,
появился на поле брани. Однако мудро предпочел промолчать.
   Мегги между тем продолжала расточать комплименты военному гению Пруссии.
   - Говорят, будто Блюхеру доложили, что ему все равно не поспеть вовремя и
даже не стоит пытаться.
   - И это правда, - ответил полковник, как бы снова возвращаясь к жизни,  -
но маршал отказался слушать эти речи. Больной, он предпринял  марш-бросок  и
сдержал данное Веллингтону слово. Ничто - ни небеса,  ни  преисподняя  -  не
могло его сдержать.
   - Вы были с ним?
   - Да Мне выпала эта честь. Маршал - настоящий мужчина, человек  слова,  -
полковник запнулся, глаза его блеснули холодным  огнем,  -  не  то  что  эти
лживые французские сволочи.
   Мегги пожала плечами.
   - Не стоит всех французов стричь под одну гребенку. И среди них есть люди
чести.
   - Неужели?  Имея  короля,  предавшего  собственный  народ,  бежавшего  из
собственной  столицы  и  пробравшегося   назад   в   поезде   союзников?   С
предводителями типа перевертыша Талейрана?
   Гнев полковника набирал обороты. Голос его буквально звенел от злости.
   - Франция встала за  корсиканца,  вернувшегося  с  Эльбы,  и  заслуживает
возмездия. Земли ее нужно  поделить  между  другими  нациями,  народ  должен
получить по заслугам, само слово "Франция" надо стереть с карты Европы.
   Рейф был поражен силой ненависти полковника к  французам  Пожалуй,  он  и
вправду представлял опасность с его  неуемным  желанием  стереть  в  порошок
любого вставшего у него на пути француза.
   - Ну разве человечество ничему не научилось за последние две тысячи  лет?
- мягко возразила Мегги. - Неужели наш удел - вечное мщение и  неспособность
прощать?
   - Вы - женщина, - презрительно пожав плечами, сказал полковник. - Женщины
в подобных вопросах не разбираются.
   Решив, что он и так долго молчал, Рейф вмешался в разговор:
   - Я здесь - сторона нейтральная, но и я согласен с графиней в том смысле,
что вендетта - не лучший выбор. Унизить оппонента -  все  равно  что  нажить
себе смертельного врага. Разумнее помочь ему подняться и тем самым сохранить
его достоинство  Ференбах  перевел  пронизывающий  взгляд  на  Рейфа  -  Вы,
англичане, помешались на своей  спортивной  чести  и  правилах  справедливой
игры, - с сожалением произнес он. - Но то, что хорошо для бокса и гольфа, не
всегда подходит к войне. Французы помогли моему  народу  узнать,  что  такое
грубость и варварство, и мы прекрасно запомнили преподанный урок. Были бы вы
столь беспристрастны, если бы сжигали вашу  землю  и  убивали  членов  вашей
семьи?
   Прочитав на лице пруссака сильнейшее страдание, Рейф не решился дать  ему
заранее подготовленный ответ.
   - Хотелось бы верить, что было бы так, - тихо ответил он, -  но  ручаться
за себя не могу.
   Полковник наконец сбросил свою  несносную  маску,  и  напряжение  тут  же
спало.
   - Я рад, что вы способны  сомневаться,  -  по-человечески  тепло  ответил
полковник. - Судя по моему общению с другими британцами, это качество у  вас
- редкость.
   Эту фразу можно  было  принять  и  как  оскорбление,  но  Рейф  предпочел
обойтись без комментариев. Тихонько погладив руку  спутницы  за  спиной,  он
жестом спросил, не пора ли ретироваться.
   Однако еще  до  того,  как  троица  разошлась,  к  ним  подошла  женщина.
Невысокая, с  хорошеньким  лицом  в  обрамлении  каштановых  кудряшек,  чуть
полноватая, она казалась скорее чувственной, чем элегантной,  однако  платье
из голубого атласа своим покроем выдавало в ней стопроцентную француженку.
   - Элен, дорогая, ты выглядишь просто прекрасно! Как долго мы не виделись,
- тепло поприветствовала подошедшую Мегги.
   Бросив на полковника быстрый взгляд, Элен поцеловала Мегги в щеку.
   - Я рада встрече, Магда. Только сегодня я вернулась в Париж.
   Голос у женщины оказался столь же приятным, как и ее лицо. Протянув  руку
Рейфу и приняв положенный в таком случае поцелуй, француженка  обернулась  к
пруссаку.
   -  Ас  господином  Ференбахом  мы  уже  знакомы.  Полковник  еще  сильнее
напыжился.
   - Да, действительно, - сказал он таким тоном, каким можно только сказать:
"Что вы! Никогда!"
