ти часам утра.
     Их тяжелый  вездеход  остановился  у  ворот дома  и,  изрыгнув  в  небо
фиолетовый дым, заглушил мотор.
     Майбо выскочил навстречу  грозным гостям и заискивающе заулыбался, едва
первый человек выбрался из кабины.
     Покачавшись  на  стальной  гусенице, он  посмотрел  по  сторонам, затем
спрыгнул на  подмороженную  землю и с удивлением  уставился на Майбо, словно
вовсе не ожидал увидеть здесь живое существо.
     --  Небось река  уже  встала?  --  спросил Майбо, все так же кланяясь и
презирая себя за этот трусливо дрожащий голосок.
     -- С чего ты взял? -- словно нехотя спросил полицейский.
     Вслед за ним на землю  спрыгнули еще пятеро.  Трое  из них оказались на
другой  стороне вездехода  и недолго  думая  стали мочиться на стылую землю,
паря, словно горный гейзеры.
     "Хоть бы  попросились в  туалет,  свиньи",  --  подумал  Майбо, а вслух
произнес:
     -- Дак вон на гусеницах ледок битый -- тонкий, прозрачный. Стало  быть,
речка встала.
     --  А ты  кто  такой?  --  спросил один  из полицейских,  с серебряными
погонами профитцера и пышными седыми усами.
     -- Я хозяин дома -- Майбо Розенфельд.
     -- Розенфельд? Это что за фамилия такая? Ты кто, лотаргеец?
     -- Да ну что вы, ваша честь! -- не на шутку перепугался Майбо. -- Какой
же я лотаргеец? Я такой же маливан, как и вы.
     -- Маливан, говоришь? --  продолжал наседать профитцер. -- А почему  на
тебя донесли, если ты маливан?
     -- На меня никто не доносил, ваша честь, это я сам позвонил...
     -- Сам позвонил?
     -- Да точно, сам,  --  сказал вышедший из-за  машины высокий  человек с
погонами гроссфитцера. Он отливал дольше всех  и поэтому подошел к остальным
с небольшим опозданием.
     -- Прошу  вас к  моему  дому, --  не  своим  голосом  проблеял Майбо  и
склонился в низком поклоне перед самым старшим.
     -- Ладно, разогнись. Мы же народная полиция -- окружные  шерифы, пришли
тебя защищать.
     -- Да,  ваша  честь. Спасибо, ваша честь, -- бормотал  Майбо, продолжая
кланяться и неловко -- задом распахивая перед полицейскими ворота.
     Войдя во двор, бригада  полицейских  сразу  же разбежалась по  всем его
закуткам, держа  наготове  армейские  пистолеты  и  имея  в  запасе  тяжелые
дробовики.  Выезжая  на  такие  операции, полицейские  вооружались  особенно
хорошо.
     -- Прошу  прощения,  ваша честь, он в доме  -- в прихожей  лежит,  -- с
глупой улыбкой, сообщил Майбо. Ему не нравилось, что полицейские хозяйничали
в постройках и переворачивали там все вверх дном.
     -- Один  живешь или  с  хозяйкой?  --  словно  не слыша реплики  Майбо,
спросил гроссфитцер.
     -- С хозяйкой, ваша честь.
     --  С  хозяйкой,  -- повторил  полицейский. -- А  как хозяйка -- хороша
собой?..  --  Только  тут  надменный  гроссфитцер  соизволил  посмотреть  на
перепуганного хозяина дома.
     -- Дак не жалуюсь, ваша честь.
     -- Ну, надеюсь, и мне жаловаться не придется, -- произнес полицейский и
довольно заулыбался, видя,  как бледнеет  Майбо, и  без  того уже достаточно
перепуганный.
     -- Даты не бойся, хозяин. Это я  шучу. Мы честных людей  не обижаем. --
Гроссфитцер приблизил лицо  к Майбо  и свистящим шепотом добавил: --  А  вот
предателей просто реж-жем на куски... Понял?
