одного  лука  -- все  валилось  из  рук.  Сегодня тоже. Сидя  в своей душной
мастерской, он все  время думал: "Как быть? Уйти  в горы нельзя -- следят, и
очень  пристально.  Я ведь теперь государственный человек. Может, опасаются,
что сбегу?  Чувствуют,  гады. А тянуть  за собой  в горы хвост  нельзя. Если
шпики докумекают насчет отшельника -- не использую свой последний  шанс. Эх,
да и  Радамеша  жалко  -  зря,  что ли,  парень  пропадал.  Но  надо... надо
попытаться..." И Морис решительно пошел умываться. Приведя себя в  порядок и
подмазавшись фиолетовой краской, он  надел нарядное платье и  вышел из дома.
"Ничего, пусть сегодня  побегают.  Заодно посчитаю, примечу, какими  силами,
что за рожи, а то, может, перебью в закоулочке - и в горы".
     Морис шел  по людным улицам  и, осторожно  поглядывая через плечо,  мог
видеть, как императорские шпики, толкая прохожих, а иногда  даже опрокидывая
лотки с товаром у уличных торговцев, торопились и, испуганно  выпучив глаза,
старались не потерять его из виду.
     Их было трое, и они не менялись. Чтобы выяснить это, пришлось потаскать
их по жаре пару часов. А потом Морис со спокойной совестью вернулся домой.
     Такие  прогулки  он  предпринимал  несколько  дней  подряд  и  научился
узнавать шпиков в  лицо  даже  в густой  уличной толпе.  Но вот  какое дело:
Мориса не покидало ощущение,  что кто-то еще  неотступно  следует за  ним по
пятам, не заметный ни Морису, ни болтающейся на хвосте троице.
     Это ощущение появлялось и  проходило, но  вот однажды  теплым солнечным
утром Морис вышел из дома с серьезным намерением как следует погонять  своих
подопечных. Он резво зашагал от самых своих  дверей и, лавируя между редкими
еще прохожими,  завернул  за  ближайший угол.  Спиной чувствуя, что  за  ним
бегут, свернул в  один, а затем  еще в один переулок.  Сзади громко топали и
сопели.   "Хорошо,  очень   хорошо!"  --   мысленно   похвалил  Морис  своих
преследователей.  И пустился  бегом,  петляя  по  узким  улочкам  как  заяц.
Наконец,  оказавшись в  совершенно незнакомом  месте,  беглец  последний раз
завернул за угол и, моментально скинув красную накидку, набросил  ее на себя
темно-зеленой  изнанкой. К тому  же  эффектно сгорбился  и поплелся разбитой
старческой   походкой,   даже   сопровождаемый    сочувственными   взглядами
проснувшихся горожан.
     Скоро он услышал  за спиной возгласы удивления и испуга. Преследователи
были поражены внезапным исчезновением  Мориса.  Наконец, возбужденно обсудив
ситуацию  на местном диалекте,  шпики куда-то дружно побежали. А Морис опять
свернул в  очередной переулок и с облегчением распрямился: "Ну вот.  Можно и
сматываться. Только куда

     это я  забрался?" Он  шел  по заброшенному старому  двору. Окна  домов,
окружавших  его, были выбиты,  и из них несло  плесенью. Света было мало,  а
небо виднелось в квадрате, очерченном каменными стенами.
     Под ногами громко хрустели  черепки, и  тут  было,  по всей  видимости,
хорошее  эхо, так  как шаги Мориса  звучали  дважды. Он  шел, задрав голову,
рассматривая мертвые здания.  Здесь, в этом заброшенном дворе, было довольно
жутковато,  поэтому,  чтобы  приободрить  себя,  Морис негромко посвистел...
Свист одиноко растворился в темных  окнах... "Странно. А где же эхо?" Эха не
было... "Гм... Почему же шаги имеют  эхо, а сви..." Морис резко обернулся --
возле входа во двор шаркнули черепки.
     -- А-а-а!  --  подбадривая  себя, закричал он и побежал на звук. Кто-то
там за  углом  тоже  побежал.  Морис  бежал изо всех  сил,  преследуя  этого
невидимого, постоянно ускользающего и всякий раз  заворачивающего  за угол в
тот  момент,  когда Морис  почти  видел  его.  Но  тут  он  совсем  некстати
споткнулся о валявшийся на  земле увесистый булыжник и живописно растянулся.
Впереди в это время послышался шум, треск и крики.
     Морис поднялся и, теперь уже  прихрамывая  взаправду,  вышел  на улицу.
Прямо перед ним  в разных позах, с зажатыми  в руках  боевыми  иглами лежали
тела троих  шпиков.  По  всей  видимости,  они  пытались задержать того, кто
бежал. Но  что это?  Морис  нагнулся: странные  раны. "Чем это их так?"  Вот
что-то блеснуло на камнях мостовой. Подняв маленький предмет и  держа его на
ладони, Морис не  мог поверить своим глазам... Это была  девятимиллиметровая
гильза от автоматического пистолета.

