я. Люди  в  своих  снах  путешествуют  очень  далеко,  а  потом  они
просыпаются в собственных постелях...
   - Было бы неплохо, - невесело усмехнулся Кэш,  -  но  что  будем  считать
началом сна, Лу? Увольнение с завода, пересечение  границы  Чаши  или,  быть
может, наше рождение?
   Эрвиль ничего не ответил, и они помолчали пару минут.
   - Кстати, Джим, ты заметил, они уверяют, будто это мы прибыли из Чаши,  а
не они в ней живут.
   - Может, так оно и есть, - пожал плечами Кэш.
   - А как ты это объясняешь?
   - А как я это могу объяснить? - Кэш начал злиться. - Все вокруг  говорят,
что это мы из Чаши. Утверждают, что мы дети  змеи,  постоянно  несут  всякий
бред про сброшенные шкуры, головы, воздушных змеев и шпионов... Я  не  знаю,
Лу. Я не знаю, что происходит.
   Джим сел к столу и обхватил голову руками, словно опасаясь,  что  остатки
рассудка покинут ее.
   - И  тем  не  менее  ты  здорово  подстраиваешься  под  них,  -  стараясь
поддержать друга, заметил Лу. - Просто на ходу им подметки срезаешь. У  тебя
так само получатся, Джимми, или это, - Лу покрутил у виска пальцами,  -  или
успеваешь подвергать анализу?
   - Какое тут подвергать, Лу? Просто инстинкт самосохранения.  Подыхать  не
хочется - вот и все.
   - Так, может, давай, если все так получается, будем им подыгрывать.  Пока
не найдем дорогу обратно.
   - Обратно?
   - Ну, или в Кинто.
   - А что нам остается?
   Джим замолчал и какое-то время смотрел в  пустую  стену,  а  затем  вдруг
произнес: - Мо! Ку!
   И тотчас в стене прорезались два дверных проема.
   - Ну разве не дурдом? - сокрушенно покачал головой Джим и, махнув  рукой,
добавил: - Отставить... И проемы сейчас же закрылись.
   47
   Выточенная из черного камня статуэтка совсем не  давала  тепла.  Гиллайну
пришлось повторить короткое заклинание, и она вновь засветилась  красноватым
светом, но было ясно, что это ненадолго. Гиллайн чувствовал,  что  с  каждым
днем силы покидают  его,  и  для  того,  чтобы  как-то  держаться,  ему  уже
требовалось тепло. Пусть совсем немного, но это был плохой  признак,  потому
что Гиллайн превращался в обычного смертного.
   Однако не все было так плохо. Его род - Хьюборнов -  оставался  одним  из
самых могущественных, и к его услугам была вся  мощь  семьи.  Стоило  только
покаяться в своих грехах и выполнить установленные правила. Но Гиллайн хотел
выпутаться сам - это позволило бы ему сохранить претензии и на главенство  в
Родовом совете. Если же он попросит помощи, ценой  спасения  его  бессмертия
станет падение на самую низшую ступень в родовой иерархии.
   Впрочем, у Гиллайна был хороший помощник - его младший брат  Дельвайс.  У
него не было вообше никаких перспектив, и, зная о проблемах брата, он сделал
ставку на  Гиллайна.  Возможно,  его  интерес  простирался  и  через  голову
Гиллайна, однако пока оба брата были заодно.
   В  назначенный  час  запертая  дверь  кабинета  качнулась.  Это  вернулся
Дельвайс. Гиллайн не поленился подойти и  открыть  засов  руками,  поскольку
тратить энергию на такие пустяки он сейчас не мог.
   Демонстрируя самые лучшие отношения, братья обнялись.
   Дельвайс прошел к столу и сбросил тяжелый плащ, который был залит кровью.
   - Ты ранен, брат? - забеспокоился Гиллайн.
   - Теперь уже нет, - ответил Дельвайс, разжимая кулак и бросая на стол три
пули.
   - Эти варвары по-прежнему стреляют  так  же  метко?  -  спросил  Гиллайн,
разглядывая смертельных посланцев.
   - Да, они ничуть не меняются...
   - Ты голоден, брат?
   - Да, я бы чего-нибудь съел и выпил. Дорога была дальняя.
   - Догадываюсь. Ладно, пойдем на кухню.  В  доме  никого  нет  -  ты  ведь
знаешь, я теперь отсылаю слуг пораньше.
   - Понимаю, брат. Можешь не  стесняться  меня,  я  ведь  не  новорожденный
ягненок.
   - Спасибо, Дельвайс.
