то костров у каждой из них имелась металлическая печка. И еще  сортиры
- их оказалось по одному на пять палаток.
   Весь снег на территории лагеря  был  выметен  или  притоптан,  а  дорожки
размечены толченым  углем.  Одним  словом,  для  кавалерии  здесь  были  все
удобства, а особенно для кавалерии атакующей.
   Сметая все на своем пути, драгуны двинулись стеной, опрокидывая все,  что
можно опрокинуть, и рубя налево и направо запоздавших  с  тревогой  часовых.
Джим тоже размахивал саблей, однако пока зацепить  ею  никого  не  смог.  Он
больше следил за тем, чтобы его конь оставался в  строю  и  не  мешал  более
опытным рубакам делать свое дело. Лишь Лу отчаянно  палил  во  все  стороны,
наводя на противника ужас.
   Через пять минут все уже было кончено. Противник бежал, будучи уверенным,
что отступает перед многочисленной армией, бросая позиции, оружие и  лагерь.
Потеряв не более пяти сотен, северяне отступили, и несколько тысяч их солдат
с позором бежали, даже не пытаясь оказать сопротивление.
   Все были уверены, что внезапная атака - это происки знаменитых адмиралов,
о которых знали не только высшие начальники северян, но и простые солдаты.
   Одними из последних сбежали офицеры штаба - небольшого  дощатого  домика,
состоявшего из нескольких хорошо натопленных помещений.
   И тут же словно по заказу стала налаживаться  погода.  Прекратился  снег,
утих ветер, разошлись тяжелые тучи, и начался полноценный, очень красивый  в
северных краях восход.
   - Хороший знак, господин герцог! - указал на солнце Пикаш.
   - Да, хороший знай нам бы очень пригодился, - согласился Джим.
   Между тем драгуны расставили  посты  и  начали  быстро  обживать  лагерь.
Специально выделенная группа  пошла  разбираться  с  пушками,  и  скоро  они
открыли огонь  по  вершинам  холмов,  где  оставались  вражеские  пулеметные
гнезда. Однако, как оказалось, и они были оставлены  противником,  и  теперь
уже вся долина принадлежала завоевателям.
   - Слушайте, а куда подевался Квардли? - вдруг спросил Лу.
   - Его Высочайшая Категория еще раньше ушел с несколькими своими людьми на
место старого лагеря, - осторожно заметил полковник.  -  Я  бы  доложил,  но
думал, вы знаете, господин герцог.
   - Все в порядке, полковник, - успокоил его Джим, а затем подошел к  Лу  и
тихо сказал: - Вот видишь, наверное, он ждал нас в старом лагере.
   - Плевать, Джимми, мы уже  все  решили.  Вон  там,  за  двумя  последними
холмами, что  запирают  долину,  стоит  пятидесятитысячное  войско  северян.
Сейчас самое время делать ноги. Накрутим пружины и вперед.
   - Хорошо, Лу. Сорвемся сегодня вечером. Ближе к ночи  построим  войско  и
назад - в старый лагерь.
   - Больше сомневаться не будешь?
   - Нет, Лу, все дела здесь мы уже сделали.
   112
   Всю ночь бушевала вьюга, а раннее утро принесло генералу Хакиннену плохие
новости  -  имперские   драгуны   захватили   лагерь   объединенных   войск,
находившийся  на  краю  долины,  и  обратили  в  бегство  двенадцатитысячное
соединение гвардейских частей союза.
   Рензельская пехота, эфтляндская кавалерия, линтвийские егеря  -  все  это
драпало за холмы, под прикрытие основных сил.
   "Отвратительно", - произнес про себя Хакиннен.
   - Что, простите? - Лежавший на жестком диване  генерал  Нильсен  разлепил
глаза и посмотрел  на  коллегу.  Затем  поднялся  и  сладко  зевнул,  широко
распахнув рот.
   "Выходит, я уже говорю вслух то, что, мне кажется, я не говорю вслух?"  -
снова подумал Хакиннен, а Нильсен ответил: -  Да  вы  не  обращайте  на  это
внимания, Йозеф, от переутомления такое бывает. Мне послышалось, вы  сказали
"отвратительно"? Значит, плохие новости?
   Не дожидаясь ответа, Нильсен налил себе холодного кофе, сделал  глоток  и
поморщился.
   - Вот дрянь какая, - сказал он. - Когда начальником  тыла  был  полковник
Хралле, кофе офицерам подавали куда лучше.
   - Просто тогда вы были моложе, - съязвил Хакиннен.
   Его задевало, что Нильсен заметил его странную и такую досадную  болезнь.