     По желтой шероховатой  стене  садового  домика, оставляя  мокрый  след,
сползал  вниз гигантский прозрачный слизняк. Добравшись до края, он завис на
хвосте и,  помедлив, плюхнулся  в  зеленую  лужу.  Перепуганный рой  толстых
откормленных мух, тревожно гудя, заметался в липком зловонном воздухе.
     Из-за полусгнившей  кучи сваленных деревьев выскочило странное существо
на двух ногах, с  болтавшимися лохмотьями  кожи,  свисавшими по всему  телу.
Громко, с присвистом  сопя  через жаберные щели, расположенные на голове без
лица, существо прыгало через лужи, загоняя маленького, семенившего короткими
ножками зверя. Наконец возня в грязной яме и сдавленный писк дали знать, что
добыча поймана.
     Охотник  поднялся   с   колен  и,   вывернув  наизнанку  свой  желудок,
внимательно  осмотрел его. Затем  извлек  оттуда некоторым  подобием пальцев
полурастворившийся отбеленный остов и отбросил в сторону.
     Вместо  него  охотник бережно положил себе в брюхо, нутро которого было
утыкано  оранжевыми присосками, тушку добытого зверя. Удовлетворенно посопел
жабрами и  прямо по лужам зашлепал  к полуразрушенной каменной  стене -- там
грязь была потеплее. Безлицый зарылся в нее поглубже и заснул.
     Буферная зона  жила  своей  жизнью,  старательно губя любые  проявления
разумного.  Это был  мир, не подвластный ни эволюции, ни каким бы то ни было
законам. Когда-то  один  необдуманный  шаг  породил  на  этой планете людей,
города, языки, искусственно

     пытаясь  за  короткие  мгновения  пройти  тот  путь,  который  требовал
миллионов лет.  И чем больше этот  чуждый  здесь разум пытался подчинить все
своей  воле,  тем  быстрее  разрасталась  опухоль  буферной  зоны.   Природа
протестовала   против   непонятной   ей   логики  и   упрямо  уравновешивала
несовершенство искусственно созданного, доводя его до полного абсурда.
     На берегу небольшого озерца одиноко, синим пламенем потрескивал костер,
глотая  смолистые  сучья. Возле него  сидел  на  корточках  старик с  редкой
бороденкой. Он был изуродован громадным  горбом и имел одну руку. То есть не
то  чтобы  он был калекой, но  с  одной рукой. Начиналась она  где-то  между
лопатками и  имела  всего два  крючкообразных пальца. И оттого, что рука эта
нависала над головой, старик очень походил на скорпиона.
     Подул ветер,  кроны  деревьев старого запущенного сада зашумели, и  все
зверьки,  мелкие  и  побольше,  спавшие  в  ветвях,  как яблоки,  со  стуком
посыпались  на землю. Старик прислушался,  затем  поднялся и пошел  к самому
большому дереву. Он шел и мочился прямо на ходу себе под ноги.
     Животные,  попадавшие  с  дерева, быстро закапывались  в грунт, надеясь
спастись,  и когда подошел старик,  трава уже  не  шевелилась. Он нагнулся к
самой земле, и его подвижный нос зашуршал в траве. Наконец он что-то вынюхал
--  мышцы его  горба напряглись, зашевелились, и  рука, выворачивая земляные
пласты, как морковку, выдернула добычу.
     Старик аппетитно зачмокал, хрустя тонкими  косточками. Он и не заметил,
как

     появившийся  из  темноты  неясный  силуэт  остановился  позади.  Старик
обернулся и внимательно  посмотрел на подошедшего. Совсем недалеко  с дерева
упал  на  землю  и  раскололся  большой  спелый  плод.  Старик отвернулся  и
продолжил свою трапезу.
     Безликий силуэт  постоял еще в нерешительности,  потом взмахнул  острой
конечностью  и,  точно секирой,  с глухим треском  раскроил старику  голову.
Постояв минуту, он снова растворился в темноте...

