рад Дункан!" - и помчался к Джеку,
размахивая тесаком.
   Бежать не  имело  смысла,  поскольку  Джек  не  знал  куда.  И  он  решил
попробовать отбиться.
   "Как  же  плохо  без  пистолета..."  -  подумал  Холланд,   увидев   лица
приближавшихся врагов. Эти люди хотели его убить, и  смотреть  на  них  было
очень неприятно.
   - Не убивайте меня, я сдаюсь! - сказал Джек. Разжалобить этих ребят он не
надеялся, но проверить их реакцию было необходимо.
   Ближе всех оказался тот, что стоял справа, и Джек достал  его  кулаком  в
ухо. Удар подучился не очень сильным,  однако  противник  упал  на  землю  и
выронил нож. Джек тотчас подхватил трофейное оружие и, не  давая  опомниться
двум остальным, контратаковал их.
   Повстанцы крепко  оборонялись,  однако  их  подводила  ярость  и  желание
драться и одновременно выкрикивать лозунги: "Да здравствует камрад Дункан!",
"Да здравствует Всеобщий Порядок!", "Мы победим!".
   Но в этот раз победа  была  не  на  их  стороне  -  Холланд  сбил  одного
подсечкой, а затем пригвоздил его к  земле.  Второй  повстанец  бросился  на
выручку товарища, но попался на обводной удар ножом.
   Между тем первый оглушенный повстанец пришел  в  себя  и,  поднявшись  на
ноги, ожидал, когда Джек решит его участь.
   Бедняга смотрел на собственный нож,  которым  сейчас  владел  Холланд,  и
ожидал смертельного удара.
   Однако Джек ограничился мощным апперкотом, послав  повстанца  в  глубокий
нокаут.
   Противник  упал,  а  Джек   помчался   дальше,   туда,   где,   как   ему
представлялось, и должен был находиться заправочный терминал. Джек  пробежал
вдоль склада и, выскочив из-за угла, наткнулся на  целый  отряд  вооруженных
автоматами повстанцев.
   - Стой! - скомандовал один из них. - Ты кто такой?
   На Джека смотрели недобрые лица и по крайней мере пятнадцать стволов.
   - Кто такой, я тебя спрашиваю?!  -  наступал  на  Холланда  длинноволосый
человек с повадками вожака.
   - Я пилот. Я только что прибыл на Рабан.
   - А откуда у тебя это? - указал длинноволосый на окровавленный нож.
   - Это не мое, я подобрал его на земле.
   - Камрад Харрис! Камрад Харрис! - К отряду подбежал запыхавшийся  боец  и
доложил: - Мы заперли их в периметре заправочного терминала.  Теперь  они  в
ловушке - стоит нам ударить из лаунчеров, и они зажарятся живьем!
   - Этого  делать  нельзя.  Рядом  с  танкером  находятся  склады  и  новый
милицейский арсенал. Понял?
   - Понял, камрад Харрис - Сколько их?
   - Сто - сто пятьдесят человек. Многие из них ранены. Я сам видел, как  их
тащили.
   Харрис разговаривал с посыльным, не обращая  внимания  на  Джека,  однако
остальные повстанцы не сводили с пленника глаз. Судя по всему,  они  мечтали
пристрелить его.
   Расспросив посыльного и отдав необходимые  указания,  Харрис  вернулся  к
Джеку: - Так ты говоришь, что случайно здесь оказался?
   - Да, сэр, я пилот и прибыл, чтобы...
   - Не смей говорить мне "сэр", - перебил Джека Харрис - Хорошо,  сэ...  то
есть... Как же вас тогда называть?
   - Я камрад Харрис. Вслед за камрадом Дунканом я несу в  этот  город  свет
Нового Порядка, - важно произнес длинноволосый.
   - Да здравствует камрад Дункан! - прокричали повстанцы, потрясая  сжатыми
кулаками.
