ть себя, что я не смогла зачать от тебя, - как всегда прямо заявила Олвин. - Очевидно, я та кобыла, которую нелегко ожеребить.
     Адриан был вынужден рассмеяться.
     - Да, ты никогда не изменишься, - бывшая любовница знала его лучше других, понимала тайный смысл сказанного и даже умела отгадывать мысли. - Если хочешь, я стану крестным отцом ребенка.
     На лице женщины засияла радостная улыбка, но потом она нахмурилась.
     - Это будет великая честь, но люди могут не правильно понять, милорд.
     - Тебе лучше обсудить это с Бруно, - согласился де Лэнси. - Даже если я не буду крестным отцом, то смогу оказать помощь позже, когда ребенок подрастет.
     - Да, знаю, - Олвин благодарно улыбнулась. - Старший сын Бруно, тот, которому вы помогли попасть в аббатство Шрусбери, стал настоящим ученым. По нему не скажешь, что когда-то он работал как обычный крестьянин.
     - Мальчик всегда отличался умом и достоин лучшей участи. Может быть, со временем он вернется сюда уже священником.
     - Ого, представляю себе! Но сейчас пока рано говорить об этом, - при булькающих звуках она повернула голову к чану. - Я позволю себе отлучиться на минуту, милорд? Вода закипела, я должна добавить туда солод.
     - Давай я это сделаю, - предложил Адриан.
     - Не графское это дело, милорд, - вежливо отказалась женщина, смутившись. - Я вовсе не изящная, избалованная леди, не способная поднять ведро.
     Адриан хмыкнул и все-таки помог бывшей подруге всыпать солод в горячую воду. Его действиями руководила Олвин, которая опытной рукой помешивала напиток, пользуясь веничком из трав, попутно объясняя, что такое новшество помогло прославиться на всю округу - ее эль был бесподобен. Чтобы не казаться голословной, она налила две полные чаши напитка, и собеседники, усевшись на деревянную скамью, пили чудесный эль. Время от времени Олвин поглядывала на варившийся напиток, поддерживая ничего не значащий разговор.
     Именно благодаря бывшей любовнице Уорфилд так хорошо знал английский, ведь в постели быстрее запоминаешь язык любимого человека. Кроме языка, он много знал о жизни простого народа и его мыслях и желаниях, и это знание помогало управлять землями и крестьянами. Другие лорды, живущие среди своего окружения, ограниченного светскими условностями, не могли этим похвастаться. Возможно, Олвин поможет заглянуть в душу Мериэль.
     Несмотря на заметно улучшившееся настроение и спавшее напряжение, Уорфилд не мог начать разговор о том, что его мучило, пока за него это не сделала собеседница.
     - Когда приехали, вы выглядели обеспокоенным и расстроенным. Это связано с девушкой, живущей в вашем замке?
     Рыцарь изумленно взглянул на Олвин:
     - Откуда ты узнала о Мериэль?
     - Дела хозяина интересуют его слуг, - женщина усмехнулась. - Одна из дочерей Шепрета служит в замке и во время последнего приезда в деревню рассказала всем о вашей новой любовнице. Она надеялась, что сама займет это почетное место, и потому очень ревнует. Хорошенькая девушка, но очень тщеславная.
     Адриан задумчиво отпил эль. Он совершенно забыл, что все его деяния находятся на виду, вернее, вовсе предпочитал не думать об этом.
     - Мериэль - не любовница.
     - Тогда в чем дело?
     Мужчина поднял голову и посмотрел в ореховые глаза Олвин.
     - Ты очень много знаешь, много понимаешь.
     - Я мало что знаю и понимаю, милорд, потому что слухи большей частью оказываются не правдой.
     - Не могла бы ты хоть сейчас не называть меня милордом? - спросил Уорфилд, желая почувствовать близость, которая когда-то существовала между ними.
     - Хорошо, Адриан, - спокойно ответила женщина, - расскажите мне о своей Мериэль.
     - Она не моя Мериэль, хотя я очень хочу, чтобы именно так и было, - лорд заглянул в чашу, словно желая утопить печаль в янтарных глубинах эля. - Я почти ничего не знаю о ней. Она похожа на уэльских женщин, но хорошо владеет и английским. Мне кажется, девушка - не служанка, а возможно, дочь уэльского купца или ремесленника. Мериэль не из этой части Шропшира, потому что я спрашивал о ней в округе, и никто не сказал мне ничего вразумительного. Никто также не помнит ее в аббатстве, где, по ее словам, она останавливалась. Сама она рассказала очень немногое, и ее речь состояла из одной лжи.
