щи Джека в шкаф. Она еще раз оглядела  аккуратные  стопки,  затем  закрыла
дверцу шкафа и  сказала:  -  Ну  все,  теперь  пошли  праздновать  мой  день
рождения.
   - Но я даже без подарка.
   - Это не важно - потом когда-нибудь подаришь.  Главное  -  это  посидеть,
выпить, поговорить.
   8
   Спускаясь в лифте, Джек подумал о том, что нужно будет выходить на улицу,
но этого делать не пришлось, поскольку баба Марша жила в этом же общежитии -
на первом этаже, там,  где  разметались  все  хранилища  и  административные
закутки. У не„ была точно  такая,  что  и  у  Джека,  комната,  с  той  лишь
разницей, что жила она одна.
   Жилье Марши не  напоминало  гнездышко  увядшей  вдовушки,  с  фарфоровыми
статуэтками на трюмо и расшитыми салфетками на комоде.  Напротив,  это  было
типичное  солдатское  прибежище,  с   минимумом   обстановки   и   привычным
расположением каждой вещи, будь то полотенце, обувь или спички.
   - Что, удивлен? - спросила Марша, обходя остановившегося в дверях гостя.
   -  Да,  я  ожидал  увидеть  что-то  другое.  Ну,  может  быть,   какие-то
фотографии.. - Фотографии? Пожалуйста. - Баба Марша  подошла  к  украшенному
казенной биркой письменному столу и достала конверт.
   - Вот тут мои фотографии. Только их не так много. Ты пока посмотри,  а  я
сооружу угощение. Все-таки ты гость, как-никак.
   Марша  ушла  в  угол  комнаты,  служивший  ей  кухней,  и  стала  греметь
тарелками, а Джек заинтересовался фотографиями.  Он  был  поражен  тем,  что
увидел.
   На фотографиях были люди, увешанные оружием.  Лиц  видно  не  было  -  их
закрывали маски. Однако по выражению глаз Джек сумел определить, кто из  них
баба Марша.
   - Я узнал вас, мэм, - сказал он.
   - Да ну? Покажи.
   Марша подошла ближе и, увидев, в кого  Джек  ткнул  пальцем,  кивнула:  -
Точно, Холланд, ты угадал правильно.
   Пока  Джек  разглядывал  другие  фотографии,  Марша  поставила  на   стол
несколько тарелочек и целую бутылку кальвадоса "Сивор".
   - Ну давай, а то у меня уже душа горит,  -  сказала  Марша.  Она  открыла
бутылку и разлила розоватый напиток по  двум  высоким  стаканам.  -  Ты  чем
привык закусывать?
   - Тем, что есть, - признался Джек.
   - Ну и правильно. Будем.
   И, не дожидаясь Джека, Марша опрокинула свою порцию. Следом за ней  выпил
и Джек.
   - Ох! Ну и как тебе? - понюхав большую оливку, поинтересовалась Марша.
   - Хорошо пошла, - кивнул Джек.
   - Ну тогда еще по одной. - И Марша быстро наполнила стаканы.
   - Не возражаю.
   Они выпили еще по одной, и Джек сразу опьянел.
   - Послушай, Марша, так кем же ты была? - спросил Джек, перейдя на "ты".
   - Служила в отряде "99", Джек.
   - В армии, что ли?
   - Нет. В армии я не служила ни одного  дня.  Я  была  полицейским,  Джек.
Специальным копом.
   - Вот это да!.. - Кальвадос был крепким, и Джеку становилось все лучше. -
И чего же ты делана в этом отряде?
   - Разное... - неопределенно пожала плечами Марша.
   - Людей убивала?
   - Да, довольно часто.
   - Но, конечно, только бандитов.
   - Если честно, Джек, всякое бывало.
   - То есть как?