Думание вслух - это же уму непостижимо!
   - Вообще-то дела действительно не очень хороши, - признался он в  надежде
напугать Нильсена, однако этому истляндцу все было по барабану.
   - Что, императорские драгуны взяли ваш дорогой Биттер? - усмехнулся он.
   - Нет, но они вышвырнули нас из долины, и  теперь,  Нильсен,  истляндский
Кюссель закрывают только пятьдесят тысяч войск.
   - Но... но у них  же  оставалось  каких-то  пять  тысяч...  -  растерялся
Нильсен.
   При упоминании родного города хамская веселость сразу его оставила.  -  Я
надеюсь, дорогой Нильсен, что это действительно так и драгуны обрушились  на
лагерь всей своей массой. Отступить перед пятью тысячами атакующих драгун  -
тут нет ничего зазорного, но что-то говорит  мне,  что  их  было  не  больше
нескольких сотен...
   Хакиннен вздохнул и, обойдя стол, посмотрел в окно. Снег перестал падать,
ветер утих, и в  промежутках  между  ослабевшими  тучами  стало  пробиваться
утреннее солнце.
   - А где Петерссен? - поинтересовался Нильсен.
   - Я послал его разобраться в причинах бегства из  долины.  Скоро  он  уже
должен вернуться.
   - Как же, ждите его скоро, Йозеф! Это  же  линтвиец.  Знаете,  какие  они
тормоза? Есть новый анекдот про то,  как  эфтляндец,  истляндец  и  линтвиец
собрались на рыбалку, а в это время...
   Договорить Нильсен не успел. Хлопнула дверь в коридоре, и в сопровождении
двух секретарей  в  комнату  вошел  министр  политических  рекомендаций.  Он
сбросил дорогую шубу, и ее тотчас подхватил один из секретарей.  Второй  тут
же достал блокнот и приготовился  записывать,  -  Этого  не  нужно,  -  сухо
заметил министр, и секретари, поклонившись, вышли за дверь.
   - Я приехал сюда на этих сумасшедших заводных лошадках  так  быстро,  как
только смог, - слегка обиженным тоном проговорил министр.
   - К чему же такая спешка? - холодно поинтересовался Хакиннен.
   - Я опасаюсь, генерал, что вы завалите всю кампанию.
   - Это чушь, господин министр, - в голосе генерала зазвучал  металл.  -  У
нас здесь шестидесятитысячный заслон. А еще на подходе сорок тысяч  резерва.
Да еще легкая артиллерия...
   - Но я слышал, что вас  вышвырнули  из  долины  всего  четыреста  драгун,
генерал!
   - Откуда вы это слышали? - строго поинтересовался Хакиннен.
   В этот  момент  с  улицы  донесся  лошадиный  топот  и  скрип  промерзших
шарниров. Механические лошади остановились, и на  снег  спешились  несколько
всадников, однако только один из них вошел  в  штабное  помещение.  Это  был
генерал Петерссен. От него пахло водкой, но, учитывая холодную  погоду,  это
не считалось предосудительным.
   - Ну-у! - громко произнес он, швыряя в  одну  сторону  головной  убор,  в
другую - шарф, в третью - шинель.  -  Как  мы  и  предполагали,  Йозеф,  эти
сволочи драпанули от четырех сотен драгун, а врали, что по ним ударили  чуть
ли не десять тысяч...
   - А сколько их там сейчас? -  воспользовавшись  случаем,  поинтересовался
министр.
   Петерссен приложил руки к теплой  печке,  а  затем  ответил:  -  Разведка
докладывает о пяти тысячах. Но теперь у них еще и наши пушки. Скорострельные
"бати-скаа" - двадцать штук и куча снарядов. Мы  ведь  сегодня  утром  этими
пушками с ними покончить хотели... А теперь они хозяйничают в нашем лагере и
в палатках устраиваются, свиньи имперские...
   - Мы вышибем их!  -  вскричал  неожиданно  Хакиннен.  -  Мы  заставим  их
кр-ровью умыться!
   - Полно, генерал, митинг здесь устраивать, - осадил его министр. -  Нужно
договариваться,  пока  не  поздно.  У  меня,  между   прочим,   чрезвычайные
полномочия...
   - Но у нас же преимущества, господин министр!  -  не  сдавался  Хакеннен,
которому хотелось отомстить за неоднократно испытанный позор.
   - Да, - поддержал его Нильсен. - У  нас  решительное  преимущество,  и  я
предлагаю драться.
