ткрыл глаза, - это мухи. Очень много мух,
которые вились вокруг его лица и  норовили  забраться  в  рот,  в  нос  и  в
открывшиеся глаза.
   Солнце стояло в зените, и его лучи преломлялись  в  прозрачных  крылышках
насекомых, создавая эффект мелкой брильянтовой пыли.
   Чтобы отогнать мух, Кэш потряс головой  и  тут  же  поморщился  от  боли.
Состояние было такое, будто он пропьянствовал несколько дней подряд и теперь
находился в стадии жесточайшего похмелья.
   - Лу... Лу-у-у! - позвал он хриплым, ломающимся голосом.
   - Я здесь, Джим, - ответил Эрвиль откуда-то сзади.
   Кэш пошевелился и обнаружил, что имеет достаточную  свободу  перемещения.
Оказалось, что теперь он,  как  собака,  был  привязан  длинной  веревкой  к
столбу, возле которого сидел Эрвиль.
   - Привет, приятель, - сказал тот невесело. - Давай сюда, здесь от  дерева
есть немного тени.
   Джим по-пластунски подобрался ближе к товарищу по несчастью и присел.
   - А ничего они здесь устроились, - сказал он, оглядываясь по  сторонам  и
оценивая добротность  хижин  сплетенных  из  прутьев  и  кое-где  обмазанных
болотным илом.
   Жителей здесь было немного, в основном женщины  и  дети,  однако  они  не
проявляли любопытства и не обращали на пленников никакого внимания.
   - Им на нас наплевать, Джим, - заметил Лу. - Возможно, все еще обойдется.
Они же не обращают на нас внимания.
   - Конечно, как ты бы не обратил внимания на каких-нибудь кур или свиней -
подумаешь, эка невидаль, твой завтрашний обед.
   - Ты  пессимист,  Джим.  Посмотри,  они  выглядят  вполне  цивилизованно.
Никаких тебе голых сисек, гениталий. Мужчины в элегантных кожаных шортах...
   Казалось, Эрвиль верил в  свои  измышления.  Они  являлись  его  защитным
механизмом от обстоятельств, однако очень раздражали Кэша. Ему не нужен  был
рядом неврастеник.  Гораздо  больше  подошел  бы  равноправный  партнер,  на
которого можно было положиться.
   Но Лу оставался самим собой.
   - Знаешь, что пришло мне в  голову,  -  продолжал  он.  -  Возможно,  все
кончится тем, что мы организуем для них школу  и  поработаем  пару  месяцев,
обучая этих бедняг грамоте.
   Кэш мрачно кивнул, вспомнив, с каким удовольствием на него  мочились  эти
дети леса. После такого душа ссадины на теле до  сих  пор  горели  огнем,  а
одежда стояла колом.
   Подавленные свалившимися на них несчастьями, Джим  и  Лу  замолчали.  Они
тупо таращились по сторонам и переползали вслед за тенью, по мере  того  как
солнце пересекало небосвод.
   Спустя какое-то время о  них  вспомнили.  Из-за  ближайшей  хижины  вышла
молодая женщина с широкой, выдолбленной из дерева чашкой.  Рядом  с  ней,  в
качестве охраны, ступал плечистый воин. Видно,  его  угнетала  необходимость
следить за пленниками, и он увлеченно ковырял в носу.
   Лу и Джим переглянулись. Только сейчас они почувствовали, что хотят  есть
и пить.
   Женщина остановилась в нескольких метрах,  поставила  на  землю  чашку  и
постучала ладонью по ее краю.
   Пленники снова посмотрели друг на друга. С одной стороны, это был  призыв
к принятию пищи, а с другой - кто знает, что на уме у этих дикарей.
   Видя, что пленники не реагируют, женщина сложила губы трубочкой и позвала
характерным тонким голоском: - Пун и - пун и - пуни! Пуни-пуни-пуни!
   - Слушай, по-моему, все ясно - это обед, - заметил Лу и сглотнул  горькую
слюну. - Нехорошо заставлять хозяев ждать.
   - Ты прав, - согласился Джим, - поползли.
   - Пуни-пуни-пуни!  Пуни-пуни-пуни!  -  с  большим  азартом  начала  звать
женщина,  увидев,  что  пленники  ее  поняли.  А  охранник   опустил   копье
наконечником вниз, показывая, что он не потерпит никаких вольностей.
   Впрочем, дикари  оказались  достаточно  воспитанными  и  удалились,  едва
только Джим и Лу приблизились к посудине -  У-у!  -  разочарованно  протянул
Эрвиль, когда заглянул в посудину. - Фрукты! Я бы съел супчику - Ничего,  от
фруктов мясо нежнее, - сказал Джим, запуская руку в плавающее в воде ассорти
и  выбирая  те  плоды,  которые,  на  его  взгляд,  должны  были   оказаться
съедобными.