   В этот момент в стену склада ударила граната  Она  разорвалась  с  жутким
треском и рассыпала по сторонам шипящие осколки. Составлявшие свиту  Харриса
повстанцы разом пригнулись, однако сам вожак не повел и бровью. Джек тоже не
отреагировал на взрыв,  но  только  потому,  что  был  озабочен  собственной
судьбой.
   - Ты смелый парень, - похвалил Холланда длинноволосый. - Из тебя  мог  бы
получиться хороший камрад. Как ты относишься ко Всеобщему  Порядку?  Ты  его
поддерживаешь? Или тебе больше по душе анархические собаки Дика Фринслоу?
   - Сказать по правде, камрад Харрис, я незнаком ни с Всеобщим Порядком, ни
с Диком Фринслоу. Я прибыл на Рабан только два часа назад,  а  до  этого  ни
разу здесь не был.
   Услышав слова Джека, повстанцы стали  удивленно  переглядываться,  а  сам
камрад Харрис шагнул к Холланду ближе и спросил:
   - Ты хочешь сказать, незнакомец, что там, откуда  ты  прибыл,  ничего  не
знают о нашей борьбе?
   Джек напряженно соображал, какой ответ на этот вопрос  даст  ему  больший
шанс на выживание, и выбрал дипломатический вариант.
   - Э... видите ли, камрад Харрис, на  Бургасе,  откуда  я  прибыл,  газеты
постоянно пишут о вашей борьбе, однако я человек далекий от политики. Да,  я
знаю, что это мой  недостаток,  но  что  поделать  -  приходится  так  много
работать. Отдыха совсем никакого - работа и сон. Больше ничего.
   Не зная, что еще можно добавить,  Джек  замолчал.  Молчали  и  повстанцы,
поглядывая на своего  командира.  А  Харрис  задумчиво  массировал  небритый
подбородок и шевелил бровями. Наконец он спросил: - Как тебя зовут, камрад?
   - Джек Холланд.
   - Вот видишь, камрад Джек, какая у тебя нелегкая судьба. А все почему?
   - Почему?
   - А все потому, что на Бургасе нет Всеобщего Порядка. Понимаешь?
   - Это - да. Порядка там никакого, - совершенно искренне согласился Джек.
   - А что это у тебя на руке? Золото?
   - Это подарок, - нехотя ответил Джек. - Память об отце.
   - Дай  посмотрю.  -  Длинноволосый  взял  часы,  поднес  их  к  глазам  и
внимательно осмотрел корпус. - Это всего лишь позолота. А "Трайдент"  -  это
что, имя твоего отца?
   - Да, - соврал Джек.  -  Ладно,  пока  можешь  их  носить,  но  в  случае
необходимости ты сдашь их в фонд борьбы.
   Просветительскую беседу камрада Харриса прервал шум  судовых  двигателей.
На высоте двухсот метров в сторону  посадочного  терминала  проплыл  уиндер.
Несколько человек из свиты Харриса открыли по нему огонь, и судно скользнуло
в сторону, пытаясь уйти с линии огня.
   - Отставить!  -  крикнул  длинноволосый  и,  проводив  корабль  взглядом,
пояснил: - Зачем вы стреляете? Сейчас он сядет и вскоре станет нашим, а если
вы его собьете, он разрушит склады. Аида, посмотрим, как идут дела у камрада
Мэтлока. И ты, пилот, иди с нами. Сказать по правде, ты мне нравишься,  и  я
хочу представить тебя камраду Дункану. У него наметанный глаз  и  внутренняя
мудрость. Он точно скажет - наш ты или чужой.
   93
   Пули звонко забарабанили по днищу уиндера, и Ласло Калев  бросил  корабль
вправо, отчего Коррадо едва не свалился на пол.
   -  Держи  ровнее,  ты  меня  так  угробишь!  -  крикнул  Энрике,  потирая
ушибленную голову.
   - Ровнее нельзя, нам сейчас ракету влепят! Эх, связался же я с тобой!