     -- Понял, ваша  честь, --  пролепетал Майбо, уже неуверенный в том, что
доживет до вечера.
     В кошаре заволновались овцы, потом послышалось два выстрела, и вслед за
этим появился улыбающийся профитцер с седыми усами. Он держал за задние ноги
двух серых ягнят, из голов которых сочились выбитые мозги.
     --  Вот,  небольшой налог  на прибыль! -- довольно прокричал  седоусый,
подошел к забору и перекинул свои трофеи поближе к вездеходу.
     Майбо едва не задохнулся от досады.  Это был приплод тонкорунной Поющей
Земфиры, прозванной так за мелодичное блеяние. В прошлом году Майбо купил ее
на выставке в селении Манхеттен.  Манхеттенские овцы хотя и были чрезвычайно
глупыми и беспокойными, однако  славились своим тонким руном. Майбо надеялся
за пару лет сбить небольшое стадо и продавать шерсть в четыре, а то и в пять
раз дороже, но вот тупой престарелый коп только что пристрелил его мечту.
     Вскоре  со  всех углов, сарайчиков  и пристроек во  двор стали выходить
полицейские. И каждый  их  них  тащил,  что ему  приглянулось:  кто  десяток
куриных  яиц,  кто полведра яблок,  кто  связку  сухих  колбас  или  головку
овечьего сыра.
     Майбо был нежадным человеком -- он и так задумал  угостить полицейских,
как  же  без  этого.  Мало  того,  он хотел  поговорить  с  гроссфитцером  и
рассказать  про свою дуру-жену, чтобы полицейские отобрали у нее  ту  штуку,
что ей завещал мертвец. Майбо  был уверен, что  народные  шерифы пойдут  ему
навстречу и не будут  преследовать глупую бабу. Но теперь он  передумал. Эти
люди вели себя в его усадьбе как захватчики, и Майбо решил им помешать. Нет,
он  не  собирался  бежать за своим ружьем, однако  теперь  он стал союзником
Лейлы.
     "Буду врать этим подонкам, -- решил он, -- так врать, как  не врал даже
в гимназии".
     Роняя  на мощеный  двор огрызки,  скорлупу от яиц и колбасные  объедки,
команда  полицейских  сгрудилась  вокруг  гроссфитцера,   ожидая  дальнейших
приказаний.
     -- Итак, вы ничего не нашли, -- констатировал старший.
     Его подчиненные закивали в ответ, давясь бесплатным угощением.
     --  А  ты  что  на  это   скажешь,  гражданин  Розенфельд?  --  спросил
гроссфитцер у Майбо.
     -- Я уже говорил -- он в доме, в прихожей...
     --  Я  не   глухой,  брат-маливан,  --  неприятно  улыбнувшись,  сказал
гроссфитцер. -- Я слышал. Но меня интересует, где спрятан маршрутизатор...
     -- А  это что такое? -- искренне удивился Майбо, хотя перед его глазами
тотчас нарисовалась та самая штуковина, которую  перед  смертью ночной гость
передал Лейле.
     -- Ты не знаешь, что это такое?
     -- Нет.
     -- И твой друг  саваттер не  просил взять и спрятать подальше небольшую
металлическую коробочку, чтобы ее потом забрал другой саваттер?
     -- Нет, ваша  честь, -- удивленно покрутил головой Майбо. Чувство обиды
помогало  ему  врать  очень   натурально,  и  полицейские   только  надменно
усмехались, глядя на глупого крестьянина.
     -- Ну ладно, веди в дом, -- приказал гроссфитцер.
     -- Пожалуйте.

3

     Едва  переступив  порог  жилища Майбо Розенфельда,  гроссфитцер  Джакоб
увидел труп саваттера. Это был обычный экземпляр, крепко сложенный, одетый в
декомпрессионный костюм  и некое  подобие  бронежилета. Защита мало  помогла
ему, и несколько  больших  ран  на его теле говорили  о том, что корабль был
сбит прямым попаданием.