   Чувствовалось, что между этими двумя что-то  есть.  "Интересно,  что",  -
подумал Рейф.
   Не успела мадам Сорель, а именно так отрекомендовала ее  Мегги,  вставить
слово, как полковник, поспешно  сославшись  на  то,  что  его  ждет  маршал,
ретировался.
   Глядя на его быстро  исчезающую  в  толпе  несгибаемую  спину,  Мегги  не
удержалась от вопроса:
   - Элен, скажи на милость, что ты с ним сделала, что он несется от нас  во
весь опор?
   Мадам Сорель повела плечом, являя глазу обольстительные окружности.
   - Да так, ничего. Мы несколько раз  встречались  по  разным  поводам.  Он
всегда смотрит на меня так, будто я - сам  Бонапарт,  а  потом  уходит.  Кто
знает, что у него на уме? Да и вообще, Ференбах ненавидит все французское.
   Хитро прищурившись, Мегги спросила:
   - Но ведь он мужчина ничего себе, так?
   - Он не мужчина, он пруссак, -  отрезала  Элен.  После  дежурного  обмена
репликами подруги расстались, заговорщически улыбнувшись друг другу.
   Рейф заметил, с какой жадностью наблюдают за передвижениями Элен  мужчины
в зале. Когда она отошла достаточно, чтобы не услышать его слов, он спросил.
   - Что это за история? И вообще, ты что-нибудь понимаешь?
   - Трудно сказать, - задумчиво протянула Мегги, - хотя  кое-какие  догадки
имеются. - Запнувшись на мгновение, она быстро сверкнула  глазами  и  бросив
"Подожди, я сейчас вернусь", скрылась в направлении дамской комнаты.
   Провожая Мегги взглядом и невольно сравнивая ее с мадам Сорель,  Рейф  не
мог не удивиться тому, отчего следом за его партнершей не устремилась  целая
толпа мужчин.
   Приятные размышления были прерваны появлением Оливера Нортвуда.
   - Привет, Кэндовер! А ты быстро работаешь, как я погляжу. Всего три дня в
Париже, а  уже  сумел  окрутить  графиню.  -  Рейф  заметил  контраст  между
веселостью тона Оливера и злобным выражением его лица. -  Наверное,  графиня
не из тех, кто долго ломается перед кавалером с деньгами.
   - По всей видимости, ты с этой дамой не знаком, - ответил Рейф с холодной
надменностью.
   - После того как ты назвал ее имя, я навел кое-какие  справки.  Никто  не
мог сказать мне ничего вразумительного Известно  лишь  то,  что  она  вдова,
причем вполне респектабельная  и  привыкшая  жить  на  широкую  ногу.  -  И,
многозначительно подмигнув, добавил:
   - Она преуспела, заставляя других расплачиваться за свои удовольствия.
   С огромной радостью Рейф заехал бы Норвуду по физиономии, но вместо этого
спросил:
   - И что еще ты о ней узнал?
   - Говорят, она стоит того, что за нее платят, и даже  больше.  Однако  об
этом ты должен знать лучше меня, не так ли?
   Развязность бывшего однокашника раздражала Рейфа сверх всякой меры. Но  в
словах его был резон. В конце концов, Мегги была шпионкой, а как  еще  можно
заставить мужчину проболтаться, если не делить с ним  подушку?  Кроме  того,
надо было себя содержать, и едва ли британское правительство  много  платило
ей, чтобы так хорошо жить. И дом, и  гардероб  требовали  уйму  денег.  Ведя
жизнь, как и многие красивые женщины  высокого  полета,  привыкшие  получать
драгоценности в обмен на ласки, она преследовала и другие, более благовидные
цели. Кто же осудит ее за этот самый простой и удобный путь?
   Странно, насколько легко он поверил в то, что Мегги - шлюха.  По  крайней
мере гораздо  естественнее  было  видеть  в  ней  дорогую  проститутку,  чем
предательницу ***

   Сидя за туалетным столиком, Мегги слегка припудривала лицо,  и  вдруг  за
спиной услышала французскую речь с сильно выраженным английским акцентом.
   - Ну как вам Кэндовер? Он щедр? Мегги  изумленно  обернулась  к  женщине,
прихорашивающейся за столиком позади нее.
   - Простите, что вы сказали? - спросила она как можно спокойнее.
   -  Это  я  должна  просить  у  вас  прощения  за  такую  смелость,  -   в
замешательстве ответила девушка, - но мне показалось... Со стороны  кажется,
что вы с Кэндовером ведете себя так, будто...
