нницу, и  им  это
не удалось.
   Дездемона подошла к окну и с изумлением увидела едва переставляющих  ноги
типов.
   - Вы считаете, что это ваш брат их так отделал?
   - Очень может быть. Мальчиком он был маленького роста и похож на девочку.
Вы же знаете нравы в английских привилегированных школах: у него был выбор -
или пресмыкаться, или научиться драться. Если бы он остался в Итоне,  я  мог
бы его защитить, но так как его оттуда выгнали...
   - Пресмыкаться ваш брат, совершенно очевидно, не желал. -  Вдруг  осознав
близость  высокой   мужественной   фигуры   маркиза,   Дездемона   незаметно
отодвинулась. - Ну и что будет  теперь,  милорд?  Вряд  ли  они  вернутся  к
гуртовщикам.
   Джайлс нахмурился - Вы правы. Теперь они знают, что за ними идет  погоня,
и будут избегать больших дорог. Мало ли вокруг тропинок. К тому же они могут
переодеться. Мне кажется, что вам пора возвращаться в Лондон и ждать,  когда
ваша племянница сама к вам заявится.
   В глазах Дездемоны мелькнуло подозрение. Она перестала чувствовать в  нем
союзника.
   - Вы что-то придумали?
   - Да, мне пришла в голову одна мысль. - Он поднял руку,  предупреждая  ее
вопрос. - Обещаю вам, что если я угадал и найду их там, где предполагаю,  то
незамедлительно доставлю обоих к вам в Лондон.
   Ничего ему не обещая, она спросила:
   - А если они откажутся?
   - Я их уговорю.  -  Джайлс  усмехнулся.  -  Силой  от  Робина  ничего  не
добьешься.
   Вспомнив двух побитых мордоворотов, Дездемона с ним согласилась.
   Вулвертон взял шляпу, подошел к двери, но вдруг остановился.
   - Почему вас назвали Дездемоной?
   - У нас в семье такая традиция - мальчиков называют латинскими именами, а
девочек - как шекспировских героинь.
   - Но у вашей племянницы латинское имя.
   - Порой бывают исключения. Моего брата назвали Максимусом  в  честь  тети
Максимы, и он дал ее имя дочери. Тетя умерла несколько месяцев  тому  назад.
Ей было очень много лет,  но  характер  у  нее  до  самой  смерти  оставался
зловредный. Мне ее будет очень не хватать.
   - Это не леди Кленденнон? Другой женщины по  имени  Максима  я  не  знал.
Дездемона кивнула.
   - Я вижу, у вас есть еще одна семейная  традиция:  у  всех  ваших  женщин
железный характер. Это тем более убеждает меня, что Робин никогда  не  сумел
бы навязать вашей племяннице свое общество против ее воли.
   - Посмотрим, - сухо отозвалась Дездемона. Вспомнив, что она  все  еще  не
выполнила взятую на себя  миссию,  она  потуже  завернулась  в  шаль,  взяла
ридикюль и пошла к выходу.
   Маркиз отступил, собираясь открыть ей дверь, но не открыл, а впился в нее
пронизывающим взглядом. Потом, словно  загипнотизированный,  поднял  руку  и
легонько провел ею по лицу Дездемоны, начав с виска и дальше  вниз  -  вдоль
уха, по щеке и к шее. Его прикосновение было очень легким и  нежным,  словно
он старался кончиками пальцев запомнить ощущение от ее кожи.
   Дездемона замерла, с трудом сохраняя спокойствие. Ее муж никогда не был с
ней нежен, и она даже  не  подозревала,  что  ласковое  прикосновение  может
оказать на нее такое действие.
   Она подняла на Вулвертона глаза и тут же об  этом  пожалела.  Его  нежный
взгляд словно оглушил ее. Он  был  такой  большой  и  сильный  -  не  только
физически, но и всей своей властной манерой. Еще минута - и он ее  поцелует,
а если это случится...
   Дездемона отшатнулась и сама открыла дверь. - Надеюсь увидеть вас у  себя
в Лондоне  вместе  с  нашими  бродягами,  Вулвертон,  -  проговорила  она  и
бросилась наутек.
   Джайлс долго смотрел на захлопнувшуюся  дверь.  Почему  житейски  опытная
женщина шарахается, как монастырская воспитанница, когда мужчина проявляет к
ней интерес? Самое простое объяснение - он ей не нравится.
   Но Джайлс был уверен, что простое объяснение тут не  подходит.  В  глазах
Дездемоны он увидел не отвращение, а страх.