     Кровь не сочилось  из ран, лицо осунулось,  и все  свидетельствовало  о
том, что саваттеру уже никогда не подняться. Тем не менее следуя инструкции,
Джакоб поднял пистолет и трижды выстрелил в грудь "мертвеца.
     Две пули пробили  тело насквозь, а одна -- последняя -- срикошетила  от
броневой пластины жилета и, скользнув по стене, ударила в потолок.
     Белые  лепестки  штукатурки  осыпались   вниз,   и  гроссфитцер  Джакоб
проследил их полет.
     Наконец он шагнул в прихожую,  и следом  за  ним в дом  вошли остальные
члены бригады.
     -- Доброго  вам  здоровья, господа  солдаты! -- громко, слегка нараспев
произнесла Лейла,  когда  вся команда  сгрудилась  в  небольшой гостиной. --
Прошу вас к столу.
     Полицейские стали переглядываться, ожидая команды Джакоба, поскольку он
был здесь главным.
     --  Спасибо,  хозяйка,  -- наконец произнес гроссфитцер. --  Сначала мы
доделаем свою работу, а потом угостимся с удовольствием.
     Это прозвучало  как  приказ, и  полицейские  тотчас разошлись  по  всем
комнатам,  поводя перед собой приборами,  которые были настроены  на частоты
маршрутизатора.
     --   Лейла,  накрой  господам  стол!  --  громко  сказал  Майбо,  войдя
последним, но,  увидев, что все уже  приготовлено, улыбнулся и, обращаясь  к
гроссфитцеру, сказал:
     -- Во какая у меня баба шустрая!
     -- Мы еще посмотрим, какая она шустрая, -- двусмысленно произнес Джакоб
и  посмотрел на Лейлу, однако та ответила ему игривым  взглядом. Гроссфитцер
сразу отвернулся -- он был настроен пугать.
     Между тем народные шерифы продолжали тотальный обыск, однако в доме,  в
отличие от  хозпостроек,  они  вели  себя более  прилично,  поскольку  здесь
находилась женщина, да и стол с угощением им был гарантирован.
     Вскоре все они ни с чем стати возвращаться в гостиную.
     -- Ничего, шеф, -- сказал молодой сотрудник, имевший в петлицах  только
одну тонкую  полоску -- стажер. Затем он покосился на Лейлу, и та откровенно
ему подмигнула.  Ее посыл был настолько сильным, что стажер залился румянцем
и тут же отвернулся.
     --  Что,  Лойдус, накрыло  тяжелой  артиллерией?  -- заметив  состояние
стажера, спросил Джакоб.
     -- Я не понимаю, о чем вы, -- стал оправдываться тот.
     --  Да ладно, --  миролюбиво  отмахнулся гроссфитцер.  --  Иди  проверь
чердак.  Надеюсь,  там нет зимних ос? -- Тут гроссфитцер повернулся к Майбо.
-- На чердаке нет зимних ос, гражданин Розенфельд?
     -- Нет, ваша честь. Нету никаких ос и никогда не было.
     -- Вот и отлично. Лойдус, дуй на чердак.
     Когда  стажер ушел, Джакоб шагнул к накрытому столу  и почти незаметным
движением облапал  ягодицы Лейлы, затем сел возле высокой бутылки с домашней
наливкой.
     Он уже понял, что  поиски  ни к чему  не приведут.  Маршрутизатор  либо
потерян пилотом в горах, либо надежно спрятан где-то на территории усадьбы.
     -- Ничего нет, шеф,  --  развел  руками  появившийся Бурх,  проводивший
обыск хозяйской спальни.
     -- Садись, -- коротко приказал начальник.
     Бурх  с удовольствием подсел к столу.  Вид вкусной еды сразу  превратил
его в  благодарного  гостя, и он  посмотрел на Лейлу, как на добропорядочную
хозяйку.  Следом за  ним подошел Крейг -- владелец  пушистых  усов. Он молча
развел руками, показывая гроссфитцеру, что тоже ничего не нашел.
