редающиеся любви пары. Дверей не было нигде...
     Вдруг стены дрогнули, сверху  полилась  черная жижа,  и чадящий костер,
зашипев,  погас. Залитые черным  дождем  люди  рванулись с  дикими криками к
ведомому только  им одним  выходу,  человек  устремился  за  ними.  А  среди
толкающейся  и орущей толпы неприкаянно сновал музыкант с лошадиной головой.
Он жалобно плакал и умолял, чтобы его не бросали - он был совсем слепой.

     - А-а-а! -  закричал император  Тро  и  пробудился от страшного  сна. -
Худину, ко мне, скорее! Худину!
     Вбежал раб в оранжевой одежде, стуча деревянными туфлями.
     - Я здесь, божественный!  - И Худина, согнувшись, замер, прижав руки  к
груди.
     Дряблые щеки престарелого императора тряслись,  в  красных, воспаленных
глазах  отражался  страх. Он соскочил с постели  в одном белье и вцепился  в
раба.
     -  Послушай, Худина, - зашептал Тро, - я опять  видел этот ужасный сон.
Он  снова  преследует  меня.-  Император  оглянулся и  добавил:  - Это знак,
Худина, дурной знак. Этот сон снился мне за  день до смерти моей второй жены
- матери Ирри.  Помнишь? Ты помнишь,  как она  умерла?  - Пальцы  императора
разжались и отпустили платье раба. Тро опустился на постель.
     - Да, божественный, я помню.
     - Расскажи, что ты помнишь?
     - Она умерла ночью в своей постели,  и на ее теле  не было ни  раны, ни
пятнышка. Лекарь  Бота, отец  твоей жены, был очень искусным  лекарем,  даже
немножко  колдуном.  И  вот  он  однажды,  как рассказывают,  при народе  на
городской площади, говорил о Железном Отце неуважительно.
     - Да что же он говорил? - удивленно поднял голову Тро.
     - Он... Он говорил, божественный,  что  смерть матери  Ирри - дело  рук
самого Отца, кровожадного и жестокого чудовища, как сказал Бота.
     - Хм, он был смел, этот лекарь. А что же потом?
     - Бота был найден мертвым, мой повелитель, в своем доме, в постели.
     -  Как?! -  с  криком вскочил император.- Он умер так же,  как бедняжка
Анис?! И ты ничего мне раньше не говорил, старый пес?!
     - Не гневись, божественный, - смиренно произнес раб.- Ты сам пребывал в
великой печали и запретил об этом  вспоминать  вовсе. Послушай меня, великий
Тро. Бонакус уже давно смотрит в  окна большой башни.  Тебе пора идти вниз -
государственные дела не ждут.
     Худина договорил и, отойдя  на шаг,  почтительно склонил  лысую голову.
Он, несмотря на свое рабское положение, был одним из первых людей в империи.
Его безволосая, с  отрезанными ушами голова хранила множество тайн двора  за
последние полвека, Худина был своенравен и  запросто мог закатить  затрещину
иному свободному вельможе, за что те  не раз пытались  расправиться с ним на
месте,  но Худина  всегда  носил с собой в рукаве  деревянную боевую  иглу и
довольно сносно орудовал ею. Так что после двух-трех пышных похорон с личным
рабом императора предпочитали не связываться.
     - Ну хорошо, Худина, пусть несут умываться и готовят краски.
     Раб  бесшумно   выскользнул  и   спустя  полминуты  снова   появился  в
сопровождении  еще  шестерых  слуг,  разодетых  в  шелковые  ультрамариновые
хламиды с наброшенными  на  плечи желтыми косынками.  Из-под  широких  одежд
торчали ноги в белоснежных подштанниках, а босые ступни были выкрашены хной.
     На расшитых стеклянным бисером и пурпурным песком полотенцах  они несли
подносы.  Один раб держал на  подносе  серебряный  кувшин  с водой, второй -
широкий  таз из панциря  черепахи, покрытый  перламутром,  третий нес резную
костяную  коробочку с  красками для  бровей  и  ресниц, белилами  для лица и
румянами.
     Четвертый раб держал поднос с освежающими растираниями и маслами. Пятый
отвечал  за набивание ароматического рога и окуривание  императора очищающим
дымом. И последний раб чесал пятки.
     По знаку  Худины к сидевшему на постели императору подошли два  раба и,
приподняв его легкое тело,  перенесли на резной  жесткий  диванчик.  Настала
очередь водных процедур. В черепаховый таз налили из кувшина воды и поднесли
к сидевшему неподвижно, как статуя, императору. Худина лично,  едва смочив в
поданной чаше кончики пальцев, брызнул Тро  влицо.  На  этом  умывание  было
закончено.