   - А очень просто. Представь себе, что террористы  захватили  коммерческий
шаттл с пятью сотнями пассажиров, а у меня приказ освободить  заложников  и,
перестрелять всех злодеев. Эти сволочи ходили на захваты бригадами от восьми
до двенадцати человек. Если стрелять в  тире,  то  на  поражение  двенадцати
мишеней нужно пять - семь секунд. Но это в тире. Давай еще выпьем.
   - Давай, - согласился Джек, - Только дай рыбки, а то  я  без  закуски  не
могу.
   -  Конечно,  ты  ешь,  не  стесняйся.   Разносолов   у   меня   нет,   но
консервированной жратвы навалом. Хочешь солдатской тушенки?
   - Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.
   Марша налила еще, и они выпили.
   - У-у-х, зараза!.. - вздрогнул Джек,  когда  кальвадос  скользнул  ему  в
желудок.  -  Нр-р-равится  мне  твоя  выпивка,  Марша.  Ну  так  на  чем  мы
остановились?
   - Я говорю, в тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда,  куда  ты
хочешь. А когда выпрыгиваешь из вентиляционной трубы и повисаешь  на  тросе,
как елочная игрушка, не так легко попасть в того, в кого надо. - Марша съела
оливку и продолжила: - Так что на двенадцать убитых бандитов приходилось  до
шести трупов и еще полтора десятка раненых, совершенно  невинных  людей.  Но
это считалось нормой.
   - А нельзя было сделать как-то иначе, поаккуратнее?
   - Чтобы сделать аккуратно, нужно время, а террористы - ребята  отчаянные.
Они  обычно  страховались  взрывным  устройством,  поэтому  главным  было  -
застрелить подрывника. Того, у кого в руке был пульт. Поэтому мы выпрыгивали
с трех-четырех точек и палили.
   - А случалось, что вы не попадали в подрывника?
   - Случалось.
   - Часто?
   - Со мной было только один раз - в самом начале карьеры.  Мы  стреляли  в
подрывника, и он упал. Думали, убит, но он оказался жив и замкнул  цепь.  Из
той группы уцелела только я одна. Но это было давно.
   - А как ты оказалась здесь, Марша? На пенсию, что ли, ушла?
   - На пенсию! - невесело усмехнулась баба Марша.  -  Меня  лишили  пенсии,
Джек, оттого я и пошла в управдомы. Но я не жалуюсь - мне хватает.
   - За что же тебя лишили пенсии?
   - Заложника кокнула. На нервах вся  была.  Мы  тогда  подземный  комплекс
отбивали - сплошные  потайные  ходы,  повороты,  коридоры.  Потеряли  восемь
человек. И уже под конец, когда очистили весь комплекс, на тебе, выскакивает
один придурок и орет. - Марша вздохнула и потянулась к бутылке.  Она  налила
себе половину порции и, не предлагая Джеку,  выпила.  -  Ну  вот.  А  я  же,
говорю, вся на взводе была - как оголенный нерв. Ну и врезала по  нему.  Три
пули - и он труп. А тут как назло несколько человек из местной полиции было,
да и сотрудники этого комплекса тоже все видели. Короче, тюрьмы я избежала -
тут начальству моему низкий поклон, стояли за меня горой, но пенсии  и  всех
званий лишилась.
   - Но ты же могла устроиться куда угодно. Охранником,  телохранителем  или
частным детективом.
   - Нет. Я сама решила, что мне больше нельзя с пушкой ходить. Заполошная я
стала какая-то.
   - Какая?
   - Заполошная - значит, нервная. Часто теряю над  собой  контроль.  А  тут
очень кстати Глосберг попался - он мой  должник,  я  когда-то  его  брата  у
похитителей отбивала. Вот он мне это местечко и предложил. А  что?  -  Марша
окинула взглядом свою комнату. - Здесь есть все, что нужно:  кровать,  стол,
стул, по коридору налево туалет и душ, на этажах подлецы,  о  которых  можно
почесать кулаки, когда взгрустнется. А в подвале я сделала себе  спортзал  и
тир.