     Человек  на  большой  дикой  скале  выглядел  маленькой  и  беспомощной
букашкой. Он  часто  поглядывал вниз. туда, где,  задрав головы,  стояли его
преследователи.
     Они что-то кричали, размахивая  руками, но лезть на  стену, видимо,  не
хотели. Конечно,  можно  было  снять  беглеца  со  стены  пращой, но  приказ
императора...  Посовещавшись,  отряд спешно  двинулся в обход, надеясь  быть
наверху раньше.
     Морис отыскал еще один еле заметный уступ и поставил ногу. За последние
двое   суток  он   здорово  измотался,  голова  гудела  от  напряжения,  как
трансформатор. Стоило только  чуть-чуть расслабиться, и  появлялось  желание
разжать разбитые  в кровь  пальцы, чтобы прекратить  нелепую и  изматывающую
борьбу. Но вновь, насилуя  себя, Морис  поднимался все выше и  выше. Он  уже
заметил маневр преследователей, но понял, что они не успеют. Уступы и выемки
стали отчетливее, и Морис  зашагал, если  можно  так сказать,  бодрее, а еще
через полчаса был  у  цели. Хрипло, с присвистом  дыша, с  минуту валялся на
спине  и смотрел в серое, прозрачное  и такое близкое небо. Потом, отдохнув,
встал,  тщательно  отряхнул  свои лохмотья  и  двинулся  дальше, не  обращая
внимания на безнадежно отставших преследователей.
     Уже  за  полдень Морис  увидел  впереди высоко упершийся в небо шест  с
привязанными к нему тряпками,  а в воздухе стал отчетливо  различаться запах
очага. Морис понял, что дошел, и ему стало легче на душе.

     Вход в пещеру был закрыт разросшимся плющом, очень густым и нетронутым.
В нескольких  шагах от  входа бодро  потрескивал  огонь,  обложенный черными
закопченными камнями.  На этих камнях в глиняном горшке плевалось пузырями и
клокотало мутное варево. Путник посмотрел по сторонам  --  никого нет. Хотел
позвать, но передумал. Уселся ногами к  костру, а натруженную спину блаженно
подставил холодным и освежающим прикосновениям листьев плюща...
     -- Опять ты спишь, Морис! Проснись, пора идти на вахту!
     Морис открыл  глаза,  ничего  не понимая: он  лежал  в  постели в своей
каюте, а над ним склонилась большая фигура Тима.
     -- Тим, ты жив?! А я думал...
     -- Не кушай на ночь, -- наставительно проговорил Тимотеус,-- а то можно
обделаться ночью от страха во время просмотра очередного кошмара!

     --  Здорово!  -- обрадовался Морис и,  счастливо улыбаясь, потянулся. С
сердца свалился камень, который давил так долго.
     -- Между  прочим, -- изучая содержимое холодильного шкафа, добавил Тим,
-- Юдит желает с тобой увидеться еще раз -- ты ей понравился.
     -- Но она же робот и ты ее убил... -- удивился Морис.
     -- Да что за кошмары  ты там во сне смотришь? -- И Тим  включил в каюте
основное освещение.

     Морис  зажмурился, а  когда  снова  открыл глаза,  увидел  перед  собой
старческое  морщинистое лицо с хитрыми  глазами. Старик смотрел не моргая на
Мориса, а тот -- на седую окладистую бороду старика.
     --  Сейчас  будем есть,  сынок!  --  произнес  старик  и, отвернувшись,
принялся  помешивать варево. Морис при его  словах  невольно  потрогал  свою
голову, проверяя, не перегрелась ли она за время скитаний по горам.
     --  Устал,  поэтому и спишь,  а сны плохие видишь --  это ветер  с Поля
Мертвых дует, они  к тебе и возвращаются, мертвецы твои. А пойдешь к Полю, и
вовсе  плохо станет, защекочут тебя вурдалаки.-- И старик  то ли закашлялся,
то ли засмеялся.-- Не  буду я тебе показывать никакую дорогу.  Живи у  меня.
Вон в шалаше, тут недалеко.
     -- А пещера зачем же, дед? -- Морис решился вступить в разговор.

     -- Из пещеры я пропитание добываю.  -- С этими словами, подсев к гостю,
старик  запустил руку  Морису за спину и  извлек  из  зарослей плюща  жирную
зеленую  змею.  Она  оплела руку отшельника и, грозно шипя, пыталась укусить
его, но дед на ее ядовитые зубы не обращал никакого внимания.
     Напротив,  он сам  разинул пасть,  полную  белых и крепких зубов,  и  в
мгновение ока отхватил змее голову. Выплюнув ее  в сторону, выдавил пальцами
внутренности,  а  остальное  положил  в  котел. Кровь  с  пальцев облизал  и
пообещал:
     -- Потерпи еще немного, сейчас славно поедим.
     Если бы у Мориса хоть что-то было в желудке, его непременно бы стошнило
после этой сцены, но по мере того, как аппетитный запах из горшка завоевывал
пространство вокруг костра, Морис менял свое мнение.
     -- Сейчас поедим,  потом отдохнешь. Твои преследователи далеко и  будут
бродить по горам до завтрашнего полудня.-- На  вопросительный  взгляд  гостя
старик ответил: -- Не удивляйся, я много чего знаю. Ситуация обязывает.
     -- Послушай, дед, а что-то  ты  не очень  похож на местного.  Ты вообще
кто?
     --  А  зачем тебе  знать?  Не хочешь оставаться -- не надо. Иди.  Так и
быть, покажу

