я свободна, и никто не объяснил мне... - Она тяжело вздохнула, стиснув руки на коленях. - Она била меня после того, как мы вернулись домой. Она твердила, что вы лгали, но я все время думала о ваших словах. Это правда, что она не сможет послать за мной полицию?
     Алекс проглотила комок, подступивший к горлу, вспоминая собственные мучения и то, как, строя планы побега, она боялась преследования.
     - В Англии нет рабства, и ни леди Пирс, ни ее муж не могут заставить тебя делать то, что ты не хочешь.
     Дейзи спрятала лицо в ладонях, ее плечи вздрагивали. Хотя ее приятный мелодичный акцент явно говорил о том, что она прибыла с юга Америки, ее манеры и язык были как у европейских служанок. Сэр Бартон, по-видимому, и выбрал ее за это, надеясь, что молодая женщина, выросшая в рабстве, будет послушна и никогда не задаст вопрос о своем статусе. Что ж, он был прав.
     Слава Богу, подумала Александра, что она оказалась в нужном месте в нужное время.
     - Теперь ты в безопасности, Дейзи. Ты знаешь, что тебе делать со своей свободой, или еще не успела подумать об этом? Я помогу в любом случае, что бы ты ни решила.
     - Вы так добры, миледи. - Дейзи вытерла глаза чистым платком и посмотрела на Алекс. - Не могла бы я остаться у вас? Я хорошая горничная, но если вам это не нужно, я готова работать на кухне. Я буду делать все, что угодно, как делают это свободные женщины.
     - Мне нужна горничная. - Алекс уже давно подумывала об этом. Интересно, что скажет ее мать, увидев чернокожую рабыню в качестве горничной? - У тебя будет своя комната, бесплатное питание и тридцать фунтов в год. И еще та одежда, которую я тебе отдам. Ты сможешь либо взять ее себе, либо продать. На твое усмотрение. Тебе это подходит?
     Глаза девушки стали огромными от изумления.
     - Спасибо, миледи. Клянусь, я буду хорошей горничной.
     - Не сомневаюсь. Между прочим, как твое полное имя?
     - Дейзи Адамс, миледи.
     - Ты предпочитаешь Дейзи или Адамс? Некоторые служанки любят, когда их зовут по фамилии.
     - Мне будет приятно, если вы будете называть меня Дейзи, миледи. - У нее был такой вид, что нетрудно было понять - никто за всю ее жизнь не спрашивал ее о подобных вещах.
     - Очень хорошо. Пусть будет Дейзи. - Алекс рассматривала ее лицо. - Есть что-то такое, что ты особенно любишь? Что-то такое, что ты всегда хотела иметь, но не могла?
     У Дейзи перехватило дыхание:
     - Нельзя ли мне... Я бы хотела научиться писать и читать.
     Немало удивившись, Алекс спросила:
     - А ты никогда не училась?
     - Рабов запрещено учить чтению. - Она грустно покачала головой.
     Алекс чуть не вскочила со стула - так она была разгневана. Кто придумал такую систему, которая отнимала у человека право учиться грамоте?
     - Я наняла гувернантку для своей дочери. Я попрошу ее позаниматься и с тобой. Мои друзья, которые рекомендовали ее, говорят, что она опытный педагог, и я уверена, она будет рада заполучить еще одну ученицу.
     - Спасибо. - Слезы застилали глаза Дейзи. - Вы так добры. Я не заслуживаю...
     - Ты не права.
     Дворецкий принес поднос с чаем. Алекс представила ему Дейзи:
     - Бард, познакомьтесь с мисс Дейзи Адамс. Это моя новая горничная. И попросите, пожалуйста, экономку приготовить для нее комнату.
     Брови Барда поползли вверх, но он не зря прошел школу в Ашбертон -Хаусе.
     - Я прослежу, миледи.
     Когда он вышел, Алекс налила чаю себе и Дейзи.
     - Комната скоро будет готова. Если захочешь перекусить перед тем как отдохнуть, экономка проводит тебя на кухню. Уверена, что у тебя был тяжелый день.
     Дейзи кивнула, но выражение ее лица оставалось беспокойным.
     - Можно мне задать вам вопрос, миледи?
     - Конечно. И не зови меня "миледи" каждый раз. Можешь говорить просто "мэм".
     - Вы правда были рабыней, мэм?
     - Да.