     --  Ладно,  зови  остальных,  --  буркнул  Джакоб  и  бросил  на  Лейлу
испытующий взгляд.
     Он  наделялся  увидеть в глазах  хозяйки облегчение  оттого, что  обыск
закончен, однако Лейла все так же  игриво смотрела на старшего полицейского,
как будто и впрямь была не против провести с ним время.
     "Врешь ты все, хитрая сучка. Все  ты врешь", -- подумал Джакоб, а вслух
произнес:
     -- Ну угощай нас, добрая женщина. Покажи нам свое мастерство...
     -- Да, покажи  все, что можешь, -- со сладенькой улыбкой добавил Гроув,
большой любитель женского пола.
     -- Конечно,  господа, конечно, -- засуетился Майбо. -- Она так готовит,
что пальчики оближете.

4

     Наевшись до отвала, полицейские вышли на улицу и на ремнях выволокли за
собой мертвое тело.
     Затем Джакоб  приказал  уложить труп  в  вездеход,  а  сам пошел вокруг
усадьбы, прихватив с собой Майбо.
     -- А здесь, значит, у тебя огород? -- спросил гроссфитцер, указывая  на
перекопанные к зиме грядки.
     --  Да,  ваша  честь,  огородик  здесь,  --  с  готовностью  подтвердил
Розенфельд.
     -- Огородик, -- произнес Джакоб. -- А дальше, значит, садик?
     -- Совершенно верно, ваша честь. Садик хороший, в этом году яблок много
было...
     Джакоб кивнул.  Солнце  уже начало  растапливать  легший  за ночь иней,
однако и так было ясно, что подозрительные следы вокруг дома отсутствовали.
     Гроссфитцер был разочарован. Он надеялся найти здесь тайник.
     -- Так о  чем  вы говорили  с саваттером?  --  как бы невзначай  бросил
Джакоб, начиная последнюю атаку на Майбо.
     -- Ни о чем не говорили, ваша честь. Он уже никакой был, когда мы его в
дом втащили.
     -- А зачем тащить  в дом?  Ты что, не знаешь, что  при обнаружении этих
уродов нужно срочно звонить в полицию,  а не пытаться оказать им помощь!  Ты
знаешь, что помогал врагу?!
     -- Да что вы, ваша  честь! Да разве же я ему помогал? Ведь я думал, что
это добрый маливан с дороги сбился и в беду попал -- на улице-то темно было,
хоть глаз коли. Вот и втащили мы  его  в тепло, а как при свете-то  увидели,
что это за  подарочек, так тут же  в полицию!  Неужто я не знаю, ваша честь,
что надо быть лояльным.
     Заурчал двигатель  вездехода. Подчиненные напоминали гроссфитцеру,  что
пора отъезжать.
     -- Ну  ладно, гражданин  Розенфельд, будем считать, что  ты отбрехался.
Будем  пока  что считать,  что  ты человек  честный и похитителям  людей  не
помощник...
     -- Да не помощник  я! -- вскричал Майбо.  Но  гроссфитцер остановил его
жестом:
     -- Это мы все равно выясним, гражданин. Все равно выясним...
     И,  не говоря  больше ни  слова, Джакоб развернулся и  пошел обратно во
двор,  а  Майбо  засеменил  следом,  глядя, как  сапоги полицейского  топчут
прибитую ночным заморозком траву.
     Джакоб прошел мимо Лейлы, даже не взглянув на нее, и, только вскочив на
гусеницу вездехода, крикнул:
     -- Не думай, что ты очень хитра, хозяйка! Не думай!
     После этого гроссфитцер захлопнул дверь, и вездеход, скрипя гусеницами,
покатился по промерзшей дороге.
     Лейла с мужем  еще какое-то  время смотрели вслед удалявшейся машине, а
затем Майбо спросил:
     -- Куда ты это спрятала?
     -- Зачем тебе? -- не глядя на мужа, поинтересовалась Лейла.