   Осторожно попробовав их, Кэш удовлетворенно кивнул. За  исключением  двух
или  трех,  независимо  от   цвета   и   размера,   все   фрукты   оказались
приторно-сладкими.
   Несмотря на то что  пленники  испытывали  голод,  они  быстро  наелись  и
напились, но, едва только собрались переползти в тень, вернулись  женщина  и
воин-охранник.
   Заглянув в чашку, хозяева были удивлены и даже рассержены.
   - Скотоняма ду! - фальцетом выкрикнула женщина, указав на оставшуюся еду,
и притопнула ногой.
   - Скотоняма ду, - не так мелодично, но с явной угрозой в голосе  произнес
верзила-охранник и угрожающе пошевелил копьем.
   - Чего они хотят? - испуганно спросил Лу.
   - Требуют, чтобы мы все доели, -  догадался  Джим.  -  Пошли,  нельзя  их
огорчать, а то отдадут паукам.
   - Каким паукам?
   - Потом расскажу. Поползли обратно. Лу не стал спорить и следом за  Кэшем
вернулся к чашке.
   - Скотоняма ду, - уже не так настойчиво произнесла  женщина,  а  охранник
снова начал ковырять в носу - стало быть, не сердился.
   Не ожидая дополнительных приглашений, узники быстро доели фрукты и  стали
выхлебывать оставшуюся в чашке мутную  воду.  Однако  через  пять  минут  Лу
запротестовал: - Я больше не могу, Джим! Тут же целое ведро этих помоев!
   На что Кэш зло прошипел сквозь зубы: - Сказано же, Скотоняма ду, сволочь.
Жри давай...
   И снова послышались мерные хлюпающие звуки. Дело пошло на  лад,  и  скоро
чашка опустела.
   Сдерживая икоту,  Джим  осторожно  поднял  голову  и  изобразил  на  лице
удовольствие.
   - О, зер кунт, скотоняма,  -  произнесла  женщина  и  погладила  Кэша  по
голове.
   Тот подумал заурчать или что-то в этом роде, однако решил, что это  будет
уж слишком, и вслед за отяжелевшим Эрвилем вернулся под дерево.
   - Ох, Джим, - простонал Лу, стараясь принять позу, которая бы не стесняла
его раздутый живот. - Сейчас лопну или подохну. Уф!
   - Разве не ты хотел супчику?
   - Я не это имел в виду. Совсем не это.
   - Тогда отползи и проблюйся. Это ж так просто.
   - И правда, спасибо за совет.
   39
   Ночь   прошла   спокойно.   Относительно,   конечно,   учитывая   местные
особенности.
   Караулить пленников на улице осталось трое или четверо дикарей,  которые,
наверное, видели в темноте.  Стоило  из  зарослей  выползти  четырехметровой
змее, как слышался свист брошенного копья,  и  змею  уносили  -  видимо,  на
кухню.
   То же происходило с гигантскими, величиной с собак,  крысами,  с  ночными
птицами, мечтавшими склевать пленников,  и  еще  с  десятком  разных  хищных
тварей.
   При подобной непрекращающейся битве условий для сна попросту не было.  Лу
и Джим вертели головами и поскуливали от  страха  и  собственного  бессилия,
когда слышалось близкое щелканье клыков.
   Только под утро они забылись тяжелым сном, однако с восходом солнца  были
разбужены уже знакомыми криками: - Скотоняма ду! Скотоняма-а-а!
   После традиционно сытной трапезы гости снова вернулись под дерево, где  и
стали дожидаться дальнейшего развития событий. И события не  заставили  себя
долго ждать.
   Скоро прямо напротив столба, к которому были привязаны  веревки  Джима  и
Лу, стали собираться  обитатели  деревни.  Они  приходили  словно  на  сеанс
заезжей труппы фокусников, и у Кэша стали  зарождаться  вполне  обоснованные
предположения,  что  готовящееся  шоу  не  "принесет  им  с  Эрвилем  ничего
хорошего.
   Мучины-воины усаживались на принесенные коряги, а женщины скапливались на
флангах, ведя свои  бесконечные  женские  пересуды  и  лишь  изредка  бросая
взгляды на грязных узников.
   Затем в сопровождении группы особо приближенных явился вождь. В  руках  у
него была небольшая клеточка, в которой Джим без труда узнал место заточения
своего компаса.