   - Драться?! - Министр нехорошо усмехнулся и шагнул к Нильсену. - Вы  ведь
из Кюсселя, генерал? Из долины до него всего тридцать километров. Так?
   - Кюссель надежно прикрыт, - не очень уверенно аргументировал Нильсен.
   - Правда?! А вы знаете, что такое атака  тяжелых  драгун,  генерал?!  Это
таран -  понимаете?  Остановить  его  просто  невозможно.  Как  сделать  это
теоретически, знает каждый, но на практике можно только ослабить их страшный
натиск. И если  хотя  бы  пара  сотен  этих  почуявших  запах  крови  зверей
прорвется в Кюссель, я за этот город не дам и  гроша!  Не  дам  и  гроша!  -
Министр прервался и, достав из кармана платок, отер со лба пот. - Девять лет
назад, во время Ревельтской кампании, я был лейтенантом, - продолжил он, - и
тогда мы были просто уверены, что имперцы не пройдут.  У  нас  была  глубоко
эшелонированная  оборона.  И  что  же?  Они  прошли.  Всего  лишь  пятьдесят
всадников прорвались в небольшой городок Кадзиевиц, а что они там  наделали?
Они жгли все, что горело, и убивали, как взбесившиеся псы. Они не собирались
сдаваться в плен, они желали досадить нам  и  показать,  что  они  такое.  И
показали... Естественно, позже  всех  перестреляли,  но  городка  больше  не
было... Вот вам перспективы Кюсселя.
   Министр  замолчал,  и  возникла  пауза,  которую  затем  нарушил  генерал
Нильсен.
   - А за что мы воевали в Ревельтской кампании?
   - За клочок пустынных болот.
   - А зачем нам эти болота? Что мы на них делали?
   - Не знаю, - министр пожал плечами  и  с  горечью  добавил:  -  Наверное,
морошку собирали. Затем хлопнул себя по коленям и объявил: - Таким  образом,
я подвожу итог нашего совместного совещания. Будем  договариваться,  господа
генералы.
   Хакиннен собирался что-то сказать, но его опередил Петерссен:  -  И  еще,
Йозеф, посланные ночью на задание скалты так и не вернулись.  Ни  один.  Две
сотни диверсантов снегом замело...
   Видимо, это сообщение было последней каплей,  и  Хакиннен  сначала  молча
кивнул  головой,  а  затем   произнес:   -   Хорошо,   я   согласен.   Будем
договариваться...
   113
   Отход с захваченной позиции произошел спокойно и без проблем. Джим  и  Лу
опасались волнений или  как  минимум  всяких  неудобных  вопросов,  но  даже
полковник Пикаш не усомнился в необходимости этого маневра. Именно  маневра,
по-другому никто и не думал.
   А кому пришло бы в голову, что  прославленные  адмиралы  просто  драпают?
Никому. Драгуны отходили четко, вводя в  смущение  противника,  разведотряды
которого следовали за корпусом по пятам, сдерживаемые пистолетной  стрельбой
арьергарда.
   К обеду войско было на предыдущей стоянке и, сделав недолгий  привал  для
подзаводки пружин, двинулось дальше. За холмами  дорога  пошла  хуже.  Снега
намело много, и пружины быстро теряли свой завод, однако  к  темноте  корпус
достиг озера Оллевала - места первой стычки с северянами.
   Джим и Лу ехали в голове отряда, погруженные в свои мысли,  и  не  знали,
что совсем недалеко, на возвышенности, широко расставив ноги, стоял ликующий
штандартенфактор. Он смотрел на извивавшуюся внизу  колонну  драгун,  и  его
матричное существо наполнялось позитивными импульсами.
   "Вот теперь - все, - думал Квардли. - Теперь вы полностью мои и не смейте
даже пикнуть, когда я буду вас разделять на таллийский спектр".
   - Эй, Гжебольский!  -  позвал  Квардли,  и  к  нему  подбежал  кривоногий
человечек в великоватом, не по росту, драгунском мундире.
   - Слушаю, Ваша Высочайшая Категория.
   - Неси барабан, - приказал штандартенфактор.
   Шпик тут же умчался к небольшой повозке,  а  затем  вернулся  с  походным
барабаном, который тотчас и поставил рядом с хозяином.
   - Чуть правее, - поправил его Квардли.
   - Что, Ваше Высочайшая Категория?
   - Переставь его правее, болван!
   Гжебольский передвинул барабан, как требовал хозяин, и тогда  Квардли  со
всей  основательностью  водрузил  на  барабан  свой  сапог.  Вот  теперь  он
чувствовал себя настоящим триумфатором,  несмотря  на  то,  что  вокруг  был
холодный снег и совершенно дикие места.
