ь еще. У меня было бы меньше хлопот. Идите. Мне надо работать.
   Макси открыла было рот, чтобы еще раз обратиться к нему, но Робин  крепко
взял ее за руку.
   - Спасибо, что нашли возможным уделить нам время, мистер Уотсон.
   Когда Робин вывел ее из конторы и закрыл дверь, Макси прошипела:
   - Я хочу расспросить его поподробнее, Робин. Он что-то скрывает.
   - Да, но он больше ничего не скажет.  Из  него  только  силой  что-нибудь
выдавишь, но пока еще не время. Можно все разузнать гораздо проще. -  Вместо
того, чтобы вернуться в вестибюль,  Робин  повернул  по  коридору  в  другую
сторону. - Слуги всегда все знают, а  им,  может  быть,  никто  не  приказал
держать язык за зубами.
   Дверь в конце коридора вывела их на мощенный  булыжником  двор,  по  трем
сторонам которого находились конюшни. Они увидели открытую дверь и  пошли  к
ней. Там пожилой конюх, насвистывая, проверял упряжь.
   - Добрый день, сэр, - приветствовал его Робин.
   Конюх удивленно на них посмотрел, но, видимо, не  возражал  против  того,
чтобы сделать перерыв в работе.
   - Добрый день и вам, сэр. Чем могу служить?
   - Меня зовут Боб Андервилль, - сказал Робин, протягивая ему руку. У  него
вдруг появился сильный американский акцент, более заметный, чем у Макси. - Я
хотел спросить, вы здесь давно служите?
   - Да уже почти десять лет. - Конюх  вытер  руки  о  штаны  и  пожал  руку
Робина. - Меня зовут Уилл Дженкинс. А вы, похоже, из Америки?
   - Я-то из Америки, но мой отец родился в Йоркшире. Я первый раз в Англии.
Приехал бы раньше, да война шла. - Робин покачал головой. -  Экая  глупость.
Чего американцам делить с британцами?
   - Истинная правда, - согласился конюх. -  Мой  двоюродный  брат  живет  в
Виргинии. Вы, случайно, не оттуда.
   Беседа продолжалась в таком же духе еще несколько минут, а  Макси  нервно
переминалась с ноги на ногу, хотя и понимала, что Робин действует правильно.
Надо войти конюху в доверие, и тогда они  узнают  от  него  больше,  чем  от
враждебно настроенного хозяина.
   Наконец Робин сказал:
   - Несколько месяцев назад в Англию ездил мой  друг  Макс  Коллинс.  Перед
самым отъездом я узнал, что он здесь умер, но никто точно не знает отчего. Я
вспомнил, что он жил в гостинице "Абингдон", и решил, раз уж  я  в  Лондоне,
зайти и разузнать, как все это вышло, чтобы  потом  рассказать  его  жене  и
детям. У нас там ходят  слухи,  что  в  Лондоне  много  грабителей.  Его  не
грабители убили?
   - Да нет. Мистер Коллинс умер в своей постели. - Дженкинс  покачал  седой
головой. - Очень скверное дело. Такой был  хороший  человек,  со  всеми  так
вежливо разговаривал, даже с этим злыднем Уотсоном. Вот уж не  ожидали,  что
он наложит на себя руки.
   Макси показалось, будто в нее попало пушечное ядро. Удар был такой  силы,
что она даже не почувствовала боли. Наложил на себя руки!  Наложил  на  себя
руки!
   - Нет, Макс не мог этого сделать, - проговорила она.
   Дженкинс сочувственно сказал:
   - Мне очень жаль, мисс. Видно,  он  был  вашим  другом.  Но  он  все-таки
покончил с собой. Хотел сделать так, чтобы никто не догадался, но это у него
не вышло. Наверное, захандрил и решил,  что  больше  не  хочет  жить.  Такое
случается с каждым из нас, но не каждый сводит  счеты  с  жизнью,  а  мистер
Коллинс решился.
