- Хорошо! - рассмеялась Элен. Полковник оставался несокрушимо  серьезным.
Но это даже хорошо. У нее хватит огня на двоих и еще останется.

***

   Люсьен оказался отличным  собутыльником.  И  не  только  потому,  что  не
задавал вопросов, но и потому, что был на  редкость  заботливым  гостем.  Он
догадался уложить хозяина спать пораньше, так что, проснувшись наутро,  Рейф
чувствовал лишь головную боль. Люсьен мирно посапывал на диване в гостиной.
   После легкого завтрака, состоящего из рогаликов и кофе, Рейф  дал  полный
отчет о том, что произошло. Или почти полный. Умолчал лишь о  тех  моментах,
которые касались Марго. Рейф подозревал, что Люсьен догадался о том,  о  чем
он  недоговаривал,  но  у  лорда  Стрэтмора  хватало  такта  обходиться  без
назойливых вопросов.
   Позавтракав, Люсьен уехал в посольство. Сразу после его отъезда  к  Рейфу
явился посыльный с пакетом для герцога Кэндовера. Он принял этот  пакет  без
всякого энтузиазма, догадываясь о том, что внутри.
   Как и предполагал, внутри  оказалась  маленькая  бархатная  коробочка  со
злосчастными изумрудами. В короткой записке говорилось:  "Маскарад  окончен.
Спасибо за все. Марго".
   Рейф  спросил  себя,  есть  ли  нечто  знаменательное  в  том,  что   она
подписалась как Марго. Едва ли  это  было  всего  лишь  подтверждением  того
факта, что он никогда не называл ее Мегги.
   Рейф вынул из коробочки изумрудное колье, пропустил холодные камни сквозь
пальцы, вспоминая, как красиво они выглядели на шее той, что  их  носила.  И
серьги, они здорово подчеркивали изящную форму ее ушей... Едва ли эти  камни
способны  украсить  какую-то   другую   женщину,   кроме   той,   кому   они
предназначались. Рейф вдруг решился поехать к Марго и вернуть драгоценности.
Быть может, она согласится принять их  в  качестве  свадебного  подарка.  Он
хотел, чтобы у Марго осталось что-то на память  о  нем.  И  еще  Рейф  решил
проститься с ней, как положено воспитанному человеку. Действительно, он  был
вчера не в себе, если скрылся, не попрощавшись.
   Но и в этом, таком невинном действе его ждало разочарование.  В  гостиной
Марго  он  застал  только  Роберта  Андревиля,   который   весьма   сердечно
приветствовал его.
   После ванны, хорошо выбритый и прилично  одетый,  Роберт  выглядел  почти
здоровым, если не считать перевязи на левой руке. Вероятно, его  способность
восстанавливаться была столь же выдающейся, как и выносливость. Они с  Марго
во многом похожи.
   После   обмена   приветствиями,   приняв    приглашение    сесть,    Рейф
поинтересовался, дома ли Марго.
   - Нет, она уехала в Шантель, - усмехнулся Роберт. - Какие-то  проблемы  с
котом.
   - Господи, не думает ли она привезти этого зверя сюда?
   - Именно. Пруссаки вряд ли забудут покормить  лошадей,  но  что  касается
кота... Мегги боится, что животному придется голодать.
   Рейф восхищенно покачал головой. За всеми событиями Марго не забыла кота,
который, надо признаться, вид имел весьма не жалкий.
   Но на смену восхищению  вскоре  пришла  досада,  У  него  даже  не  будет
возможности попрощаться.
   - Мне жаль, что я не застал Марго, - сказал Рейф,  вставая.  -  Поскольку
завтра я возвращаюсь в Лондон, не  могли  бы  вы  выполнить  мою  просьбу  и
передать ей вот это. Я бы  хотел,  чтобы  она  приняла  мой  подарок.  Если,
конечно, вы не будете возражать.
   - Почему я должен возражать? - спросил Роберт, смерив  Рейфа  оценивающим
взглядом.
   "Для чего он прикидывается глупцом?" - раздраженно подумал Рейф.
   - Как будущий муж вы можете запретить ей носить драгоценности, подаренные
другим мужчиной.
   - Будущий муж?
   Роберт повертел коробочку в руках, а потом поставил на столик.
   - С чего вы взяли, что мы поженимся?
   - Если запамятовали, - со сдержанной яростью проговорил Рейф, -  напомню:
вы собирались сделать ей предложение.
   Роберт взглянул на него исподлобья, неожиданно став очень серьезным.