   - Спортзал и тир? - удивился Джек. - А как же ты думал?  За  столько  лет
работы в отряде у меня уже вошло в привычку по несколько часов проводить  на
тренажерах или с пистолетом в руке. Пошли покажу тебе все это хозяйство.
   - Пошли, - с готовностью согласился Джек.  Он  резко  встал,  но  тут  же
качнулся и ухватился за стену.
   - Ты сам-то как? Со спортом дружишь? - спросила Марша, подбирая из связки
нужные ключи.
   - Конечно, дружу. В летном колледже был третьим  по  боксу  и...  -  Джек
вспомнил битву с приемщиками, - и в теннис немного могу.
   - Ну пошли, боксер, - улыбнулась Марша и вышла в коридор.
   Джек последовал за ней. Они прошли по запутанным коридорам первого  этажа
и наконец остановились перед дверью с надписью "Овощехранилище".
   - Это старая надпись, - пояснила Марша и толкнула дверь. Затем нащупала в
темноте выключатель, и весь подвал  озарился  ярким  светом.  -  Проходи,  -
сказала она, и Джек, спустившись на несколько ступенек, оказался в небольшом
спортивном зале.
   Как и в комнате Марши, здесь поддерживалась идеальная чистота. С  потолка
свисали четыре разновидности боксерских груш. Две из них Джек видел впервые.
На полке лежало несколько пар перчаток - боксерские, снарядные, "накладки" и
еще несколько специальных, которые Джек тоже раньше не видел. Еще были маты,
перекладина, шведская стенка и, конечно, тренажеры для бодибилдинга.
   - Все это оплатил Глосберг, - сказала Марша. - Мы надеялись,  что  и  его
рабочие будут посещать этот зал, но им больше нравится пить антифриз. Ну-ка,
боксер, покажи класс.
   Джек подошел к ближайшей груше и  отвесил  ей  несколько  тумаков.  Груша
лениво  качнулась,  и  Джек  понял,  что  не  произвел  на  Маршу   должного
впечатления.
   - Так бить нельзя, Джек. Ты думаешь только о  том,  насколько  хорошо  ты
смотришься со стороны. Ты пижонишься, а  в  настоящей  драке  это  для  тебя
смертный приговор, - сделала замечание Марша.
   Она подошла к снаряду и, постояв несколько секунд,  выдала  такую  серию,
что груша едва не прорвалась.
   - Вот, парень... - прокомментировала Марша. - Бить надо. Жестоко бить,  а
не раскачивать.
   - Но на ринге я бил довольно сильно.  У  меня  были  победы  нокаутом,  -
возразил Джек.
   - На  ринге  ты  лупцевал  своих  дружков,  таких  же  мягких  мальчиков.
Максимум, что тебе грозило, это  синяк  под  глазом.  А  когда  перед  тобой
реальный враг, ты должен бить так, чтобы каждый  удар  мог  стать  для  него
последним.
   Джек посмотрел на Маршу и увидел, что  она  уже  совершенно  протрезвела.
Будто и не  пила  крепкий  кальвадос.  Да  и  сам  Холланд  чувствовал  себя
совершенно бодро, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.
   - Окей, Холланд, пойдем теперь в тир.  В  своем  летном  колледже  небось
приходилось стрелять?
   - Да, из спортивного пистолета.
   Джек и Марша прошли дальше, и  Холланду  пришлось  восхититься  еще  раз,
увидев первоклассно оборудованный тир Такого не было даже в его колледже.
   - Поначалу Глосберг не хотел давать деньги  на  это  оборудование.  Но  я
пообещала, что научу его стрелять, как настоящего копа, - усмехнулась Марша.
- Каждый мужчина спит и видит себя эдаким крутым парнем с большим пистолетом
в руках. Глосберг оказался тоже из таких и  выложил  почти  пятьдесят  тысяч
кредитов. Для него это пустяк, а мне приятно. Пойдем на исходную,  я  покажу
тебе свой арсенал.