   Еще девочкой Макси однажды  пошла  по  льду  замерзшего  пруда  во  время
оттепели. Даже сейчас, спустя двадцать лет, она помнила,  какой  ее  охватил
ужас, когда лед, который она считала прочным, начал под ней трескаться.  Она
повернула  было  назад,  но  лед  трескался  во  всех  направлениях,  и  она
провалилась в ледяную воду. Она  бы  утонула,  если  бы  ее  не  спас  отец,
услышавший ее крики.
   Сейчас она чувствовала себя так же, как тогда, когда под  ней  провалился
лед, только в тысячу раз хуже. Ее ум отказывался принимать то,  что  сообщил
Дженкинс, и на этот раз ее затягивало не в воду, а в невыносимую муку.
   - Нет-нет, - повторяла она, закрыв лицо руками.  -  Папа  никогда  бы  не
покончил с собой. Никогда!
   Но кусочки головоломки неумолимо ложились на  место.  Самоубийство  Макса
объясняло все ее недоумения.
   Не понимая, что делает, Макси кинулась  за  ворота.  Она  услышала  голос
Робина, но он звучал откуда-то издалека и относился не к ней.
   Выбежав на Лонгэкр, Макси столкнулась с каким-то человеком,  от  которого
несло луком. С нее слетела шляпка, и она чуть не упала, но сумела удержаться
на ногах. Не обращая внимания на многочисленные экипажи, она побежала  через
улицу. В ее ушах раздался хриплый крик. Кто-то схватил ее за руку и выдернул
буквально из-под копыт вставшей на дыбы лошади.
   Макси даже не посмотрела на своего спасителя и  побежала  дальше,  словно
надеясь найти место, где прошлое было иным, где ей не  придется  поверить  в
то, что отец покончил с  собой.  Вдруг  она  споткнулась  и  растянулась  на
грязной мостовой. Удар о камни вышиб из нее дух, но боли в ладонях и коленях
она не почувствовала.
   Поднявшись на ноги, она хотела было бежать дальше,  но  тут  ее  схватили
сильные руки, и знакомый голос Робина умоляюще произнес;
   - Макси, остановись! Бога ради, остановись, тебя затопчут!
   Она попыталась вырваться, но Робин не выпускал ее. Он тащил ее с проезжей
части, а она молотила его в грудь кулаками.
   - Отец не мог покончить с собой и бросить  меня  на  произвол  судьбы!  -
кричала она, обливаясь слезами. - Он любил жизнь и любил меня. Он никогда бы
этого не сделал!
   Робин понимал, что она  пытается  убедить  в  этом  себя.  Он  держал  ее
железной хваткой, не давая размахивать кулаками. Макси вырывалась  изо  всех
сил.
   Она ударила  его  локтем  в  солнечное  сплетение,  и  Робин  на  секунду
задохнулся. Макси была не из тех, кого легко удержать против воли. Робин  не
смел применить больше силы, но как-то надо было ее успокоить.
   - Мы же не знаем точно, что случилось, Канавиоста. Может  быть,  Дженкинс
ошибается. Надо поговорить еще с кем-нибудь.
   Макси судорожно всхлипнула и  перестала  вырываться.  Ее  маленькое  тело
дрожало. Робин догадался, что достиг  противоположной  цели:  его  слова  не
только не успокоили Макси, но довели до ее сознания бесполезность  отрицания
правды.
   Робин бесконечно сострадал ей, понимая, какой кромешный ад  бушует  в  ее
душе. Он сможет разделить ее горе, только если она ему позволит. Не  обращая
внимания  на  любопытствующих  зевак,  он  продолжал  шептать  ей   на   ухо
утешительные слова, надеясь, что, даже если она не понимает  их  смысла,  ее
успокоит звук его голоса.
   Вдруг многолетняя привычка к опасности заставила его  поднять  глаза.  На
другой стороне улицы, глядя на них, черной тучей стоял Симмонс.