   Гиллайн  тут  же  расслабился,  и  его  лицо   из   просто   изможденного
превратилось в лицо  иссохшего  трупа.  Только  глаза  оставались  живыми  и
блестели жаждой жизни.
   Пройдя по длинным коридорам,  в  которых  было  страшно  даже  призракам,
братья вошли в  кухонный  зал,  чем-то  похожий  на  оборудованную  пыточную
камеру.
   Гиллайн обессиленно опустился на скамью, а его брат сам достал  из  шкафа
съестные припасы и расставил их на грубом столе.
   - Я опекал их до последнего момента. Они  уже  здесь?  -  задал  он  свой
главный вопрос.
   - Да, - помедлив, проскрипел Гиллайн. -  Их  нашли  в  Дугонском  лесу  и
посчитали детьми змеи...
   - Смешно, - покачал головой Дельвайс, поглощая большие куски мяса.
   - И к тому же обвинили в шпионаже в пользу Панконды.
   - Но ведь это нам только на руку,  брат.  А  самое  главное,  -  Дельвайс
отложил обглоданный мосол, - самое главное, что руны не обманули нас...
   - Руны никого не обманывают, если  только  ты  сам  не  ошибаешься  и  не
выдаешь желаемое за действительное.
   - Как они тебе показались?
   - Очень скользкие. Пожалуй, даже чересчур скользкие для варваров. Если бы
я не ждал их, то посчитал бы лесными колдунами.
   - Они догадываются о своих возможностях?
   - Думаю, опираются на то, что называют интуицией.
   - Мы должны затуманить их разум, чтобы в нужный момент они  и  не  думали
сопротивляться, - сказал Дельвайс.
   - Я уже размышлял об этом, и у меня появились кое-какие соображения.
   - Какие же?
   - Нужно использовать слабости  этих  варваров.  Их  обычные  человеческие
слабости. А пока им нужно быть сильными, чтобы пройти все три подвига...
   48
   Как бы там ни было, но усталость брала свое. А поскольку  заклинания  для
включения света Джим и Лу не знали, в темноте им стало скучно, и  они  легли
спать на узких и неудобных кроватях.
   Снов они не видели. Видимо,  потому,  что  в  этом  мире  ночные  кошмары
являлись реальностью.
   Едва Джим закрыл глаза, он тут же провалился в бездонный  колодец,  будто
брошенный в омут камень. Он ничего не чувствовал, ничего не видел, ничего не
осознавал. Его теперь просто не существовало.
   Утро пришло скоро, и, когда Джима разбудили, он посчитал,  что  вовсе  не
спал, поскольку было такое ощущение, что он лишь отвлекся на минутку и  этой
минуткой была ночь.
   -  Доброе  утро,  мадам,  -  произнес  Кэш,  увидев  все  ту  же  старуху
кастеляншу.
   - Ничего тут доброго нет. Ночь прошла - солнце  взошло...  А  вам,  детям
змеи, наверное, ночью-то лучше.
   - Это отчего же? - вступил в разговор  Лу,  который  выглядел  бледным  и
невыспавшимся.
   - Змеи - это злоба, а злобе ночью сподручнее.
   С этими  словами  старуха  развесила  на  принесенных  вешалках  какие-то
непонятные одежды, больше напоминающие маскарадные костюмы.
   - Это что такое, бабуля? - чувствуя подвох, спросил Джим.
   - Сейчас принесу завтрак, - пропустив вопрос мимо ушей, заявила старуха и
ушла.
   Она отсутствовала всего пару минут, а затем вернулась  с  таким  огромным
подносом, что тот едва пролез в дверь.
   Поставив его на стол, старуха заверила: - Можете кушать, яду  здесь  нет.
Джим и Лу переглянулись.
   - А если бы яд был, вы бы сказали? - осторожно спросил Джим.
   - Конечно, сказала бы. Нельзя, чтобы человек умирал, не зная от чего.
   - Гуманно, - заметил Лу и подошел к столу.
   - Кстати, каким  словом  нужно  свет  включать?  -  спросил  Джим,  чтобы
отвлечься от неприятной темы. - А то мы вчера в темноте сидели...
   - Да никакого слова не надо, - проворчала кастелянша и, подойдя к  стене,
повернула выключатель. На потолке тусклыми огоньками зажглась люстра.
   - И все?! - почти хором, произнесли Джим и Лу.
   - Ну да, - сказала старуха и пожала плечами.  -  Вы  прям  как  из  леса,
честное слово. Ладно, пойду, а то к вам уже гости идут,  -  добавила  она  и
вышла так быстро, словно ее выгнали.
   А Джим и Лу снова недоуменно переглянулись.