   Маркиз Вулвертон не зря пользовался репутацией покладистого человека.  Но
когда он принимал решение, ничто не могло  сбить  его  с  намеченного  пути.
Прислушиваясь к стуку удаляющихся каблучков, он принял решение во что бы  то
ни стало узнать причину странного поведения леди Росс.
   А когда он ее узнает, может быть, придумает, как поправить дело.

Глава 19

   Хотя Робин изо всех сил старался держаться на ногах, Макси  почти  тащила
его на себе. Где же этот проклятый канал? Ей все  время  мерещилась  погоня:
вдруг Симмонс придет в  себя  или  его  приспешники  вернутся  с  каретой  и
бросятся вдогонку?
   Если уж выбирать, то она предпочла бы иметь  дело  с  Симмонсом.  У  него
все-таки есть зачатки совести, а его головорезам можно  доверять  не  больше
чем голодным волкам, забравшимся в овчарню.
   Макси все надеялась встретить кого-нибудь  по  дороге,  но  район  словно
вымер. Наверное, все обедают. Они с Робином вошли в затененный проход  между
двумя складами. Макси молила Бога, чтобы он сотворил чудо. Они  недолго  еще
протянут.
   Выйдя на залитую солнцем пристань,  они  увидели  пришвартованную  к  ней
груженую баржу. На палубе было двое -  мужчина  и  мальчик,  -  и  они  явно
собирались отчаливать. Капитан,  невысокого  роста,  мускулистый  и  плотный
мужчина с короткими седеющими волосами, выпрямился и с любопытством поглядел
на странную парочку.
   Макси решила обратиться к капитану с просьбой о помощи, не прибегая ни  к
каким уловкам и не скрывая отчаяния.
   - Пожалуйста, сэр, помогите нам. На нас напали, и мой муж ранен.
   Изумленный взгляд капитана напомнил Макси о ее маскараде. Свободной рукой
она сорвала с головы шляпу. Капитан захлопал глазами: интересная история!
   Макси думала, что Робин без сознания, но тут он со смешком  шепнул  ей  в
ухо:
   - Пустили в ход тяжелую артиллерию? Бедняга, считайте, пропал.
   - Тише! - прошипела Макси, поддерживая его рукой за талию.
   Капитан спрыгнул с баржи на пристань и направился к ним.
   - На вас среди бела дня напали в  городе  грабители?  -  с  недоверием  в
голосе спросил он.
   Как вызвать  сочувствие  этого  человека?  Лучше,  наверное,  в  основном
придерживаться правды.
   - Это не грабители, это был мой кузен с приятелями.  Они  хотят  помешать
нам добраться до Лондона. - Макси испуганно оглянулась. Тут ей не было нужды
притворяться. - Пожалуйста, возьмите нас с  собой.  Хоть  ненадолго.  Я  вам
после все объясню, но сейчас они вот-вот нас догонят.
   Макси умоляюще смотрела на капитана, стараясь изобразить слабую  женщину,
которой мужчина просто не может отказать в помощи. Ей следовало бы поучиться
этому у своей кузины Портии, которая уже несколько лет культивировала в себе
трогательную беспомощность.
   -  Может,  им  просто  хочется  задарма  прокатится,  да?  -  предположил
веснушчатый сын капитана.
   Мужчина внимательно посмотрел на Робина, который едва держался на ногах.
   - Да нет, кровь у него вроде настоящая. Ну ладно, девушка, - решился  он,
- я вам поверю. Проедете с нами несколько миль, потом я вас высажу.
   Он шагнул к Робину, нагнулся и взвалил его себе на широкое плечо,  словно
это был не взрослый мужчина, а мальчишка.
   - Пошли!
   Макси переступила через узкую щель между  причалом  и  баржей.  Это  было
незатейливое судно: два тупых конца и квадратная рубка посередине. На палубе
громоздились накрытые брезентом и закрепленные канатами  тюки.  От  них  шел
сильный, но не противный запах шерсти, Видимо, в  тюках  были  ковры:  Дафид
говорил им, что в этих местах развито ковроткачество.
   - Наверное, вам лучше укрыться - на случай, если заявится  ваш  кузен,  -
сказал капитан. - Ну-ка, Джеми, открой люк на корме.
   Мальчик, которому  начинало  нравиться  приключение,  поспешил  выполнять
приказ. Когда подняли крышку  люка,  там  оказался  трюм,  тоже  заполненный
коврами. Джеми полез вниз и переложил ковры так, чтобы освободить место  для
неожиданных пассажиров. Туда капитан и положил обмякшее тело Робина.
   - Только смотрите не перепачкайте кровью мой груз.