   Черт бы побрал этого мерзавца! Только  его  не  хватало!  Робин  окликнул
проезжавший мимо наемный экипаж, подхватил Макси на руки и, оттолкнув локтем
купца, который заявлял права на этот же экипаж, вскочил на подножку.
   - В Мейфаер, и побыстрей. Если уложишься  в  половину  времени,  получишь
пять шиллингов сверху.
   Карета рванула с места, а Робин устроился на сиденье с Макси на руках.
   - Господи, пошли мне мудрость помочь ей, как она помогла мне!

***

   Симмонс хмуро смотрел вслед удаляющейся карете. Девчонка, похоже,  узнала
правду и повредилась в уме.
   Подозвав уличного мальчишку, который часто на него работал, он приказал:
   - Узнай, куда они поехали.
   Мальчишка догнал карету, ухватился за скобу в задней стенке, подпрыгнул и
удобно устроился на запятках.
   Когда мальчишка вернулся с адресом,  Симмонс  подумал,  что,  по  крайней
мере, сможет доложить Коллингвуду, где находится его племянница.  Не  так-то
это много, но больше ему ничего сделать не удалось - только получил синяки и
шишки.

***

   Хотя Макси была в сознании, но находилась в глубоком шоке. Она словно  не
замечала Робина, который держал ее на руках всю  дорогу  до  Кандовер-хауса,
прижимая к себе и тщетно пытаясь согреть.
   Мысль о возможности самоубийства пришла Робину в голову еще тогда,  когда
Макси в первый раз заговорила о смерти отца:  это  объясняло  бы  скрытность
Коллингвуда. Что там она говорила в Ракстоне,  когда  безуспешно  попыталась
заглянуть в свое будущее? Что ее ждет нечто, недоступное  воображению.  Зная
отца лучше всех, она и предположить не могла, чтобы  он  покончил  с  собой.
Известие о его самоубийстве ошеломило ее.
   Приехав в Кандовер-хаус, Робин пронес Макси мимо ошарашенного дворецкого,
бросив ему через плечо приказание прислать в  комнату  Макси  горячей  воды,
бинтов и мази. Он отнес ее наверх, положил на кровать и снял  с  нее  вконец
испачканное муслиновое платье и чулки. И плевать он хотел на приличия!
   Когда горничная принесла все необходимое, он отослал ее, а сам  осторожно
смыл кровь и грязь с  ссадин  на  коленях  и  ладонях  Макси.  Ссадины  были
неглубокие и бинтовать их не стоило, хотя мазь,  которой  он  смазал  ранки,
наверное, сильно щипала.
   Макси не сопротивлялась, никак ему не помогала и не  кривилась  от  боли.
Она молча лежала на кровати, глядя  мимо  Робина.  Когда  он  закончил,  она
откатилась в сторону и зарылась лицом в подушки.
   Он накрыл Макси одеялом и положил руку на ее крепко сжатый кулак.
   - Что-нибудь еще сделать?
   Макси едва заметно покачала головой.
   - Канавиоста, когда горе разрывало меня на части, ты сказала,  что  ноша,
которой поделишься, становится легче. Неужели ты не хочешь принять  от  меня
никакой помощи?
   - Не сейчас, - раздался ее приглушенный подушками голос. - Прости.
   - Ты хочешь, чтобы я ушел?
   Она кивнула.
   Тяжело вздохнув, он встал. Несмотря на небольшой рост, Макси  никогда  не
выглядела хрупкой, но сейчас ее тело под одеялом,  казалось,  усохло.  Робин
отдал бы все на свете, лишь бы хоть немного облегчить ее горе.
   Переполненный нежностью, он так легко прикоснулся к ее волосам, что Макси
даже не почувствовала. Вздохнув, Робин заставил себя уйти.