     - И не стыдитесь говорить об этом?
     Нет, теперь Алекс не стыдилась.
     - Пусть стыдятся рабовладельцы, а не их жертвы. Перед Господом мы все равны. И придет такой день, когда люди наконец поймут это.
     Дейзи молчала, по ее лицу было видно, что ей очень хотелось поверить в это, но она не могла... Ей нужно время.
     Алекс потягивала душистый чай и размышляла о том, что ее попытки собрать информацию о торговцах рабами могут и не принести результатов, но ее утешала мысль, что она поможет хотя бы одной несчастной рабыне обрести свободу.

Глава 29

     Зевая, Алекс вошла в офис Гэвина и положила стопку документов на край его стола.
     - Мы, кажется, последние здесь остались. Я надеялась, что смогу помочь тебе, но не успела - слишком много работы.
     Он улыбнулся и, отодвинув свой стул, вытянул ноги.
     - Клянусь, так будет не всегда. Я каждый день работаю с Питом Спирсом, посвящая его во все тонкости управления моим торговым домом. У него большой опыт, и, я надеюсь, к концу года он уже будет разбираться с текущими делами самостоятельно. А поскольку ты взяла на себя управление имением Сиборнов, у меня будет куча свободного времени.
     - Поверю, когда увижу, - засмеялась Алекс.
     Она прошлась по офису и остановилась у окна, выходившего на лондонские доки. В предыдущие две недели ей удалось кое-что сделать в этом офисе. Пол теперь был устлан роскошным восточным ковром, а в углу стояло массивное резное кресло на ножках в виде львиных лап. Элегантные китайские гравюры висели на стенах, а ваза с ярким букетом цветов украшала письменный стол Гэвина. Он и представить себе не мог, что его офис может выглядеть так привлекательно.
     - Ты имеешь в виду, - уточнил Гэвин, - что, поскольку я бизнесмен, нам придется проводить в Лондоне больше времени, чем большинству наших друзей и родственников?
     - Ну да, хотя я и не против. Я люблю Лондон, но была бы рада уехать в деревню сразу после Михайлова дня. - Стремительно повернувшись, она встала в стойку винг чан, тело и руки сами вспомнили нужную позицию. - Но тогда я пропущу уроки с Трот. Можно заниматься и самой, это тоже хорошая практика и приучает к дисциплине, но это не то, что работать в паре.
     Как жаль, что Гэвин не может ей помочь. Трот и ее муж практиковали винг чан вдвоем, но Гэвин и Алекс не могут позволить себе такого - там слишком много близких контактов. А они сначала должны преодолеть свои недоразумения и разделяющие их барьеры.
     Гэвин сейчас тоже думал об этом. Он еще не оправился от унижения, после которого они опять стали спать в разных постелях. Его угнетала мысль, что с некоторых пор он стал смотреть на интимную сторону их супружеских отношений с оптимизмом. Но как выяснилось, до этого было еще далеко...
     В некотором роде ему было даже легче вести себя с Алекс как друг, а не как муж. Он мог не думать о том, как она отнесется к его поцелую или не сдерживает ли она отвращение в покорной попытке стать хорошей женой.
     С другой стороны, воздержание оказалось для него адом. Воспоминания об их близости перехватывали дыхание и лишали его сна. Какое мучение смотреть на нее и думать о том, что могло бы быть, если бы все сложилось иначе...
     И все равно, когда она была рядом, он чувствовал себя счастливейшим человеком на свете. А взаимное доверие рождало надежду. Вздохнув, он принялся за бумаги, которые она ему принесла.
     - Я займусь этим завтра, а сейчас только просмотрю, и мы сможем идти домой.
     Он быстро пролистал документы и некоторые из них подписал. Но вот последний листок вызвал у него недоумение, и он обратился к жене:
     - Алекс, я что-то не пойму... При чем здесь список грузовых судов и что это за пометки?
     - Извини, я пока не хотела показывать тебе это, - спохватилась она. - Дело в том, что Сурио и я собираем информацию о нелегальной торговле рабами. Это поразительно, как много британских судов вовлечены в этот тайный бизнес. Я говорила с дядей Стивеном, и он согласился предоставить королевскому флоту любые доказательства, которые могли бы помочь им задерживать суда, занимающиеся работорговлей.
     Нахмурившись, Гэвин поднялся из-за стола.
