листвой,
однако  стрелять  это  не  мешало.  Сверху,  словно  крыша,  нависали  ветви
стоявшего неподалеку  дерева. Они представляли собой многоярусное построение
и в случае, если прилетит граната, могли принять на себя осколки.
     Вскоре   вдали,  из-за  небольшой   возвышенности,   стали   появляться
преследователи.   Сначала  показались  их   покачивающиеся   головы,   потом
необыкновенно широкие плечи и руки, державшие оружие.
     Лефлер   поднял  бинокль  и  стал  рассматривать  автоматы  противника.
Определить  эту  систему он  не  мог.  Чем-то  оружие  напоминало  штурмовую
винтовку  "конрад", обладавшую чудовищной пробивной  силой, однако  ее давно
сняли с вооружения, поскольку она была неподъемной.
     Наведя перекрестие лазерного измерителя на  одного их коммандос, Лефлер
определил расстояние -- пятьсот сорок метров.
     Следовало  подпустить их  на  верные сто и тогда показать, кто у  них в
гостях.
     Рино  заметил, что  теперь преследователи уже так не спешили.  Они либо
опасались  жаркой  встречи, либо  просто  ожидали  подмогу  иди того хуже --
поддержку с воздуха,
     Однако чутье  подсказывало Лефлеру,  что эти коммандос, эти  доберманы,
натренированные на  погоне и выслеживании добычи,  его не  боялись. Они были
уверены в своих силах.
     На  камень, за которым прятался Рино, выполз здоровенный зеленый жук. У
него были длинные усы, и он ими очень подозрительно шевелил.
     Лефлер  вспомнил,  что  обычно  десантников  подробно  инструктируют  о
враждебной флоре и  фауне,  однако в их  случае  ничего подобного  не  было.
Просто потому,  что о Максиколе никто ничего  не  знал. Дали приблизительную
карту, и то хорошо.
     На  всякий случай  Рино щелчком  сбил  жука  в сторону,  и  тот  тяжело
шлепнулся в траву.
     "Небось  злится,  сволочь",  --  подумал Рино  о жуке.  Затем  проверил
"байлот" и снова посмотрел вперед.
     До  цепи  коммандос   оставалось  метров  триста.  Их  темные  силуэты,
подсвеченные солнцем, надвигались, словно тени.
     Зачарованный  их мерным шагом, Рино поначалу не понял, что прозвучавшие
один  за  другим два  хлопка  были  выстрелами  гранатомета.  Однако  увидев
изгибавшуюся дымную  дугу,  он  вжался в землю, стукнувшись шлемом о камень.
Взрывы  прогремели  с  большим недолетом,  но  не  успел Лефлер порадоваться
неудаче врага, как  сотни стальных дротиков, словно смерч, пронеслись совсем
рядом, наполнив  окружающее пространство  злобным шипением.  Они вонзались в
стволы  деревьев, срезали листья и целые ветви, пока не растратили свой гнев
в чаще леса.
     Приподняв  голову,  Лефлер  обернулся  и  обомлел.  Осыпавшаяся  листва
припорашивала два  лежащих в траве  тела. Кого там  зацепило, разобрать было
невозможно,  но  какая  разница.  Главное,  что  враг  оказался хитрее,  чем
предполагал Рино.
     Ему очень хотелось связаться  со своими фланговыми  постами и выяснить,
как у них  дела,  однако он  понимал, что нужно выдерживать  радиомолчание и
делать вид, что здесь никого нет.
     А до вражеской цепи оставалось двести метров. Проверяя нервную  систему
спрятавшихся  десантников,  коммандос время от  времени давали  по  зарослям
короткие очереди,  однако  ответом  им  был только шорох падавших ветвей  да
крики переполошенных птиц.
     Наконец, не дожидаясь, когда по ним откроют прицельный огонь, коммандос
помчались к лесу, развивая под гору невиданную скорость. Торопливо застучали
автоматы справа, потом  слева. Несколько наступавших коммандос упали,  но не
успел Рино  обрадоваться, как они снова поднялись  на ноги и продолжили свой
стремительный бросок.
     Пули  штатных "PC"  оказались  слишком слабыми, чтобы пробить  надежные
кирасы противника, и в случае точного выстрела удавалось только свалить цель
на землю.
     Теперь  Лефлер  понял,  почему  эти  охотники  чувствовали  себя  столь
уверенно. Им было наплевать, будут в них стрелять или нет.
