т причитать целый день,  обнаружив
недостачу двух бокалов из знаменитой коллекции.
   Со вздохом Рейф встал и пошел в спальню. Может,  в  воспоминании  и  есть
некое поэтическое удовольствие, но жизнь продолжается, завтра ему  предстоит
трудное путешествие, поэтому лучше как  следует  выспаться,  оставив  ошибки
молодости там, где им надлежит быть, - в прошлом.

Глава 2

   - Ни за что!
   Флакон духов просвистел всего в двух дюймах от виска  Роберта  Андерсона,
но тот и бровью не повел, зная, что у  Мегги  отличный  глазомер  и  она  не
промахнулась бы, действительно имей намерение в него попасть.  На  этот  раз
она просто, мягко говоря, намекнула на свое с ним  несогласие.  Оружие  было
выбрано  не  случайно:  при  ее  безупречном  вкусе  не  стоило  сожалеть  о
разбившемся флаконе дешевых духов, подаренном баварцем с тугим  кошельком  и
дурным вкусом.
   Роберт улыбался напарнице. Мегги тяжело дышала, ее злые глаза, казавшиеся
серыми из-за серебристого парчового платья, метали молнии.
   - Ну почему ты так не хочешь встречаться с этим  герцогом?  Его  посылает
сам лорд Стрэтмор. Тебе должно льстить столь пристальное  внимание  к  твоей
персоне министерства иностранных дел.
   Ответом был град  отборной  итальянской  брани.  Роберт,  склонив  голову
набок, слушал с насмешливым прищуром. Когда весь  ее  запас  исчерпался,  он
сказал:
   - Весьма сильно сказано, Мегги, любовь моя, но что это с  тобой?  До  сих
пор я не замечал, чтобы ты выходила из роли. Неужели  Магда  Янош  не  может
ругаться по-венгерски?
   - Я лучше владею итальянским фольклором, - надменно бросила Мегги, - и ты
прекрасно знаешь, что только с тобой позволяю себе выходить из роли.
   Высокомерие истинной аристократки уступило озорному хихиканью.
   - Не думай, - сказала  она,  погрозив  Роберту  пальцем,  -  что  сможешь
заговорить мне зубы. Давай вернемся к этому достойнейшему  из  джентльменов,
герцогу Кэндоверу.
   -  С  удовольствием,  -  ответил  Роберт,   пристально   всматриваясь   в
собеседницу. Они были знакомы с давних пор и, хотя уже не были  любовниками,
оставались лучшими друзьями. Не в характере Мегги эффектные жесты, пусть она
более двух лет и играла роль эксцентричной венгерской  аристократки.  -  Так
что ты имеешь против герцога?
   Мегги села перед туалетным столиком, взяв  в  руки  гребень  из  слоновой
кости. Мрачно глядя в зеркало, принялась расчесывать рассыпанные  по  плечам
волосы.
   - Этот человек - напыщенный резонер, - процедила она.
   -  Означает  ли  это,  что  на  него  не  подействовали  твои   чары?   -
поинтересовался Роберт. -  Удивительно...  У  Кэндовера  репутация  дамского
угодника. Не верится, чтобы он отказался от такого лакомого кусочка.
   - Не смей  называть  меня  так,  Роберт!  Волокиты  -  худшие  из  породы
резонеров. Самые нудные из них. Лживые и двуличные. Поверь моему опыту.
   Мегги вонзила гребень в волосы и с силой потянула, будто  хотела  вырвать
клок.
   - Не пытайся навязать мне новое задание, пока не выполнено уже имеющееся,
- сказала она, круто обернувшись к Роберту. - Я отказываюсь вступать в какие
бы то ни было переговоры с герцогом Кэндовером, так же  как  и  шпионить.  С
этим покончено, и ни ты, ни герцог, ни сам лорд Стрэтмор не  смогут  убедить
меня в обратном. Как только я улажу свои дела, то уеду из Парижа.
   Роберт подошел и встал рядом. Взяв гребень из ее рук,  он  стал  нежно  и
бережно расчесывать густые, отливающие червонным  золотом  волосы.  Странно,
как удалось им сохранить что-то от интимности,  существующей  между  добрыми
супругами,  хотя  они  никогда  не  были  женаты.  Андерсон   всегда   любил
расчесывать ее волосы, их сандаловый блеск напоминал ему  о  юности,  о  тех
днях, когда они были страстными любовниками и бросали вызов всему  миру,  не
заглядывая в будущее.
   Мегги с застывшим лицом смотрела в  зеркало.  Глаза  ее  были  как  серый
гранит, без блеска, без искр.  Вскоре  она  расслабилась  под  убаюкивающими
прикосновениями гребня.
   - Что плохого сделал тебе Кэндовер? - тихо спросил Роберт.  -  Если  тебе
тяжело видеться с ним, скажи, и я больше не заикнусь об этом.