   - Знаешь что, давай побыстрее завтракать, - предложил Кэш, - а то у  меня
такое чувство, что здешние сюрпризы еще  не  исчерпаны.  А  на  сытое  брюхо
неприятности не так опасны.
   - Согласен, - сказал Эрвиль и приподнял над блюдом серебряную  крышку.  -
О, как вкусно пахнет! Похоже на цыпленка...
   - А по-моему, рыба. Между прочим, как твое брюхо - бронза не беспокоит?
   - Нет, не беспокоит. Я от нее еще вчера избавился в "Ку".
   - Поздравляю.
   49
   Человек в военной форме неизвестного рода войск вошел в комнату без стука
и так щелкнул каблуками, что, казалось, пол под ним обязательно  должен  был
треснуть.
   - Приветствую бравых адмиралов империи! Завтрак был прерван.  Джим  и  Лу
уставились на показавшуюся им знакомой личность.
   - Вы правы, друзья, - на желтом лице штандартенфактора появилась  широкая
и бесстрастная улыбка. - Это я. Приятно быть узнаваемым.
   - Присаживайтесь, мы как раз завтракаем, - предложил Кэш.
   - Очень, очень кстати. Не то чтобы я был голоден,  господа,  но  получить
приглашение от столь высоких лиц - это, я вам скажу, не часто случается.  Да
еще от двоих сразу. Вы ведь, адмирал Эрвиль Ваннадет ду  Хольтц,  тоже  меня
приглашаете?
   Штандартенфактор снова оскалился в своей стеклянной  улыбке  и  присел  к
столу.
   - Конечно, приглашаю, - несколько запоздало ответил озадаченный Лу. -  Но
что за странным именем вы меня назвали? Это как-то связанно с этими нелепыми
костюмами, мистер штандартенфактор?
   - Во-первых, - гость быстро  намазал  булочку  джемом  и  легким  щелчком
забросил ее в зубастый рот, - во-первых, господа, если хотите обращаться  со
мной покороче, по-змеиному, - тут гость позволил себе легкую усмешку,  -  то
называйте меня не мистер штандартенфактор, а Квардли.
   - Квардли? - удивился Джим. - Я думал, что у вас здесь практикуют  только
какие-то кривобокие имена.
   - Нет, Квардли - это, конечно, было уже давно, - штандартенфактор  сделал
паузу, будто заглядывал в прошлое, а затем продолжил: - Давно это  было,  но
это лучше, чем мистер штандартенфактор.
   - А штандартенфактор - это ваша должность или звание? -  полюбопытствовал
Лу.
   - Ни то и ни другое. Это  мое  теперешнее  состояние.  Текстоопределение,
если хотите.
   - Понятно, - кивнул Лу, так ничего и не поняв.
   - Ну, а теперь давайте собираться. - Штандартенфактор поднялся. -  Войска
ждут...
   - Какие войска, мистер Квардли? - спросил
   Джим.
   - Вверенные вам войска, господа адмиралы. Солдаты преданы вам,  и  им  не
терпится поскорее встать под ваши знамена.
   Понимая, что нужно повиноваться, Джим  и  Лу  покорно  нацепили  на  себя
расшитые золотом мундиры, которые, как ни странно, оказались им впору.
   В комплект также входили  роскошные  лакированные  сапоги  со  шпорами  и
серебряными застежками.
   Закончив переодевание, Джим и Лу не узнали друг друга,  настолько  сильно
эта одежда изменила их внешность. Даже трехдневная  щетина  гармонировала  с
новыми нарядами, придавая друзьям вид проверенных битвами бойцов.
   - Очень хорошо, - заметил штандартенфактор. - Получилось то, что нужно.
   50
   Спускаться вниз - до уровня земли - на этот раз было легче и быстрее, чем
накануне, когда их доставляли длинными и запутанными ходами.
   Каково же было удивление Джима и Лу, когда они вышли на парадную площадь,
которая от конца и до края оказалась заполненной  ровными  рядами  солдат  в
парадной форме.
   Их здесь были десятки тысяч, и такой размах просто поражал.
   - Они ждут нас?! - спросил Джим.
   - Да, адмирал, - кивнул штандартенфактор, слегка согнувшись в пояснице. -
Сейчас мы погрузимся на триумфальную площадку и проедем вдоль  войск.  Пусть
солдаты лицезрят своих кумиров, о которых  они  столько  слышали.  Скоро  им
придется полечь, всем до единого, в жестоких боях, а это важный повод, чтобы
доставить этим несчастным удовольствие.