   При появлении предводителя рядовые  дикари  поднялись  со  своих  мест  и
стояли, пока вождь не сел на некое сооружение, заменявшее  ему  трон.  После
этого мужчины тоже сели, а женщины прекратили всякие разговоры
   Затем без каких-либо знаков и команд на середину свободного  пространства
вышли два дикаря, которые выволокли труп огромного паука, того  самого,  как
догадался Джим, с помощью которого туземцы спеленали его и Лу.
   Кэш взглянул на скрюченные, покрытые острыми  наростами  лапы  монстра  и
вдруг  почувствовал  легкое  угрызение  совести.  Ему  показалось,  что   он
причастен к гибели этого паука.
   - Ух ты! - произнес пораженный Эрвиль. - Это они ночью такого грохнули?
   - Нет, - тихо ответил Кэш. - Эти твари здесь  вроде  собак.  Они  плюются
паутиной и пеленают любого, на кого указывают хозяева.
   - Так, стало быть, это они нас... - и Лу притронулся к  шее,  на  которой
еще оставались синие полосы от паучьих удавок.
   - Иок - громко произнес вождь. Помощники оставили паучий труп на земле  и
отошли, а предводитель наставил на  пленников  указующий  перст  и  произнес
фразу, которую Джим уже слышал: - Батата бана кутум?
   Поскольку Кэш и Эрвиль ничего не ответили, он поднялся с трона и, подойдя
к пауку, ткнул его ногой и снова повторил: - Батата бана кутум сяся?
   И опять ответом ему было напряженное молчание пленников.
   - Чего он хочет? - осторожно спросил Эрвиль, уже заметно нервничающий.
   - Кажется, я знаю, - обронил Джим. Так тихо, что не услышал даже Лу.
   А вождь наконец произнес команду, ради которой, как подозревал Кэш, здесь
все и собрались: - Бамагду!
   - Бамагду! Бамагду! - тут же радостно подхватило все  племя,  возбужденно
притопывая ногами.
   - Что такое это "бамагду", Джим? - шепотом спросил  Эрвиль,  пододвигаясь
ближе к Кэшу.
   - Могу сказать только одно: это неприятно, но не смертельно.
   Потом последовал новый приказ,  и  дикари  помчались  к  пленникам.  Джим
заранее сомкнул челюсти, однако его почему-то не тронули.
   Несколько человек подхватили Эрвиля  и  потащили  по  земле.  Затем  его,
орущего и лягающегося, крепко связали и стали поливать  так  же  щедро,  как
ранее проделывали это с Кэшем.
   Правда, в  отличие  от  Джима,  эмоции  захлестывали  Лу,  и  он  пытался
выкрикивать оскорбления, однако этим только усугублял свое положение.
   В какой-то момент крики Лу прекратились, и Джим  озабоченно  прислушался.
Он опасался, что беднягу затопят  до  смерти,  однако  Лу  оказался  крепким
парнем.
   Вскоре он вернулся обратно на своих двоих. При этом ругался, как грузчик,
и отплевывался.
   - Что это означат, Джим?! - требовательно спросил  он,  словно  Кэш  тоже
принимал участие в этом безобразии.
   - Откуда я знаю, Лу, наверное, это у них вроде приветствия.
   - Оригинальное приветствие. Я бы предпочел рукопожатие... Козлы  вонючие,
извращенцы!
   Лу никак не мог успокоиться, и Джим его понимал. А  между  тем  на  сцену
выходили уже новые действующие лица.
   Теперь это был уродливый сгорбленный  старик,  черты  лица  которого  все
время ускользали от Джима, хотя этот человек не боясь смотрел на пленников.
   - О, колдун какой-то, - обронил Лу, обретая наконец над собой контроль.
   - С чего ты взял? - спросил Кэш.
   - Не знаю, само пришло в голову.
   Лу пригладил мокрые волосы и стал выглядеть совсем безобидно.
   Тем временем уродец остановился напротив вождя, и они перекинулись  парой
слов, затем старик снова повернулся к Джиму  и  Лу.  -  Пугает,  гад.  Страх
нагнетает, - почувствовал Эрвиль.
   Джим ничего не ответил, хотя и сам ощутил, что воздух будто загустел и по
нему, словно по воде, стали пробегать нервные волны.
   И тут случилось невероятное: мертвый паук пошевелил лапами, а затем вдруг
поднялся и сделал несколько механических шагов, словно это был несовершенный
робот. Оживший монстр был как будто слеп и нерешительно толкался то в  одну,
то в другую сторону.  Старик  начал  что-то  быстро  говорить,  словно  ведя
разговор с самим собой.  Его  скороговорка  вернула  пауку  пластичность  и,
видимо, зрение. Зверь повернулся  к  пленникам  и,  мгновенно  узнав  своего
врага, рванулся вперед.