   Молодая женщина зарделась и взмахнула рукой. Только  сейчас  она  поняла,
насколько бестактным был ее вопрос.
   На  смену  удивлению  пришло  болезненное   любопытство,   граничащее   с
раздражением.
   - Из вашего замечания я поняла, - едко заметила Мегги, -  что  вы  близко
знакомы с герцогом, не так ли?
   Девушка кивнула. Ей, должно быть, лет двадцать пять, не такая уж девочка,
но непосредственный взгляд и манеры молодили ее.
   - Меня зовут Синди Нортвуд, -  представилась  непрошеная  собеседница,  -
Рейф был.., очень добр ко мне раньше, в самом начале нашего брака,  когда  я
особенно нуждалась в участии.
   - А теперь, надо полагать, вы счастливы в  супружестве  и  получаете  все
причитающееся вам участие от мужа?
   - Нет, - ответила Синди, и ореховые глаза ее потемнели, - сейчас мой брак
для меня ничто, и все, что мне нужно, я получаю в другом месте.
   Мегги сочувственно вздохнула. Вот они - розы и шипы ее дара располагать к
себе людей. Не в первый раз с ней  делились  самым  сокровенным  практически
незнакомые люди в надежде получить добрый совет или хотя бы сочувствие.
   Такой талант - находка для шпиона, но стоит задаться вопросом:  хочет  ли
она выслушивать откровения о герцоге Кэндовере из уст его бывшей  любовницы?
Тем не менее Мегги, решив, что так будет удобнее обеим, представилась:
   - Меня зовут Магда. Я графиня Янош, хотя, наверное, вы уже в курсе.
   - Конечно. Вас тут, кажется, всякий знает. Я восхищена вами. Вы с  Рейфом
просто блестящая пара. И он,  кажется,  увлечен  вами  всерьез,  не  то  что
другими женщинами.
   Ну разве можно обижаться на столь искреннее выражение восхищения?  И  все
же Мегги предпочла заметить:
   - Вы понимаете, насколько двусмысленна ваша реплика?
   Синди снова вспыхнула.
   - Ах, мой противный язык! Мама моя умерла, когда я была еще маленькой,  а
отец учил меня выражать мысли вовсе не так, как  подобает  женщине.  И..,  и
моему другу майору  Бреверу  тоже  нравится  моя  манера  разговаривать.  Он
говорит, что я не навожу тень на плетень, подобно другим  женщинам.  Честное
слово, я не хотела вас оскорбить, - прижав руку к груди, добавила Синди.
   И  все  же  Мегги  была   заинтригована.   Рассчитывая   на   искренность
собеседницы, она решилась спросить:
   - Кэндовер имеет все, о чем мог бы мечтать человек: титул, богатство, ум,
воспитание, а обаяния ему хватило бы на троих. Так почему вы думаете, что он
не слишком счастлив?
   - Мне казалось, будто ему всегда скучно. Такое впечатление,  что  его  не
очень интересует то, чем он занимается.  Хотя,  конечно,  -  добавила  Синди
грустно, - Кэндовер мог вести себя так только со мной. Я знаю,  ему  никогда
не было интересно в моем обществе, едва ли я  для  него  достаточно  умна  и
воспитана. Кэндовер был со мной лишь потому, что в это время не  нашел  себе
кого-то получше.
   Мегги внимательно, но с недоверием слушала Синди. Не слишком ли много эта
девочка готова рассказать первой встречной?
   - Миссис Нортвуд, вы не должны рассказывать о таких вещах незнакомке.
   - Нет, не должна, - согласилась Синди, - но с тех  пор  как  я  попала  в
Париж, я и так наделала  немало  глупостей,  и  у  меня  появилось  странное
чувство, что чем хуже я себя веду, тем лучше. -  Гордо  вскинув  подбородок,
Синди добавила:
   - Графиня Янош, мне искренне  жаль,  если  я  вас  обидела.  Надеюсь,  вы
поверите мне, если я скажу, что желаю вам и  герцогу  Кэндоверу  счастья.  Я
желаю всем только хорошего, всем, кроме моего мужа.
   С этим Синди ушла, сохраняя достоинство. Размышляя о странном  разговоре,
Мегги покачала головой. Вот уж кому точно грозит опасность,  так  это  Синди
Нортвуд.

Глава 6

   Рейф вполне мог бы вежливо, но непреклонно  отослать  прочь  даже  такого
толстокожего осла, как Оливер Нортвуд, но отчего-то медлил с  этим.  Нортвуд
явно питал надежду познакомиться с графиней Янош, и Рейф испытывал несколько
извращенное  удовольствие  от  предвкушения  встречи  Мегги  с   ее   первым
любовником, если, конечно, Нортвуд не соврал и действительно был первым.