     тебе  дорогу.  -- Старик глиняной плошкой зачерпнул из горшка дымящееся
варево и передал Морису,--  Дам тебе кое-что. Отпивать  будешь  по глотку...
Должен  пройти... По  крайней  мере, я проходил в свое время. Там,  главное,
мозги себе замутить. Клин клином вышибают, понимаешь?
     Старик замолчал и принялся за еду. Он  спокойно запускал в кипяток руку
и выбирал со  дна горшка куски нежного змеиного мяса. Морис тоже начал есть,
и ему казалось, будто он в жизни  не ел  ничего лучше. Вдруг старик перестал
жевать, как будто что-то вспомнив, и повернулся к гостю:
     -- Я знаю, стоит тебе попасть в колонию, и ты натворишь там дел. Заодно
и  за  меня  посчитаешься.  Когда-то  там здорово обидели  вашего  покорного
слугу...  С  тех пор я очень боюсь боли.  Очень боюсь. Проклятая колония. --
Старик сжал кулаки, и глаза его недобро сверкнули.
     -- О какой такой колонии ты говоришь? -- заинтеесовался Морис.
     -- Это долго  объяснять. Может, ее  уже и  не существует.  Дойдешь, все
увидишь сам. Ложись-ка ты лучше спать. Завтра чуть свет -- в путь.

ГЛАВА 23

     Малая  луна своим холодным мертвенным светом наполняла длинный каменный
коридор,  заставляя вздрагивать безцветных гадов,  ползавших  по  стенам.  С
потолка на влажный пол падали редкие капли. Морис  проснулся, когда  в глаза
ему ударил чудом пробравшийся в пещеру луч лунного света.
     "Что такое?  Почему я  здесь? Почему не ушел?" Он с  трудом помнил все,
что  с  ним недавно  произошло: погоню,  отшельника.  Но зато  сейчас  Морис
прекрасно представлял себе, что ему нужно делать.
     --  Как же  долго  я спал!  -- сказал  он  вслух, поднявшись, и  сделал
несколько разминочных  движений.  Теперь, чувствуя себя  бодро,  он пошел  к
выходу.
     Покинув пещеру, Морис стал быстро  спускаться  по  едва заметной тропе.
Вокруг висела кладбищенская тишина  и царил покой.  Даже  собственных  шагов
Морис  не слышал,  но он  не  обращал  внимания на такие  пустяки,  так  как
сосредоточился  на  одном:  не  пропустить момент,  когда  необходимо  будет
приложиться к плоской металлической фляге, висевшей на поясе.
     Все вокруг имело лишь два цвета: глубокой темноты и  подсиненного луной
камня. Морис уже спускался почти бегом- Он чувствовал, что не  один  на этой
тропе.  Здесь присутствовало еще  что-то невидимое. Морис даже ощущал легкие
прикосновения чужих рук. А  тут еще этот взгляд  в затылок -- так  и хочется
обернуться и встретиться с этими  требовательными глазами, но нельзя.  Морис
не дошел еще до границы  Поля, но яркая луна умножала дурманящие, сводящие с
ума волны.
     Вот от камня до стены  метнулась тень.  Но Морис не  замедлил свой бег:
еще  какая-нибудь сотня  метров  --  и  граница. "Немного,  ну еще немного!"
Подножка. Морис  полетел кубарем. Быстро вскочив, он огляделся -- перед  ним
стоял  и  улыбался  его двойник,  тот,  с  побережья.  Морис  попятился,  но
неожиданно  на  его  плечо  легла  рука.  Обернувшись,  он  узнал  командора
Валевского, который широко улыбался и дико вращал зрачками выпученных  глаз.
"Спокойно, никаких нервов. Я знал об этом". Морис отцепил  флягу  и припал к
горлышку. Горло обжег чистейший спирт.
     Вытерев  губы,  Морис приободрился и сразу бесцеремонно сбросил с плеча
руку  командора. Перешагнув через какую-то  извивающуюся мерзость,  он пошел
дальше.
     Он шел как по людной улице. С ним здоровались, он отвечал и не отвечал.
Шел  себе  и  шел. Время от времени  прикладывался  к горлышку  спасительной
фляжки
     -- Морис, Морис! -- догонял кто-то, тяжело дыша.-- Морис! Ну подожди, я
устал за тобой бежать!
     --  Много  вас тут  шляется, на  всех приветов не напасешься! -- бросил
Морис через плечо, не останавливаясь.
     -- Да это же я -- Алексис! Ты что, не рад меня видеть? Морис оглянулся:
и