     - Как ты могла, не посоветовавшись со мной, ввязываться в столь опасное дело? Работорговцы - народ жестокий и безжалостный, и они пойдут на все, чтобы не потерять свою прибыль.
     - Сурио просто слушает рассказы подвыпивших завсегдатаев портовых кабачков. Не вижу в этом ничего опасного.
     Он перехватил ее взгляд.
     - Алекс, ты недооцениваешь взрывной силы подобных сведений. Очень жаль, что ты не посоветовалась со мной, прежде чем заняться этим делом.
     Она подошла к нему поближе:
     - Мне и в голову не приходило, что ты будешь возражать против моего участия в борьбе с этим злом. Ты ведь не запретил мне помочь Дейзи?
     - Это совсем другое. Она живой человек, а не идея вообще как таковая. - Он ткнул пальцем в листок. - А эти записи? Ты подняла волну в мутной воде и даже не представляешь, какие чудовища могут выплыть на поверхность.
     Но Алекс не собиралась сдаваться.
     - Я хочу рискнуть.
     - Браво, - ответил он. - А Сурио? Он пропадает в этих тавернах, рискуя жизнью. Как ты будешь жить дальше, если его убьют за излишнее любопытство?
     Ее растерянный вид показал ему, что она не подумала об этом.
     - Я уверена, что он понимает опасность не хуже меня. И потом у него есть свои осведомители, так что он не одинок.
     - Чем больше людей вовлечено в это дело, тем больше вероятность, что секретные сети будут разоблачены, - рассердился Гэвин. - Информатор обычно старается получить деньги не из одного, а из нескольких источников.
     - Я согласна, что риск здесь есть, но разве борьба против рабства того не стоит? Если зло существует, с ним надо бороться. Это простая истина.
     - Возможно, но успех может быть трагическим, - хмуро произнес Гэвин. - Ты знаешь, что работорговцы, почувствовав опасность, выбрасывают своих пленников за борт, чтобы капитана не смогли уличить в перевозке рабов? Сотни людей погибнут, если такое случится. Она ахнула от ужаса.
     - Тем весомее причина призвать к ответу работорговцев, которые захватывают в плен невинных людей и везут их через океан на продажу.
     Ему очень захотелось выругаться, но он сдержался.
     - Я понимаю, - начал он осторожно, - что это касается лично тебя, но...
     Не дав ему закончить, она в ярости закричала:
     - Разве ты знаешь, что это значит - чувствовать себя игрушкой в руках подлецов? К счастью, ты никогда в жизни не оказывался на месте раба! Ты не понимаешь, что это такое, когда женщина не может выйти на людную улицу без страха быть пойманной и изнасилованной? Ты когда-нибудь осознавал, что у тебя нет ни одного шанса стать свободным, кроме как умереть?
     Она выдохлась и замолчала.
     - Ты права, - согласился он. - Я не могу понять это, хотя и стараюсь. Я никогда не был на твоем месте.
     В ее глазах сверкнул опасный огонь.
     - Может быть, показать?
     Он не знал, что ответить. Но потом подумал - раз она так сердится, пусть делает что хочет.
     - Пожалуйста...
     Она указала ему на кресло.
     - Сядь!
     Гэвин сел, стараясь понять, что у нее на уме.
     Она подошла к комоду и вытащила несколько чистых носовых платков. Ее движения были спокойны и размеренны. Склонившись над ним, она платками привязала его запястья и щиколотки к креслу. Отступив назад, оценивающе оглядела свою работу.
     - Ну как? Теперь ты способен понять, что такое беспомощность?
     - Разумеется. - Он посмотрел на узлы. Постаравшись, он, возможно, развязал бы их, но в данный момент не мог двинуть ни рукой, ни ногой и был прикован к полу весом тяжелого кресла. Он даже думать толком не мог. - Я смог победить дракона, но никогда не чувствовал себя столь беспомощным перед хищной львицей, которую ты так похоже изображаешь. Где ты научилась вязать такие крепкие узлы?
     - Это Сурио научил меня и Кейти, когда мы плыли домой, с Мадуры.
     Если это уроки Сурио, то Гэвину нечего даже и пытаться выбраться из этой ловушки. Вздохнув, он подавил инстинктивное желание освободиться.
     - Может быть, после того, как ты преподала мне урок, ты меня развяжешь?