     "Ну  и ладно".  -- По  спине Рино пробежал морозящий холодок.  Хотелось
попросту смыться.  Ведь  несмотря ни на какие тренировки, он  был всего лишь
уличным копом,  который не избегал риска только тогда, когда  имел шанс уйти
невредимым. Теперь  же этою  шанса практически не  было, а опытный противник
видел его и остальных бойцов буквально насквозь.
     Коммандос ни  на  секунду  не  сомневались,  что  Лефлер  попытается их
встретить у кромки леса. Так же легко они догадались, что огонь будет открыт
с рубежа в сто метров. Чего же проще -- задачка для детей.
     Это  только  толстому  Смайли  могло прийти в  голову,  что  сыщики  из
районных полицейских отделений смогут обхитрить свору натасканных убийц.
     -- Всем отходить! -- крикнул Рино в рацию, поднял проверенный  "байлот"
и плавно нажал на курок.

86

     Яхо легко бежал по камням, чувствуя прилив  сил и  хорошего настроения.
После двухгодичного  пребывания  на  Максиколе  это  был первый  похожий  на
настоящее дело случай.
     Уже  одно  то,  что  именно  его  люди  и  он  сам  преследуют  команду
нарушителей,  было большой  удачей.  И  можно  было не сомневаться, что  его
коллега, Фэн-длер, просто лопается от зависти.
     Сколько сотен километров в  постоянной подготовке и учебе наматывали н\
подразделения  --  трудно  даже  сосчитать.  И  это  напряжение  нужно  было
выдерживать в течение всего года -- ведь враги могли появиться здесь в любое
время.
     А тактические приемы атаки, выход на след, прочесывание лесных массивов
и  многое  другое  --  это  же  целая  наука, которую  следовало  не  только
постигать, но и заучивать до автоматизма.
     И, как ни удивительно, все это работало и все получалось.
     Стоило  командиру  только  намекнуть,  а его подчиненные уже  выполняли
понятный им приказ.
     Спустя  пятнадцать  минут  гонки Яхо  увидел  пыль,  которую  поднимали
ботинками незваные  гости. Что  ж,  бегали  они не слишком  быстро. Впрочем,
сержант допускал, что среди них могли быть раненые.
     Еще  через  пять  минут Яхо  разглядел  черные  точки --  это  уже были
реальные цели.  Сняв  на  ходу  винтовку, сержант  взял  ее в  одну руку  и,
демонстрируя свою сноровку, прямо на бегу послал вперед короткую очередь.
     Попасть в кого-либо он не  надеялся, однако навести побольше страху все
же не мешало.  И  потом, солдаты его взвода  должны были  видеть  в сержанте
пример для подражания.
     Выпустив одну очередь, Яхо пробежал метров пятьдесят и, когда камней на
пути стало поменьше, выстрелил еще раз. Он был уверен, что теперь пули легли
гораздо  ближе к цели,  и  даже представил, как удивились эти парни, которые
так вяло двигают ногами.
     Неожиданно  со стороны  нарушителей  тоже  прилетели пули.  Они  взбили
несколько пылевых фонтанов, и Яхо крикнул:
     -- Быстро рассеяться!
     Его  люди  тотчас выполнили  команду  и, растянувшись  в цепь, побежали
вперед. Все здесь  было им знакомо -- ведь по этим пустошам они проходили не
один раз.
     Яхо помнил, что там,  за небольшой  возвышенностью,  начинается  ровный
спуск  до самого  леса,  и  это  самая  опасная  часть  пути, где нарушители
попытаются дать бои его отряду. Сержант был уверен, что убегать в глубь леса
они не станут,  поскольку плохо знают местность, да и подготовлены  они были
не лучшим образом. Нет, они попытаются  перестрелять  преследователей именно
на спуске к лесу -- это их шанс.
     Когда взвод оказался на возвышенности, Яхо крикнул:
     -- Они будут бить со ста метров!
     И  девятнадцать  его  бойцов коротко  кивнули, поняв своего  командира.
Обезличенные,  в  наглухо закрытых шлемах,  они все равно казались Яхо легко
узнаваемыми. Он  чувствовал  их, он понимал  их, он различал  их по  каждому
движению.
     -- Пошли! --  скомандовал  Яхо, и коммандос двинулись вперед, прекрасно
зная,  что из  густой  листвы за  их  перемещениями следят  глаза  загнанных
зверей.
     Охотникам  они представлялись именно так. Загнанные, возможно, раненые,
они уже не думали куда-то бежать, они хотели просто достойно умереть.
     "Что  ж, это  я  им  Moгy обещать", -- усмехнулся  про себя Яхо и  едва
заметным кивком дал знак гранатометчикам.