   - Постараемся. Может быть, у вас найдутся кусок чистой материи и вода?  Я
смою кровь и перевяжу рану. Джеми бросился за водой.
   Макси спустилась в трюм, встала на колени рядом с  Робином  и,  раздвинув
его белокурые волосы, осмотрела рану. На  месте  удара  вздулась  порядочная
шишка, но Макси с облегчением увидела, что рана неглубокая и почти перестала
кровоточить.
   Через минуту Джеми принес полотенце и воду. Макси осторожно смыла кровь и
забинтовала рану. Робин стоически перенес эту процедуру, хотя Макси  видела,
как у него судорожно сжимаются и разжимаются кулаки.
   Когда Макси закончила перевязку, капитан сказал:
   - Пора отчаливать. Пожалуй, лучше закрыть люк.
   - Вы правы, - согласилась Макси. - Если  мой  кузен  догадается,  что  вы
взяли нас на баржу, он перевернет здесь все вверх дном. Это..,  это  сложная
история.
   На обветренном лице капитана появилось саркастическое выражение:
   - Не сомневаюсь.
   Он опустил тяжелую крышку люка.  Потом  Макси  услышала,  что  по  палубе
что-то волокут, и  полоски  света  вокруг  четырехугольной  крышки  исчезли.
Видимо,   капитан   завалил   люк   коврами.    Макси    благословила    его
предусмотрительность. Если даже Симмонс заявится на баржу,  вряд  ли  он  их
найдет.
   Но Макси с Робином оказались  в  кромешной  тьме.  Ниша,  в  которой  они
помещались, была футов шести в длину, четырех в ширину  и  трех  в  глубину.
Лежали они на мягкой подстилке из ковров, но у Макси  было  такое  ощущение,
точно они оказались в гробу. Ощущение  это  было  не  из  приятных,  но  она
постаралась его побороть. Главное, что они оставили позади  Симмонса  и  что
капитан как будто на их стороне.
   Снаружи донесся приглушенный коврами голос Джеми, который понукал лошадь,
тянувшую по берегу баржу. Баржа начала двигаться.  Больше  Макси  ничего  не
надо  было  делать,  и  тут  она  почувствовала,  что  ее  силы  на  исходе.
Растянувшись в нише рядом с Робином, она спросила;
   - Вы все слышали? Он еле слышно ответил:
   - Да, я, почти все время был в сознании, хотя меня и приходилось  тащить,
как мешок. Макси облегченно улыбнулась.
   - Кажется, мозги вам этот камень не повредил.
   - Разумеется, нет. Череп - самая прочная часть моего организма. -  Однако
этот легкомысленный разговор, видимо, давался Робину нелегко. С  напряжением
в голосе он спросил:
   - А попить еще не найдется?
   Макси приподняла его за плечи, чтобы он мог напиться из  бутылки.  Потом,
заткнув ее пробкой, спросила:
   - Кроме раны на голове, у вас нет  других  повреждений?  Робин  помолчал.
Судя по шороху, он ощупывал свое тело. Потом сказал:
   - Кажется, ничего серьезного.
   - Отлично. Тогда начинайте придумывать убедительное объяснение, почему за
нами гонится мой кузен Симмонс с приятелями?
   - Но вы так прекрасно все сочинили, что просто жалко вмешиваться.
   - Ну, куда мне против вас в сочинении басен!
   - Насчет басен согласен, но роль свою вы разыграли прекрасно. Если  бы  я
вас не знал,  то  поверил  бы,  что  вы  насмерть  перепуганы  и  совершенно
беспомощны, - А откуда вам известно, что это не так? - спросила Макси  не  в
состоянии решить, то ли ей надлежит быть польщенной его верой в нее,  то  ли
обиженной его бессердечием.
   -   Оттуда,   Канавиоста,   что   женщина,   бросающаяся   с   ножом   на
боксера-профессионала, который в три раза больше ее, смела до безрассудства.
-  Робин  повернулся  на  бок,  обнял  ее  и  притянул  к  себе.  -   Такого
телохранителя поискать, - прошептал он сонным голосом.
   Макси улыбнулась и  обмякла,  положив  голову  ему  на  грудь.  Хотя  она
понимала, что  этому  нет  рационального  объяснения,  в  его  объятиях  она
чувствовала себя в полной безопасности, словно  ей  совершенно  нечего  было
бояться.
   Дыхание Робина стало ровным: он задремал. Макси тоже хотелось  спать,  но
она боролась со сном. Слушая плеск воды о борта баржи, она ломала голову над
историей, в которую поверил бы капитан.