     - Еще нет. - Ее глаза блеснули. - Эта всего лишь начало, самое главное впереди.
     Он наблюдал за ней, размышляя, как далеко она намерена зайти в своей игре. Он не думал, что она собирается причинить ему физическую боль, но ею овладело какое-то странное возбуждение. Если ее гнев выйдет из-под контроля...
     Прислонившись спиной к письменному столу, она молча изучала мужа.
     - Когда тебя всего лишь привязали к креслу, ты вряд ли ощутишь беспомощность в полной мере. Вообрази, что ты за тысячи миль отсюда, в чужой стране, где говорят на языке, которого ты не понимаешь, и все, кого ты любишь, считают тебя мертвым. - Она взяла со стола кинжал султана Хасана, который Гэвин использовал для вскрытия конвертов. - Попробуй вообразить себе эту ситуацию.
     Он не сводил глаз с клинка, пока она проводила пальцем по острию лезвия.
     - Хочешь наказать меня за грехи всех мужчин?
     Ее лицо разгладилось, злость покинула его.
     - Я никогда не смогу причинить тебе вред, Гэвин. Но ты должен узнать наконец, что мне пришлось пережить.
     Он смотрел на кинжал.
     - Где ты научилась владеть оружием, черт побери?
     - Я провела почти все свое детство в армейских лагерях. Что удивительного в том, что скучающие солдаты учили девочку? Разве я не говорила, что хорошо стреляю? Если бы у меня была многозарядная винтовка, я сама отбила бы атаку малайских пиратов.
     Его кожа покрылась мурашками. Он понял ее намерения, но, увы, от этого ему не стало легче.
     - Ну так что? Ты хочешь поранить меня, чтобы я наконец все осознал? Я думаю, в любом случае это будет лишь слабая тень того, что довелось пережить тебе.
     Его слова лишь подлили масла в огонь. Гнев Алекс, раздражение и долго сдерживаемое сексуальное напряжение пульсировали между ними, подогретые абсурдностью ситуации. Впервые Гэвин оказался в положении, где ей не стоило ему доверять. Тот факт, что он заслуживал доверия, сейчас был вынесен за скобки. Она всегда помнила о его силе и знала, что он может решиться на многое, если вывести его из себя.
     Но пока перед ней был красивый мужчина, и он был целиком в ее власти. И это рождало в ней ни с чем не сравнимое ощущение - пьянящее и весьма эротичное.
     - Ты уверен в этом? Тогда я сделаю с тобой кое-что для того, чтобы узнать, смогу ли я лишить тебя уверенности.
     - Я готов, попробуй. - Его взгляд остановился на ее руках.
     Сегодня ей предстоит проникнуть в самые глубины страсти... и страха. Она расстегнула крючки, которые скрепляли высокий корсаж на юбке, затем расстегнула блузку, открывая корсет и отделанную кружевами сорочку.
     - Как и подобает джентльмену, ты обычно отводишь взгляд, стараясь не смотреть на мою грудь, хотя тебе не всегда это удается. Сейчас я разрешаю тебе увидеть все, что хочешь, но, - она взглянула на его плененные запястья, - ты не при коснешься ко мне, пока я не позволю...
     Она сбросила туфли и, поставив одну ногу на кресло, подняла нижние юбки, открывая чулки и нижнее белье.
     - Здесь слишком жарко, - вздохнула она. - Пожалуй, я сниму чулки.
     Подвязки были из белой атласной ленты с маленькими розочками. Она развязала ленту, и подвязка упала на пол. Его алчный взгляд, которым он смотрел на ее ногу, будил в ней вожделение. Она с соблазнительной медлительностью спустила с ноги чулок...
     - У тебя такие красивые ноги, - хрипло проговорил Гэвин.
     - Спасибо, - кивнула она. Второй чулок последовал вслед за первым. - У меня и волосы тоже красивые. - Вынув шпильки, Алекс тряхнула головой, и темная густая волна упала на плечи. Затем, нарвав горсть лепестков из букета, стоявшего на столе, она осыпала Гэвина этим пахучим душем. Лепестки, медленно кружась, ложились на его плечи и колени. - Мне нравится твоя беспомощность, - тихо проговорила они. - И еще то, что ты полностью в моей власти.
     - Я воспринимаю это... как необычный урок.