   Между тем колонна приближалась, и цифровое зрение Квардли легко  выделяло
из темной массы нужные ему объекты.
   Объект номер один - адмирал Джим  Бунзель  Мудрый,  герцог  Ангурский,  и
объект номер два - адмирал Эрвиль Ваннадет Жестокий, граф Гронсар.
   Завтра, когда эти змееныши попытаются ускользнуть, Квардли пустит за ними
погоню. И дробовики уже, кстати, заряжены квадратной картечью.
   Про квадратную он сам придумал.  Квадратная  идет  неглубоко,  но  крепко
калечит,  да  и  вообще  правильные  геометрические  формы  были   слабостью
штандартенфактора.
   А потом приятное - разложение на спектр несчастных израненных  адмиралов.
Прежде они были опасны силой своих тайных пассов, но теперь,  когда  их  дух
будет сломлен фактом предательства, они станут  бессильными,  как  огуречные
черви.
   Ну, а потом самое приятное - обещанная Мальгистром  награда  -  должность
тирана в большом настоящем мире. Только орден  Матрицы  мог  себе  позволить
роскошь дарить в управление целые миры.
   Колонна всадников подошла совсем близко.  Квардли  с  видимым  сожалением
убрал ногу с барабана.
   - Гжебольский!
   - Слушаю, Ваша Высочайшая Категория.
   - Унеси...
   114
   Всю ночь в  своем  прежнем  адмиральском  домике  Джим  и  Лу  беспокойно
ворочались. Им обоим было совестно бросать драгунский корпус, однако  у  них
была другая дорога, а выполнение второго подвига грозило неминуемой смертью.
В  этом  адмиралы  окончательно  уверились,   когда   отобрали   у   Квардли
книжку-пособие и странную железку, которая оказалась таллийским  ключом.  Он
подробно описывался в книге.
   Когда часы показали пять утра, измучившиеся от бессонной ночи Джим  и  Лу
поднялись и стали собираться. Вернее, все и  так  было  собрано,  оставалось
лишь выйти на улицу и сесть  на  приготовленных  -  заведенных  и  смазанных
механиками - коней.
   Стараясь не смотреть друг на друга, они вышли из домика и, перебросившись
ничего не значащими фразами о  погоде,  подошли  к  своим  коням,  заботливо
накрытым старыми шинелями.
   Возле обоза курился дымок, и сидевший у огня кашевар издали посмотрел  на
прославленных военачальников. А они без слов забрались на лошадей,  включили
пружинную подачу, и их адмиральские  красавцы  легко  затрусили  по  свежему
снегу, почти не лязгая, а только издавая  едва  слышимое  жужжание.  Миновав
спящих на повозках  драгун,  адмиралы  спустились  под  гору  и,  вынужденно
ответив на приветствие продрогшего часового, поехали дальше - туда,  где  их
ждала свобода.
   - Гжебольский, Скула!
   В заиндевевших кустах  произошло  движение,  и  осыпавшийся  снег  открыл
сидевших в секрете шпионов. Долгое ожидание на морозе сыграло с ними  плохую
шутку, начальник звал их к себе, а ни у того, ни у другого  не  хватало  сил
даже ответить.
   - Отзовитесь, скоты! Я же вас вижу! - прошипел штандартенфактор, и только
тогда, подгоняемые страхом, оба шпика поднялись из  засады  и  заковыляли  к
Квардли.
   - Быстро по коням, мерзавцы! И доставайте из-под снега своих друзей!
   Шпики кивнули и побежали обратно к кустам, где  в  сугробе  ночевали  еще
трое их товарищей - обращенных в имперское гражданство скалтов. И хотя бород
они давно уже не носили, отдых в ночных сугробах представлялся им лучшим  из
развлечений.
   Несмотря на крепкий сон, скалты сразу поняли,  в  чем  дело,  и,  откопав
из-под снега дробовики, побежали к припрятанным в овраге коням.
   Через минуту Квардли  и  пятеро  его  душегубов  уже  мчались  по  следам
государственных преступников.
   115
   И Кэш, и Эрвиль постоянно оглядывались, точно воры, и почувствовали  себя
лучше, лишь когда лагерь скрылся из виду.
   - Ну вот и все, приятель, - улыбнулся Лу. -  Сейчас  заедем  вон  за  тот
лесок и дадим лошадкам шпоры. Двух пружин нам хватит до  обеда,  а  к  этому
времени мы будет уже далеко.