   - Откуда они могли о нас слышать? -  тихо  спросил  Джим,  поднимаясь  на
платформу и кивая отдавшему ему честь лейтенанту.
   Новый обрушившийся на него статус вынуждал изменить осанку и  держать  на
плечах тяжесть прошлых славных побед.
   "Адмиралы" забрались на площадку, и та  медленно  тронулась  вдоль  рядов
солдат, которые стали кричать  "ура",  едва  только  герои  равнялись  с  их
строгими построениями.
   - Можно слегка помахать им  рукой,  -  суфлировал  Квардли,  стоя  позади
адмиралов.
   - Но откуда они могут знать нас, если нас здесь не было? - недоумевал Лу,
криво улыбаясь и помахивая рукой в белоснежной перчатке.
   Роскошные  перья  плюмажа  на  его  сверкающем  шлеме  колыхались  легким
ветерком и, касаясь лица, щекотали нос. Эрвилю хотелось  почесаться,  но  он
терпел.
   - В империи всегда хватало героев, которых держат про  запас.  В  газетах
постоянно появляется  информация  об  их  подвигах  в  далеких  колониях,  о
жестоких битвах и лишениях, которые им приходится выносить. Специальные люди
слагают легенды о том, как эти военачальники любят и ценят своих солдат...
   - Адмирал Джим, помашите вот этим гвардейцам с  особенной  симпатией,  их
полк носит ваше имя, -  быстро  сказал  Джиму  штандартенфактор.  -  А  ваши
именные солдаты, адмирал Лу, вон те, в голубых мундирах.
   Кэш улыбнулся своим "крестникам" и  помахал  им  энергичнее.  Этого  было
достаточно, чтобы солдаты закричали "ура" с утроенной силой. На их лицах был
написан такой восторг, что Джим не сомневался - они готовы умереть за него.
   Завершив круг почета, платформа остановилась перед широкой  трибуной,  на
которую   и   взобрались   адмиралы-герои   вместе   с   сопровождавшим   их
штандартенфактором.
   Кроме них там уже было несколько военных чинов и человек с огромным  ртом
и толстыми губами, что выдавало в нем работника департамента пропаганды.  Уж
он-то наверняка знал, что за "герои" Джим и Лу.
   Тем не менее он первым подошел к панели микрофона и  начал  торжественную
речь, суть которой сводилась к тому, что теперь, когда  одни  из  выдающихся
военачальников империи одержали  победы  на  вверенных  им  фронтах,  пришла
очередь возобновить войну с Инглегасским Союзом.
   Из речи чиновника департамента  пропаганды  Джим  также  узнал,  что  его
теперь величают адмиралом Джимом Дадлом Красивым и он "прославленный  мастер
танковых ударов".
   Лу же звался адмиралом Эрвилем Ваннадет ду Хольтцем, и в списке его побед
была знаменитая Брюндвальская битва,  где  его  войска  обратили  в  бегство
превосходящую по численности армию герцога Вадентомбского.
   Одним словом, послушать эту речь  было  полезно  с  познавательной  точки
зрения. Но все же очень  хотелось  проснуться.  Джим  даже  представил,  что
когда-нибудь он будет рассказывать: "А однажды мне  приснилось,  что  я  был
адмиралом..."
   51
   Каземат номер  28  секретного  хранилища  главной  прокураторской  палаты
находился под землей, на глубине в несколько десятков метров.
   Это было глухое место, сырое и малопонятное.
   Охранник Аксель спускался сюда каждый день рано утром и сидел  на  бочке,
накрытой войлоком, долгих  двенадцать  часов.  Потом  приходил  его  сменщик
Сигурд, и они, поболтав с полчаса, расставались. Аксель поднимался наверх  и
шел домой, а Сигурд садился на не успевшую остыть бочку.
   Так продолжалось, наверное, лет пять или даже восемь - Аксель  уже  и  со
счету сбился. А как не сбиться, если сидишь в этом погребе часами и все твое
развлечение - смотреть, как капли воды на сырых стенах,  соревнуясь  друг  с
другом, текут горизонтально, пока не попадают в проточенную канавку.
   Пару лет назад  они  текли  вниз  -  вертикально,  но  потом  вода  стала
проникать в нижние ярусы, которые находились  еще  глубже,  и  было  принято
решение упорядочить сбор сырости.
   Тогда здесь появился уполномоченный дворцовый колдун. Он работал три дня,
и после этого капли стали течь горизонтально.
   Правда, Аксель подозревал, что именно от этого колдовства у него началось
расслабление желудка, однако позже здоровье  поправилось,  и  он  больше  не
испытывал неприятных ощущений. А сменщик Сигурд -  тот  над  Акселем  только
посмеялся. Он считал, что колдовство,  направленное  на  водяные  капли,  на
человека никак подействовать не может.