   - Я сказал, что собираюсь просить ее  руки,  но  не  говорил,  что  Мегги
примет предложение. Честно говоря, сильно сомневаюсь, что  она  захочет  его
принять.
   Рейф почувствовал себя так, будто его ударили в живот. Он растерялся,  не
зная, как расценить слова Роберта.
   -  Почему  она  должна  вам  отказать?  Вы  были  любовниками   последние
двенадцать лет или около того и,  насколько  я  понимаю,  прекрасно  друг  с
другом ладите.
   Роберт отошел к окну. Довольно долго молча смотрел вдаль,  погруженный  в
раздумье. Наконец решение созрело, он повернулся к Рейфу и стоял, облокотясь
на подоконник. Свет падал так, что лицо его  казалось  неразличимым.  Темный
силуэт на фоне яркого прямоугольника.
   - Не совсем так. Мы перестали быть любовниками больше трех лет назад. Три
года, два месяца и, - Роберт на мгновение задумался, - пять дней, чтобы быть
точным.
   - Но я сам видел, как вы приходили к ней домой поздно вечером.
   "И целовал ее", - добавил Рейф про себя.
   -  Мы  продолжали  оставаться  партнерами,  коллегами  и,  если   угодно,
друзьями, - пожал плечами Роберт.
   - Но почему?..
   Рейф запнулся, понимая, до какой степени бестактно будет звучать вопрос.
   - Почему мы больше не любовники? - пришел на выручку Роберт. - Потому что
Мегги больше  не  хочет,  чтобы  мы  делили  постель,  считая,  что  это  не
правильно. Она и в первый раз отказала  мне,  так  как  считала  невозможным
выйти замуж без любви. За годы многое изменилось, но только не это.
   - И вы не были против того, что Марго больше?.. Роберт горько усмехнулся.
   - Конечно, был. Но  если  вы  хоть  чуть-чуть  знаете  Мегги,  то  должны
понимать, что заставлять ее бесполезно. Да, мы больше не делим постель, но в
остальном наша дружба осталась прежней, а это дорогого стоит. Для физической
близости отыскать женщину нетрудно, но Мегги  -  только  одна.  До  прошлого
года, пока она не стала играть роль графини Янош, мы  жили  вместе.  С  того
момента, когда я начал работать в  британской  делегации,  мы  стали  просто
знакомыми.
   Но Рейф жаждал большей определенности.
   - И все же, если бы вы точно знали, что вам откажут,  не  планировали  бы
предлагать руку и сердце вторично.
   Роберт ответил не сразу:
   - Я имел несчастье смотреть на вещи слишком  оптимистично.  Как-то  Мегги
сказала, что  после  войны  хотела  бы  вернуться  в  Англию,  поселиться  в
каком-нибудь тихом графстве. Я решил подождать месяца три, а потом приехать.
Тогда мне казалось, что она выйдет за меня,  просто  спасаясь  от  скуки.  ;
Роберт опустил глаза и нервным жестом поправил повязку.
   - Я могу и хочу работать. Я богат, Мегги красива, мы самые лучшие  друзья
- многие супруги сочли бы  за  счастье  иметь  все  это.  Но  обстоятельства
изменились, и я больше не думаю, что она примет мое предложение.
   Настало время расставить точки над i.
   - Вы любите ее? - прямо спросил Рейф. Роберт  молчал.  Темный  силуэт  на
фоне окна казался тенью.
   - Люблю? Я не знаю, что это такое. Возможно, мне не хватает  темперамента
для таких великих страстей. Вероятно, я не люблю Мегги в том смысле, который
вкладывает в это слово она.
   Он замолчал и чуть погодя добавил почти для себя:
   - Для нее я готов пройти сквозь огонь, но это, наверное, что-то другое.
   Рейф, раздираемый противоречивыми чувствами, подошел к Роберту  вплотную,
чтобы увидеть его лицо.
   - Зачем вы рассказали мне это? - тихо спросил он.
   - Думаю, Мегги вас любит. Я знал, что она любила  кого-то  еще  до  нашей
встречи, теперь понял, что она не переставала любить вас. Даже  если  и  нет
гарантий, что Мегги забудет прошлое и выйдет за вас замуж, вы могли хотя  бы
попытаться сделать предложение, - добавил Роберт с кривой усмешкой.
   В сердце Рейфа зародилась и крепла надежда, надежда на почти невероятное.
   - Я уже хотел уехать в Англию, не повидавшись с ней.
   - Я знаю, поэтому и завел разговор.
   - Вы благородный человек, - с чувством сказал Рейф.