   И тут в толпе показалась Мегги. Она шла, плавно покачивая бедрами,  то  и
дело останавливаясь, чтобы обменяться фразами со знакомыми. Беседы были лишь
данью этикету, Рейф прекрасно понимал это. Но вот его партнерша остановилась
в центре зала поговорить с высоким светловолосым мужчиной.
   Вначале Рейф не придал этому  значения,  но  блондин  оказался  знакомым:
именно он представил его Мегги. Приглядевшись  к  ним  повнимательнее,  Рейф
увидел, как маска вежливого безразличия спала с лица  Мегги,  уступив  место
явной заинтересованности. Поговорив, женщина двинулась дальше. Мужчина стоял
к Рейфу спиной, но когда Мегги отошла, он повернулся, глядя  ей  вслед.  Да,
совершенно верно. Это Роберт Андерсон, тот самый.  Люсьен  просил  Мегги  не
посвящать в свою миссию посторонних, за  исключением  разве  что  Кэстлри  и
Веллингтона, так почему же она так увлеченно говорила с Андерсоном?
   Блондин здорово напоминал Рейфу  кого-то.  Кого?  Хотел  бы  он  знать...
Парень вызвал у Рейфа неприязнь с первой же встречи, и сейчас,  наблюдая  за
тем,  как  он  посмотрел  Мегги  вслед,  Рейф  заметил,  что  он   умный   и
проницательный человек.
   Мегги шла к ним, приветливо улыбаясь. Не может быть, чтобы работа  шпиона
сделала его таким подозрительным. Возможно, ничего и не было, а он уже готов
подозревать  всех  и  вся.  Неудивительно,  что  Мегги  при  первой  встрече
отнеслась к нему с таким недоверием. Должно быть,  за  годы  выслеживания  и
подсматривания она успела позабыть, что такое нормальная жизнь.
   Мегги с улыбкой взяла Рейфа под руку, таинственно заглядывая ему в глаза.
   - Тебе не надоело здесь, mon cher?  Здесь  так  скучно,  а  дома  я  могу
предложить куда более приятное времяпрепровождение.
   - За тобой, Магда, я готов хоть куда, - сказал  Рейф,  накрывая  ее  руку
своей, - но для начала позволь представить тебе твоего обожателя. Знакомься,
Оливер Нортвуд, член британской делегации, а это графиня Янош.
   Мегги прекрасно владела собой. Сколь ни пристально наблюдал за ней  Рейф,
он заметил лишь, как она чуть поджала  губы.  Марго,  конечно  же,  знала  о
приезда Нортвуда в Париж и, понимая, что рано  или  поздно  они  встретятся,
успела подготовиться к этой встрече.
   Или у нее было столько любовников, что первый уже успел позабыться?  Вряд
ли  его,  Рейфа,  смогла  бы  тронуть  встреча  с  одной  из  своих   бывших
возлюбленных, так почему Мегги должна отреагировать по-другому?
   В самом деле, почему? Только потому, что он хотел ее видеть другой?
   Нортвуд поклонился и, обворожительно улыбаясь, произнес:
   - Весьма рад с вами познакомиться. Я влюбился в вас с первого взгляда.
   Мегги ответила на его комплимент вежливо-холодным кивком.  Только  сейчас
она его узнала. Когда Оливер  был  помоложе,  он  был  не  лишен  некоторого
мальчишеского обаяния, но годы не пошли ему  на  пользу.  Сейчас  же  порок,
изуродовав душу, оставил отпечаток на лице. Глаза его напомнили ей слизняков
- такие же липкие, холодные и ленивые. Она не подала ему руку для поцелуя.
   Так вот он  каков,  муж  Синди  Нортвуд.  Бедная  девочка!  Только  очень
молоденькая и наивная девушка могла так  ошибиться,  выбрав  в  мужья  этого
субъекта.
   Стараясь блеснуть остроумием, Оливер  заявил,  что  едва  ли  его  родной
туманный  остров  способен  произвести  на  свет  подобных  красавиц.  Мегги
заметила,  как  поморщился  Рейф.  Его  слух   резали   столь   тяжеловесные
комплименты. Обворожительно улыбаясь, Мегги ответила:
   - Вы несправедливы к англичанкам, мистер Нортвуд. Только что мне довелось
повстречать прекрасный образец цветущей  юности,  взращенный  на  британской
земле. Какой у нее прелестный цвет лица и какая  осанка!  -  Сдвинув  брови,
будто только что сопоставила факты, Мегги воскликнула:
   - Да постойте же! Ее зовут Синди Нортвуд! Ну да, Нортвуд!