     Потом  подошел слуга с косметикой и, поставив на небольшой столик  свой
поднос,  извлек  из  коробочки  склянку. Быстро  намазав  императору  голову
специальным жиром, он тщательно пригладил  назад редкие волосы, окрашенные в
фиолетовый цвет. Закончив с  прической, раб  отступил на  шаг и  полюбовался
своей работой. Потом,  взявшись за кисточки,  приблизился снова. Наложив  на
лицо белила, он, как на чистой  бумаге, стал рисовать густые брови и молодой
румянец.  Подошел  слуга с раскуренным рогом и выдул  в  раскрытый  рот  Тро
бодрящий дым. Лицо  дряхлого, больного императора преобразилось. Он задержал
дыхание и  сделал медленный выдох.  Морщины на его  лице разгладились, и  за
сановное тело принялся массажист.
     Слуга лил императору на плечи поочередно из каждой  своей баночки, пока
разноцветные, играющие всеми цветами радуги  масла и притирания не стекли до
пупка. В следующую минуту руки массажиста замелькали, и слышно  было  только
пощелкивание старых костей Тро да ритмичное дыхание раба. Массаж закончился,
когда  на  теле  императора  не  осталось ни  капли  масла.  От процедуры  к
процедуре Тро молодел прямо на глазах.
     Вот за дело  взялся  чесальщик  пяток. Он  был  лучшим во всей империи.
Чтобы заполучить его себе,  Тро сфабриковал против него обвинение в убийстве
его двоюродного брата. И потом не пожалел о содеянном.
     Если  кто-то думает,  что чесать пятки очень просто,  то  он ошибается,
потому  что  начинать  чесание нужно  не  сразу, а  только  после  того, как
разогреты мышцы и кости ног.
     Тро закрыл от удовольствия  глаза,  когда чесальщик первый раз прошелся
по бедрам щеткой из нежных речных водорослей. Потом по  коленям рукавицей из
меха выдры и только после этого - по голеням костяшками пальцев.
     Эта комбинация повторялась несколько раз, пока  чесальщик не  посчитал,
что можно  переходить  к  ступням. Его сильные пальцы,  казалось,  разобрали
старческие ревматические  ступни по  косточкам, и император  только охал, но
терпел,  зная, что  главное  еще  впереди.  И  наконец, когда  ноги были уже
неощутимы, чесальщик деревянной щеткой принялся энергично скрести по ступням
императора, а тот, выгибаясь дугой, затрясся, как в припадке...
     Еще минут  пять  после  этого  император  сидел, уставившись  в  точку,
приходя в себя от потрясения.
     Когда глаза  Тро  ожили и  задвигались,  Худина щелкнул пальцами,  и на
смену  рабам  в  синем пришли  рабы в  зеленых  одеяниях и  принесли туалеты
императора.  Худина сам навешивал на тощие плечи  Тро  слой за слоем дорогие
разноцветные одежды, а рабы тщательно перевязывали каждую одежду ленточками.
Потом  пошли  брошки, цепочки и  заколки. На голову водрузили алую  шелковую
шапочку и, как последний штрих, вставили в уши жемчужные серьги.

     Массивные резные двери распахнулись, и взору многочисленных придворных,
находящихся  в  круглом  тронном  зале,  предстал  почитаемый  как  божество
император Тро.
     Загремели железные  барабаны,  все  присутствовавшие  в  зале свободные
граждане  упали ниц. Четыреста безруких рабов - символ несметного богатства,
стоявшие  в  ожидании  вдоль  стен,  метнулись  на пол перед божественным и,
попадав  на  спины, застелили  ковром человеческих  тел дорогу  от  парадных
дверей до тронных качелей.
     Этот  ежедневный   ритуал   ввел  сам  Тро.   До  него  все  императоры
довольствовались обычным  ковром, но с тонкой подачи Худины, заботившегося о
ревматических ногах божественного, эта чудная мысль появилась в мудром мозгу
великого из великих.
     Его гениальность состояла и в том,  что он  придумал рубить  некоторому
количеству рабов руки  по локоть. У императора их было четыреста - рабов без
обеих рук. Придворные вельможи имели  по полусотне, да и то некоторые только
одноруких, чтобы не было стыдно перед соседями. Конечно, покалеченный раб не
приносил  никакого дохода - напротив, сплошные  убытки, так  как за  ним был
необходим отдельный  уход. К тому же безрукие счастливчики должны были иметь
украшения из  чистого железа, выглядеть опрятно и упитанно. Количество  этих
нахлебников и определяло богатство вельможи.