     В  ту  же секунду  шрапнельные заряды понеслись  к лесу. Не долетев  до
деревьев,  они  с  грохотом  разорвались,   вытолкнув  вперед   острые  иглы
поражающих элементов.
     Яхо видел, как дрогнул лес, приняв весь удар на себя, однако  надеялся,
что прячущимся в зарослях нарушителям тоже досталось.
     Сержант ускорился, и следом  за ним  пошли  быстрее все остальные.  Это
была атака в лоб, и необходимости в этом не было, однако Яхо был уверен, что
опрокинет  противника  и  уничтожит  его прежде  всего  морально.  А  дальше
начнется погоня в  лесу, когда обезумевшие от усталости люди будут падать на
землю и тупо ждать решения своей участи.
     Наконец нервы  у прятавшихся в лесу  не выдержали, и они открыли огонь.
Яхо рванулся вперед, ликуя каждой клеточкой своего тела. Вот оно, назначение
воина -- бешеный бег навстречу огню.
     Тяжелая пуля ударила его в голень, и сержант покатился на землю, однако
тут же вскочил -- надежная  брони защитила  его.  Осталась  только небольшая
вмятина и  тупая боль в ноге, но, превозмогая ее, Яхо снова помчался вперед.
Рядом  с  ним  падали его товарищи, но  и они  оставались  невредимы -- пули
врагов ничего не могли поделать с совершенной защитой.
     И  вот,  когда  до леса остались считанные десятки метров,  Яхо боковым
зрением  успел заметить, как странно завалился  на спину бежавший  справа от
него  Гудрафт.  Отличный солдат  и  хороший  товарищ Хейд  Гудрафт  медленно
валился на землю. Какая-то невидимая сила все клевала и клевала его в грудь,
пока  алый фонтан крови не вылетел из спины  несчастного, и он упал, выронив
винтовку и раскинув руки.
     Затем еще  два бойца так же нелепо повисли в пространстве и попадали на
землю, истекая кровью.
     --  Всем  назад! --  не  своим  голосом закричал Яхо  и  тут же  ощутил
странный  дробный  удар,  будто в его  кирасу  били  отбойным  молотком.  Из
последних сил сержант качнулся в сторону, и его наплечник  сорвала невидимая
сила,  а  руку пронзила боль. --  Наза-ад! --  снова закричал  он и, зажимая
рану, побежал в гору.

87

     Саватос и бойцы  из взвода сержанта Фэндлера  уже сидели на броне своей
рейдовой машины, когда рация командира экспедиции ожила и все услышали голос
Яхо:
     -- У нас потери, сэр... Нам нужна помощь...
     Эти  слова  произносил  будто  кто-то  другой,  а  не  сержант  Яхо,  и
встревоженный Саватос отдал приказ немедленно ехать в сторону леса.
     Подпрыгивая на булыжниках,  броневик  быстро развернулся  и покатил  по
пыльным наносам, разгоняя змей и красных ящериц.
     Водитель выжимал  из  мотора  все возможное  для  такой  дороги, однако
Саватосу казалось, что машина еле передвигается.
     Наконец они достигли высоты, где находился взвод  сержанта  Яхо, и,  не
дожидаясь, когда броневик остановится, пришедшие на  помощь  коммандос стали
прыгать на землю.
     Не  выдержал  и  сам командир экспедиции.  Он  быстрым шагом подошел  к
побледневшему Яхо, который с непокрытой головой казался каким-то беспомощным
и с трудом поднялся с камня, на котором сидел.
     --  Сержант потерял много крови, -- сообщил  на ухо  Саватосу  один  из
бойцов
     -- У нас потери, сэр. Трое убитых, -- промямлил Яхо и шагнул в сторону,
чтобы командир экспедиции смог увидеть положенных в ряд погибших солдат.
     -- Что с ними произошло? -- спросил Саватос, не в силах отвести взгляда
от огромных пробоин в сверхпрочных кирасах.
     --  Пробоины  сквозные,  сэр, -- добавил  Яхо. -- И если  вы  заметили,
расположены прямо напротив сердца.
     -- Специальное оружие?
     --  Нет,  сэр.  Похоже  на пистолет  системы  "роле"  или  "байлот"  со
специальными пулями повышенной пробиваемости.
     -- Пробить кирасу из пистолета просто нереально
     --  С  одного  выстрела  --   да,   но,  если  всадить  в   одно  место
десять-пятнадцать пуль, -- эффект налицо.