   Оливер сразу насупился.
   - Моя жена в неплохой форме, - пробормотал он.
   - Вы слишком скромны, монсеньор. -  Продолжая  радужно  улыбаться,  Мегги
добавила:
   - Рада была с вами познакомиться. Думаю, наши  пути  еще  пересекутся,  а
пока нам пора уходить. - Улыбнувшись на прощание, Мегги,  ловко  маневрируя,
повела Рейфа к выходу.
   Уже в карете Рейф, усмехнувшись, заметил:
   - Интересно было понаблюдать  за  твоей  работой.  Ты  весьма  преуспела,
побуждая одних мужчин к разговору и пресекая попытки других пообщаться.
   - Нортвуд, к сожалению, не тот, кто нам нужен. Кстати,  -  как  бы  между
прочим заметила  она,  снимая  перчатки,  -  его  жена  весьма  одобрительно
отозвалась о моем выборе любовника.
   Рейф про себя чертыхнулся. Хотя ему всегда  импонировала  прямота  бывшей
возлюбленной, на этот раз он предпочел бы, чтобы Синди попридержала язык.
   - Уверен, она сделала это с самыми лучшими намерениями.
   Ей-богу, довольно  с  него  этих  Нортвудов.  Решив  сменить  тему,  Рейф
спросил:
   - Кстати, что тебе говорит твоя интуиция о Ференбахе?
   В отсвете уличного фонаря Рейф заметил, как помрачнела Мегги.
   - Ты сам видел, почему на него пало подозрение. Что ты думаешь  по  этому
поводу?
   - Верно, он ненавидит французов и, учитывая его военный опыт, может  быть
опасным противником. Но, - Рейф запнулся, стараясь  поточнее  оформить  свое
возражение,  -  полковник  ничуть  не  скрывал  своих   убеждений,   а   для
заговорщиков такая прямота нехарактерна, не так ли?
   - Может быть, так, а может, и не так,  -  задумчиво  протянула  Мегги.  -
Возможно, ему нечего терять и его не заботит, что будет с  ним  после  того,
как он сделает свое дело.
   - Ты думаешь, Ференбах - тот, кого мы ищем? Мегги молчала так долго,  что
Рейф решил было, что она  и  не  собирается  отвечать.  Не  выдержав,  он  с
металлом в голосе произнес:
   - Мегги, прошу тебя во имя нашего общего дела, не надо  вести  себя  так,
будто я для тебя не более чем меховая муфта, в которую  ты  прячешь  добытые
секретные сведения, и не  надо  вести  себя  со  мной  как  с  провинившимся
мальчишкой, когда мы наедине. Нравится тебе это или нет, мы должны  работать
вместе, и чем откровеннее будем друг с другом, тем больше надежды на успех.
   - Вы мне угрожаете, ваша честь? - спросила она с чуть заметной насмешкой.
- Если я вам не буду выкладывать все начистоту, что  вы  со  мной  сделаете?
Выбьете показания силой?
   - У меня найдется лучший способ убеждения, - нарочито туманно ответил он.
   - Если Синди Нортвуд права в своей оценке ваших возможностей, полагаю, вы
собираетесь развязать бедной женщине язык с помощью поцелуев,  -  язвительно
парировала Мегги.
   - Вовсе нет, я собираюсь апеллировать к  твоему  чувству  справедливости,
ахиллесовой пяте всех британцев.
   Мегги удивленно замолчала, но уже через мгновение закатилась от смеха.
   - Рейф, ты понапрасну растрачиваешь свои таланты! Тебя, а не Кэстлри надо
было послать на переговоры! У вашей милости просто дар убеждать оппонента!
   - Мы не оппоненты, - уточнил он, - мы - партнеры.
   - Должна признаться, что об этом не забыла, - ответила Мегги и, помолчав,
добавила:
   - Честно говоря, я не думаю, что Ференбах - тот, кто нам нужен. Он не  из
тех, кто действует исподволь. Такую тактику полковник счел бы  позорной.  Он
может подойти к Талейрану и выстрелить ему в лицо, но вряд  ли  унизится  до
того, чтобы вступать с  кем-то  в  заговор.  Пусть  полковник  и  напоминает
подраненного рассерженного медведя, он не тот, кого мы ищем.
   - Расскажи мне о мадам Сорель.
   - Элен - вдова. У нее две дочери. Ее муж, французский офицер,  погиб  под
Ваграмом .
Он оставил ей некоторую сумму, так что она может позволить  себе  кое-что  и
как вдову героя ее принимают в лучших парижских домах. Мы  дружим  несколько
лет, и я ей вполне доверяю.