   - Я хочу, чтобы Мегги была счастлива, - просто ответил Роберт. Но,  -  ив
голосе его появились неслышимые раньше стальные нотки, - если вы женитесь на
ней и сделаете ее несчастной, ответ будете держать передо мной.
   - В первую очередь я отвечу перед самим собой, и этот спрос  будет  самым
строгим.
   Рейф говорил задыхаясь, не в силах поверить в привалившее счастье:
   - Это.., невероятно, но спасибо вам.
   Схватив со стола  коробку  с  изумрудами,  он  почти  бегом  выскочил  из
комнаты.
   Роберт, отодвинув штору, наблюдал, как скрылся за поворотом экипаж Рейфа.
Соперник торопился в Шантель.
   Бессильно  опустив  штору,  Роберт,  плотно  сжав  губы,  отвернулся.  Он
действительно благородный человек.
   И еще - круглый дурак.

Глава 27

   На самом деле Мегги вовсе не хотелось возвращаться в  злополучный  замок,
но под предлогом заботы  о  коте  она  могла  избежать  неловкости,  которая
непременно возникла бы, задумай Рейф навестить их с Робертом.  День  выдался
по-летнему теплым, и поездка была приятной.
   Прусская охрана сообщила, что  слуги  разбежались  и  усадьба  совершенно
опустела. Сержант у ворот узнал ее и без лишних  формальностей  пропустил  в
замок, когда она сообщила, что пришла за котом и еще полюбоваться садом.
   Тот, кто называет кошек безразличными,  равнодушными  созданиями,  должно
быть, никогда не имел с ними дела. Стоило только позвать Рекса по имени, как
он  появился,  чтобы  поприветствовать  новоиспеченную  хозяйку,   милостиво
принять поклонение и еду.
   Мегги предусмотрительно захватила  с  собой  жареную  курятину.  Пообедав
всласть, Рекс, забравшись к Мегги на плечо, сладко задремал.
   Запущенный, разросшийся сад выглядел прелестно, цветы источали сладостный
аромат, наслаждаясь последними отпущенными им днями. Все тонуло  в  покойной
неге теплой поры, гнетущее  впечатление,  вызываемое  присутствием  в  замке
Варенна и того зла, которое порождал этот человек, исчезло.
   Кот был достаточно упитанным зверем, и вскоре плечо затекло. Мегги решила
отдохнуть, погреться на солнышке. В  маленьком  розарии,  огражденном  живой
цветочной изгородью, Мегги отыскала  каменную  скамью  под  навесом,  увитым
плющом. Мирная тишина  нарушалась  лишь  щебетанием  птиц  и  тихим  плеском
небольшого фонтана в центре парка.
   Рекс спал, положив голову ей на колени, растянувшись во всю длину скамьи,
свесив лапу вниз. "Вот прекрасный наставник, - лениво думала Мегги, глядя на
кота, - который может научить мирной, спокойной жизни, он-то умеет  отдыхать
как следует, просто позавидуешь".
   Обстановка   способствовала   тому,   чтобы   расслабиться,    и    Мегги
почувствовала, как постепенно спадает  нервное  напряжение.  Можно  во  всем
найти положительные стороны и уметь довольствоваться малым: пусть  последние
несколько недель превратились для нее в жестокую пытку,  зато  между  ней  и
Рейфом  установился  некий  баланс,  и  еще  она  унесет  с  собой  чудесное
воспоминание о проведенной в постели ночи, и оно будет согревать  ее,  когда
станет совсем невмоготу.
   Неожиданный звук ворвался  в  смутную  страну  полугрез.  Мегги  вскинула
голову. Кто-то приближался к беседке по  дорожке  из  гравия.  Нет,  она  не
ошиблась, это был Рейф. Увидев ее,  он  остановился  в  нерешительности,  но
вскоре продолжил путь, замедляя шаги. Волосы его слегка  растрепал  ветерок,
но одет он был со своей обычной элегантностью.  Рейф  был  так  красив,  что
Мегги зажмурилась, прикусив губу.
   Эта встреча не сулила ничего, кроме еще одной ночи в слезах,  но  сердце,
помимо воли, радостно сжалось.
   - Добрый день, ваша честь, - сказала Марго  с  дежурной  улыбкой.  -  Что
привело вас в замок?
   - Ты. Можно я сяду?
   Рейф сел слева, правую половину скамейки занимал кот.
   - Довольно мрачное место. Кроме прусской стражи  у  ворот,  здесь  никого
нет.
   - Совершенно верно, даже повар и горничная сбежали. Хорошо, что я  пришла
за Рексом. Он бы не погиб, мышей  в  замке  достаточно,  но  страдал  бы  от
одиночества. Кот привык к людям, -  добавила  она,  поглаживая  животное  по
пушистому меху.
