аясь в воздухе и разбрасывая искры, обломки летательного аппарата
саваттера стремительно неслись к земле.  Они распадались на небольшие куски,
которые воспламенялись еще ярче и сгорали почти дотла.
     -- Вот это  хорошая  работа,  --  сказал  Буджолд.  -- И  никаких  тебе
маршрутизаторов.

23

     Уже во второй раз арестованная потеряла сознание и даже упала со стула.
Ее юбка задралась, и Лойдус в немом восхищении созерцал оголившиеся ноги.
     Мелькнула мысль немедленно  воспользоваться подвернувшимся случаем,  но
Ганс  помнил,  что  старший следователь Кулхард советовал делать это при  ее
муже -- чтобы тот раскололся. А получать удовольствие в одиночку, без пользы
для дела -- Лойдус считал, что  это непрофессионально.  Вернее, он хотел так
думать, но думалось ему все-таки иначе.
     Присев рядом с распластанным и оттого кажущимся доступным телом, Лойдус
погладил ноги миссис Розенфельд, и его ладони моментально сделались влажными
от пота.
     Огненное  желание  стало  затоплять  разум,  и Лойдус, путаясь в  юбке,
сделал попытку раздеть свою жертву. Каково  же было его удивление, когда  он
заметил, что женщина пришла  в себя  и смотрит на него в упор  -- спокойно и
вместе с тем угрожающе.
     Оттого, что ее лицо было разбито в кровь, этот  взгляд казался особенно
страшным.
     --  Э-э-э...  Поднимайтесь,  миссис  Розенфельд...  --  произнес  Ганс,
помогая арестованной встать.
     В  это  время  раздался стук  в  дверь, и появился  охранник. Не застав
следователя в ситуации, в которой  надеялся застать, рыжий  удивился  и даже
забыл, зачем пришел.
     --  Чего  тебе?  -- строго  спросил Ганс, выплескивая на охранника свою
обиду и бессилие.
     -- А-а... Это... Сообщение пришло, что маршрутизатор нашли в горах, так
что эта баба вроде как ни при чем.
     -- Да  я и без тебя знаю, что ни при чем! -- неожиданно даже для самого
себя заорал Ганс. -- Я, по-твоему, следователь или дурак?!
     -- Не  знаю,  сэр.  Честное слово, не знаю... --  ответил  перепуганный
охранник.
     -- Сними с  нее  наручники. Уж будь уверен, если бы она была при чем, я
бы ее уже давно расколол.
     -- Да, сэр.
     Охранник  торопливо снял  наручники  и  даже достал  из  кармана чистый
носовой платок. Он протянул его Лейле и сказал:
     -- Вот, миссис, пожалуйста.
     -- Можешь идти,  -- разрешил ему Ганс,  -- и захвати миссис Розенфельд.
Насколько я понимаю, ей с мужем сейчас же выпишут выходной билет.
     -- Конечно, сэр.
     Поняв, что  может  идти, женщина  поднялась со стула. Вопреки опасениям
Ганса она на него даже не смотрела.
     Следом за охранником Лейла  покинула комнату для  допросов  и  пошла по
коридору, видя перед собой спину рыжего конвоира. Это  было явным признанием
ее невиновности. Но женшина все еще никак не могла понять, почему, когда она
уже смирилась  со всеми  унижениями  и даже приготовилась к нелегкой смерти,
все вдруг прекратилось.
     Какой  такой второй маршрутизатор нашли в горах?  Она прекрасно  знала,
что этот прибор был спрятан в подвале ее дома.
     Впереди открылась  боковая  дверь,  и в коридор вывели  узника,  только
отдаленно напоминавшего человека.  Новые кровоточащие раны  зияли на  старых
рубцах -- видимо, это был один из долгожителей подземелья.
     Несчастный поднял  взор, и их с Лейлой взгляды  встретились.  И оба они
поняли, что существует некая  правда, связывающаях их обоих и, наверное, еще
десятки или сотни людей по всей Туссено.
     Наконец поднявшись по нескольким лестничным пролетам, Лейла оказалась в
небольшом холле,  где  ее  ждал муж. Оттого, что  его  выпустили из узилища,
Майбо выглядел радостным, однако вид избитой Лейлы вызвал у него легкий шок.
     -- Но главное, что мы живы!  Ведь  так,  дорогая?  --  сказал он, когда
немного пришел в себя.
     Лейла  молча  кивнула  и,  остановившись, посмотрела  на  показавшегося
знакомым полицейского, который покручивал на пальце ключ зажигания.
     -- Ну что, поедем домой, миссис Розенфельд? -- спросил он.