     - Как она выглядит?
     Уорфилд пожал плечами.
     - Невысокого роста, прямые черные волосы, огромные голубые глаза, словно глубокие озера, в которых можно утонуть. Не красавица, но очень... - он поискал нужное слово. - ...привлекательная.
     Олвин немного изменила положение и потерла спину. В ее возрасте неудивительно иметь хрупкое здоровье.
     - Я не совсем то имею в виду. Что Мериэль из себя представляет?
     Адриан вздрогнул и откинулся на спинку скамьи.
     - Это уже труднее. Скажу одно - умная, живая, добрая и приветливая, дружелюбная, но становится злой, когда я начинаю обижать ее.
     - Вы обижали ее? - Олвин, видевшая от него только добро, не могла поверить этому.
     Мужчина с трудом сглотнул.
     - Сегодня днем я чуть не изнасиловал ее, был очень близок к этому. И хотя сумел вовремя остановиться, Мериэль была очень напугана, - Адриан, закрыв глаза, вздохнул, затем продолжил:
     - Я нашел девушку в лесу, с соколом и охотничьей сумкой. Это послужило предлогом для заключения ее в моем замке. Когда я предложил стать моей любовницей, она оскорбилась и отказалась. Я считал, что со временем девушка сдастся - она призналась, что не имеет ни мужа, ни любовника, ни семьи, ее никто не ждет, - граф вздохнул и потер виски руками. - Я собирался действовать медленно, чтобы она постепенно привыкла ко мне, но чем дольше я с ней общаюсь, тем больше мысль о ее потере приводит меня в бешенство. А в результате я обижаю девушку с каждым разом все сильнее. Она... словно сумасшествие в крови. Но вина не ее, Мериэль неповинна. Это сумасшествие во мне.
     Олвин с жалостью смотрела на Адриана. Будучи простой женщиной, она не могла до конца понять сложности характера бывшего любовника, но знала, что имеет дело с человеком, требующим многого от себя, ограничивающего во всем тело и дух, чтобы достичь совершенства, готового простить недостатки других, но не свои. Не могли не сказаться годы аскетизма и повышенной требовательности к собственным слабостям. Казалось, эта незнакомая девушка разрушила стены, которыми он отгородился от мира, и нашла путь к его сердцу.
     - Вы хотите переспать с ней? - осторожно поинтересовалась Олвин, проверяя правильность своей догадки. - Может другая заменить ее?
     - Если бы все было так просто, - Уорфилд провел рукой по волосам. - Такие чувства, примитивные животные инстинкты я всегда мог контролировать. Нет, я хочу большего.
     - Иными словами, вы влюблены в нее.
     - Влюблен? Но я не хочу писать песни о том, как тоскую о ней и ловлю ее взгляд, - мужчина говорил медленно, пытаясь совладать со своими чувствами. Слова бывшей любовницы резали слух, неприятно поражали своей прямотой. - С самых первых минут я ощущал, что эта девушка - недостающая часть меня самого, и понял, что никогда не узнаю покоя, если ее не будет рядом, - Уорфилд горько рассмеялся. - А теперь не могу обрести покой с той самой минуты, как увидел ее.
     - Адриан, это похоже на любовь. У вас никогда не было времени на такое чувство, поэтому сейчас вам так больно, - Олвин вздохнула, немного завидуя юной девушке, сумевшей вызвать в нем подобное чувство. Де Лэнси никогда не испытывал ничего такого по отношению к самой Олвин. - Есть простое решение - жениться на ней.
     - Жениться? - рыцарь в изумлении открыл рот.
     - Да, ведь не существует закона, запрещающего жениться на женщине низкого происхождения, - бывшая любовница с вызовом глянула на него. - У вас огромная власть и деньги. Зачем вам жена, которая лишь принесет еще большее богатство?
     Последовало долгое молчание - де Лэнси раздумывал над ее словами, затем, запрокинув голову, допил эль.
     - Наверное, ты считаешь меня полным идиотом, если я сам не додумался до этого.