     -- Затем,  что  я  тоже  рисковал и  даже  не  могу  понять  -- почему.
Наверное, потому, что меня возмутило их свинское  поведение. Говори,  Лейла,
ведь я же тебя не предал.
     --  Не предал? -- Женщина повернулась и в  упор посмотрела на Майбо. --
Ты не мог предать меня, я же твоя жена...
     -- Ну... -- Майбо пожал плечами, затем  вздохнул и признался:  -- Я был
близок к этому, Лил. Честное слово...
     Лейла  ничего не  сказала  в  ответ на  признание  мужа. Она  подошла к
воротам и, приподняв клок свалявшейся  травы, достала ту самую коробочку, за
которой охотились полицейские.
     Она держала ее на  своей ладони, и Майбо, приблизившись, робко протянул
руку  и  дотронулся до металлической  поверхности.  Этот предмет, пару часов
назад казавший Майбо пустой вещицей, теперь обрел свою значимость и силу.
     -- И что, ты думаешь за этой штукой придут?
     -- Думаю, да, -- твердо сказала Лейла.
     -- Но ведь и эти могут вернуться.
     -- Могут. Но теперь я спрячу его так далеко, что им ни за что не найти.

5

     Стрекоча  гусеницами  и  ныряя  в глубокие  лужи,  наполненные  ледяным
крошевом, вездеход весело бежал по неезженой дороге, подгоняемый нетерпением
профитцера Крейга. Его  дежурство заканчивалось через час, и ему не хотелось
задерживаться на службе ни одной лишней минуты.
     "Вот и работай  с  такими людьми,  -- думал  Джакоб,  глядя  на профиль
постаревшего  Крейга. -- Этот, без  пяти минут пенсионер, рвется домой  так,
будто его  ждет  там молодая  жена, а не  сварливая старуха, с  которой  они
прожили тридцать лет".
     Бурх и Джо-Пайн спокойно спали, удобно положив ноги на накрытый грязным
мешком труп саваттера.
     Эти двое жили по привычке и, наверное,  даже не понимали, кто они и чем
занимаются.
     Гроув бодрствовал. Он смотрел на покачивавшийся за окном пейзаж и думал
о  женщине,  которая  ему  так понравилась. Гроссфитцер  частенько  разрешал
Гроуву  развлечься  на  подобных   заданиях,  но  сегодня  почему-то  сделал
исключение. А баба, как назло, попалась самая лучшая.
     Гроув  покосился  на начальника и, встретившись с его тяжелым взглядом,
снова уставился в окно.
     Слева,   из-за    поросшей   кустарником   горы,   выскочил   вертолет,
принадлежащий  ЕСО  --  серьезной  службе,  у  которой  вся полиция  была на
побегушках. Машина была увешана сетчатыми антеннами.  Тяжело  развернувшись,
она снова  пошла  в сторону перевала, туда,  где  ночью  рухнул  летательный
аппарат.
     Спустившись  к реке, вездеход сбросил скорость и,  встав  на скользкие,
отшлифованные водой камни, пошел  осторожно,  чтобы набегавшие струи  горной
реки не перекатывались через крышу.
     На одном из  больших валунов вездеход подпрыгнул, и Крейг  выругался, а
затем неожиданно сказал:
     -- Я так понимаю, шеф, что эта чернявая баба что-то знала.
     -- С чего это ты взял? -- спросил Джакоб. Эта мысль и так не давала ему
покоя, но гроссфитцер считал, что только он заметил тонкую игру женщины.
     -- Да слишком уж она хотела, чтобы  мы поверили, что она шлюха... Но на
шлюху она непохожа.
     -- Все бабы шлюхи! -- подал голос Гроув. "Ну вот, затронули его больное
место", -- подумал Джакоб.
     -- Надо было трахнуть ее всем по разику, и все дела!  Тогда бы живо все
рассказала!
     -- Уймись, Гроув, -- обронил  гроссфигцер. -- Тебя на службе интересует
только траханье.