   Лу вскочил с  места  и  застыл,  воя  от  ужаса,  а  Джим,  ощутив  вдруг
необычайное возмущение и обиду, совершенно не контролируя  себя,  заорал:  -
Пошел вон!!! Пошел вон, я тебе сказал! Поше-е-ел!!! Чтоб ты сгорел!
   Паук моментально  отяжелел  и  оставшиеся  до  узников  несколько  метров
преодолеть  так  и  не  сумел.  Затем  стал   пятиться,   неловко   загребая
неслушающимися лапами.
   Все племя напряженно следило  за  манипуляциями  паука-зомби,  а  он,  не
выдержав груза ответственности, вдруг задымился и вспыхнул  ярким  трескучим
пламенем.
   Толпа ахнула, а сгорбленный старик крякнул от досады.
   - Хома  тугды!  -  приказал  ему  вождь,  и  старик,  выйдя  на  середину
свободного пространства, оказался возле столба.
   - Хо-ма! Хо-ма! - поддерживали его сограждане.
   Старик готовился к новому нападению, и самым неприятным было то, что Джим
и Лу не знали своей вины.
   Вместе со скандированием имени бойца все племя запело заунывную  песню  и
стало притопывать ногами и хлопать в такт ладонями. Мужчины  даже  поднялись
со своих мест, чтобы удобнее было приплясывать.
   Песня эта имела странное действие. Светлый, освещенный  солнцем  небосвод
начал темнеть, словно его затягивали светофильтрующей пленкой.  Воздух  стал
приобретать фиолетовый оттенок, а звуки вокруг - множиться  и  наталкиваться
друг на друга.
   - Это уж слишком... Это уж слишком... - прохныкал Лу, невольно притопывая
в такт песни, как это делали дикари.
   И только Джим оставался на месте, чувствуя, как ломят  его  кости,  а  по
всему телу пробегают жаркие волны, будто его окатывали горячим душем.
   Между тем старик вдруг резко подпрыгнул  вверх.  Он  легко,  без  видимых
усилий, совершил переворот в воздухе и приземлился на четвереньки.
   - О, - произнес Джим, подивившись такой ловкости.
   И только потом, когда это существо сделало шаг вперед, Кэш понял, что это
уже не человек.
   Наверное, это была гиена, вот только голова  оказалась  непропорционально
большой, но усеянная клыками пасть смотрелась вполне убедительно.  Маленькие
уши были прижаты, и все говорило о том, что эта  зубастая  тварь  попытается
поставить точку в путешествии Джима и Лу.
   Тем временем Эрвиль продолжал пританцовывать, безвольно повторяя  одно  и
то же: - Это уж слишком... Ну, это уж слишком...
   Гиена припала на задние лапы и  сделала  мощный  прыжок  вперед,  а  Джим
пригнулся и выставил руки - он был готов к схватке. Однако неожиданно где-то
в дальнем конце деревни послышался треск падающего дерева.
   Этот внешний звук разрушил  весь  хор  голосов  и  заставил  раствориться
фиолетовый туман, скрывавший окружающую реальность. Человек-гиена  взвизгнул
и снова крутанулся на месте, взметнув в воздух тонкую пыль. Теперь он уже не
был зубастой тварью, хотя Кэш подозревал,  что  она  никуда  не  исчезла,  а
только прикрылась личиной уродливого старика.
   Вслед за первым упавшим деревом повалилось еще одно, а затем закачалась и
рухнула одна из хижин. Нарушая дикий покой лесной деревни, огромная  машина,
скрипя шипованными гусеницами, плавно катилась по прямой, не заботясь о том,
чтобы объезжать препятствия. За первой  машиной  двигались  еще  две,  и  на
каждой из них, в специальных креплениях, сидело по полусотне солдат.
   Дикари были здорово перепуганы, однако Джим заметил, что они  не  так  уж
удивлены.
   Вскоре первая машина остановилась, и  с  нее  упали  мостки,  по  которым
начали спускаться солдаты. Они держали в руках длинные ружья, оснащенные для
большей безопасности острыми клинками.
   При появлении на  мостках  дородного  человека,  одетого  в  разноцветные
атласные одежды, вождь и все остальные дикари стали кланяться и  выкрикивать
слова приветствия. Однако сановитый  господин  уделял  дикарям  внимания  не
более, чем носящимся в  воздухе  мухам.  Он  сразу  заметил  привязанных  на
длинных  веревках  пленников  и,  указав  на  них  посохом  с  посеребренным
набалдашником, спросил: - Это что такое?