***

   Баржа "Пенелопа"  входила  в  первую  камеру  Фокстонского  шлюза,  когда
навстречу им по бечевнику подбежали двое мужчин, один из которых крикнул:
   - Эй, на барже, погодите-ка! Мне надо вас кое о чем спросить!
   Капитан баржи Джон  Блейн  вынул  изо  рта  трубку  и  задумчиво  оглядел
человека с лондонским выговором. На его лице красовалось несколько синяков.
   - Баржа не может остановиться, когда она проходит через шлюз, - бросил он
в ответ и крикнул сыну:
   - Открой нижний затвор!
   Джеми принялся крутить лебедку, и вода потекла в нижнюю камеру.
   - Я с тобой разговариваю, черт побери! - рявкнул кокни.
   Такой тон, естественно, не расположил к нему капитана.  А  вот  маленькая
женщина, которую он взял на борт, ему очень понравилась.
   - Мне надо дело делать, - буркнул он.  -  Лучше  помоги  открыть  затвор.
Выйдем из шлюза, тогда у меня будет время отвечать на твои вопросы.
   Уровень воды в первой и второй камере сровнялся, и  Джеми  открыл  ворота
между ними. Лошадь налегла на лямки, и баржа вошла во вторую  камеру.  Джеми
закрыл ворота позади баржи и открыл следующий затвор, чтобы дать воде  стечь
в нижний бьеф.
   Глядя, как "Пенелопа" стремительно опускается ниже уровня  берега,  кокни
минуту словно размышлял, не спрыгнуть ли сверху на  палубу  и  не  взять  ли
капитана за жабры. Потом,  видимо,  передумав,  хмуро  махнул  рукой  своему
приятелю, и они оба принялись помогать Джеми.
   Фокстонский шлюз состоял из двух пятикамерных рядов, между  которыми  был
участок, где могли разойтись два судна. Проход через десять  камер  занимает
часа два, и капитан смог бы найти время ответить на несколько вопросов, если
бы к нему обратились вежливо. Но поскольку  Симмонс  с  самого  начала  взял
неверный тон, капитан умело создал впечатление, что  у  него  нет  свободной
минуты.
   Наконец, баржа прошла последнюю  камеру,  оказавшись  на  семьдесят  пять
футов ниже того места, где начала шлюзование. Лондонец прыгнул на борт  и  с
нарочитой вежливостью спросил:
   - Ну а теперь вы сможете ответить на несколько вопросов?
   Блейн набил трубку свежим  табаком,  примял  его,  выбил  кремнем  огонь,
раскурил трубку и только тогда спросил:
   - Что вас интересует?
   - Мы ищем двух преступников: мужчину-блондина и молодого парня. Они очень
опасны.
   - Да? - со скучающим  видом  отозвался  Блейн.  Расхаживая  по  палубе  и
высматривая, где могла бы спрятаться  его  дичь,  лондонец  подробно  описал
капитану беглецов и перечислил их преступления.

***

   Макси казалось, что они провели в этой черной норе  уже  несколько  дней,
хотя на самом деле вряд ли прошло больше трех часов. Она проснулась, услышав
тяжелые шаги над головой. Сквозь плеск воды слышались голоса.
   Разговаривали двое мужчин. У одного был резкий лондонский выговор. Но как
Макси ни прислушивалась, слов как назло разобрать не могла.  Робин  все  еще
спал, а Макси не могла уже лежать - так колотилось ее сердце.
   Шаги  приближались.  Макси  едва  осмеливалась   дышать.   Доски   палубы
прогибались под весом крупного человека. Симмонс был рядом  -  ей  казалось,
что он может услышать стук ее сердца. Что, если он догадается сдвинуть ковры
с крышки люка?
   Шаги стихли совсем рядом. Это было гораздо страшнее,  чем  встретиться  с
врагом на открытом месте. Макси захотелось  закричать  или  начать  молотить
кулаками по крышке люка - что угодно, лишь  бы  прекратить  это  напряженное
ожидание.
   В эту минуту Робин пошевелился и глубоко вдохнул, словно собираясь что-то
сказать. Макси почти упала на него в темноте и закрыла ладонью ему рот.
   В тишине отчетливо раздался голос Симмонса:
   - За укрытие преступников закон предусматривает тяжелое наказание.
   Ах подлец! Он еще смеет говорить о законе!
   Робин напрягся, когда Макси на  него  упала,  но  тут  же  расслабился  и
кивнул: все понятно. Шаги стали удаляться, и Макси отняла от его  рта  руку.
Но Робин успел схватить ее и легонько поцеловать ладонь.