     -- Да, -- сказала она, разлепив разбитые губы, -- поедем...

24

     Будильник  зазвенел  в  тот   момент,  когда  Рино   наконец  полностью
успокоился  и вступил  в  ту  фазу  сна, которая  несла  забвение  и  полное
обновление организма. Иначе и быть не могло. Все хорошее в жизни должно было
немедленно прерваться, чтобы у человека не возникало никаких иллюзий.
     --  Я отказываюсь просыпаться, ты -- сволочь!  -- выкрикнул разбуженный
Рино, споря со здравым смыслом. -- Я все еще сплю и не желаю слышать никаких
будильников! -- добавил он.
     Однако дурной  побудочный  механизм продолжал трезвонить, а после пятой
серии трелей включил вибратор.
     Тумбочка,  на  которой  стоял  будильник,  загудела  так,  будто на ней
вскрывали  дорожное покрытие.  Грохот был  ужасающим, и  Рино  спрятался под
подушку.
     Он  был полон  решимости  ждать,  пока не  сядут батарейки ненавистного
прибора, однако развязка наступила раньше.
     Вибрация вызвала скольжение коварного  механизма,  и будильник, проехав
сантиметров  тридцать, грохнулся на  пол, мгновенно  потеряв  свой  голос  и
развалившись на части.
     -- А говорили, что защита от ударов!  -- возмутился Рино, отбрасывая  в
сторону подушку.
     Заглянув под кровать, он увидел останки несчастного и сказал:
     -- Призову гадов к ответу...
     Встал  с кровати,  Рино отправился в ванную  комнату, где безо  всякого
удовольствия принял неизбежные водные процедуры.
     Слегка  посвежевший,  Лефлер вернулся  в спальню и набросил  на постель
мятое покрывало. Кое-как расправив  складки и  поддав  подушке  кулаком,  он
проследовал  на кухню,  чтобы  проглотить  что-нибудь  съедобное.  Есть  ему
совершенно  не хотелось,  но привычка завтракать была  накрепко привита  ему
мамой с самого детства.
     "Завтракай всегда, Рино, ибо завтрак есть самое интимное принятие пищи,
а  потому  самое  полезное  для  организма",  --  говорила она, пичкая  сына
полезными для здоровья продуктами.
     И  в общем-то  мама была  права, поскольку после завтрака  весь  график
приема пищи  у  Рино  сдвигался в  разные  стороны  по самым непредсказуемым
причинам.
     То он выезжал  на очередной труп, то торопился с окончанием отчета, то,
случалось, делил с  патологоанатомом сдобренное  укропом рагу -- причем безо
всякого удовольствия.
     Одним  словом, назидание  мамочки подтверждалось  и оправдывалось почти
каждый день, за исключением тех случаев, когда в доме  Рино ночевали женщины
с серьезными намерениями.
     Едва покончив с сексом, они  тут  же мчались на  кухню, дабы  закрепить
успех на пути  к сердцу полицейского  офицера.  Однако Лефлер четко разделял
постель и кухонную утварь и потому  до сих  пор  принадлежал к  холостяцкому
сословию.
     Покончив с завтраком, состоявшим из  омлета  и крабового бифштекса,  он
свалил посуду в мойку и пошел одеваться,  а в восемь пятнадцать, как обычно,
уже вышел из дома и, поулыбавшись солнечной погоде, сел в автомобиль.
     Это  было  бензиновое  чудовище,  старый  агрегат,  заправлять  который
приходилось на окраине города. Только там еще продавали настоящий бензин.
     Рино  никто  не  трогал,  пока  экологическому  состоянию   Туссено  не
присвоили   четвертый  уровень.   После  этого  бензиновые  двигатели   были
запрещены, и в качестве переходного периода был выбран  срок в пять  лет.  И
вот теперь, когда почти вся планета пересела на парогенераторные автомобили,
только  Рино и еще какое-то количество упрямых парней старательно прикрывали
выхлопы своих коней, чтобы не попасться дорожной полиции.
     "Итак, мистер  Лефлер. Это уже в четвертый раз. Мы вынуждены  увеличить
штраф. Разве вы не знаете, что бензиновые двигатели запрещены?"
     "Извините, инспектор,  просто мой "паровик" внезапно  вышел из строя, и
пришлось взять эту колымагу -- такова ситуация, войдите в мое положение".
     Подобная сцена  повторялась довольно часто, и  Рино смирился  с мыслью,
что будет ездить на водороде, однако пока его старый конь  по-прежнему бегал
довольно резво.
     Запарковав  машину на  служебной стоянке у отделения, поздоровавшись  с
двумя-тремя знакомыми, Лефлер вошел внутрь помещения.