     -- Да ты с  ума сошел,  сержант! Где ты видел  таких стрелков? -- начал
сердиться Саватос.
     -- Думаю... Думаю, один такой сейчас прячется в  этом лесу,  сэр. А  на
память о себе он оставил на моей кирасе свой росчерк.
     И только тут  на  левой стороне кирасы  Яхо  Саватос  заметил несколько
сгруппированных  вмятин. Еще  несколько пуль  -- и  Яхо постигла  бы  та  же
участь, что и грех других солдат.
     -- Что ж, все оказалось намного сложнее, чем я думал. И тем не менее мы
достанем  их  всех,  -- сказал  командир  экспедиции,  все  еще  не  веря  в
существование такого странного противника.

88

     Вибрация от стенки судна передавалась раскладному столу, и стоявший  на
нем стакан подрагивал, угрожая свалиться на пол.
     Смайли в одиночестве сидел в крошечном помещении дежурного энергетика и
смотрел  в стену. Он еще  не знал, сколько капсул пробилось  к Максиколе, --
возможно даже ни одной, но  тем важнее было найти предателя, который, Смайли
в этом не сомневался, был где-то рядом.
     О  том,   что   операция   готовится,  можно  было  сообщить   с  любых
многочисленных баз  или офисов, но указать  точное время мог только человек,
находившийся на судне.
     Посасывая  потухшую  сигару,  Смайли  перебирал  в  уме  всех, кто  мог
осуществить сброс кодовой информации.
     Помощники  Пэлтиер, Гектор, капитан судна  Вольтер  и  еще пара  тайных
людей Смайли, внедренных в персонал  геологоразведочного судна. Помимо этого
был  еще Джеф -- мастер по взлому и декодированию секретной связи. Именно он
играл роль дежурного офицера флота и пудрил мозги агенту  ЕСО. Еще был  Рони
--   генераторщик,   который    обеспечивал    сверхвысокие   мощности   для
радиопередатчиков.
     Неожиданно дверь открылась, и появился Пэлтиер.
     -- Сэр, вас срочно желает видеть капитан.
     -- Что-то случилось? -- пользуясь случаем, Смайли внимательно посмотрел
на своего помощника. Пэлтиер поспешно отвел глаза.
     -- Кажется, проблемы с персоналом, сэр.
     -- Ну хорошо, я сейчас подойду.
     Пэлтиер  тотчас  ушел,  а Смайли швырнул  потухшую сигару в корзину для
мусора  и  задержался еще на несколько  секунд. Наработанная в этой комнатке
атмосфера,  казалось,  начинала помогать Смайли распутывать  сложный  клубок
предательства.  Ответ был где-то  рядом,  однако, несмотря на все усилия, он
пока еще не давался.
     "Ладно, отложим", -- решил Смайли.
     Он  вышел   в  коридор  и   сразу  погрузился  в  монотонную  будничную
реальность, которая обнаруживалась на больших  судах,  никак не связанных  с
пассажирскими  перевозками: легкий запах технических жидкостей, пересушенная
или   переувлажненная   дыхательная   смесь   и    совершенно   произвольное
циркулирование воздушных  струй.  Случалось,  что  прорывавшиеся из  гальюна
запахи составляли букеты с ароматами судовой кухни.
     Что ж, удивляться  было нечему. Этот корабль был построен пятьдесят лет
назад   и   предназначался  для  военных   геологов.   Военные   же  геологи
представлялись  Смайли здоровенными, постоянно пьяными  парнями с нечесаными
волосами и красными  носами. Понятно,  что  для  такого  контингента военное
ведомство  не  особенно  тратилось  на  удобства,  хотя   именно  эти   люди
разведывали запасы  оружейных  наполнителей, действие  которых так нравилось
генералам.
     Мимо  прошли  два  матроса  и  отдали  Смайли  честь. Как  всегда,  его
принимали за  некое важное лицо. А то, что он был  в штатском, добавляло ему
таинственности и бюрократической опасности.
     Поднявшись по лестнице на один ярус, Смайли оказался в более приемлемой
атмосфере с приглушенными механическими шумами и достаточно чистым воздухом.
И это было понятно, поскольку на этом ярусе находился капитан, штурман и все
думающие службы. Им чистый воздух был просто необходим.
     Завернув  за  угол,  Смайли  едва  не  столкнулся   с  самим  капитаном
Вольтером.
     Вольтер, против обыкновения, выглядел немного растерянным.