   У Макси перехватило дыхание. Удивительно, как по-разному действуют разные
прикосновения. Почему этот легкий поцелуй пронзил ее насквозь,  а,  закрывая
Робину рукой рот, она ничего такого не чувствовала?
   Окружавшая  их  тьма  уже  не  таила  угрозы,  а   создавала   обстановку
интимности. Макси провела рукой по волосам Робина, потрогала повязку,  потом
погладила его щеку. Ощутив легкое покалывание щетины, она вспомнила, как  ее
взволновало зрелище бреющегося Робина, и покраснела в темноте.
   Ее пальцы легонько обвели линию губ Робина, и  он  потрогал  их  кончиком
языка. Макси невольно вздрогнула, а когда Робин обнял ее за шею и притянул к
себе,  она  не  сопротивлялась.  Совсем  наоборот  -  ее  губы  приоткрылись
навстречу его поцелую.
   Макси забыла напряжение, забыла страх, что  их  найдут.  Осталось  только
ощущение мужчины,  которого  она  обнимала,  настойчивость  его  языка,  его
мужской силы. Везде, где ее тело соприкасалось  с  телом  Робина,  вспыхивал
огонь, который вихрем несся по венам и уходил глубоко внутрь.
   Робин протиснул руку между ними и нащупал заветное местечко между ее ног.
Макси содрогнулась всем телом. Поток страсти неудержимо понес ее.  Она  тоже
опустила руку и положила ее на отвердевшую мужскую плоть...
   Робин задохнулся. Макси ласкала его, наслаждаясь своей властью и  негодуя
на разделявшую их одежду. Робин поднял ее  рубашку  и  стал  гладить  спину.
Ощущение его теплой руки на позвоночнике доставляло  ей  острое  чувственное
наслаждение.
   И вдруг над их головами опять послышался скрип досок под тяжелыми шагами.
Оба замерли. Баржа качнулась под весом Симмонса.
   Шаги слышались все ближе.., ближе.., и остановились рядом с их  укрытием.
Голос Симмонса  прозвучал  до  жути  близко.  Слова  были  неразборчивы,  но
интонация - явно угрожающая.
   У Макси вдруг прояснилось в голове. Забыть, где они находятся и - главное
- забыть свое твердое решение держаться от  Робина  на  расстоянии!  Сердито
сказав себе, что у нее мозгов не больше, чем  у  бурундука,  Макси  тихонько
отодвинулась от Робина.
   Робин схватил ее за руку. Макси напряглась, и он ее тут же  отпустил,  но
очень неохотно, напоследок медленно погладив  ее  ладонь.  Внутренний  огонь
заполыхал в ней еще жарче.
   Когда пальцы Робина скользнули по ее  руке,  Макси  ощутила  шишки  плохо
сросшихся фаланг, и к желанию добавилась  опасная  вспышка  нежности.  Более
острого ощущения близости у нее не могло бы быть, даже если  бы  они  лежали
голые в постели.
   Но вот последняя точка соприкосновения осталась позади, и Макси  пришлось
напрячь всю свою волю, чтобы не возобновить его. Она знала, что если в таком
возбужденном состоянии прикоснется к Робину, пути назад уже не будет.
   Жалея, что их ниша так мала, она молча  отодвинулась  как  можно  дальше,
прижавшись спиной к  стенке  из  скатанных  ковров.  Стук  ее  сердца  почти
заглушал хриплое дыхание Робина.
   Опять над их головами заскрипели доски -  Симмонс,  видимо,  сделал  шаг.
Потом раздался какой-то скребущий  звук,  словно  сверху  отодвигали  ковры.
Господи, неужели он догадался, что под коврами спрятан люк?
   Кто-то позвал его с кормы. Опять раздался скрип досок - Симмонс  пошел  к
зовущему.
   После этого долго стояла тишина, и Макси молила Бога,  чтобы  Симмонс  не
вернулся и не продолжил розыски. Но вот баржа поплыла.  Макси  глубоко  и  с
облегчением вздохнула и сказала прерывающимся голосом, но все еще шепотом:
   - Простите. Честное слово,  я  не  ставила  себе  целью  довести  вас  до
исступления.
   - Знаю. Я сам виноват, - покаянно отозвался Робин. - Все части тела вроде
работают, но мозг потерял способность их контролировать.
   Макси вспомнила ощущение твердости под  рукой:  все  части  тела  у  него
действительно работали отлично, У нее опять покраснело лицо. Слава Богу, что
в темноте этого не видно!
   Однако Макси не было свойственно бежать  от  трудностей,  и  она  "решила
взять быка за рога:
   -