     Сменившаяся с дежурства Ольга Герцен попалась ему навстречу.
     -- Твоя цыпочка  сидит  в двадцать четвертой,  --  сказала  она, --  До
завтрака трижды просилась пописать, видимо, волнуется.
     -- Спасибо за наблюдение. Я у тебя в долгу...
     -- Никаких долгов, Рино, просто устрой мне ночь любви.
     Зная лесбийские наклонности Ольги, Рино спросил:
     -- А ты ничего не перепутал, дружище?
     --  Можешь  мне не верить, но рядом с тобой я чувствую себя натуралкой,
-- призналась Ольга. -- Кстати, у нас с тобой похожий вкус. Эта Дженни Ривер
мне очень понравилась. Чудесная глупенькая куколка.
     -- Я рад, -- вымученно улыбнулся  Рино и с облегчением вздохнул,  когда
Ольга вышла.
     "Еще не хватало связаться с лесбиянкой -- то-то всему отделению радости
будет", -- подумал Лефлер  и вошел на общую территорию, заставленную столами
инспекторов.
     "Дженни Ривер", -- повторил он про себя, еще не решив, что лучше звучит
-- Дженни или Биргит.
     --  Привет,  старина!  --  окликнул  его  Мозес,  бывший  напарник   по
опергруппе.
     -- Привет.
     --  Ну я посмотрел этого монстра! Ты  просто  Лоди  Конфиттер какой-то!
Замочить такого агромадного парня!
     -- Да, Рино, ты герой, -- поддержал Мозеса Твинки Роджер, неофициальный
враг Лефлера.  -- Хотя я и считаю тебя дерьмом, тут меня никто не разубедит,
но удавить Молотобойца его же цепью -- это, парень, просто народные легенды,
честное слово. Объявляю односторонний мораторий на оскорбления. Веришь мне?
     -- Нет, Твинки, -- признался Рино. -- Ни одному твоему слову.
     -- Правильно делаешь, -- согласился Твинки. -- Однако я правда поражен.
     Так, раскланиваясь  с коллегами,  словно телезвезда,  Рино  добрался до
своего  стола и, не успев  сесть на обшарпанный  стул, заметил разнарядку на
поиск пропавшего человека.
     Разнарядка  была подписана капитаном Хунгаром, а  имя  пропавшего  было
Рино знакомо -- Пьезо Бах.
     -- Эй, Лефлер!  Капитан приказал зайти к нему,  когда ты  появишься! --
крикнул какой-то  парень  из  архивного  отдела,  тащивший стопку запыленных
папок.
     -- Спасибо, -- ответил Рино и, поднявшись с места, направился в кабинет
к начальству.
     С капитаном  Хунгаром лучше было поговорить сразу, чтобы  не оттягивать
это сомнительное удовольствие на предобеденное время.
     -- Звали, сэр? -- спросил Лефлер, войдя в кабинет без стука.
     -- О,  герой  нашего  времени!  -- отозвался  Хунгар и, достав  большую
табакерку, вдохнул лошадиную порцию нюхательного табака.
     Рино остановился и на всякий случай сделал шаг назад. Зачастую капитан,
чихая, изрядно брызгал.
     Хунгар громко чихнул, и его  лысая голова тут же  порозовела, как попка
младенца.
     -- Ты бумагу видел? -- спросил  капитан,  восстановив в носу безопасное
равновесие.
     -- Да, сэр. Пропал какой-то Бах...
     -- Не какой-то,  а  тот самый, что трахал  жену  мэра и еще  нескольких
очень влиятельных баб...
     -- Я не по этой части, сэр, -- попробовал отвертеться Рино.
     --  Мы  все по этой части,  сынок, и ты не исключение, -- подвел  черту
капитан. -- Этого мерзавца разыскать или вылетишь в отставку!
     -- Я еще молодой.
     -- Значит, вылетишь молодым, с усеченной пенсией, -- пообещал капитан.
     -- Его уже нет, сэр, -- решив наконец сделать признание,  сообщил Рино.
-- Совсем нет. Он пропал вчера вечером при пожаре в недостроенном ресторане.
     -- Это возле площади?
     -- Да, возле площади.
     -- А откуда ты знаешь?
     -- Ну...  -- Рино пожал плечами, чтобы выиграть время и представить все
для себя лучшим образом.
     -- Тебе медаль причитается, за поимку Молотобойца.
     -- Я его не ловил.
     -- Да  я понимаю,  --  кивнул капитан и потер виски. --  Но мы  оформим
сначала как поимку в результате настоящей умной операции, а потом  попытка к
побегу и выстрел конвойного.