     - Не более, чем другие мужчины. Женитьба - дело серьезное, даже беднейший из слуг подсчитывает, что принесет ему невеста. Воспитанный в духе подчинения собственных интересов интересам семьи, вы, что не удивительно, забыли о себе, об обязанностях перед самим собой. Если женитьба на девушке неблагородного происхождения принесет вам покой и удовлетворение, то свяжите свою судьбу с ней, не задумываясь. Это бесценный дар, лучшее приданое.
     Уорфилд нахмурился.
     - Я не уверен, что предложение руки и сердца изменит ее отношение ко мне. Возможно, Мериэль не захочет иметь меня ни мужем, ни любовником.
     Олвин окинула внимательным взглядом стройную худощавую фигуру Адриана, волосы цвета белого золота, мускулистые ноги, вспоминая ощущения при близости с ним. По телу пробежала сладостная дрожь при мысли об испытанном наслаждении. Поэтому ей трудно было поверить, что какая-то простолюдинка могла отвергнуть такого красивого, богатого и могущественного мужчину, к тому же, влюбленного в нее.
     - Спросите девушку и узнаете. Уверяю вас, предложение руки и сердца растопит ее ледяное сердце и разогреет холодную кровь. Скромная, набожная девица задумается, прежде чем стать чьей-нибудь любовницей, но быть женой - совсем другое дело. Такое предложение сделает честь любой женщине, а предложение лечь в постель считается оскорблением.
     - Мериэль не похожа на других женщин, - Уорфилд криво улыбнулся. - Она ненавидит меня, и это вполне заслуженно.
     - Девушка все время вела себя так, словно испытывала отвращение и неприязнь?
     Адриан постарался вспомнить то время, когда они были вместе.
     - Нет, иногда мы шутили и смеялись, забыв о своем положении, и испытывали удовольствие от общения. Кажется, ей нравилось мое общество.
     - Значит, есть надежда. Вы можете стать любовниками и друзьями. Разве не говорил святой Петр, что лучше жениться, чем сгореть?
     Адриан от души рассмеялся, чувствуя себя легко и непринужденно, словно с души свалился огромный камень.
     - Да, это его слова. Бог знает, что я уже горю, а перспектива женитьбы на Мериэль похожа на сумасшествие.
     Олвин усмехнулась.
     - Вы прекрасно знаете, знатные нормандские лорды решат, что вы спятили, женившись на английской простолюдинке.
     - Понимаю. Но никто, за исключением императрицы, не имеет права судить меня, а она нуждается в моей поддержке больше, чем я в ее, - де Лэнси поднялся и поцеловал женщину. - Ты чудо, Олвин, спасибо тебе.
     Подняв голову, он увидел Бруно, возвращающегося домой. Мельник остановился при виде графа, и его лицо сразу стало угрюмым. Адриан, не торопясь, поднялся, понимая чувства мужа его бывшей любовницы. Бедняк должен терпеливо сносить визиты лорда к жене, хотя Уорфилд не соблазнял горничных и крестьянок в своих владениях, но все знали, в каких отношениях он был с Олвин раньше.
     - Добрый день, Бруно. Я поздравил Олвин с будущим ребенком. Похоже, у тебя получается лучше, чем у меня.
     Мельник был слишком осторожен, чтобы ответить прямо, но его лицо прояснилось после ироничной реплики графа.
     - Да, мы все рады, особенно моя младшая. С нетерпением ждет появления человечка еще меньшего, чем она сама, - он влюбленно посмотрел на жену. - Вы хотели поговорить со мной, милорд?
     - Нет, я заехал, чтобы поздороваться с Олвин. Хорошенько заботься о ней, Бруно, - с этими словами лорд вскочил на коня. - Счастливо оставаться! - и уехал, размышляя, как лучше предложить руку и сердце женщине, которую неоднократно обижал и едва не изнасиловал.

***

     Когда лорд Адриан вылетел из ее комнаты, хлопнув дверью, Мериэль свернулась клубком на кровати, дрожа всем телом и часто дыша. Она думала о том, что весталки, предпочитавшие смерть бесчестью, были не совсем разумны, особенно святая Катерина, отвергшая предложение руки и сердца императора Максимилиана. Если все женщины дадут обет безбрачия, что станет с человечеством?