     --  У  нас ЧП, сэр. Самоубийство... --  произнес  он  и выпучил  глаза,
ожидая реакции Смайли.
     Капитану  казалось,  что  уж  этому,  подолгу  службы  проницательному,
человеку  не  следовало  ничего объяснять. Даже наоборот, это  он должен был
внести какую-то ясность.
     --  Кто  покончил  с  собой? --  не подавая  виду,  что сам  ничего  не
понимает, спросил Смайли.
     -- Старший штурман Берни Израильчук.
     --  Что  еще? -- снова спросил Смайли, видя, что  Вольтер держит в себе
еще какую-то страшную тайну.
     Капитан Вольтер огляделся, проверяя, нет ли кого в коридоре, и  шепотом
произнес:
     -- Он оставил записку,  сэр. Вот эту... --  И трясущиеся  руки Вольтера
подали Смайли сложенный вчетверо лист бумаги.
     Тот осторожно его  развернул, словно боялся, что оттуда выскочит блоха,
и пробежался глазами по корявым  строчкам. О  содержании  записки Смайли уже
догадывался и, читая, лишь пытался  определить стилистику письма. В том, что
почерк был подделан, он не сомневался.
     --  Что ж, отлично, -- сказал он и  спрятал письмо  в карман. -- Идемте
осматривать место трагедии.
     --  Но сама записка, сэр!  -- произнес Вольтер  трагическим шепотом. --
Разве она, -- тут он снова огляделся, -- разве она не наводит на мысли?
     -- Давайте договоримся так, капитан. Ваше дело следить за тем, чтобы на
судне   был  порядок,  а  с  этим  происшествием  я  разберусь  сам...   Ну,
естественно, с некоторой вашей помощью. Договорились?..
     -- Конечно, сэр. Вы руководите всей операции, и любой ваш приказ...
     -- Вот  и отлично,  --  перебил  его Смайли.  --  Ведите меня на  место
Насколько я понял, это произошло в его каюте?

89

     Каюта  старшего  штурмана  Израильчка   выглядела  так,  как  выглядело
множество жилищ флотских офицеров.
     Обычная  штатная  кровать,  два  стула,  стол  с кожаной  обтяжкой,  на
обратной стороне шкафа  несколько фотографий голых красоток, профессионально
Доработанных карандашом.
     -- Он любил рисовать,  этот  ваш Израильчук? спросил Смайли и посмотрел
на залитое кровью лицо старшего штурмана.
     Его  тело  лежало как раз посередине каюты, из чего следовало,  что  он
стрелялся стоя. Насколько Смайли  разбирался в таких  делах, стреляться люди
предпочитали  сидя. Некоторые лежа. Это, конечно, забавно,  но по признаниям
самубийц-неудачников они опасались сильно удариться во время падения. А лежа
стреляться комфортнее -- это понятно.
     --  Кто,  кроме вас, капитан,  и  вашего помощника лейтенанта  Халкиди,
знает об этом происшествии? -- спросил Смайли, посмотрев на стоявшего тут же
высокого лейтенанта.
     -- Кроме Халкиди, я не говорил никому, -- сказал Вольтер.
     --  А  я рассказал вахтенному Борцу, --  признался лейтенант  и залился
румянцем.
     -- И про записку тоже упомянули? -- тихо спросил
     Смайли.
     --  Но...  Но  я  не  знал,  сэр...  --  Казалось,  лейтенант   вот-вот
расплачется. -- Я не знал, что это секретно.
     --  А  это вовсе и  не  секретно,  -- заверил  его  Смайли,  чем вызвал
удивление и Халкиди, и капитана
     Вольтера.
     -- Да,  никакого секрета  из  этого делать  не стоит. Ну был предатель,
который выдал нас врагу и, написав покаянную записку, застрелился. Это очень
скверно... Очень... Тем не менее, это не секрет.
     -- Что же нам теперь делать, в этих обстоятельствах?
     -- Во-первых, я должен поговорить с врачом. Как его?
     -- Штольц,  сэр! Франкфурт  Штольц!  -- нарушая субординацию, выкрикнул
лейтенант. Он  был  прощен,  и  радость  распирала  его  так,  что  хотелось
совершить какой-нибудь служебный подвиг.
     -- Позовите сюда Штольца, мне нужно  с  ним поговорить. А снаружи --  в
коридоре  --  выставьте  охрану  из  двух человек.  Все,  больше  я  вас  не
задерживаю, господа.
     Когда офицеры вышли, Смайли  остался  один на  один  с трупом  старшего
штурмана. Впрочем, трупов  Смайли не б