   Два дня назад служебная жизнь Акселя стала интереснее. На хранение в  его
каземат доставили очень важный груз. Какой груз, понятное дело, сообщать ему
не стали, но генеральный ключник лично спускался к Акселю и  сказал  ему:  -
Аксель, важность этого  груза  трудно  себе  даже  представить.  Мобилизуйся
предельно, Аксель...
   И Аксель мобилизовался, как мог. Он перестал на работе ковырять в носу  и
заделал  булыжником  нору  ручной  крысы,  которую  до   этого   целый   год
прикармливал на незаконном  основании.  Шутки  шутками,  а  из  двенадцатого
каземата вынесли сорок килограммов золотого песка. И вынесли  очень  просто.
Тамошний охранник позволял мокрицам размножаться, и те создали целый легион.
Конечно, тут не обошлось без колдовства, но эти самые мокрицы однажды  взяли
по песчинке, да и уволокли  все  сорок  килограммов.  И,  надо  полагать,  в
Панаконду. Тамошние колдуны очень знамениты и  могут  колдовать  на  большое
расстояние.
   Им что - лишь  бы  подлость  совершить,  а  того  охранника  посадили  на
муравьиную кучу.  Ее  специально  нагребли  прямо  во  дворе  прокураторской
палаты, и Акселю пару раз доводилось  слышать,  как  кричат  злоумышленники,
когда их заживо поедают муравьи. Такой смерти никому не пожелаешь.
   Так что теперь следовало думать, что делаешь и как службу несешь, когда у
тебя под охраной объект такой важности. Охране запретили  даже  смотреть  на
него  в  глазок,  чтобы  те  не  сглазили  последовательность   материальных
процессов. Это в хранении было самое опасное.
   И потом, в охранника запросто могла вселиться колдовская сила, и тогда он
был способен такого натворить, что просто держись.
   С Акселем, кстати, такое уже случалось, но, По счастью, только дома.  Его
жена тогда уехала к матери, на другой конец города, а Акселя ну  просто  как
подменили. Он сразу побежал к соседке. Потом к другой и еще  к  двум.  Одним
словом, не контролировал себя, да и только. Жена приехала от матери, так  ей
сразу все и рассказали - те соседки, к которым Аксель зайти не  успел.  Она,
конечно, скандал подняла, но, хорошо, доктор Монзоне выручил, определил, что
в Акселя вселялась сущность гулящего осла.
   Минута за минутой, час за  часом,  и  время  смены  стало  заканчиваться.
Аксель сходил в служебный нужник, доел остатки обеда и стал ждать  знакомого
стука клети, когда та опускалась в шахте.
   Наконец это случилось. Скрипучая дверца приоткрылась, и в нее протиснулся
Сигурд со своей кожаной обеденной сумкой.
   - Здравствуй, Аксель.
   - Здравствуй, Сигурд.
   - Какие у тебя здесь новости?
   - Да вроде сырости меньше стало - вода глубже уходит.
   - Зима будет холодная. Верный признак.
   - Не скажи, - возразил Аксель. - Иногда совсем сухо  становится,  а  зима
все равно теплая.
   - Ну да, - согласился Сигурд, думая о чем-то своем.
   - А ты чего такой задумчивый? - спросил его Аксель. - Или  дома  чего  не
так? Дети здоровы?
   - Дети здоровы, Аксель, - подтвердил Сигурд и бросил сумку на стол.  -  Я
вот чего думаю. Мы с тобой по двенадцать часов дежурим. Так?
   - Так.
   - И сменяем друг друга в одно и то же время.
   - К чему ты это клонишь?
   - А к тому, Аксель, что в сутках-то двадцать восемь  часов,  а  куда  еще
четыре деваются?
   - У-У, - разочарованно протянул Аксель. - И тебя такие  глупости  мучают?
Тебя, взрослого человека...
   - Не только это, - признался Сигурд и перешел на шепот: - Еще кое-что...
   - Что же? - спросил Аксель, хотя тон и шепот коллеги ему не понравились.
   - Ты не прикидывал, чего нам в каземат положили?
   - А зачем мне прикидывать, я в муравьиную кучу еще не собрался, -  просто
ответил Аксель, но почему-то тоже шепотом.
   - Может, по-другому бы заговорил, если б знал чего,  -  заявил  Сигурд  с
долей превосходства в голосе.
   - Ну? - Любопытство было сильнее служебного долга, и Аксель почувствовал,
как в его животе что-то забурчало от нерв