   Мегги задумалась, подбирая слова. Роберт был умницей, скрытый смысл  слов
не ускользнет от него.
   - Да, с герцогом у меня действительно связано много  плохого,  -  сказала
она, - но было это давным-давно. Едва ли встреча с ним может  доставить  мне
неприятные минуты. Просто я не желаю, чтобы еще кто-нибудь принуждал меня  к
тому, чем я не хочу больше заниматься.
   Роберт поймал ее взгляд в зеркале.
   - Так почему бы тебе не встретиться, чтобы сказать ему об этом?  Если  ты
хочешь немного помучить герцога в отместку за прошлое, не лучше  ли  сразить
его испытанным оружием: обольстить, заставить страдать, помучить ожиданием и
отвергнуть?
   - Боюсь, с ним мое оружие бессильно, - сухо заметила Мегги, - мы в разных
весовых категориях.
   - Да что ты говоришь? Наверняка и  сейчас  он  строит  в  отношении  тебя
определенные планы. Половина дипломатов Европы выдавали секреты в борьбе  за
улыбку на этих губах, - усмехнувшись, заметал Роберт. - Надень свой  зеленый
бальный наряд, добей его взглядом и красиво уйди. Уверяю тебя, ты лишишь его
покоя по крайней мере на несколько месяцев.
   Мегги пристально вгляделась в свое отражение.  Она  знала,  что  обладает
таинственной властью сводить с ума мужчин,  но  герцог  Кэндовер  мог  и  не
поддаться. Хотя ненависть и похоть - вещи весьма взаимосвязанные, а  Рафаэль
Уайтборн был тогда зол, очень зол...
   Губы Мегги расплылись в ленивой  порочной  улыбке.  Откинув  назад  гриву
волос, она рассмеялась.
   - Твоя взяла, Роберт Я встречусь с этим дурацким герцогом. Пара бессонных
ночей ему гарантирована. Но меня ему не свернуть!
   Роберт легонько поцеловал ее в макушку.
   - Пока, дорогая, - вкрадчиво произнес  он  и,  по-кошачьи  мягко  ступая,
вышел из комнаты.  Роберт  надеялся,  что  Кэндоверу  удастся  уговорить  ее
остаться, а это было бы весьма и весьма неплохо.

***

   После ухода Роберта Мегги не стала сразу же вызывать горничную, чтобы  та
занялась туалетом хозяйки. Облокотись о  трюмо,  она  грустно  посмотрела  в
зеркало. Мегги чувствовала опустошение и тоску. Не стоило соглашаться на эту
встречу.  Рейф  Уайтборн  действительно  поступил  тогда  очень  дурно,   но
жестокость его была вызвана той болью, которую ему причинила  она,  так  что
Мегги, увы, была лишена удовольствия ненавидеть обидчика.
   Не было ненависти, но и любви тоже не было. Та  Марго  Эштон,  считавшая,
что после разрыва с Рейфом рухнет мир, умерла двенадцать лет назад.  За  эти
годы  Мегги  довелось  повидать  множество  самых  разных  людей.  Благодаря
Роберту, взявшему ее под свою опеку, она почувствовала  себя  в  силах  жить
дальше и радоваться жизни. Рейф  Уайтборн  стал  всего  лишь  горько-сладким
воспоминанием, воспоминанием, которому  никогда  не  обратиться  в  плоть  и
кровь, никогда не войти в ее реальную жизнь.
   Любовь и ненависть - две стороны одной  медали,  в  этом  Мегги  пришлось
убедиться на собственном опыте. Полной противоположностью и тому  и  другому
чувству является безразличие.
   Поскольку сейчас Рейф был ей безразличен, ставка на месть была неуместна.
Единственное, чего она хотела, - поставить точку на той части  своей  жизни,
которая была связана с ее секретной деятельностью.
   А больше всего Мегги хотелось завершить дело,  откладываемое  из  года  в
год, а  потом  вернуться  домой,  в  Англию,  в  которой  не  была  уже  лет
двенадцать. Там она начнет  новую  жизнь,  на  этот  раз  без  Роберта.  Ей,
конечно, сильно  будет  его  недоставать,  но  и  в  одиночестве  есть  своя
целительная сила. Мегги прекрасно понимала, что после стольких лет  близости
не сможет полностью выбросить Роберта из  своей  жизни,  если,  конечно,  он
будет где-нибудь поблизости от нее.
   Подперев указательным пальцем подбородок, она критически оглядела себя  в
зеркале. Высокие скулы делали ее похожей на венгерку, да и  язык  она  знала
так, что сомневающихся не было. Интересно, как воспримет  ее  Рейф  Уайтборн
после стольких лет разлуки?