   На исходной позиции стоял оружейный шкаф со  специальными  укладками  под
каждый из пистолетов.
   - Вот  это  "ЛИЛИТ-Б7".  Хорошая  машинка,  но  маловат  калибр.  "Лилит"
подходит только мастерам. А вот это мой любимый "ТОРСО". Девять миллиметров,
механика  на  электроприводе  и  даже  дополнительная  камера  сгорания  для
использования жидкого топлива. Не пистолет, а мечта. Бронежилетов  для  него
не существует.
   Джек взял "ТОРСО" в руки и покачал головой: - Тяжелый очень.
   - Ну что ж, за мощность приходится платить, - сказала Марша.
   - Мне вот этот нравится, - показал  Джек  на  короткоствольное  оружие  с
барабанным механизмом.
   - Это револьвер системы Штрауса. Стрелять в упор - одно удовольствие,  но
не более. Он у меня здесь случайно. У жильца одного отобрала. Ну что,  какой
попробуешь?
   - Пожалуй, "лилит".
   - Ну давай.
   Марша подцепила на бегунок картонку с мишенью и отправила ее на  двадцать
пять метров. Мишень остановилась, и Джек шагнул к огневому рубежу.
   Пистолет лежал в руке очень удобно, и Джек удивился, насколько он  хорошо
сбалансирован, хотя это было обычное серийное оружие.
   Холланд нажал на курок, и "лилит" выбросил сразу треть магазина.
   - Переключи на одиночные, - усмехнулась Марша.
   Джек с трудом разобрался  с  кнопками,  но  все  же  сумел  переключиться
правильно. Он дострелял оставшиеся патроны, а потом  Марша  пригнала  мишень
обратно.
   - Ну давай посмотрим, что ты там настрелял. Хотя я уже отсюда  вижу,  что
почти ничего.
   Джек снял свою картонку и увидел, что все его  пули  ушли  в  "молоко"  и
только одна из них попала в семерку.
   - Наверное, заблудилась, - предположила Марша. - Такой стрелок,  Джек,  в
полицейской операции живет меньше минуты.
   - Но я же не служил в спецназе, - стал оправдываться Джек. - Я всего лишь
пилот.
   - А я разве что говорю? - пожала плечами Марша.  -  Помоги  лучше  мишени
повесить.
   Джек взял картонки и развесил их на ползунах -  всего  получилось  восемь
штук.
   - Теперь смотри, Джек. Мы в отряде играли так: отгоняли восемь мишеней на
пятьдесят метров, а потом пускали их навстречу. Если хоть одна добиралась до
отметки в тридцать пять метров, считалось, что стрелок проиграл - его убили.
Усек?
   - Усек, - кивнул Джек, глядя, как мишени уплывали в дальний  конец  тира.
Он уже прикинул, что у  Марши  на  стрельбу  оставалось  что-то  около  пяти
секунд.
   Наконец мишени остановились, и Марша сказала: - Но это еще не  все  Нужно
присесть на одно колено и не  подниматься,  пока  мишени  не  пушены.  Давай
запускай.
   Баба Марша встала на колено. В халате и с пистолетом в руке она  казалась
здесь совершенно неуместной фигурой.
   "Как корова в кавалерии", - вспомнил Джек сравнение, которое  использовал
его сержант-наставник из летного колледжа.
   - Я нажимаю, - предупредил Джек. Марша ничего  не  ответила,  погруженная
только в свое ожидание.
   - Старт!.. - объявил Холланд, утопив кнопку пуска.
   Мишени помчались вперед с заданной скоростью - три  метра  в  секунду,  а
баба Марша стремительно выпрямилась,  и  ее  "ТОРСО"  начал  бить  короткими
очередями. Прежде чем мишени достигли оговоренного рубежа, Марша прошлась по
ним два раза.
   - Ну теперь смотри, - сказала она, переведя дух.
