- Вздохнув, Мадлен отвела  глаза  в  сторону.  -  Не  хочу
никому быть в тягость.
   - По дороге еще  некоторое  время  нельзя  будет  проехать,  да  и  нужды
торопиться нет, - промолвила в ответ  Диана.  -  И  никому  вы  здесь  не  в
тягость. Признаться,  вы  -  самое  интересное  событие  в  нашей  жизни  за
последние несколько лет. - Молодая  женщина  помолчала,  прежде  чем  задать
вопрос, мучивший ее все эти дни:
   - Как случилось, что вы заблудились в ту бурю?
   Мадлен закрыла глаза - у нее был грустный и усталый  вид.  Ее  голос  был
едва слышен, когда она ответила:
   - Я не заблудилась. Я хотела умереть. - Она открыла  глаза  и  посмотрела
прямо на Диану. - А потом я решила, что это несколько.., преждевременно... Я
еще не готова к смерти. - Ей потребовалось сделать над собой  усилие,  чтобы
добавить:
   - Видите ли, я умираю. Я вернулась  в  Кливден  к  семье,  но  сестра  не
пустила меня. - Она привычным жестом прижала руку к больному месту на  груди
и продолжила менее уверенно:
   - Не беспокойтесь, у меня незаразная болезнь. Для вас это не опасно.
   Этих слов было довольно для Дианы. Она  не  стала  спрашивать  о  болезни
женщины, а поинтересовалась:
   - Но почему же сестра не пустила вас? Мадлен помедлила с  ответом.  Диане
было интересно, откажется ли та отвечать или солжет? На худом  лице  больной
отразилось сомнение, видно было, что она не решается говорить,  но  когда  в
конце концов она открыла рот, чтобы отвечать на вопрос своей  спасительницы,
Диана уже знала, что услышит правду.
   Впрочем, вместо прямого ответа Мадлен промолвила:
   - Вы, наверное, нашли сумочку у меня под платьем?
   Диана кивнула, и женщина продолжила:
   - Вы открыли ее?
   - Нет. Принести ее?
   Увидев, что больная утвердительно качнула головой,  Диана  направилась  к
старинному дубовому сундуку и вынула из него маленькую, но  тяжелую  кожаную
сумочку. Посоветовавшись, Диана и Эдит решили не открывать ее, а  дождаться,
пока больная очнется.
   - Так откройте ее сейчас, - велела Мадлен. Женщина равнодушно  наблюдала,
как Диана развязала кожаный шнурок и вытащила из сумочки несколько крохотных
свертков, завернутых в бархат.  Взглянув  вопросительно  на  больную,  Диана
развернула один из свертков и ахнула от восхищения, увидев у себя на  ладони
чудесное золотое ожерелье с  кроваво-красными  рубинами,  переливающимися  в
солнечном свете.
   В другом  свертке  оказались  сверкающие  сапфировые  серьги,  в  глубине
которых полыхало  синее  пламя.  Оторопев,  Диана  продолжала  разворачивать
свертки, и скоро на ее коленях засверкала целая куча бриллиантов, изумрудов,
опалов и еще каких-то драгоценных камней, названий которых женщина не знала.
И все украшения были в дорогих изящных  оправах.  Такие  драгоценности  были
достойны королевы. Диана посмотрела на Мадлен.
   - Не беспокойтесь, - невесело улыбнулась старшая женщина, - эти  вещи  не
украдены. Я - большая грешница, но в число моих грехов не входит воровство.
   - Мне это и в голову не пришло, -  произнесла  Диана,  не  сводя  глаз  с
Мадлен. Она ждала объяснений.
   Глядя на залитую солнцем стену, больная промолвила равнодушным голосом:
   - Я заработала все это тем путем, каким может зарабатывать лишь  женщина.
Впрочем, большинство людей считает, что это нечестная работа. Вот почему моя
сестра не хотела, чтобы я оскверняла ее дом.
   Диана не сразу поняла, что Мадлен имеет в виду. Но  даже  сейчас  она  не
могла связать то немногое, что ей  было  известно  о  куртизанках,  с  видом
изможденной болезнью женщины, которая сейчас  перед  ней  судорожно  сжимала
тонкими пальцами стеганое одеяло. Сама мысль  о  том,  что  можно  торговать
своим телом, вызывала у Дианы страх и отвращение, но эти  чувства  не  имели
никакого отношения к больной.
   - А кто ваша сестра? - наконец нарушила молчание Диана.
   - Изабел Вольф.