     -- А хоть бы и так, шеф. Ведь полицейскому не каждая сможет отказать.
     -- Что ты думаешь, Лойдус? Знала хозяйка, куда подевался маршрутизатор?
-- обратился Джакоб к стажеру, чтобы только заткнуть Гроува.
     --  Я?!  --  Лойдус  даже испугался. Он никак  не  ожидал,  что  кто-то
поинтересуется его  мнением,  и даже не успел его составить. --  Я же был на
чердаке, сэр.
     -- Но женщину-то ты видел?
     -- Видел, -- согласился Лойдус, невольно вспомнив, как обжег его взгляд
хозяйки дома. Воспоминания заставили Лойдуса снова покраснеть.
     -- Ну так что тебе показалось -- спрятала она маршрутизатор или нет?
     -- Я не могу сказать, сэр, -- снова пожал плечами стажер.
     Женщина очень ему понравилась, и  он не хотел,  чтобы его подозрения ей
навредили.
     --  Все  ясно!  И  этот спекся!  --  авторитетно заявил Гроув. --  Я же
говорю, надо было ее тра...
     -- Заткнись! -- зло прикрикнул Джакоб.
     Между  тем  река  закончилась, и  вездеход стал  карабкаться по крутому
склону  -- туда,  где  начиналась дорога,  ведущая  в  цивилизованную  часть
долины.
     Там был пригород,  хорошие дороги, магазины и  дома -- словом, все, что
позволяло Джакобу  считать себя  человеком,  а не  животным, выброшенным  на
самостоятельное выживание. Гроссфитцер не любил необжитые пространства.
     Он, без сомнения, мог бы задержаться  в  доме  Розенфельда и  выбить из
этих  подонков  всю правду,  но очередной приступ неведомой  тоски  заставил
Джакоба отступить.
     "Сообщу о них в ЕСО, и все будет в порядке", -- подумал он.

6

     Прогрохотав гусеницами по брусчатке и развернувшись во дворе управления
окружного шерифа, вездеход сдал задом к воротам покойницкой.
     Оттуда вышли двое санитаров  в  желтых как лимон фартуках. Они привычно
перекинули труп  на каталку  и  увезли в свои темные владения. Затем закрыли
стальные створки и лязгнули изнутри тяжелым замком.
     -- Списали жмурика,  -- прокомментировал Бурх и полез из салона. Следом
за ним выбрался Джо-Пайн. Он зевнул еще раз, потом потянул носом и сказал:
     -- Пошли отсюда, а то эти червяки ушли, а вонь от них еще осталась.
     Хлопнув  дверью, из  кабины выбрался  Крейг.  Он  посмотрел  на часы  и
направился  в  бытовую комнату,  чтобы переодеться и  отправиться  домой. За
собой профитцер  тянул  мешок с двумя  застреленными  ягнятами.  Уже сегодня
вечером он собирался отведать их нежного мяса.
     Следом  за  Крейгом,  широкими  шагами,  прошел  Джакоб.  Ему  хотелось
поскорее написать отчет и  предоставить его своему начальству  и куратору из
ЕСО.
     -- Ну вот, -- сказал  Бурх. -- Нам осталось  отмолотить полсмены. -- И,
повернувшись к Лойдусу, спросил: -- Стажер, в шашки играешь?
     -- Совсем чуть-чуть, -- признался тот.
     -- А в домино?
     -- Так же.
     -- Ладно,  пошли, составишь мне пару,  и мы разделаем Джо-Пайна и этого
озабоченного. -- И Бурх кивнул на Гроува.
     -- Я не  озабоченный! --  болезненно  отреагировал  Гроув. -- Просто  я
сильный мужчина, а ты -- импотент.
     --  Согласен, -- сразу сдался Бурх, но произнес  он  это так, что Гроув
весь затрясся от еле сдерживаемого гнева.
     Поздоровавшись по дороге с  несколькими полицейскими из