   Джек снял все восемь  картонок  и  сравнил  их.  Мишени  были  совершенно
одинаково посечены пулями, и  каждая  имела  по  шесть  кучно  расположенных
отверстий.
   - Да... - только и сумел сказать Джек, - наверное, плохо приходилось  тем
парням, которые пытались в тебя стрелять, Марша - Что делать, я старалась не
оставлять им шанса. Ну а они тоже не дремали и старались не оставить  шансов
мне. Не думай, что я такая непобедимая.  Меня  дырявили  двенадцать  раз,  и
четыре раза довольно серьезно. - Марша вздохнула и начала  собирать  с  пола
гильзы.
   Джек стал ей помогать, а потом неожиданно спросил: - Послушай,  Марша,  а
ты о чем-нибудь мечтаешь?
   - Мечтаю  ли  я  вообще?  Наверное,  мечтаю.  Хочу  умереть  как  солдат.
Понимаешь?
   - Нет, - признался Джек, - не понимаю.
   - Годы берут свое, и я все больше похожу на  старуху.  Когда-нибудь  меня
шандарахнет инсульт, и я уже не смогу ходить в спортзал и стрелять из своего
любимого "ТОРСО".
   - И тогда жильцы выпьют из батарей весь антифриз, -  попробовал  пошутить
Джек.
   - Да, и это тоже, - кивнула Марша. - Так вот, чтобы не  дойти  до  такого
позора, хотелось бы с честью уйти. В бою - понимаешь?
   - Теперь понимаю.
   - Я и так уже зажилась на этом свете.
   - А сколько тебе лет?
   - Пятьдесят три.
   - Но это же совсем немного,  -  возразил  Джек,  хотя  со  стороны  своих
двадцати четырех возраст бабы Марши казался ему едва ли не рекордным.
   - Все мои друзья из отряда не дожили и до тридцати. Все, кого ты видел на
фотографиях, умерли молодыми. Так какой мне смысл коптить воздух? О, да  уже
двенадцать! - взглянув на настенные часы, спохватилась  баба  Марша.  -  Вот
ведь досада, забыла сделать обход.
   - Ничего страшного, у кого-то останутся целыми ребра.
   - Это точно. Ну ладно, иди к себе, а завтра приходи в спортзал. Придешь?
   - Обязательно.
   - Ну смотри, а то меня обманывать опасно.
   9
   Пожилой джентльмен  задержался  возле  дверки  лимузина,  пока  шофер  не
удосужился открыть ее изнутри. Седок что-то недовольно буркнул и забрался  в
салон, а Энрике Коррадо успел убедиться, что часы были на клиенте.
   "По четвергам  мне  везет",  -  подумал  Энрике,  осторожно  трогая  свой
неброский "дигли-кросс" и пристраиваясь в хвост лимузину.
   Сегодня  нужно  было  ставить  точку  в  долгой  и  длинной  операции  по
выслеживанию "ценного старикана" - так его назвал  сам  Папа  Лучано,  когда
давал Энрике задание. Что представлял из себя "старикан", Энрике не знал, да
его это и не интересовало. Цель была поставлена одна: Папе  Лучано  -  часы,
клиенту - пулю. Хотя чего особенного  было  в  этих  часах,  сам  Энрике  не
понимал - старая механика, неновый позолоченный корпус. Нет,  конечно,  если
Папа Лучано сказал, Энрике сделает все, как надо, но все же интересно, зачем
Папе такое барахло?
   Лимузин повернул  налево,  и  Энрике  тоже  сделал  левый  поворот.  Пока
"старикан" ехал тем маршрутом, который Коррадо уже выучил наизусть.
   "Сейчас повернет на проспект Лиги, проедет сто пятьдесят метров и свернет
на шоссе 303", - прокрутил в своей памяти Энрике.
   И действительно,  лимузин  свернул  на  проспект,  но  перестраиваться  в
скоростной ряд не стал. Вскоре он включил правый поворот, готовясь  свернуть
на шоссе 303.
