем  для нас
месте. Я над этим постоянно работаю, мой  друг... А что касается диверсанта,
то неплохо бы вам проконтролировать это дело...
     - Но я должен, обязан передать его четвертому отделу.
     --  На то вы и управляющий Внутренней безопасности, чтобы  быть в курсе
дела. Подстрахуйте четвертый отдел. У вас все-таки больше опыта. Прошу вас.
     -- Я все понял, господин президент. Сделаем как надо...
     Дождавшись,  пока  на другом  конце провода положат трубку, Бирин нажал
кнопку вызова. Бесшумно появился посыльный.
     -- Нильс, возьми  фуппу захвата --  и к рубежу, брать объект, но только
живым. Это будет нашим подарком президенту. Ты все понял?
     Нильс  молча поклонился и вышел. Бирин, заложив руки за спину, прошелся
по кабинету и, снова подойдя к телефону, позвонил жене:
     --  Герда,  солнышко  мое, не  жди меня к обеду... Да, ласточка...  Да,
дела.  Ну- ну,  не  обижайся,  котик мой, я отработаю... -- Бирин прямо-таки
замурлыкал,-- Отработаю...  Что?  Не поняла как,  душечка?..  Ну вот,  то-то
же... Твой Вацлав очень

     любит тебя, моя пташка. Ну пока. Не скучай...
     Когда Бирин  отошел  от стола, его лицо  приняло  прежнее  бесстрастное
выражение.

     Солнечный зайчик приятно щекотал кругленькое плечико Герды. Она  сидела
с вязанием в руках  на веранде,  увитой гентским плющом, и, скучая, коротала
время до прихода мужа.
     Всего три месяца прошло с тех пор, как Герда сменила фамилию Феррари на
Бирин.  Поначалу она  считала себя  несчастной, хотела  утопиться  и  ночами
заливала слезами подушку, но  в конце концов почувствовала  вкус  к семейной
жизни и поняла свое женское предназначение. Бирин уже не казался ей страшным
хищником, как в ту первую ночь. Ах, как ей тогда было страшно!
     Муж тискал ее пышное тело, с рычанием наваливаясь на нее снова и снова.
Но  мать  твердила Герде, еще  задолго до свадьбы,  что  муж -- единственный
законный  обладатель  и ему можно  позволять все.  И, закусив губу от резкой
боли, вспоминая слова матери,