   Узнав от слуг, что с Макси неладно, герцогиня ждала его в коридоре,  сидя
в кресле и терпеливо сложив руки на коленях.
   - Что случилось? - участливо спросила она.
   Робин снова вздохнул и беспомощно провел рукой по волосам.
   - По-видимому, отец Макси покончил с собой.
   - Не может быть!
   Марго побледнела. Она сама потеряла отца при трагических  обстоятельствах
и хорошо понимала душевные страдания Макси.
   - Если бы я только мог ей чем-нибудь помочь! - горько сказал Робин. -  Но
она хочет одного: чтобы ее оставили в покое.
   - Дай ей время, - посоветовала Марго. - Горе требует одиночества.  Иногда
надо сначала уйти глубоко в себя и как-то смириться с происшедшим. До  этого
сочувствие других не приносит облегчения.
   - Ты, наверное, права, герцогиня. -  Робин  попытался  улыбнуться.  -  Но
очень тяжело видеть ее в таком состоянии.
   - Любовь часто причиняет боль, Робин. - И, пытаясь рассеять  его  уныние,
Марго пошутила:
   - Голод тоже. Последнее время мне что-то все время хочется  есть.  Пойдем
выпьем чаю.
   Взяв Робина под руку, она повела его в маленький салон.
   Невелика помощь - чай, но все же это лучше, чем ничего.

Глава 35

   Марго и Робин молча допивали чай, когда вошел  дворецкий  и  подал  Марго
визитную карточку.
   - Лорд Коллингвуд? - удивилась герцогиня,  взглянув  на  карточку.  Робин
насторожился.
   - Давай примем его вместе. Мне очень  интересно,  о  чем  он  хочет  тебе
рассказать.
   - Хорошо.
   Дворецкий вышел и вскоре вернулся  с  посетителем.  Лорд  Коллингвуд  был
высокий человек с худым усталым лицом. Поклонившись Марго, он сказал:
   - Извините за вторжение, герцогиня, но мне сообщили, что  моя  племянница
мисс Максима Коллинс живет у вас. Мне бы хотелось с ней поговорить.
   - Она действительно здесь, - ответила Марго, - но она нездорова и  никого
не принимает. Может быть, ей что-нибудь передать?
   Коллингвуд задумался  и  только  тут  заметил  Робина,  который  сидел  в
сторонке. Подозрительно прищурившись, он сказал:
   - Моя племянница путешествовала с мужчиной, похожим по описанию  на  вас.
Робин кивнул.
   - Я лорд Роберт Андервилль. Коллингвуд опешил.
   - Брат Вулвертона?
   - Совершенно верно.
   Коллингвуд покачал головой, словно отказываясь верить своим ушам.
   - А я извелся, думая, что девушка попала в лапы какого-то проходимца.
   -  Ну,  среди  титулованных  господ  тоже  встречаются  негодяи,  -  сухо
отозвался Робин. - Но у меня не  было  низких  намерений  в  отношении  мисс
Коллинс. Мы  встретились  совершенно  случайно,  и,  зная,  какие  опасности
подстерегают в пути одинокую женщину, я взялся проводить ее до Лондона.
   Робин внимательно разглядывал Коллингвуда. Присмотревшись,  в  нем  можно
было обнаружить черты сходства с сестрой, хотя  он  был  более  степенный  и
заурядный человек, чем  леди  Росс.  Но  так  или  иначе  это  был  типичный
английский джентльмен, который вряд ли стал подсылать убийц  к  "неудобному"
брату. Неудивительно, что  и  Макси  с  трудом  верила  в  такое  объяснение
загадочных действий своего дяди.
   Коллингвуд заметил не без юмора:
   - Во всяком случае, вы сумели защитить ее от сыщика с Бау-стрит <Улица  в
Лондоне, на которой находится главный уголовный полицейский суд.>,  которого
я за ней послал.