   - Правда? - Диане было известно это имя, но она не была знакома с сестрой
гостьи.  Вдова  Вольф  переходила  на  другую  сторону  улицы,  если  видела
поблизости Диану, словно пройти мимо молодой женщины было для Изабел  чем-то
позорным. Изучая лицо Мадлен, Диана сказала:
   - Я вижу некоторое сходство. Она намного старше вас?
   - На  три  года,  -  удивленно  ответила  Мадлен.  -  Это  сейчас  трудно
представить, но в молодости Изабел была очень красива. - Женщина  вздохнула.
- Однако она всегда была очень.., правильной. Но,  конечно,  не  такой,  как
сейчас. Впрочем, я не могу осуждать ее за то, что  она  не  хочет  жить  под
одной крышей со шлюхой.
   Хоть Мадлен  и  произнесла  последние  слова  безразличным  тоном,  Диана
почувствовала, как напряглось ее тело. Зато сама Диана  Линд  сей  вовсе  не
была шокирована, узнав, чем ее гостья зарабатывала себе на жизнь. Скорее, ей
было интересно, ведь она ни разу не встречала человека  с  таким  богатым  и
интересным прошлым, какое, несомненно, было у Мадлен.
   Диана с удовольствием  поболтала  бы  с  больной  еще,  но  лицо  женщины
изменилось от усталости. Завернув драгоценности  в  кусочки  бархата,  Диана
сухо сказала:
   - Может, вы и не можете осуждать ее, зато я могу.  Для  женщины,  которая
строит из себя праведницу,  Изабел  Вольф  повела  себя  не  по-христиански.
Кто-то должен напомнить ей об Иисусе и Магдалине.
   Напряжение исчезло с лица Мадлен, и она слабо улыбнулась.
   - Вы очень добры, потому что не презираете меня. -  Она  вздохнула.  -  Я
уеду сразу, как только смогу.
   Диана нахмурилась - ее гостья была сейчас не в состоянии  путешествовать.
К тому же женщину заинтересовала судьба гостьи, и ей не  терпелось  услышать
рассказы о том чудесном и таинственном мире, в котором жила Мадлен Гейнфорд.
   - И куда вы поедете? - поинтересовалась Диана.
   - Не знаю. Сниму,  наверное,  дом  на  южном  побережье,  в  какой-нибудь
деревушке. Там погода помягче. Мне недолго осталось жить.
   - Вам не нужно уезжать отсюда! - в порыве вскричала Диана.
   Мадлен,  чье  лицо  было  таким  беспомощным  в  этот  момент,  изумленно
спросила:
   - Но неужели вы позволите мне.., падшей  женщине..,  остаться  под  одной
крышей с вашим сыном? Я же никто для вас!
   - Да, но кое-что общее у нас с вами есть. Ваша сестра переходит на другую
сторону, лишь бы не подходить близко ко мне.  -  Диана  тепло  улыбнулась  и
пожала руку Мадлен. - Мы с вами - изгои. Можете  оставаться  здесь,  сколько
хотите.
   Старшая женщина закрыла глаза, чтобы  скрыть  навернувшиеся  слезы.  Надо
было бы отказаться от предложения,  но  ей  безумно  хотелось  принять  его.
Родная сестра выгнала ее, так неужели она найдет покой и  понимание  в  доме
незнакомки?!
   Мадлен  не  смогла  отказаться.  Схватив  Диану  за   руку,   словно   ее
прикосновение придавало ей силы, женщина прошептала:
   - Благослови вас Господь!

Глава 2

   Диана сажала цветы. Оторвавшись на мгновение от этого приятного  занятия,
молодая женщина села на корточки и с гордостью  посмотрела  на  свою  бывшую
пациентку. Минул год с тех пор, как Мадлен появилась у них в доме, и, вместо
того чтобы тихо угаснуть, она окрепла и набралась  сил.  Сейчас  Мэдди  была
цветущей, привлекательной дамой в расцвете лет.
   Она почувствовала себя равноправным членом семьи и с  радостью  выполняла
любую домашнюю работу. Стоя на коленях на стареньком ковре, Мадлен  помогала
Диане высаживать в землю апрельскую рассаду. Диане пришла в голову  странная
мысль, которую она то и дело повторяла: Мадлен, как и рассаду, пересадили  с
плохой почвы на хорошую, где она и расцвела во всей красе.
   Мэдди так прочно вошла в их семью, что было даже трудно представить,  что
они когда-то жили без нее. Джеффри просто влюбился в незнакомку и называл ее
тетей, а она души в нем не чаяла. Эдит поначалу  настороженно  относилась  к
женщине, но они все же выросли в  одном  месте,  у  них  было  немало  общих
воспоминаний, и скоро они стали друзьями.