     -- Так ведь отчет по вскрытию покажет, что никакого выстрела не было.
     -- Успокойся, Лефлер.  -- Капитан поднялся с кресла, подошел к сейфу  и
достал  термос с  огуречным рассолом.  Открыв  крышку,  он сделал  несколько
жадных глотков, и запах укропа с черным перцем поплыл  по кабинету. -- Врачи
прописали,  -- пояснил он, запирая  сейф.  -- Говорят,  для мысленной работы
очень помогает.
     --  Да, --  согласился  Рино.  Он  и сам, случалось,  прибегал к  этому
старому и проверенному способу, чтобы улучшить "мысленную работу".
     --  Никто этих отчетов не читает, -- продолжил Хунгар. -- Главное,  что
маньяк  был,  а теперь  его нет, и  это заслуга лейтенанта Лефлера,  ерш его
дери...  Так  что медаль  тебе  обеспечена...  А  что касается  Баха,  нужно
оформить свидетельские показания, что этот деятель действительно пал жертвой
похитителей. Сможешь?
     -- В двадцать четвертой сидит девушка, которая  была с  Бахом в момент,
когда все это случилось...
     -- Да ты что?! -- не  то удивился, не то обрадовался капитан.  Он снова
подошел к сейфу и, достав лекарство, пил, пока оно не закончилось.
     Щелкнув   пальцем  по   опустошенному   термосу,  начальник   отделения
неожиданно сообщил:
     -- Из дорожной полиции звонили, что ты нарушаешь...
     --  Врут, сэр. Просто у меня тачка на  бензине  -- жалко бросать, новая
еще.
     --  Понятно,  -- кивнул  Хунгар.  --  Предлагаю  прямо  сейчас  вызвать
свидетельницу  из двадцать  четвертой  и  снять с  нее...  показания. Ты  не
против?
     -- Нет, сэр.
     Капитан нажал кнопку селектора и скомандовал:
     -- Ружинский! Шлюху из двадцать четвертой камеры ко мне в кабинет!
     -- Сэр,  я,  конечно,  приведу, -- ответил Ружинский, --  но  хочу  вас
предупредить: эту девчонку доставили по просьбе Лефлера, и я подозреваю, что
у  него  на  нее  свои  планы...  Вы же  знаете, какой  он  дурак  --  может
пристрелить запросто...
     --  Спасибо  за  предупреждение,  Ружинский,  но  она  нужна   мне  как
свидетельница.
     --  Да?  -- искренне удивился  Ружинский. -- Ну  извините, сэр,  сейчас
приведу.
     --  Вот  видишь,  люди  тебя  боятся,  --  кивнул  капитан   Хунгар  на
замолчавший селектор. -- Они считают тебя психом...
     -- А вы, сэр?
     --  Ну... -- Капитан пожал  плечами и провел  рукой по лысой голове. --
Все мы  если и  незаконченные психи, то прилагаем  немало усилий,  чтобы ими
стать.
     В дверь постучали.
     -- Входите, -- разрешил капитан, садясь в свое начальническое кресло.
     Первым появился Тео Ружинский, смирный малый, который со всеми старался
поддерживать хорошие отношения.
     Увидев Лефлера, Тео был поражен, но  быстро справился с собой,  радушно
улыбнулся и приветливо кивнул. Затем обратил внимание на капитана Хунгара.
     -- Я привел ее, сэр.
     -- Заводи.
     Ружинский развернулся на месте и, кивнув в приоткрытую дверь, позвал:
     -- Мисс Ривер, прошу вас.
     Девушка  вошла  в кабинет  и поначалу не  обратила  внимания  на  Рино,
поскольку  тот  стоял  чуть  в  стороне.  Лефлер   же  с  большим  интересом
рассматривал  Дженни,  которая  была  еще красивее  вблизи,  хотя,  конечно,
казалась уже не столь романтичной, как в освещенном окне своей комнаты.
     Разорванные на  коленях Дженни  чулки были аккуратно зашиты,  поскольку
добрые тюремщики дали ей иголку с ниткой. Парочку  царапин на  лице заклеили
пластырем, и оттого Дженни выглядела немного забавно.
     -- Прошу вас присесть, мисс Ривер, -- любезно предложил Хунгар.
     -- Спасибо, -- ответила девушка, и в этот момент заметила Рино.
     Мгновение  в ее глазах было только любопытство,  однако уже в следующий
момент она издала дикий вопль  и, бросившись к капитану Хунгару,  спряталась
за его спиной.
     -- Это он! Хватайте его! Это он чуть не задушил меня!!!