   - Так Симмонс - сыщик? - ошарашенно спросил Робин,  затем  рассмеялся.  -
Как это я не догадался? А мы с Макси считали, что  он  находится  по  другую
сторону закона.
   - Сыщики часто похожи на своих клиентов, - согласился  Коллингвуд.  -  Но
Нед Симмонс - один из лучших сыщиков с Бау-стрит.  Я  нанял  его,  чтобы  он
расследовал обстоятельства смерти моего брата и сделал все возможное,  чтобы
они не получили огласки. Не говоря  уже  о  том,  какие  бы  пошли  сплетни,
церковь не разрешила бы похоронить Макса  на  кладбище.  Когда  сбежала  моя
племянница, Симмонс случайно оказался в Йоркшире, и я поручил ему  разыскать
ее и вернуть домой. Тут Марго предложила ему сесть.
   - Симмонс сообщил мне, - с беспокойством в голосе продолжал Коллингвуд, -
что  посещение  гостиницы  "Абингдон"  привело  мою  племянницу  в  страшное
расстройство.
   Робин кивнул.
   - Она узнала, что ее отец покончил жизнь самоубийством. Хозяин  гостиницы
ничего нам не сказал - полагаю, что Симмонс заплатил ему,  чтобы  он  держал
язык  за  зубами,  но  мы  расспросили  одного  из  слуг.  Макси  совершенно
подавлена.
   Коллингвуд устало вздохнул.
   - Я этого боялся: она чрезвычайно любила отца.  Я  завидовал  брату.  Мои
собственные дочери... - Он замолчал, но потом продолжил:
   - Мне хотелось уберечь Макси от такого потрясения. Поэтому  я  и  пытался
помешать ей добраться до Лондона.
   - Именно ваши попытки скрыть от  нее  правду  и  толкнули  Макси  на  это
путешествие, - возразил Робин. - Она  случайно  подслушала  ваш  разговор  с
женой, из которого сделала вывод, что ее отец умер насильственной смертью.
   - Так вот почему она сбежала! Поначалу я  думал,  что  она  вдруг  решила
навестить мою сестру, леди Росс. И только  когда  сестра  сама  заявилась  в
Дарем, я понял, что тут что-то неладно.  Каждое  сообщение  Симмонса  только
усиливало мою тревогу. Слава Богу, что с девушкой не случилось в пути ничего
дурного. Теперь, когда мне больше  не  надо  беспокоиться  за  ее  жизнь,  -
усмехнулся Коллингвуд, - можно начинать беспокоиться о ее репутации.
   - Но ведь никто не знает, как  она  добиралась  до  Лондона,  -  заметила
герцогиня. - Так что с ее репутацией  все  в  порядке.  А  вот  ее  душевное
состояние, после того как она  узнала  о  самоубийстве  отца,  действительно
внушает опасения.
   - У меня есть для нее хорошие новости. - Коллингвуд внимательно посмотрел
на Робина. - Я так понимаю, вы продолжаете ее опекать?
   - Вы понимаете совершенно верно.
   - Тогда я могу вам сообщить, что Максима получила порядочное  наследство.
Не такой уж большой капитал, но на проценты с него - пятьсот фунтов в год  -
она сможет безбедно жить хоть здесь, хоть в Америке.
   Робин удивленно смотрел на Коллингвуда. Что ни говори, пятьсот  фунтов  в
год - это вовсе не мало.
   - А кто оставил ей эти деньги? Она говорила, что ее отец умер без гроша в
кармане.
   - Тетя Максима, леди Кленденнон. Она была  крестной  Макса  и  очень  его
любила. Хоть и жаловалась, что он страшный мот, но говорила про это всегда с
улыбкой и обожала получать от него письма. - Коллингвуд вздохнул. - Если  бы
у Макса было бы столько же здравого смысла,  сколько  обаяния,  он  стал  бы
премьер-министром.  Тетя  Максима  знала,  что  оставлять   ему   деньги   -
бессмысленно, и решила вписать в завещание его дочь. Она умерла зимой, и  ее
поверенный написал брату в Бостон. Поэтому он и приехал в Англию.  Поскольку
поверенный не спешил  исполнять  завещание.  Макс  поехал  в  Лондон,  чтобы
выяснить причину задержки.