   Весной Диана почувствовала, что кровь течет быстрее в ее жилах, и однажды
она решила расспросить Мадлен о ее прошлом. Был как раз  подходящий  момент:
Джеффри спал, Эдит отправилась в Кливден, и они могли поговорить  по  душам.
За год Мэдди немало рассказывала о Лондоне, о тонкостях и лицемерии светской
жизни, о манерах, политике, словом, о чем угодно, но в своих  рассказах  она
ни разу не обмолвилась о своей личной жизни, не заикнулась о том, как  стала
женщиной с дурной репутацией.
   - Если ты не против... - нерешительно заговорила Диана, - не можешь ли ты
рассказать мне, как стала.., такой женщиной?  -  Внезапно  покраснев,  Диана
низко опустила голову и стала зарывать в ямку нежный росток.
   Мадлен подняла глаза, в которых плясали искорки смеха.
   - Мне было интересно, когда ты меня об этом спросишь, -  заявила  она.  -
Когда я оказалась в этом доме и рассказала тебе, кто я такая, ты не презрела
меня. У тебя, скорее, был восхищенный вид, словно ты увидела перед  собой..,
розового жирафа.
   Диана покраснела еще сильнее и зарыла рассаду глубже чем надо.
   - Извини, пожалуйста, я не думала, что ты смутишься.
   Нечего было и заводить этот разговор - опять она сказала лишнее, показав,
что абсолютно не умеет выбирать тему для беседы.
   - Уверена, что теперь тебе отлично известно, как трудно меня  смутить,  -
усмехнулась Мадлен. - Я вовсе не против того,  чтобы  рассказать  тебе  все,
просто я ждала, когда ты сама заведешь этот разговор.  -  Она  задумалась  о
том, с чего начать. - Что ж... Я жила совсем не плохой  жизнью,  никогда  не
бродила по улицам. У нас была  группа,  которую  нередко  называли  "модными
распутницами". Меня всегда содержал лишь один мужчина.
   Чуть сдвинув коврик в сторону, Мадлен перешла к новому ряду ямок.
   - По сути, - продолжила она, - у меня было не так  много  мужчин,  как  у
каких-нибудь светских львиц, просто они были "порядочными" женщинами, а я  -
нет. А порядочными эти дамочки считались потому, что торговали  собой  перед
священником.
   - И как же ты стала одной из "модных распутниц"? - Смущение Дианы  быстро
сменялось любопытством  -  ей  представилась  бесценная  возможность  узнать
побольше о той половине человечества, к которой не принадлежали  женщины,  а
Мадлен была настоящим экспертом в этом вопросе.
   - Обычным образом, - спокойно ответила Мэдди. - В шестнадцать лет я стала
встречаться с парнем из соседней деревни. Мне и в голову не  приходило,  что
он предаст меня, но ему было всего семнадцать, и он был  слишком  молод  для
семейной жизни. Как только я сказала  ему,  что  нахожусь  в  положении,  он
сбежал от меня в армию. - Она пожала плечами. - К тому же я не нравилась его
семье.  Они  сказали,  что  я  сама  во  всем  виновата,  потому  что   ношу
обтягивающие платья и кокетничаю с молодыми людьми.
   - Всегда говорят, что во всем виновата женщина, не  так  ли?  -  спросила
Диана, с удивлением услышав горькие нотки в собственном голосе.
   Она осторожно взяла зеленый росток и, прежде чем посадить  его  в  землю,
выбросила из ямки камни и крупные комья глины.
   Удивленно взглянув на Диану, Мадлен промолвила:
   - Да, моя дорогая, в глазах света всегда  бывает  виновата  женщина.  Моя
мать говорила, что у  меня  предрасположенность  к  греху.  Как  только  она
узнала, что я ношу ребенка, то немедленно выкинула меня из дома. Моя  сестра
Изабел была очень рассержена и осуждала меня, но дала мне немного  денег  из
тех, что скопила себе на свадьбу. - Женщина вздохнула.  -  Это  я  напоминаю
себе, что, хоть она и презирает меня сейчас, тогда она была добра ко мне.  -
Голос Мадлен стал тверже и она продолжила:
   - Моя мать надеялась, что прихожане станут содержать меня, но они решили,
что им больше не нужны незаконнорожденные дети, и отправили  меня  в  Лондон
самым дешевым и медленным транспортом. А уж  в  Лондоне  аббатисы  встречали
экипажи, приехавшие из деревень. - Увидев недоумение на лице Дианы,  женщина
пояснила:
   - Аббатисой называют содержательницу публичного дома.