     На  этот крик, едва не  выбив  дверь кабинета, влетели два  здоровенных
патрульных.  В руках они держали  готовые к стрельбе пистолеты,  но,  увидев
спокойное лицо капитана, смутились.
     -- Извините, сэр, мы думали, что-то случилось...
     -- Ничего, ребята.  Спасибо, что вы начеку,  -- поблагодарил капитан, и
патрульные ретировались.
     -- Умоляю вас, арестуйте его,  иначе  он меня  окончательно задушит! --
снова завизжала Дженни, вцепившись побелевшими пальцами в плечо Хунгара.
     -- Успокойтесь,  мисс,  он  уже и  так  арестован, --  сказал  капитан,
который  редко терял контроль над ситуацией. -- Рино, положи пистолет мне на
стол...
     -- Но, сэр...
     -- Ты же слышал, что я сказал, -- с нажимом произнес  Хунгар и  показал
глазами на трясущуюся от страха девушку.
     Лефлер достал пистолет, полицейский жетон и  аккуратно положил на  стол
начальника.
     -- Я сказал, только пистолет, Рино. Лефлер молча забрал жетон.
     -- Хорошо. Теперь  садись в угол, а ты, Ружинский, стань рядом с ним и,
если он попытается напасть на меня или на мисс Ривер, пристрели его.
     -- О да, сэр, -- кивнул Ружинский и встал рядом с Лефлером.
     -- Итак,  мисс Ривер,  теперь, когда лейтенант Лефлер  безоружен и  под
охраной,  вы можете рассказать нам,  как  и когда  он пытался вас  задушить.
Задушить, я не ошибся?
     -- Да, задушить, -- с готовностью закивала Дженни.
     -- Где  и когда это произошло? При каких обстоятельствах? Присядьте вот
на этот стул, и, если вы не возражаете, я запишу ваши показания на магнитный
носитель.
     -- Не  возражаю... -- покачала  головой Дженни и, только опустившись на
стул, сумела разжать пальцы, державшие плечо Хунгара.
     Освободившись  от  захвата, капитан помассировал руку, затем  попытался
расправить помятый пиджак, но у него ничего не получилось.
     -- Что ж, слушаю вас, мисс Ривер.
     -- Он уже давно за мной следит, господин офицер.
     -- Называйте меня просто Марк.
     -- Спасибо, Марк. Так вот, я уже  давно заметила, что он следит за мной
прямо со двора.
     -- Со двора? -- удивился Хунгар.
     -- Да, он подсматривал, как я переодевалась ко сну...
     --  Это  так,  Рино? --  тут  же спросил Хунгар.  Лефлер  утвердительно
кивнул.
     -- Ну и как часто этот человек подсматривал за вами, мисс Ривер?
     --  Думаю,  что  последний  месяц  практически   каждый  вечер...   Да,
практически каждый день.
     -- Вам это было неприятно, мисс  Ривер? -- спросил многоопытный капитан
Хунгер и достал из ящика стола пачку сигарет.
     -- Ну конечно, представьте, что за вами все время наблюдает какой-то...
маньяк...
     -- Вы позволите мне закурить в вашем присутствии?
     -- Да, конечно, Марк, курите, -- разрешила Дженни.
     -- А сами не желаете?
     -- Нет, я как-то не приучена. Сразу кашляю...
     -- Понятно. Ну что же было дальше? -- Мне было неприятно. -- Тут Дженни
пожала плечами.
     -- Я не понял, мисс, вы  сказали "неприятно" или вы сказали  "приятно"?
-- как бы между прочим заметил  Хунгар,  все  свое внимание сосредоточив  на
разгоравшемся огоньке сигареты.
     -- Ну, сначала было неприятно, -- стала вспоминать девушка. -- Но потом
я взяла бинокль -- у нас был старый бинокль моего отца и стала рассматривать
этого человека из темной комнаты... А он об этом даже и не догадывался.
     Услышав это признание, Лефлер грустно усмехнулся и покачал головой.
     -- И он показался мне довольно симпатичным, -- продолжала Дженни.
     -- И вы  решили, что  пусть пока подсматривает, правильно?  --  добавил
капитан.
     Девушка ничего не ответила и опять неопределенно пожала плечами.
     -- Ну хорошо, а что было потом?..
     -- Вчера я пошла на свидание.
     -- С кем?
     -- С одним человеком. Думаю, что это сейчас не так важно.
     -- Допустим,  что не важно,  мисс. Пока... Продолжайте,  пожалуйста. --
Капитан выпустил  к  потолку  целое  облако дыма  и  осуждающе  посмотрел на
Лефлера. А тот продолжа