   На губах ее заиграла  хитрая  усмешка.  Этим  устам  было  посвящено  как
минимум одиннадцать образчиков скверной поэзии, кое-что до сих пор  ей  даже
нравилось.
   Мегги никогда не обольщалась относительно своей  внешности,  лицо  ее  не
отвечало  стандартным  канонам  красоты.  Скулы  чуть  высоковаты,   немного
великоват рот, глаза слишком крупные, широко расставлены.
   И все же она скорее приобрела за эти годы, чем потеряла. Цвет лица у  нее
всегда был прекрасным, а верховая  езда  и  физические  упражнения  не  дали
расплыться точеной фигурке, хотя  формы  стали  пышнее.  Но  разве  найдется
мужчина, которому не понравится  округлость  именно  там,  где  она  кстати?
Волосы слегка потемнели, но и это неплохо: бледно-соломенный,  тусклый  цвет
сменился бронзовым блеском, густым оттенком  спелых  пшеничных  колосьев.  В
общем, надо признать, выглядит она сейчас лучше, чем когда была помолвлена с
Рейфом.
   Вероятно, ее самолюбие потешил бы тот факт, что Рейф с годами  потолстел,
облысел и обрюзг, но, увы, Уайтборн принадлежал к тому довольно редкому типу
мужчин, кто с годами становится только привлекательнее. Даже в двадцать один
он был не лишен вальяжности, которая, как и богатство, привлекает женщин,  а
с опытом, верно, стал еще вальяжнее.
   Мегги  обдумывала  вечерний  наряд.  Попробовать  пробить  брешь  в   его
непоколебимой самоуверенности было бы довольно занятно, но  в  глубине  души
зрело сознание того, что согласие на встречу - роковая ошибка.

***

   Герцог Кэндовер не был в Париже с 1803  года.  С  тех  пор  город  сильно
изменился. И тем не менее,  даже  будучи  столицей  поверженной  страны,  он
оставался центром Европы. Все четыре союзные державы и множество  кредиторов
бывшего императора слетелись в Париж, рыская,  чем  бы  поживиться.  Пруссию
обуревала  жажда  мщения.  Россия  хотела  еще  земель,  Австрия   надеялась
повернуть вспять  время,  перенестись  в  1789  год,  а  Франция  стремилась
избежать репрессивных ответных мер со  стороны  коалиции,  неизбежных  после
вторичного восхождения на престол Наполеона и кровавых "ста дней".
   Британцы, как всегда, старались быть беспристрастными. Но это  все  равно
что пытаться установить приятную беседу между пушечными ядрами.
   Невзирая  на  переизбыток  терминов,  если  употребляли  слово  "король",
значит, подразумевали  Луи  XVIII,  престарелого  Бурбона,  нетвердой  рукой
удерживающего французский трон, тогда  как  если  говорили  "император",  то
имелся в виду  Бонапарт.  Даже  сейчас,  в  его  отсутствие,  величие  этого
маленького ростом человека  отбрасывало  такую  большую  тень,  под  которой
терялись те, кто правил балом сейчас.
   Рейф занял апартаменты в  роскошном  отеле,  трижды  сменившем  название,
чтобы всякий раз  соответствовать  текущей  политической  ситуации.  Сейчас,
когда мир был у всех на устах, он носил самое актуальное  название  из  всех
возможных.
   Оставалось совсем немного времени до бала в австрийском  посольстве,  где
герцог должен был по заданию Люсьена встретиться с таинственной  Мегги.  Как
раз,  чтобы  переодеться.  Рейф  тщательно   подбирал   наряд,   памятуя   о
предостережении друзей. Не просто очаровать самую красивую шпионку в Европе.
До сих пор ему удавалось многого добиваться  от  женщин  с  помощью  изящных
манер и вкрадчивой улыбки. Более того, часто  женщины  предлагали  ему  куда
большее, чем он готов был принять.
   И вот, до мозга костей герцог, Рейф вошел  в  зал,  заполненный  сливками
общества со всей Европы. Среди гостей были не только первые  дипломатические
персоны, но и сотни лордов, леди, просто шлюхи и  всякие  прохиндеи,  всегда
вьющиеся вокруг тех, кто облечен властью.
   Рейф рассеянно блуждал взглядом по залу, потягивая шампанское  и  отвечая
на поклоны. Он прекрасно  сознавал,  что  под  напускной  веселостью  гостей
скрываются тревожное ожидание, некая взвинченность. И их можно было  понять:
Париж представлял из себя пороховую бочку, достаточно маленькой искры - и не
избежать чудовищного взрыва, способного еще раз ввергнуть континент в  пламя
войны.
   Уже в разгар вечера к Рейфу подошел молодой  светловолосый  англичанин  с
великолепной фигурой и безукоризненными манерами.