     Барабанный грохот  и  восхваляющие выкрики  сопровождали шествие босого
императора по мягким теплым  животам рабов. С одной стороны Тро  поддерживал
за  руку  Худина,  а  другой  рукой божественный  держался  за плечо  своего
старшего сына - рослого, но совершенно лишенного разума юноши.
     Ое - так звали его - не разговаривал вовсе, косил глазами, пускал слюни
и  регулярно  гадил в  залах  дворца.  Его  мать за рождение  неполноценного
наследника, по законам империи, была умерщвлена ядом, который принесли жрецы
из храма Железного Отца.
     Вторая жена. Анис,  родила вполне здорового мальчика,  и  Тро был этому
безумно рад. Наконец-то он заткнул глотки врагам, нашептывавшим  из-за спины
о порче, посланной Железным Отцом на императора за его неразумное правление.
     Тро сошел  с последнего теплого  рабского  живота и подождал, пока двое
подбежавших служителей наденут ему на ноги нарядные мягкие тапочки. В них он
взошел  по  лестнице,  застеленной  шкурами диких  животных,  к  трону.  Сел
поудобнее и дал знак рукой.
     Специально поставленный раб начал вращать колесо, приводящее в действие
потаенный  механизм, и  тронные  качели  с  императором  поплыли  по  кругу.
Вельможи поднялись с пола и нестройным  хором пожелали божественному доброго
здравия в это чудесное утро,  хотя,  в сущности,  был уже полдень. Император
плыл над головами, и все поворачивались, следя за ним, как за светилом.
     - Что, какие вести от Аххи?  - бросил Тро свысока, обращаясь к военному
советнику, и его слабый голос был усилен акустикой каменного купола.
     - Прибыл посланник, мой повелитель, вести хорошие!  Войско возвращается
с победой, пленниками, богатыми трофеями!
     - Как Ирри? Он здоров?

     -   Здоров-здоров!  -  поспешно  закивал  советник.-   Мало  того,   он
мужественно сражался и снискал славу храбрейшего.
     Улыбка тронула губы Тро, и  он  окончательно успокоился. А то ведь  всю
неделю его мучили нехорошие предчувствия.

ГЛАВА 18

     Лагерь мирно спал. Возле горящих костров суетились  кашевары, готовя на
утро завтрак.  Перекликались дозорные.  А  в полуразбитой  туряками  кибитке
вторую ночь  подряд Морис и Анупа проводили  по полной  программе, пользуясь
относительным уединением.
     Горнист   еще  не   заиграл  подъема  в   сигнальный  рог,  а  Морис  в
сопровождении  личного   раба   Аххи  уже   направился  в  пурпурный   шатер
военачальника.
     Еще не  придя в  себя и ощущая на  губах  поцелуи Анупы,  Морис шел, не
задумываясь, кто, куда и зачем ведет его.
     Подойдя к шатру, раб жестом пригласил Мориса внутрь. В самой  середине,
на шелковой подушке и с традиционной чашкой зе в руках, сидел Ахха. Не глядя
на Мориса, он произнес:
     -  Здравствуй, муюм. Проходи.  Садись, выпей  со мной зе.  Этот напиток
взбодрит тебя.- И он протянул Морису еще одну наполненную чашу.
     Гость сел на подушку, неловко подогнув под себя ноги, принял угощение и
весь превратился в слух.
     - Как тебя зовут, муюм? - начал Ахха, отхлебнув из чаши.
     - Я не муюм, вельможа. Я из других мест, а зовут меня Морис.
     Ахха недовольно поморщился:
     - Муюм,  не муюм  - в этом  нет  большой  разницы. Главное то,  что ты,
Морри, являешься  моей добычей, пленником  вместе со  своей подругой, и твоя
дальнейшая судьба - жизнь в Тротиуме - полностью зависит от того, как я буду
к  тебе  относиться.  Надеюсь,  ты  понимаешь,  что  я  просто так  не  буду
устраивать твои  дела. Ты  должен  послужить мне  в одном важном  для  меня,
секретном мероприятии. Тебе понятны мои слова, Морри?
     - Да, пока понимаю.
     - Тогда слушай дальше. Я видел, как ты  действовал в бою с туряками. Ты
прекрасно обучен, Морри.  -  Ахха поставил  зе и уставился  Морису в  глаза,
словно  стараясь заглянуть  через них в самые  потроха. Морис  тоже отставил
чашу и смело посмотрел  на старика.- Ты должен убить одного человека, Морри,
Цена - жизнь, а в пределах империи - жизнь свободного гражданина.