     Теперь Мериэль поняла, что настоящий ужас заключается не в самом факте потери девственности, а в насилии над духом, сопровождающем насилие над телом. Самое ужасное состояло в том, что граф вовсе не злой, отвратительный человек. В нем была частичка доброго, светлого, что привлекало девушку. Но темная сторона его натуры преобладала.
     Лорд Адриан - сумасшедший, ведомый дьяволом, и его безумие становится с каждым днем все сильнее. Какая-то крохотная частичка души Мериэль все же испытывала к нему нечто, похожее на симпатию. Очевидно, это дело рук дьявола - подавление собственной воли и преобладание слабости, похоти и демонической страсти над здравым смыслом.
     Но самое опасное чувство, которое ей доводилось испытать, - страх, потому что стена, выстроенная ею против натиска графа, рушилась на глазах. Сегодня он пришел к ней в хорошем расположении духа, и ничто не предвещало беды, однако, как оказалось, самообладание может легко его покинуть, и тогда мужчина сломит ее сопротивление. Может, Мериэль повезет, и она умрет от оскорбления или насилия, но, скорее всего, девушка останется в живых и будет снова и снова подвергаться унижению.
     Уорфилд признался, что никогда не отпустит ее, и ничего не остается, кроме как поверить ему. Бог знает почему, он будет держать узницу в темнице, словно птицу в клетке, и вскоре девушка потеряет интерес к жизни и уступит ему. Мериэль не обретет свободу до самой смерти. Такая перспектива наводила животный страх, и сама смерть бледнела перед ним.
     Кестрел прыгнула на кровать, мяукнула и, подойдя к хозяйке, ткнулась влажным носом ей в щеку. Девушка обняла котенка и прижала к себе теплое пушистое тельце. Кестрел немедленно заурчала, но Мериэль никак не могла успокоиться, вновь и вновь вспоминая пережитый ужас и дрожа от страха за будущее.
     Интересно, что самое худшее может произойти? Потеря достоинства, физическая боль, принуждение носить под сердцем ребенка сумасшедшего? Нет, пожалуй, наихудшее - сидение под замком. Больше она никогда не увидит небо, не будет гулять и разговаривать как свободный человек.
     Открыв глаза, Мериэль оглядела нависшие над ней стены и вздрогнула, вновь испытав страх, как случалось в Ламборне - стены сдвигались, грозя раздавить и похоронить ее под обломками. Но на этот раз собственное решение уже не сможет помочь - она находится во власти человека, навязывающего ей свою волю. И это самое ужасное.
     Сердце забилось сильнее, гулко отдаваясь в ушах, а дыхание стало прерывистым - Мериэль начинала впадать в панику. Ее преследовала сумасшедшая мысль - умереть. Если бы был нож, она, не раздумывая, вонзила бы его себе в грудь, но нож забрали еще в лесу.
     Внезапно девушка очнулась, покрывшись холодным потом, испугавшись собственных мыслей. Самоубийство ввергнет ее душу в пучину вечных страданий, заставит гореть в аду. Этого Мериэль не могла допустить.
     И все же, вспоминая библию, девушка подумала о святой Урсуле, заколовшей себя кинжалом, чтобы избежать насилия. Она совершила тяжкий грех, за который на веки вечные попадают в ад, но, тем не менее, она святая. Может быть, самоубийство как средство защиты невинности от поругания все же возможно? Мериэль попыталась поразмыслить над этим, но ни один проповедник никогда не затрагивал этого вопроса.
     Проходили часы, а узница все думала о том, какие последствия повлечет самоубийство, и возможные способы совершить его. Может быть, повеситься на поясе, который подарил лорд? Но его некуда привязать.
     Время от времени девушка пыталась убедить себя, что ее положение должно постепенно улучшиться. Лорд Адриан устанет от пленницы и освободит ее. Однако она сама себе не верила - где-то в глубине сознания таилось странное чувство сопричастности с непонятной страстью графа, ощущение необъяснимой близости.
     Свобода... она так же близка, как небо за окном, и так же далека, как это небо. Захлебываясь от слез, Мериэль думала о том, будет ли она когда-нибудь свободной.