     Ее корсет расстегивался спереди. Она взялась за верхние крючки, чтобы освободить грудь, и не спеша подошла к Гэвину. Желание бурлило в нем, но настороженность не отпускала. Алекс изнывала от желания и упивалась собственной властью.
     - Пришло время разрешить тебе прикоснуться ко мне, но только там, где я позволю. - Она положила ладони на его плененные запястья и потянулась к нему. Ее грудь оказалась прямо перед ним. Она чувствовала тепло его дыхания на своей коже, наблюдала, как его пальцы стискивают подлокотники кресла.
     Высунув кончик языка, она прошлась им по изгибам его уха. Когда он повернул голову, чтобы поймать ее губы, она, увернувшись, прижалась ртом к чуть солоноватой коже его лица. Сейчас, к концу дня, его щеки покрывала светлая щетина, почти невидимая глазу, но шелковистая и мягкая, и она возбуждала ее так сильно, что у нее темнело в глазах.
     Нетерпеливым движением головы он отодвинул кружево с ее груди, чтобы оголить левый сосок. Он приник к нему губами, и жар охватил ее тело. Она ловила воздух открытым ртом, и ей казалось, что пылает вовсе не она, а огонь святого Эльма, который она видела однажды ночью. Ее другая грудь изнывала от желания, и, чтобы успокоить ее, Алекс пришлось действовать. Выбор был за ней. Сегодня все выборы были за ней.
     Она подвинулась, предлагая ему другую грудь.
     - Ты восхитительна, - пробормотал он и сделал то, чего она так жаждала.
     Испытывая непреодолимое желание ответить на то удовольствие, что он дарил ей, она сдвинула в сторону его галстук и, расстегнув рубашку, стала ласкать его теплую обнаженную грудь. Твердые мускулы напряглись под ее ладонью, когда она перекатывала его соски между пальцами. Они мгновенно стали твердыми, как маленькие камешки.
     - Как чудесно, Алекс... - Он судорожно глотнул воздух, сотрясаясь всем телом. - Но это адское мучение - не сметь прикоснуться к тебе!
     - Зато я могу прикасаться к тебе, милый. - Довольная, что он наконец потерял свой идиотский самоконтроль, она убрала руки с его груди и начала осторожно массировать его бедра, обходя тугой бугор под брюками. Он вздрогнул и резко задвигался, как будто хотел вырваться на свободу, чтобы со всей накопившейся страстью овладеть ее телом.
     Она взяла в плен его губы и долго не отрывалась от его рта, наслаждаясь поцелуем. Он отвечал ей с жадностью, и его страсть зажгла в ней огонь. Не прерывая поцелуя, она расстегнула его брюки и взяла в руку его плоть. Нет, она вовсе не хотела привести его к быстрой кульминации. До конца было еще далеко...
     Забравшись к нему на колени, она закинула ноги на подлокотники кресла, и ее бедра раскрылись ему навстречу с чувственным бесстыдством. Она подняла свои юбки, и они облаком накрыли ее ноги... Она задрожала от нетерпения - страсть, которую они так долго подавляли в себе, рвалась наружу, сметая все преграды, которые Алекс воздвигла между ними.
     Она подалась вперед, ее теплая влажность встретилась с его мощным мужским естеством.
     Он прервал поцелуй и взмолился:
     - Развяжи меня, Искандра (Искандра - производное от "Искандер"; так звали на Востоке Александра Македонского, великого полководца и завоевателя.), я обещаю, что мои руки доставят тебе удовольствие.
     Она отрицательно покачала головой и приняла более удобную позу. Сейчас она была завоевателем, женщиной-воином, и сознание этого освободило чувственность, которая слишком долго пребывала в тисках.
     Он подал бедра вперед, рванувшись к ней так сильно, как только мог, оставаясь привязанным к креслу.
     - Ты убьешь меня своей страстью, - задыхаясь, простонал он.
     Она приподнялась и вобрала в себя его горячую мускулистую твердость, наконец-то поняв, что они созданы друг для друга. Теперь их соитие было настоящим, и насильственные акты на Мадуре ушли в прошлое.
     Она содрогнулась в экстазе, крича, и задыхаясь, и утопая в волнах чувственного наслаждения. Прижавшись к нему, она услышала его ответный стон, долгий и сдавленный, словно его душа отделилась от тела.
     Тело ее еще долго вздрагивало, а сердце бешено билось в груди, как будт