     правда -- Алекс, и друзья не спеша пошли рядом.
     --  Не  ходи туда, Морис!  Тебе будет трудно. Оставайся  с нами.  Ты не
думай, мы не призраки. Вот, смотри.-- Алекс взял в свою руку ладонь Мориса и
сжал. Это было пожатие крепкое и теплое.
     -- И впрямь у тебя живая рука, Алексис! Но что ты мне предлагаешь?.. Ты
погиб на этой планете!  Разве я не должен отомстить за тебя?! Здесь  полегли
все наши! Кто найдет виновников этого?! А ты призываешь остаться...
     Морис остановился, требовательно заглядывая другу  в глаза. Алекс стоял
неподвижно, как статуя, и по щекам его катились кровавые слезы.
     -- Вернись, Морис, а  то пожалеешь... Но Морис, не слушая, шел  дальше,
расталкивая встречных призраков.
     -- Привет, коллега!
     -- Порк, и ты здесь?
     --  Мы  все здесь, а вот вы  почему-то  пренебрегаете  нашей компанией.
Оставайтесь, дружище, а то мы вас... -- С этими словами Порк упал на живот и
обхватил руками ноги Мориса.-- Мы вас задержим, не пустим!
     Морис  потерял  равновесие  и упал.  Тотчас на него навалились холодные
тяжелые тела, а какой-то однорукий горбун двумя скрюченными пальцами пытался
добраться до горла.
     -- Пустите, мерзавцы! -- нанося удары налево и направо, орал Морис, но,
поняв, что его призывы не  находят  нужного отклика, он кое-как перевернулся
на бок и, сорвав волшебный сосуд, припал к нему.-- Прочь, мертвечина!
     Выпив  все до дна, Морис распрямился и  легко разбросал всю кучу. Толпа
разбежалась.  Задержался только Порк, и Морис, проходя мимо, с удовольствием
врезал ему в ухо.
     -- А-а-а! Каналья! -- завопил,  катаясь  по земле, Порк, затем выхватил
откуда-то из  штанов пистолет  и стал  целиться  в  спину  уходящему.  Морис
услышал сзади выстрел и,  резко обернувшись,  увидел  падающего,  того,  кто
принял на себя его, Мориса, пулю.
     -- Не  мешкай! Беги! -- Резкий, истерический крик  подтолкнул Мориса, и
он рванул что есть силы.

     --  Ну что, я же  вас предупреждал... Я же вам  говорил,  что вы имеете
дело с  очень опасным типом. Почему он расколол вас, ну? Вы же не первый раз
в патруле! Ну и куда вас теперь прикажете?
     -- Он  действительно мотал нас  по городу, как будто  знал, что за  ним
ведут наблюдение...
     -- Да... Его опыт налицо, -- добавил Том.-- По всей видимости, он давно
водит

     нас за нос.
     Бартон  нервно ходил из  угла в угол и  курил, глубоко  затягиваясь. Он
напряженно  морщил  загорелый  лоб  и  шевелил  кустистыми  бровями. Наконец
никотин помог ему что-то придумать.
     -- Вот что, доложу об этом происшествии начальству. Пусть там Бирин или
Фрезер  решают,  что  дальше   делать.  Опять  мне   устроят  разнос.  Нужно
представить  все  так, как  будто это был единственный выход -- когда на вас
напали.  А  может,  и  на  самом  деле в  городе действует уже разветвленная
организация  и  наш  провал  был  спланирован?.. --  Бартон уже разговаривал
скорее сам с собой.
     Когда Том и Альфред  ушли, он снова погрузился в свои  невеселые мысли:
"Если я доложу о  проколе просто так, без предисловия, то с должности снимут
в два счета  да  еще нацепят принципиальное непонимание задач, стоящих перед
колонией. Нет уж. Не для того  у меня голова на плечах, чтобы подставлять ее
управляющему   Бирину.   Этот  раздумывать  не   будет.   Подставляться   не
обязательно, но доложить надо. Раньше, мол, не докладывал о подозрениях, так
как сомневался. Все, решено".

     --