     - Я согласен, - ответил Морис и поднялся. Ахха поднялся следом.
     - Ты быстро согласился, даже не спросил имя человека.
     - Мне все равно, - ответил Морис, вытянувшись, как учили еще в Школе, и
подобострастно пожирая Ахху глазами.
     -  И тем не менее, - старик опустил глаза,- это мой племянник Ирри. Что
скажешь? - взглянул он исподлобья на пленника.
     - Я убью  его,  - отрезал тот, не  моргнув  и глазом. "Каков подлец,  -
подумал про  себя Ахха, невольно  окидывая взглядом складную фигуру Мориса.-
Такой, видать, и отца родного порешит, если заплатить. Ну что ж, такой мне и
нужен. Прекрасно".
     -  Прекрасно, -  повторил он вслух. - До благословенной столицы еще два
дня пути, действуй.  Об этом никто не должен знать. Сам  понимаешь... Сейчас
нас  трое, посвященных: я,  ты и Роро, он охранял нас снаружи и  все слышал,
как и ты. Смотри, что я делаю, Морри!
     Старик, глядя Морису в глаза, негромко позвал:
     - Роро...
     Раб тотчас появился.
     -  Роро, подойди  ко мне. - Роро подошел.  -  Смотри  же, Морри, смотри
внимательно.
     В  руках  Аххи  появилась боевая  игла. Короткий  взмах, и  она прошила
сердце раба. Не проронив ни звука, он рухнул на пол.
     - Теперь нас двое, Морри. Можешь идти. - И старик отвернулся от Мориса,
давая понять, что разговор окончен.

     Днем  колонна  опять  тянулась  по  пыльным  дорогам. Солдаты  шли  уже
налегке,  без  тяжелых  доспехов.  Морис  сам   управлял  починенной  им  же
развалюхой,  которую тянули  два  мощных  буйвола.  Иногда  к нему на  козлы
выбиралась из кибитки Анупа,  и они  сидели рядом, счастливо  и молча  глядя
друг на друга.
     Время от времени раздавался топот  копыт и, добавляя пыли, проносился в
ту  или иную сторону всадник. Множество  раз это был  Ирри. Он явно зачастил
сюда  и   неизменно  придерживал  своего   буйвола,   чтобы   взглянуть   на
ускользнувшую добычу.
     Не  мог  он,  сын императора,  смириться со своим  поражением, пусть  и
временным. Он был уверен, что  по  возвращении  отец подарит  ему прекрасную
муюмку и она умрет с  Ирри так, как он пожелает. Она должна умереть именно с
ним.
     Вот Ирри опять проскакал мимо. Он снова впился глазами в такую желанную
и недосягаемую пока женщину. "Еще этот вонючий раб рядом с ней. И она спит с
ним,  она  отдается  ему  по  первому  его  требованию  -  Лело  докладывал.
Докладывал и  даже кривлялся, показывая под смех солдат, как эти  презренные
ласкают друг друга.
     - Эй,  ты! Принц!..  Шакал, что ты  головой крутишь,  болван!  Здесь я,
здесь!
     "Что?!! Кто посмел?! Где мерзавец?!"
     - Да ты что? Ослеп? - послышалось снова.
     - Так это ты?! Желудь... Тля... Раб... - Ирри накрыла волна ярости.
     Морис сидел  на  козлах и с издевательской улыбкой  поливал  наследника
бранью.
     -  Если ты не боишься,  что  я  подрежу  тебе  уши, теленок,  поотстань
немного от колонны... А теперь пошел вон!
     Глаза Ирри превратились в щелочки, лицо побледнело, но он нашел в  себе
силы улыбнуться, кивнул и, круто развернув своего буйвола, поскакал  в конец
колонны.

     Вдали, у  самого горизонта, клубилась  пыль  от уходящего войска. Морис
стоял посреди дороги, широко  расставив ноги,  и смотрел  на приближавшегося
всадника... Буйвол летел во весь опор, всхрапывая  и  сбрасывая с губ клочья
пены,  а Ирри со  злостью нахлестывал его,  уже отчетливо видя стоявшего  на
дороге врага.
     -  Ну  держись, раб!  - И Ирри,  выставив вперед руку  с  иглой, пустил
буйвола немного  левее стоявшего  человека. Нацелил иглу в голову:  р-раз! -
мимо. "Что такое? Увернулся, проклятый, а ну-ка еще..."
     Снова выставив иглу, Ирри понесся на врага -  и снова мимо. "Ну  ладно,
подожди".  Ирри  отпустил  повод,  и разъяренное животное  само бросилось на
человека, низко опустив голову.