   Диана смущенно кивнула. Она встречала в книжках это слово и  догадывалась
о его значении.
   - Я была еще совсем  неопытной  девушкой,  а  Лондон  оказался  больше  и
шумнее, чем я предполагала. Мне было очень страшно.  Поэтому,  когда  хорошо
одетая женщина предложила мне пожить в ее доме, я с радостью согласилась.  Я
еще не знала тогда, что это за дом... -  Голос  Мадлен  дрогнул,  когда  она
вспомнила, какой наивной была в те дни, и как ужаснулась, когда узнала,  что
должна делать.
   Сев на корточки, женщина положила руки на колени, забыв о рассаде.
   - Мне повезло больше, чем другим. Мадам  Клотильда  содержала  приличный,
если так можно выразиться, бордель, и к ней приходили достойные  посетители.
Она следила за здоровьем девушек и хорошо одевала  их  -  так  она  получала
больше денег. Я могла попасть куда в более худшие  условия.  Кроме...  -  Ее
голос задрожал, и женщина замолчала.
   Встревоженно взглянув на нее, Диана тихо сказала:
   - Пожалуйста, не рассказывай больше ничего.
   - Да нет, все в порядке, - решительно промолвила Мадлен. - Все  это  было
так давно. Просто... Мадам Клотильде были не нужны  беременные  девушки  Она
позвала аптекаря, и они.., они взяли моего ребенка. Я  и  не  понимала,  что
происходит, а когда поняла, было уже поздно. - Ее лицо  погрустнело.  -  Мне
было очень плохо тогда. Я едва не умерла. А когда выздоровела... В общем,  я
не могла больше иметь детей.
   Потянувшись к Мадлен, Диана взяла ее за руку.
   - Прости, пожалуйста, я не  должна  была  расспрашивать  тебя  о  прошлой
жизни.
   - Нет, моя милая, - улыбнулась Мэдди, и Диана почувствовала, как дрогнули
ее пальцы, - мне легче оттого, что я тебе  все  рассказываю.  Одно  время  я
очень переживала, но, как это нередко случается, несчастье помогло  мне:  не
нужно  было  беспокоиться  о  том,  чтобы  не  забеременеть.  Женщинам  моей
профессии нельзя иметь детей.
   Диана не сводила глаз со своей собеседницы, пока  не  убедилась,  что  та
постепенно успокаивается. Молодая женщина обратила внимание  на  одну  вещь.
Мадлен обладала двумя христианскими добродетелями - мудростью  и  терпением.
Как  это  ни  смешно,  ее  сестра  Изабел,  строившая  из  себя  порядочную,
богобоязненную особу, не отличалась ни мудростью, ни терпением.
   -  Окончание  истории  не  такое  драматичное,  -  продолжила  Мадлен.  -
Клотильду, конечно, злило, что я не могла работать несколько недель, но  она
не выгнала меня, и девушки ухаживали за мной. Окажись я тогда на улице,  мне
бы не выжить. Из всех проституток самая тяжелая жизнь именно у тех,  которые
ищут клиентов на улице. Каждый год этой каторжной работы стоит им десяти лет
жизни, если они вообще не умирают. Но, как я уже сказала, мне повезло.
   Я поправилась, и мне дали новое имя.  У  Клотильды  была  просто  страсть
какая-то давать своим девушкам новые французские имена.  Она  сама  была  из
Гринвича и никогда ближе к Франции не подъезжала,  впрочем,  это  не  важно.
Меня звали Маргарет, но, поскольку в борделе уже была Маргарита, то я  стала
Мадлен. Мне понравилось это имя, а позднее я осознала, как оно мне подходит:
ведь французская Мадлен - это библейская  Магдалина,  а  лучшего  имени  для
проститутки не придумаешь. - Она улыбнулась. - Проработав несколько  месяцев
на Клотильду, я понравилась одному банкиру, и он купил меня.
   - Что?! - вскричала Диана. -  Купил?!  У  молодой  женщины  даже  дыхание
перехватило: она ждала, что услышит что-то  необычное,  но  не  думала,  что
будет так потрясена.
   - Ну да, - пожала плечами Мэдди. - Это вовсе не так плохо, как кажется. Я
была просто счастлива, потому что меня ждала более легкая жизнь. Он снял мне
жилье, купил одежду. У меня появилось  все  необходимое.  Конечно,  покупают
обычно рабов, но он просто заплатил Клотильде за то, что она  лишится  части
дохода с моим уходом из борделя. Самое обычное соглашение.