   Рейф ничего не ответил,  только  посмотрел  на  нее  пристальным,  долгим
взглядом. Что-то в нем сильно изменилось.  Сегодня  он  был  не  таким,  как
обычно. Может быть. Марго ошибалась, но ей показалось, что  во  взгляде  его
куда меньше от герцога Кэндовера и куда больше  от  юноши,  каким  Рейф  был
двенадцать лет назад, от того парня, в которого она влюбилась.
   Молчание затянулось. Обоим отчего-то стало неловко.
   - Во-первых, я пришел извиниться. Сейчас  трудно  объяснить,  как  я  мог
поверить Нортвуду, когда он заявил, что переспал с тобой.
   С куда большим удовольствием Мегги поговорила  бы  на  более  отвлеченную
тему, например, о  погоде  или  о  красотах  сада.  Об  этой  истории  Марго
предпочитала никогда не вспоминать, на ней как бы лежало табу.
   - Я узнала о том, что это сделал Нортвуд, вчера, когда он хвастал  передо
мной своей проницательностью. И действительно, этот  человек  сделал  верный
выбор, притворившись пьяным, шепот часто бывает услышан лучше, чем крик.
   - Господь знает, как я был наказан за глупую ревность. Прости, Марго.  Не
доверяя тебе, я совершил самую большую ошибку в жизни.
   Рейф замялся, подыскивая верные слова,  а  затем  заговорил  медленно,  с
запинкой:
   - У моих родителей был во всех  отношениях  респектабельный  брак.  После
того как они выполнили свой  долг  и  произвели  на  свет  меня,  они  почти
перестали жить вместе, только изредка бывая под одной крышей, а еще реже - в
одной постели.
   Встретив тебя, я решил, что нашел ту, которую искал. Но вероятно,  я  сам
не мог поверить своему счастью, именно поэтому и поверил клевете Нортвуда.
   - Я не помню, чтобы ты хотя бы раз говорил о своих  родителях  раньше,  -
тихо сказала Марго.
   - И говорить не о чем. Моя мать умерла, когда мне исполнилось десять,  но
я не заметил утраты, поскольку и при жизни почти ее не знал. Отец  в  точном
соответствии с парадигмой лорда Честерфильда считал, что  смеяться  вслух  -
вульгарность. Он был весьма пунктуален в том,  за  что  отвечал:  состояние,
движимость и  недвижимость,  обитатели  его  владений,  будь  то  слуги  или
собственный сын, а также регулярность заседаний в палате  лордов.  Настоящий
английский джентльмен.
   Рейф опустил взгляд.
   - Иметь тестем полковника Эштона для меня.., было заманчиво.
   У Марго заныло сердце. Неужели  гордый,  самоуверенный  Рейф,  каким  она
воспринимала его в восемнадцать, не только желал ее, но и  нуждался  в  ней?
Непонятно, зачем он признался. Едва ли ждет сочувствия.
   Признание Рейфа заставило задать вопрос, не перестававший мучить ее и  по
сей день, лишавший сна.
   - Если бы я стала отрицать обвинения Нортвуда, ты бы мне поверил?
   - Думаю, да. Я хотел, может быть, бессознательно, чтобы ты  отвесила  мне
пощечину... - Рейф запнулся, затем медленно сказал:
   - То, что ты не стала ничего отрицать, доказывало мне твою вину.
   - Ах, мой темперамент, будь он проклят!  -  горько  произнесла  Марго,  с
прежней остротой переживая ту боль. - Я была так разозлена и так оскорблена,
что поспешила удалиться как можно быстрее, чтобы не разрыдаться перед тобой.
Мне надо было остаться и выдержать объяснение до конца.
   -  Мое  недоверие  куда  преступнее  твоего  справедливого  гнева.  Я   -
преступник. Если бы твой отец не почувствовал, что должен немедленно  увезти
тебя из Лондона, он не поехал бы во Францию и, возможно, остался бы жив.
   - Нет, - покачала головой Марго. -  Настала  моя  очередь  извиняться.  Я
много наговорила тебе тогда, но на самом  деле  никогда  не  винила  тебя  в
смерти отца. Мы действительно  уехали  из  страны  из-за  моей  расторгнутой
помолвки, но остались после возобновления войны  потому,  что  отец  получил
приказ от командования задержаться во Франции. Он знал,  что  мир  долго  не
продлится,  и  использовал  поездку  еще  и  для  того,  чтобы  разузнать  о
количестве войск и вооружениях противника.