     Морис  сделал ему навстречу  шаг, потом другой и, когда рога находились
от него уже в нескольких шагах, резко подпрыгнул. Буйвол пролетел под ним, а
незадачливый всадник на всем скаку налетел на выставленную  Морисом ногу. От
такого страшного удара Ирри вылетел из седла, оборвав веревочные стремена, и
тяжело упал на землю.
     Шлем,  как  легкая  ореховая  скорлупка,  отлетел  в  сторону.  Потеряв
наездника, буйвол еще  проскакал по инерции метров сто,  а потом перешел  на
шаг и,  тяжело  поводя  боками, поплелся  вслед за уже потерявшейся  из виду
колон ной. Морис, в свою  очередь, поднялся с  земли и, заметно прихрамывая,
подошел к лежащему  телу посмотреть на свою работу.  Работа  была отменной -
лицо  Ирри   превратилось  в  кровавую  рану.  Его  проломленная  грудь  еще
вздымалась.
     "Мучается, бедняга",  - подумал Морис и наступил  ему на горло, оборвав
страдания.
     - Вот теперь я в полном расчете и за  Анупу, и за себя, принц! - сказал
Морис и, повернувшись, пошел догонять уже далеко ушедшую вперед колонну.

     -  Ну что, меня  никто  не искал? - вскакивая на козлы  рядом с Анупой,
спросил Морис.
     -  Нет, но где тебя носит?  Тут этот наследник пропал. Пока  решили  не
останавливаться, но  везде  его  уже ищут. Всадники мечутся туда-сюда.  Я за
тебя  так переживала...  А почему ты такой  вспотевший, Мо-рис?  - В  голосе
Анупы послышалась тревога.- И в пыли весь.
     Морис поспешно поджал ноги, но было поздно, Анупа заметила забрызганные
кровью сандалии.
     - Ты? - спросила она коротко.
     - Я,- ответил он.
     - Ты у меня настоящий мужчина, - проговорила Анупа, восхищенно  глядя в
лицо Мориса.- Отомстил  за меня.-  Серые  глаза ее  горели  от восторга.- О,
Железный Отец! Пошли мне счастье родить сына от храброго, красивого Мо-риса!
-  Произнося  эти  слова, Анупа  нежно гладила  лицо  Мориса,  его синяки  и
ссадины.
     Издалека возник  и  стал  приближаться истошный вой нескольких  глоток.
Группа всадников, не переставая кричать, скакала  вдоль колонны. В  середине
группы  бежал  белый  буйвол  с  перламутровыми  рогами,  а   на  спине  его
подпрыгивал холщовый мешок с бурыми темными подтеками.
     Колонна  была  остановлена, и  Ахха со свитой выслушал  доклад старшего
группы, прерывающийся рыданиями. Из его слезливого повествования все узнали,
где и при каких обстоятельствах был найден труп наследника.
     -  А-а!  Кто?! Какой злодей смог поднять руку на сына великого Тро?!  -
вскричал Моххад, сорвав с головы свой зубастый шлем.
     - Кто бы он ни был, сам Железный Отец должен нам помочь найти злодея! -
воздев руки к небу, торжественно  проговорил Ахха.- Собрать всех, мы  выявим
злодея.
     -  Мудрый Ахха, неужели ты думаешь, что это мог сделать кто-то из наших
верных солдат?
     - Боюсь, что это так, Сейк.  Ирри был строг с подчиненными. Держал свою
сотню  в кулаке,  как  и положено, но мерзавцы  пропили свои  мозги.  Вконец
пропили! -  перешел на крик нарвад.-  И клянусь  гробом  моего императора, я
найду убийцу моего любимого племянника!..
     Колонну  свернули в кольцо  вокруг кучки начальников и тела наследника.
Солдаты уже знали, в чем дело, и тревожно гудели.  Вдруг из их рядов выбежал
один и, подбежав к мертвецу, упал с рыданиями на его изуродованное тело. Это
был Лело.
     -  Отец  мой,  благодете-ель!  -  завыл он, поднимая голову покойника и
заглядывая в лицо Ирри, неузнаваемое, смятое и облепленное мухами.
     Неожиданно Лело  вскочил на ноги и уставился безумным взглядом фанатика
на нарвада:
     - Благородный Ахха, я знаю, знаю, кто виновен в нашем горе!
     - Кто же?! - В глазах Аххи мелькнуло беспокойство.
     - Я  видел, видел! - Лело повернулся к солдатам,кого-то выискивая сре