   - Это точно, - согласился Джим, прикидывая,  когда  же  все  поймут,  что
адмиралы сбежали. Наверное, только вечером. - И все  же  сукины  дети  мы  с
тобой, Лу Эрвиль.
   - А-а, - Лу досадливо махнул рукой. - До чего же ты, герцог, зануда.
   Оба на несколько минут замолчали, а когда  сделали  поворот,  за  которым
собирались  прибавить  ходу,  прямо  на  них  выскочил  разъезд  эфтляндских
кавалеристов, человек десять здоровенных парней на своих лыжных механических
лошадях.
   Джим сориентировался первым и ударил по рычагу тормоза,  а  Лу,  не  веря
своим глазам, проехал еще  несколько  метров  и  почти  уткнулся  в  первого
эфтляндда.
   Кэш смотрел на врагов, они смотрели на него,  и  ничего  не  происходило.
Наконец лейтенант-эфтляндец что-то прокричал на своем  странном  улюлюкающем
языке, и из леса на дорогу выехали несколько гражданских лиц.
   - О! - вскричал один из них, представительный господин в дорогой шубе. Он
хуже всех держался в седле, и оттого Джим почувствовал к  нему  симпатию.  -
Господа адмиралы! Как же я рад, что мы успели вас  перехватить!  -  закричал
представительный господин, весьма неуклюже разворачивая своего коня.
   "Да уж, конечно, рады", - невесело подумал Джим, прикидывая, успеет ли он
выхватить из ножен свою саблю.
   Однако стоявшие вплотную к нему  всадники  так  внимательно  смотрели  на
Кэша, что едва бы позволили ему уйти живым.
   На пистолеты Эрвиля тоже надежды было мало. Он спрятал их  под  пальто  и
достать теперь незаметно вряд ли бы смог.
   Между тем представительный господин проехал через  расступившуюся  группу
кавалеристов и затормозил как раз между Лу и Джимом.
   - Господа! - произнес он, вертя головой и глядя то на Эрвиля, то на Кэша.
- Я министр союзного правительства северных государств, и я имею  полномочия
предложить вам мир, дружбу и сотрудничество.
   - То есть я не понял... - признался Эрвиль и как бы  между  прочим  сунул
руку под пальто.
   -  Союз  северных  государств  уполномочил  меня  предложить  вам   места
сопредседателей  в  протекторате...  -   Министр   говорил   быстро,   очень
волновался, а лицо его было покрыто капельками пота.
   - А  что  такое  сопредседатели?  -  снова  спросил  Эрвиль,  еще  глубже
засовывая руку под пальто.
   Джим это заметил и понял, что Лу хочет перестрелять этих людей и  сорвать
завершение второго подвига.
   - Фактически вы, если, конечно, пожелаете, будете делить между собой пост
премьер-министра союза северных государств. При этом, естественно,  солидное
жалованье, поместья и все  такое,  уважаемые  господа.  Мы  предоставим  вам
наилучшие условия, а на зиму вы сможете уезжать в ваши владения в Ангуре...
   - Мы согласны! - срывая коварные планы Эрвиля, громко  произнес  Джим.  -
Бумаги при вас?
   - Конечно! Конечно, - засуетился министр и махнул кому-то рукой.
   К нему тотчас подъехали  два  секретаря  с  заготовленными  папками  и  с
перьями, заряженными незамерзающими чернилами.
   116
   Опасаясь, что упустит добычу, Квардли гнал своих доходяг во весь опор, но
неожиданно впереди показались оба адмирала - они ехали обратно.
   Команда штандартенфактора, не дожидаясь приказа, вскинула  дробовики,  но
Квардли удержал их и велел остановиться.
   Адмиралы приближались, и вместе с ними ехали эфтляндцы. Их синие  мундиры
нельзя было спутать ни с чем.
   - Так-так, - вслух соображал штандартенфактор. - Стало быть, они  все  же
предали нас и ведут неприятеля прямо в лагерь...
   Приняв  эти  слова  за  руководство  к  действию,  шпики  снова   подняли
дробовики, но шеф опять их одернул.
   - Да что вы за дураки такие, не было же команды! - разозлился он.
   - Дак вы же чего-то говорили... -  начал  оправдываться  Гжебольский,  но
Квардли отвесил ему затрещину и прошипел:  -  Это  я  не  говорил,  елоп  ты
болотный, это я мыслил так наглядно.
   Между тем странная процессия была уже  совсем  близко,  и  Квардли  начал
понимать, что такими силами на захват лагеря никто не ходит.  Десять  рослых
эфтляндцев хоть и выглядели браво, но  все  же  годились  лишь  на  почетный
эскорт.
   - Может,