   Находящийся при господине переводчик начал быстро  переводить  вопрос,  а
Эрвиль всплеснул руками и радостно произнес: - Наконец-то цивилизация, Джим!
Наконец-то просвещенные люди!
   Между тем долгий процесс перевода в конце  концов  завершился,  и  толмач
доложил: - Этот грязнуля-вождь  утверждает,  что  тех  двух  новых  животных
отловили только что, Ваша Высочайшая Категория.  Он  рассказывает,  что  они
упали с неба и что они дети змеи. А еще они опасные колдуны.
   -  Вижу,  что  колдуны,  -  ответил  Его  Высочайшая  Категория  и  важно
проследовал в сторону пленников.
   Следом  за  ним  неотступно  двигались  человек  десять  рослых   солдат,
остальные же грабили деревню, таща все, что попадалось под руку.
   Остановившись в нескольких метрах от Джима и Лу, окруженный  солдатами  и
защищенный частоколом штыков, вельможа чувствовал себя повелителем мира.
   - Спроси у них, Купорос, кто  они  такие  и  действительно  ли  они  дети
змеи...
   - Слушаюсь, Ваша Высочайшая Категория, - прогнулся в поклоне  переводчик,
а затем выпучил на пленников глаза и  сказал:  -  Ашаду  уманду  тукири,  а?
Мабмасу тикири?
   - Не  стоит  говорить  на  этом  ужасном  языке,  господа.  Мы  такие  же
цивилизованные люди, как и вы! - торжественно произнес  Эрвиль  и  поднялся,
хотя Кэш настойчиво  пытался  удержать  его  за  штаны.  -  Ваша  Высочайшая
Категория, мы прибыли из внешнего мира и хотим с вами... дружить.
   Заметив недоумение в глазах вельможи и его окружения, Лу замолчал, а  Его
Высочайшая Категория повернулся к  переводчику  и  спросил:  -  Ну,  что  он
сказал, Купорос? Ты понял, что он сказал?
   Переводчик удивленно пожал плечами и затряс головой.
   - Подобной абракадабры, Ваша Высочайшая Категория, я не слышал никогда  в
жизни. Возможно, это и не речь вовсе, а так - нечленораздельные звуки. Вроде
рычания или самопроизвольного испускания кишечных газов. Я понимаю эль-фолк,
куки, поп-майнстрим и даже трЗ, но такого языка я не знаю. Должно быть,  это
какая-то  вредная  нация,  раз  они  говорят  такие  непонятные  вещи.  Ваша
Высочайшая Категория, давайте их повесим.
   - Какой там повесим! - воскликнул Эрвиль. - Мы же братья по раз...
   Договорить ему не дали - на голову бедняги обрушился приклад винтовки. Лу
рухнул на землю рядом с Джимом, и тот отметил, что был  прав,  придерживаясь
созерцательной тактики.
   - Да они действительно какие-то опасные,  -  согласился  вельможа.  Затем
снял парчовую шапочку и почесал лысую голову  специальным  гребешком.  После
этого указал на вождя и спросил: - Вот ты говоришь, что они дети змеи, а чем
докажешь?
   Переводчик тут же перевел вопрос, затем выслушал ответ и,  прокрутив  его
через  механизм  своей  головы,  повернулся  к  вельможе:  -  У  него,  Ваша
Высочайшая Категория, есть змеиные шкуры и  головы,  которые  они  сбросили,
когда прилетели с неба.
   - Пусть принесут, - буркнул господин.
   На этот раз не потребовалось даже перевода,  и  один  из  стоявших  возле
вождя воинов умчался в лес, а спустя полминуты притащил комбинезоны, шлемы и
другие вещи пленников. Все это богатство он положил к ногам  Его  Высочайшей
Категории  и  отошел  непрерывно  кланяясь.  Вельможа  потыкал   посохом   в
эластичный материал комбинезонов  и  произнес:  -  Действительно,  чистейшая
змеиная кожа... А головы-то, головы... - Важный господин пнул ногой один  из
шлемов, затем  перевел  взгляд  на  пленников  и  задумчиво  добавил:  -  Не
исключено, что, если отрубить им головы еще  раз,  у  них  тут  же  появятся
новые. Я об этом что-то слышал.
   - Так точно, Ваша  Высочайшая  Категория,  но  если  их  после  отрубания
прижигать, новые не появятся, - вступил в разговор военный, отличавшийся  от
других солдат более нарядным мундиром.
   - Вы думаете, лейтенант? - полуобернувшись, спросил вельможа.
   - Так говорится в наставлениях для молодых  командиров,  Ваша