   Марго послала Рейфу насмешливый взгляд.
   - Как видишь, я переняла профессию шпионки по наследству. Поэтому наличие
способностей к этому ремеслу - вещь вполне естественная.
   - Спасибо, - вздохнул Рейф. - Теперь мне уже немного легче.
   - Жизнь - причудливый гобелен с самыми неожиданными узорами,  -  медленно
проговорила Марго. - Если бы я не поехала во Францию, если бы не погиб отец,
если бы я не стала работать с Робертом, кто знает, что бы произошло  сегодня
в Париже? Может быть, Варенну повезло и в Европе вновь  началась  бы  война.
Возможно, гибель моего отца и не была такой бессмысленной, как  кажется  при
ближайшем рассмотрении?
   - Наверное, ты  права.  Хотелось  бы  надеяться,  что  трагедия  прошлого
принесет плоды в будущем. Есть еще одна причина, почему я  здесь.  Марго,  -
сказал Рейф, доставая из кармана обитую черным бархатом коробочку. - Я хочу,
чтобы ты приняла мой подарок.
   Мельком взглянув на коробку. Марго ответила:
   - Не могу. Подарок слишком ценный, чтобы я могла его принять.
   - Если бы я подарил тебе цветы, то не услышал бы возражений. Так в чем же
разница?
   - Всего лишь в пяти тысячах фунтов. А возможно, и больше.
   - Ерунда, - сказал Рейф, накрывая ее ладони своими. -  Прими  от  чистого
сердца.
   Тепло его рук лишало Марго стойкости. Честно говоря,  ей  очень  хотелось
оставить подарок Рейфа у себя, и дело было вовсе не в цене и  не  в  красоте
украшения, а в том, что это его, Рейфа, дар и память о нем.
   - Ну что же, - тихо сказала она, - если ты настаиваешь, я  оставлю  их  у
себя.
   - Я хотел бы дать тебе гораздо большее. И вновь, как  уже  было  однажды,
слова его вызвали в ней всплеск ярости. Ну для чего  он  все  испортил?  Она
встала, оставив на скамье и коробку с изумрудами и кота, лежащего в  той  же
позе.
   - Я не хочу большего, - сквозь зубы проговорила Марго. - И  этого  много.
Забирай свои проклятые камни и отдай их той, кто выразит  благодарность  тем
путем, которого ты ждешь.
   Гордо  вскинув  голову,  она  вышла   из   беседки,   машинально   сорвав
приглянувшуюся розу. Обрывая колючий стебель,  мысленно  приказала  себе  не
устраивать сцен, оставаться гордой и непреклонной.
   Но сказать гораздо легче, чем выполнить. Рейф нагнал ее и положил руки на
плечи и, хотя в этом жесте не было ничего особенно  чувственного,  решимость
Марго стала таять с катастрофической быстротой.
   Сочным, густым голосом Рейф произнес:
   - Давай жить вместе, стань моей любовью, мы будем радоваться...
   Марго отшатнулась, повернувшись к нему лицом только тогда,  когда  он  не
мог до нее дотянуться.
   - К черту, Рейф Уайтборн! Все это уже было! Я не стану твоей любовницей.
   Он мог бы подойти к ней поближе, вновь пустить в ход  оружие  обольщения,
которым владел не менее искусно, чем оружием войны, но не стал. Вместо этого
тихо сказал:
   - Я не прошу тебя стать моей любовницей. Я прошу стать моей женой.
   Мегги думала, что худшее уже позади,  но  она  ошибалась.  Рейф  высказал
самое сокровенное желание, и слова его, словно заклинание, вызвали  к  жизни
весь годами таившийся в ее сердце страх и горе.
   - Вы оказали мне великую честь, герцог Кэндовер. Но оба мы  знаем,  когда
мужчина собирается жениться, он выбирает себе невесту побогаче и помоложе. -
Мегги натянуто рассмеялась. - Я лишена и молодости, и состояния. Приключение
подействовало на вас как наркотик, не пройдет и недели,  и  вы  пожалеете  о
сказанных в запальчивости словах.
   Рейф получил  отказ,  но,  удивительно,  не  потерял  надежды.  Наоборот,
приободрился. Марго не сказала, что не любит его. А ведь  именно  отсутствие
любви  стало  основанием  для  отказа  Роберту.  И  только  это  могло  быть
действительно веской причиной, чтобы дать ему от ворот поворот.
   - Не надо судить обо мне как  обо  всех  мужчинах,  Марго.  Я  -  Рафаэль
Уайтборн и поступаю так, как считаю нужным, а не как принято.  Я  достаточно
богат,