***

     Когда Марджери принесла ужин, узница никак не отреагировала на ее приход, не отвечала ни на какие вопросы, и вскоре ошеломленная служанка ушла. Мериэль тут же поднялась и поставила еду на пол. Онемевшими пальцами она сняла разорванную одежду и, надев свою старую рубашку и платье, улеглась в постель, желая одного - уснуть.
     Еще не стемнело, когда повернулся ключ, и этот звук заставил девушку подскочить от страха при мысли, что возвращается граф. Но вместо него вошел незнакомый рыцарь и объявил:
     - Прошу следовать за мной, госпожа.
     Мериэль медленно встала. Руки не ощущали шероховатости грубой ткани и складок, когда она поправляла платье. Двигаясь, словно во сне, девушка пошла за рыцарем через зал в комнату лорда. Солнце уже клонилось к закату, и золотой свет лился внутрь через огромное окно, однако согреть дрожащую узницу не мог.
     Граф ожидал, стоя у стола, довольно далеко от нее. Он заговорил, глядя на девушку, но Мериэль не понимала слов. Сдавленным голосом мужчина извинялся за свое поведение. Ну конечно, Уорфилд сначала сделает, а потом жалеет об этом.
     Мужчина обошел вокруг стола, но узница, собрав все свое мужество, осталась стоять неподвижно, не пытаясь отступить. Странно, что такой красивый, похожий на ангела человек может быть так опасен. Он все еще что-то говорил, но слова пролетали мимо ее ушей, словно поток воздуха.
     Затем де Вер увидела ножны с кинжалом, и взгляд ее стал осмысленным. Если граф подойдет ближе, возможно, удастся вырвать у него оружие. Только надо действовать очень быстро.
     Согласно легенде, святая Урсула пронзила себе грудь, но Мериэль отвергла эту мысль - на пути к смерти слишком много ребер. И если удар получится неверным, у нее может не хватить времени для второй попытки. Лучше перерезать горло. Возможно, будет больно, но это не имеет никакого значения. Скоро она вообще не будет ничего чувствовать, за исключением свободы.
     Адриан несколько повысил голос.
     - Мериэль, ты слышишь, что я говорю? Он считал, что узница не желает с ним разговаривать, но, подойдя ближе, увидел пустоту в ее голубых глазах и понял, что девушка ушла в себя, погрузилась в свои мысли, где ничто и никто не в силах помешать ей.
     Уорфилд ощутил болезненный укол совести. Он хотел коснуться девушки, но побоялся напугать ее еще больше. "Отпусти ее". Если Мериэль откажется принять его предложение, у него не останется выбора. Придется повиноваться внутреннему голосу и освободить пленницу, даже если она заберет с собой часть его души.
     Адриан остановился на расстоянии вытянутой руки. Мериэль не отпрянула и не вздрогнула, а просто смотрела вперед, устремив взгляд куда-то ему в грудь. Она походила на нищенку в своем старом поношенном платье, но для графа девушка по-прежнему была олицетворением изящества и красоты.
     Говорить, когда собеседник не слышит и не отвечает, невероятно трудно, но он упрямо продолжал:
     - Мериэль, я не правильно относился к тебе с первых минут знакомства. У меня не было веского основания для заключения тебя в темницу. Единственное разумное объяснение моего поступка - непреодолимая... страсть к тебе, - лорд Адриан так и не смог произнести слово "любовь", когда девушка, которой он говорил о любви, стоит, как каменный истукан. - Я пытался убедить себя, что...
     До того, как Уорфилд закончил предложение, Мериэль с невероятной скоростью рванулась вперед и выхватила кинжал из ножен, висевших у него на поясе. Отступив на шаг, девушка занесла над головой руку с зажатым в ней оружием. Адриан мгновенно занял оборонительную позицию, будучи совершенно уверен, что узница хочет заколоть его. Он надеялся выбить кинжал, не причинив при этом вреда нападавшей.
     Но Мериэль поднесла оружие к своему горлу. Мужчина, прыгнув вперед, схватил ее руку прежде, чем она успела ударить. Девушка сопротивлялась буквально с нечеловеческой силой, но опытному воину удалось быстро вывернуть ее руку, и удар пришелся по платью.
     - Если вы не даете мне свободы, так хоть позвольте умереть! - закричала девушка. Глаза ожили, в них появились отчаяние и страх, когда она попыталась вырваться из