   "Ну вот, все строго по часам.  Мышка  сама  идет  в  ловушку".  -  Энрике
самодовольно улыбнулся.
   Лимузин накручивал километры, насквозь проходя через кварталы и выбираясь
на оживленные магистрали. Но поскольку Коррадо знал, куда  в  очередной  раз
отлучается машина клиента, он даже не следовал за ней,  потихоньку  двигаясь
по шоссе и ожидая, когда добыча снова появится перед ним.
   Энрике прекрасно понимал, что лимузин петлял по улочкам, чтобы  проверить
"хвост". Именно  поэтому  туда  Коррадо  и  не  совался,  давая  "старикану"
возможность убедиться, что все нормально.
   Тяжелая машина в очередной  раз  вырулила  в  пятидесяти  метрах  впереди
Энрике, и он удовлетворенно кивнул, погладив спрятанный в кобуре пистолет.
   "Уже скоро, ребята, - пообещал он, - уже скоро".
   Самое подходящее место для операции Коррадо присмотрел заранее. Он выбрал
небольшой перекресток в  районе  старого  порта.  Дороги  там  были  плохие,
прямолинейные  участки  короткие,  так  что,  если   бы   клиент   попытался
ускользнуть на своем тяжелом корыте, у него ничего бы не вышло.
   У  лимузина  включились  стоп-сигналы,  и  он  сошел  на   второстепенную
автостраду, которая вела к старому порту. Энрике вынул  пистолет  и  положил
рядом с собой.
   Навстречу проехал ярко-красный кабриолет "NX". За рулем  сидела  шикарная
женщина.
   -  Это  надо  же,  -  произнес  вслух  Энрике,  -  такая  баба  в  полном
одиночестве, а я как назло на работе.
   "Ну ничего, вечером утешусь с Лореттой. Лоретта - это  то,  что  надо..."
Энрике вспомнил, как пахнет ее  кожа,  и  едва  не  врезался  в  продуктовый
фургон.
   - Смотри в оба, дебил! - заорал Энрике и понял, что ругает самого себя.
   Между тем лимузин сделал последний поворот.  Через  семьдесят  метров  он
должен был притормозить у неудобного перекрестка,  где  Энрике  запланировал
совершить нападение.
   Чтобы было не так скучно, но больше из  пижонства,  он  включил  радио  и
сразу поймал новый хит Бетти Эйде.
   "Твои губы горячее пламени..." - пропела Бетти Эйде, и Энрике  передернул
раму пистолета.
   Лимузин "старикана" притормозил возле перекрестка, и Коррадо, надавив  на
тормоз, остановился в пяти метрах позади него.
   "Но я не говорю "прощай..." - прорыдала Бетти Эйде, когда Энрике выскочил
из машины и вскинул пистолет. Он целился через заднее стекло точно в  голову
водителя.
   Раздался выстрел, потом второй, третий. Коррадо ничего не  понимал.  Пули
отскакивали от стекла, оставляя на нем еле заметные белые точки.
   "Но я же проверял! Машина была обычная!" - оправдывался перед самим собой
Энрике, а лимузин, дымя визжащими покрышками, стал заворачивать за угол.
   - Не уйдешь, "старикан"! Не уйдешь!
   Энрике запрыгнул в кабину и так вдавил педаль газа, что его машина  пошла
юзом и едва не сбила перебегавшую дорогу собаку.
   "А если не везет, то, значит..." - продолжала петь Бетти Эйде, но  Энрике
уже был не в том настроении и врезал кулаком по радиоприемнику. Бетти  сразу
замолчала, и теперь слышался только  рев  мотора  и  визг  покрышек.  Энрике
медленно, но верно сокращал дистанцию, выигрывая у лимузина на поворотах.
   Коррадо был очень зол.  Его  провели  и  подменили  машину  на  другую  -
бронированную, и теперь выполнение задания срывалось