   Он во всем мне потворствовал, - продолжала Мэдди, - и обращался  со  мной
как с дочерью, кроме тех  моментов,  когда...  -  Не  зная,  как  объяснить,
женщина помолчала, а затем торопливо переменила тему:
   - Я жила у него три года, а потом получила щедрый подарок. Он  направился
в Брайтон - поправлять здоровье и  сказал,  что  стал  слишком  стар,  чтобы
содержать любовницу. Я даже скучала по нему. -  Мадлен  обернулась  назад  с
довольной улыбкой. - После  этого  я  стала  настоящей  аристократкой  среди
подобных мне женщин - я могла сама выбирать  любовников.  Я  очень  серьезно
относилась к этому делу и к деньгам и никогда не бывала с мужчиной,  который
бы мне не нравился.
   Мадлен с таким вкусом рассказывала о своем  скандальном  прошлом,  что  у
Дианы чуть не возникло желание попробовать пожить такой же жизнью.
   - А ты встала бы снова на этот путь, появись у тебя возможность выбора? -
задумчиво спросила молодая женщина.
   Мадлен нахмурила брови:
   - Но я же не по доброй воле занялась этим. Мне нужно было выжить. А после
моего падения шансов на выживание было очень мало.  -  Помолчав,  она  снова
заговорила:
   - Стать падшей женщиной оказалось выходом для  меня.  Я  оставила  позади
Йоркшир, нищету, убогую жизнь, которую всегда ненавидела. Великие куртизанки
отличались не столько красотой, сколько индивидуальностью и умом. И  у  меня
появилась возможность реализовать свои умственные способности.  Я  встречала
таких мужчин, о которых при ином положении дел и мечтать бы не могла. Я жила
в роскоши и комфорте.
   Мадлен замолчала, а в  голове  Дианы  так  и  крутилась  одна  ее  фраза:
"...оказалось выходом для меня. Выходом... Я оставила Йоркшир..." Эти  слова
были очень важны для нее, так важны,  что  она  даже  себе  боялась  в  этом
признаться. Пока еще боялась, но скоро... Скоро...
   Мэдди  оторвала  Диану   от   ее   размышлений,   вернувшись   к   своему
повествованию:
   - Первые месяцы в публичном доме были..,  трудными,  но,  слава  Богу,  я
сохранила здоровье и ничем не заразилась. Но с тех пор, как  я  стала  femme
entretenue - содержанкой, жизнь моя потекла замечательно. Будто у меня  было
несколько мужей подряд. Шансов подхватить дурную  болезнь  было  мало,  и  я
имела куда больше  свободы,  чем  любая  порядочная  женщина.  Если  мужчина
переставал мне нравиться, я всегда могла отказаться от него. Так что на твой
вопрос я отвечу "да". Будь моя воля, я бы очень немногое захотела изменить в
своей жизни. Я не стыдилась того, чем  занималась.  Это  люди  считают  наше
ремесло постыдным.
   Она внезапно рассмеялась, и ее лицо преобразилось - сразу стало  понятно,
почему мужчины находили эту женщину очаровательной.
   - Почти у всех "модных распутниц" были прозвища, например. Нищая  Венера,
или Белая Олениха, или Бесстыжая Беллона. А меня из-за темных глаз  прозвали
Черной Бархатной Розой. Глупо, но довольно мило. Ты  не  представляешь,  как
влиятельны женщины, подобные мне. Мужчины, обращающиеся со своими женами как
с круглыми дурами, с любовницами  говорят,  например,  о  политике.  В  моем
салоне всегда было куда интереснее, чем на любом светском рауте, потому  что
обстановка была более свободной. - Мадлен взмахнула рукой. - А  из-за  того,
что меня содержал всегда  только  один  мужчина,  мне  удалось  продержаться
дольше, чем другим проституткам. Ну разумеется, бывали времена, когда у меня
не было постоянного покровителя, и тогда мне  приходилось..,  подторговывать
собой до тех пор, пока я не останавливала свой выбор на мужчине, который мне
нравился. Так что я сполна получала все удовольствия, но не  сталкивалась  с
теми проблемами, которые мучают жен.
   Женщины помолчали некоторое  время,  а  потом  Диана  сдавленным  голосом
задала наконец вопрос, который долго не давал ей покоя:
   - А ты.., скажи.., ты получала  физическое  удовольствие  от  близости  с
мужчинами?
   Смущение Дианы лишний раз подтвердило уверенность Мадлен в  том,  что  ее
молодая приятельница не имела возможности насладиться любовью и пребывала  в
об