   Обстрел  прекратился,  и  пилот  начал  снижаться  прямо   на   свободный
посадочный квадрат.
   - По-моему, там настоящая война идет. Вон  посмотри...  -  сказал  Ласло,
кивая на экран сканера.
   Частые разрывы гранат, перебегающие с места на  место  люди,  лежащие  на
бетоне трупы - все  говорило  о  том,  что  на  земле  проходила  нешуточная
операция.
   - При таком раскладе, друг, нужно сажать машину дверью к  танкеру.  А  то
они нас с ходу обработают, - пояснил Энрике.
   - А если нас обработают другие?
   - Не обработают. Те, что обороняются, - это регулярная часть.
   Отдав распоряжение, Коррадо пробрался в грузовой трюм и вскрыл  оружейный
ящик.
   Автомат "протос" лежал в  полной  готовности  со  снаряженным  коробчатым
магазином. В своей работе Энрике не часто приходилось пользоваться  подобным
инструментом,  однако  сейчас  был  именно  тот  случай,  когда  требовалось
применить тяжелую артиллерию. Пули "протоса" содержали нестабильный кобальт,
и один такой заряд мог прошибить кирпичную стену.
   Уиндер завис над посадочным квадратом и начал медленно  опускаться  вниз.
Шальные пули продолжали щелкать по его корпусу,  не  причиняя  судну  вреда.
Наконец корабль плавно  коснулся  площадки,  и  Ласло,  даже  не  дождавшись
остановки двигателей, побежал открывать выходную дверь.  Ему  казалось,  что
уиндер вот-вот станет мишенью для какой-нибудь мортиры. Воображение рисовало
Калеву ужасающие картины с пылающим уиндером и морем огня. Вспотевшие ладони
скользили по рычагу замка, и  это  еще  больше  усиливало  чувство  давящего
страха.
   - Бежим, Коррадф мы можем укрыться за танкером! - закричал  Калев,  когда
запорный рычаг двери поддался - Не спеши, придурок!  -  предупредил  Энрике.
Однако страх был сильнее осторожности, и Ласло  прыгнул  на  бетон,  тут  же
попав под обстрел. Он упал и, схватившись за ногу, отчаянно закричал: - О-о!
А-а-а! А-а-яй, как больно!
   Энрике свесился вниз и, подхватив  Калева,  рывком  втащил  обратно.  Как
выяснилось, ранение оказалось пустяковым - осколок гранаты прошел, не  задев
кости, и крови было совсем мало.
   Коррадо  даже  не  стал  оказывать  Ласло  помощь,  заставив  его  самого
добираться до  аптечки.  Когда  пилот,  выкрикивая  ругательства  и  стеная,
убрался в трюм, Энрике снова распахнул дверь и,  выверив  расстояние,  одним
прыжком  достиг  задней  опоры  уиндера.  Затем  выглянул  из-за  укрытия  и
произнес: - Ага, как раз вовремя.
   Повстанцы открыто бежали к терминалу,  намереваясь  покончить  с  отрядом
гражданской милиции. Коррадо поднял "протос" и сделал два выстрела.
   Бежавшие первыми двое повстанцев лопнули, как новогодние хлопушки, и  еще
несколько человек  были  повалены  взрывной  волной.  Коррадо  дал  короткую
очередь и разметал остатки атакующих.
   Из-за танкера выскочило трое запыхавшихся милиционеров. Они  подбежали  к
Коррадо и спрятались за корпусом уиндера.
   - Спасибо, вы нам очень помогли, - поблагодарил  милиционер  с  нашивками
сержанта. - Мы бы не успели.
   - Что делать, пришлось защищать свою жизнь, -  пожал  плечами  Энрике.  -
Сколько вас тут?
   -  Восемьдесят  три  человека  тех,  кто  еще  может  держать  оружие,  и
девятнадцать раненых, - сообщил сержант.
   - Оружия хватает?
   - С этим все в порядке - под нашим контролем арсенал.