   - Но почему ваш брат  не  рассказал  об  этом  Макси?  У  меня  создалось
впечатление, что денежными делами у них ведала она.
   - Макс запретил мне говорить с ней о наследстве, пока не будет  покончено
со всеми формальностями. Он не хотел,  чтобы  ее  постигло  разочарование  в
случае, если из этого ничего не выйдет, - объяснил Коллингвуд. -  Оказалось,
что в завещании тетя  Максима  специально  оговорила  условие,  что  Максима
сможет вступить  во  владение  наследством  не  раньше,  чем  ей  исполнится
двадцать пять лет. Да и после этого проценты не будут  выплачиваться  вплоть
до смерти Макса. Как видите, тетя  приняла  меры,  чтобы  брат  не  промотал
Наследство своей дочери. Когда он  умер,  необходимость  в  них  отпала,  но
основной наследник, лорд  Кленденнон,  требовал,  чтобы  поверенный  изыскал
предлог лишить Макси  наследства.  Мой  кузен  очень  корыстолюбив  и  хотел
заполучить ее долю. Недавно он узнал, что мать  Максимы  была  индианкой,  и
высказал предположение, что она незаконнорожденная, плод случайной связи,  а
может быть, и вообще не дочь Макса.
   Робин удивленно присвистнул.
   - Тогда понятно, почему вы не хотели говорить об этом Макси. Она была  бы
вне себя от ярости.
   - И с полным на то основанием. Узнав эти  инсинуации,  я  поручил  своему
поверенному написать коллеге в Бостон. На прошлой  неделе  я  получил  копию
свидетельства о браке между братом и ее матерью.  Их  обвенчал  англиканский
священник, и Максима рождена в законном браке, -  Коллингвуд  удовлетворенно
улыбнулся. - Но даже, если бы они женились не по христианскому обряду, я  бы
доказал, что по законам народа ее матери они были мужем и  женой.  Вообще-то
говоря, завещательное распоряжение тети Максимы оставалось бы в  силе,  даже
если бы Максима и была незаконнорожденной. Но Кленденнон  мог  бы  под  этим
предлогом оспорить завещание,  и  судебное  разбирательство  потребовало  бы
много денег и сил. Получилось же все гораздо проще.
   - Вы потратили немало сил, чтобы защитить интересы своей племянницы.
   - Ну как же иначе, она родной мне человек. Я ее люблю.  Если  бы  у  моих
дочек была хоть капелька ее характера. - Тут Коллингвуд впервые улыбнулся. -
Но не больше капельки. Я бы с Максимой намучался. Такой оригинал, как  Макс,
гораздо больше годился ей в отцы. - Коллингвуд встал. - Я еще несколько дней
проживу в  "Кларендоне".  Хотелось  бы  до  отъезда  в  Дарем  повидаться  с
Максимой. Вы ей скажете, что я приходил?
   - Обязательно, - ответил Робин. - Может быть, вы ей сами  расскажете  про
наследство?
   Коллингвуд пожал плечами.
   - Решайте, как лучше. Если она вас захочет видеть, а меня нет, расскажите
ей про наследство - может, это ее порадует.  Боюсь,  что  я  наломал  немало
дров.
   - Макси повезло, что у нее такой добросовестный дядя, - сказал  Робин.  -
Вы были в очень сложном положении. Тут любой наломал бы дров.
   - Спасибо.
   Коллингвуд ушел с несколько успокоенным видом. Оставшись вдвоем с  Марго,
Робин спросил ее:
   - Ты все поняла, что следует из рассказа Коллингвуда?
   Марго задумчиво кивнула. Шпи