   - Это уже кое-что, - кивнул Коррадо. - Вам нужно посадить пулеметчика вон
на ту каланчу. Эти ребята  накапливаются  в  низине  сразу  за  складами.  С
каланчи их будет видно как на ладони.
   - Мы пробовали отбить это здание,  но  у  нас  ничего  не  вышло,  только
потеряли троих человек, - сказал сержант.
   - Придется попробовать еще. Иначе в следующий раз они доберутся  и  сюда.
Кстати, сержант, к вам в порт не прибывал еще один уиндер - точно такой  же,
как этот?
   - Не знаю, сэр. С шести пятнадцати утра мы ведем бой. От пятисот  человек
осталось восемьдесят.
   - Понимаю, - кивнул Коррадо, а про себя подумал: "Куда же мог  подеваться
наш драгоценный Джек Холланд? Неужели погиб? Это было бы очень досадно".
   - Ладно, сержант, найдите мне пять человек добровольцев, и я  отобью  эту
каланчу.
   - Раз так, сэр, трое у вас уже есть.
   - А еще двое?
   - Увы, все силы брошены на удержание арсенала.
   Если эти фанатики дорвутся до оружия, они уничтожат всех.
   94
   Холодный рассвет застал Инессу Брун за обходом постов - своих  и  Юргена,
который после вечерних возлияний дрых без задних ног.
   Занемевшие в утренней сырости часовые выглядывали  из  своих  секретов  и
смотрели на Инессу с некоторым удивлением. Они все еще  пребывали  в  режиме
полубодрствования.
   Это состояние знакомо каждому, кто хоть раз нес караульную службу. Долгая
борьба со сном изматывает организм и приводит к  некоему  раздвоению,  когда
часть сознания спит, а другая продолжает бодрствовать.
   Понимая состояние людей в эти последние и  самые  трудные  полчаса  перед
сменой, Инесса старалась их взбодрить.
   - Привет, Болдерик.
   - Доброе утро, мэм.
   - Как тут?
   - Все тихо, мэм. В такую рань спят даже птицы.
   Болдерик охранял тропу, проложенную среди осыпавшихся  развалин.  По  ней
можно было выйти в город и так же легко пробраться в расположение  базы.  На
ночь тропу минировали "растяжками" и для надежности выставляли пост.
   - Кто на мельнице?
   - Кто-то из людей Юргена, мэм. Кажется, его зовут Элиас.
   Мельницей обитатели базы называли трехэтажный корпус дробильного  завода.
Он меньше других зданий пострадал от артиллерийского обстрела, и на площадке
его последнего  этажа  был  установлен  наблюдательный  пункт  с  пулеметной
точкой.
   Через десять минут Инесса оказалась на мельнице и была довольна тем,  что
не нашла часового. Он появился сзади совершенно неожиданно,  и  первое,  что
услышала Инесса, был щелчок предохранителя.
   - Доброе утро, мэм. Я думал, это кто-то посторонний.
   - Ты хороший часовой, Элиас, - похвалила Инесса.
   - Служба есть служба.
   - А где пулемет?
   - А прямо перед вами. - Элиас шагнул вперед и откинул в  сторону  грязный
запыленный матрас, на который командир Брун даже не обратила внимания.
   - Здорово придумано, - кивнула она и, подойдя к пулемету, выглянула через
бойницу. Позиция была хорошей и обеспечивала прикрытие всех подходов к базе.
   - С чего вдруг проверка, мэм? - спросил Элиас.
   - Да ни с чего. Я же  здесь  первый  раз.  Вот  и  решила  присмотреться.
Кстати, вон там, где сохранился остаток стены, можно посадить снайпера, и он
легко снимет нашего пулеметчика.
   - Я это предусмотрел, мэм,  -  улыбнулся  Элиас.  -  Я  заминировал  этот
обломок. Если вы присмотритесь, то увидите, что в кирпичной кладке есть  два
белых кирпича.
   - Да, я их вижу.
   - Так вот, стоит только щелкнуть по ним пулей,  и  вся  стенка  завалится
прямо на тех, кто будет за ней прятаться.
   - Здорово! - восхитилась Инесса. - Кем вы были до войны?
   Чувство уважения к этому опытному солдату заставило обращаться к нему  на
"вы".
   - Вы не поверите. Учителем литературы.
   - Вот так превращение! - удивилась Инесса. - Честно говоря, Элиас,  среди
моих солдат учителей нет. Слишком уж не учительское это дело - воина.
   - Но и вам это не совсем по профилю, - улыбнулся Элиас. - Я помню,  какая
вы были на экране...
   - Вы меня видели раньше?
   - Да вас весь Рабан видел.
   - А сейчас меня совсем не узнают, - вздохнула Инесса.
   - Это неудивительно. Сейчас вы суровый боевой  командир,  а  раньше  были
эдакой секс-бомбочкой.
   - Секс-бомбочкой? - удивилась Инесса.
   - А что в этом плохого?
   - Но мои стилисты уверяли, что у меня образ романтической девушки.
   В этот момент снизу послышался шорох, потом шаги.
   - Смена идет, - пояснил Элиас. - Я их ни с кем не спутаю.
   Двое солдат вышли на полуразрушенный этаж, и один из них громко  объявил:
- Элиас, выдергивай свою задницу, смена пришла.  Ой,  мэм,  извините,  я  не
знал, что вы здесь.
   - Ничего страшного, ребята. Пойдемте, Элиас.
   Инесса и бывший учитель литературы ушли с площадки, а оставшиеся  солдаты
принялись обсуждать командира Брун.
   - Ты слышал, Флярковски, как она это сказала? - Оле  Мюрат  вытянул  губы
трубочкой и, двигая бедрами, произнес: - "Пойдемте, Элиас..."
   - А ты бы хотел, чтобы она сказала "Пойдемте, Оле"?
   - Думал с тобой поболтать, но раз ты на меня наезжаешь, я ухожу. Так  что
можешь спать
   В этот момент откуда-то издалека донесся  грохот  взрыва  -  Вот  тебе  и
поспали, - с досадой сказал Флярковски.  А  все  ты:  можешь  спать,  можешь
спать. Накаркал.
   - Погоди, может, это случайный взрыв. - Мюрат подошел к окну и  посмотрел
на город. - Может, газ рванул или еще чего.
   Однако вслед за первым последовала череда новых взрывов,  а  затем  стали
слышны автоматные очереди
   95
   По мере того как Джек удалялся  от  места  боя,  взрывы  становились  все
глуше, а автоматная стрельба  все  больше  походила  на  стрекот  безобидных
трещоток.
   Впереди Джека  шагал  камрад  Харрис,  а  позади  -  строго  следящие  за
пленником пятеро повстанцев.
   Куда его вели, Джек не знал. Длинноволосый сказал что-то о  представлении
камраду Дункану, но больше об этом не упоминалось, и Джек опасался, что  его
ведут на расстрел.
   Путь в неизвестность проходил через захваченные повстанцами кварталы, где
уже вовсю шло наведение нового порядка. Тот тут, то там  были  слышны  крики
терзаемых граждан, повсюду валялись  трупы,  а  посреди  всего  этого  ужаса
деловито  сновали  люди,  стаскивавшие  в  кучи   отобранное   у   населения
продовольствие и ценные веши
   Завидев Харриса, повстанцы салютовали ему сжатыми кулаками и  выкрикивали
приветствие, а затем возвращались к прерванному занятию.
   На одной из  улиц  к  Харрису  подтащили  пленного  милиционера.  Бедняга
оказался сильно избит, и было заметно, что истязание прервали  только  из-за
появления камрада Харриса.
   - Камрад Харрис, что с ним  делать?!  -  завопили  повстанцы,  многие  из
которых были забрызганы чужой кровью.
   Длинноволосый  резко  остановился,  подошел  к  пленному  и   внимательно
осмотрел его мундир - Это сержант Не просто солдат, а сержант. Вспорите  ему
брюхо. Только тяжелые предсмертные  муки  помогут  ему  искупить  преступные
заблуждения.
   Вердикт камрада Харриса чрезвычайно взволновал и обрадовал повстанцев,  а
Харрис как ни в чем не бывало  продолжил  свой  путь.  Через  минуту  позади
раздался душераздирающий крик казнимого.
   Джек представил, что на месте милиционера мог  оказаться  и  он  сам.  От
такого ужасного предположения у него мгновенно пересохло во рту. Кто  знает,
может, его ведут, чтобы умертвить еще более страшным способом?
   На  окраине  города,  где  звуки  далекого  боя  были  почти  не  слышны,
длинноволосый вдруг остановился и повернулся к Джеку: - Вот здесь, в  овраге
за кустарником, находится шатер камрада Дункана. Сейчас мы явимся к нему,  и
ты постарайся быть искренним. Тогда ты станешь нашим другом... Понимаешь?
   - Да, - кивнул Холланд.
   - Помни, что наш  вождь  обладает  несравненной  мудростью  и  лгать  ему
нельзя. Если будешь правдив, ты выйдешь из шатра камрадом Джеком.
   - Да, - повторил  Джек,  стараясь  не  думать,  что  будет,  если  он  не
понравится камраду Дункану.
   Вслед за Харрисом Холланд спустился в овраг и действительно увидел  шатер
из прочного маскировочного полотна. Вокруг резиденции вождя  стояло  человек
двадцать рослых камрадов.
   "Личная гвардия", - догадался Джек.
   Видимо,  Харрис  был  человеком  значительным,  поскольку   телохранители
расступились и свободно пропустили его в шатер.
   Джек остался стоять снаружи, и вскоре его начала бить мелкая дрожь. То ли
от холода, то ли от ожидания предстоящей аудиенции. Время шло, но Харрис все
не появлялся, и Холланд стал  осторожно  осматриваться,  пытаясь  на  всякий
случай наметить путь возможного отступления.
   Неожиданно совсем радом заиграла скрипка. Джек посмотрел на  широкоплечих
камрадов, но они и ухом не повели. Звучание скрипки на дне сырого оврага  их
вовсе не удивило.
   "Наверное, вождя развлекают музыкой", - сделал вывод Джек.
   Скрипка рыдала и молила о пощаде. Невидимый маэстро  ухитрялся  извлекать
из нее не просто тоскливые, а скорее душераздирающие звуки.
   "У вождя своеобразный вкус", - подумал Джек.
   Музыка оборвалась так же неожиданно, как и возникла, а спустя пару секунд
из шатра вышел Харрис.
   - Иди, - сказал он, указав на шатер.
   Джек послушно отвел полог и вошел внутрь.
   В шатре царил полумрак, поэтому Холланд не сразу определил, где находится
сам вождь.  Вдруг  стены  заискрились  голубоватым  светом,  и  Джек  увидел
улыбающегося хозяина шатра.
   -  Не  правда  ли,  это   производит   впечатление?   Я   имею   в   виду
светоиндукционную ткань - вещь простая, но подчас просто необходимая.
   Джеку показалось, что камрад Дункан был едва ли старше его. Высокий  лоб,
откинутые назад каштановые волосы - все выдавало в нем глубокого  мыслителя.
За исключением одной детали - глаз. Это  были  глаза  смертельно  обиженного
ребенка, которому еще неведомы чувства сострадания и жалости.
   - Ну чего же ты молчишь? Или  тебе  непонятно,  что  твоя  судьба  сейчас
целиком в моих руках? - Дункан улыбнулся и поднялся с деревянного, покрытого
резьбой кресла. Как и все диктаторы, он был сторонником  ультрамонархической
идеи. Везде, где бы он ни появлял