   - Добрый вечер, ваша честь. Меня зовут Роберт Андерсон, я член британской
делегации. Здесь кое-кто хочет с вами встретиться. Вы не пройдете за мной?
   Андерсон был моложе Рейфа и ниже ростом, в лице  его  было  нечто  смутно
знакомое. Пробираясь сквозь толпу следом за провожатым, Рейф, изучая  своего
спутника, спрашивал себя, не мог  ли  быть  этот  Роберт  тем  самым  слабым
звеном. Молодой человек обладал миловидной  внешностью,  за  которой  обычно
скрывается недалекий ум. Если  он  и  был  опасным  шпионом,  умело  ведущим
двойную игру, то нельзя было не признать в нем еще и талантливого актера.
   Покинув зал, они поднялись по лестнице,  ведущей  в  длинный  коридор  со
множеством дверей. Остановившись у последней двери, Роберт сказал:
   - Ваша честь, вас ждет дама.
   - Вам знакома эта дама?
   - Я встречал ее.
   - Как она выглядит?
   Андерсон замялся, но спустя мгновение решительно тряхнул головой.
   - Предоставляю вам сделать  свое  суждение,  сэр.  Открыв  дверь,  Роберт
произнес дежурные слова:
   - Ваша честь, разрешите  представить  вам  Магду  Янош  Поклонившись,  он
удалился.
   В высоком подсвечнике  горело  несколько  свечей  Струился  мягкий  свет,
выхватывая из тьмы  богатое  убранство  комнаты,  небольшой,  но  со  вкусом
обставленной. Взгляд Рейфа сразу же остановился на затененной фигуре у окна.
Женщина стояла к нему спиной, но все равно  чувствовалось,  что  она  хороша
собой, так грациозно  и  уверенно  может  держаться  только  очень  красивый
человек.
   Рейф закрыл дверь, и дама нарочито медленно  повернулась  к  нему  лицом.
Неверный красноватый свет скользнул по  ее  точеной  фигуре,  словно  лаская
обольстительное тело.  Веер  из  перьев  наполовину  скрывал  лицо  женщины,
открывая взгляду маленький круглый подбородок и золотистый локон  на  плече.
Рейф сполна оценил  справедливость  слов  Люсьена.  Эта  женщина,  буквально
лучившаяся  чувственностью,  могла  очаровать  любого  мужчину.  Как  бы  ни
стремился  Рейф  сохранить  хладнокровие,  тело  его  напряглось,   принимая
недвусмысленное приглашение, читавшееся в  ее  позе.  Приходилось  признать,
дама отменно владеет искусством обольщения и прекрасно сознает  свою  власть
над сильным полом.
   Декольте ее платья было  достаточно  глубоким,  чтобы  приковать  к  себе
мужской взгляд. Если бы  Рейф  мог  уговорить  эту  леди  остаться,  рискнув
честью, видит Бог, он бы сделал это с наслаждением.
   - Госпожа Янош, я  -  герцог  Кэндовер.  Наш  общий  друг  попросил  меня
переговорить с вами по весьма важному делу.
   Магда насмешливо окинула его взглядом.
   - В самом деле? - спросила она с явственным венгерским акцентом. -  Может
быть, дело кажется важным вам или лорду Стрэтмору, монсеньор герцог,  но  не
мне.
   Плавным жестом дама откинула веер,  открыв  его  взгляду  высокие  скулы,
маленький прямой нос. У нее был редкий цвет лица - цвет лепестка чайной розы
- и крупный чувственный рот.
   Невероятно... Кровь зашумела  в  голове  Рейфа.  Говорят,  у  каждого  из
живущих на земле есть двойник, и если это так, перед ним была  точная  копия
Марго Эштон.
   Вместо того чтобы ударяться в мистику, следовало очень точно  сопоставить
события. Этой женщине было лет двадцать пять, Марго исполнилось бы  тридцать
один, но она могла выглядеть и моложе своих лет.
   Марго была чуть ниже среднего роста, а эта  дама  кажется  выше.  Однако,
когда Рейф впервые поцеловал Марго, он удивился  тому,  как  низко  пришлось
наклоняться: девушка была так хорошо сложена,  так  красиво  двигалась,  что
казалась выше, чем была на самом деле.
   Стоп. Поменьше эмоций. Необходимо анализировать  только  факты.  У  Магды
глаза зеленые, но не стоит забывать,  что  на  ней  сейчас  зеленое  платье.
Может, именно благодаря цвету наряда и  освещению  у  нее  столь  необычный,
странный взгляд - взгляд чужеземки. У Марго были особенные  глаза,  менявшие
цвет в зависимости от освещения, окружения и настроения -  от  серо-зеленого
до карего.
   Сходство казалось просто  поразительным.  Рейфу  не  удалось  отыскать  в
памяти ничего, что могло бы отвлечь его от дикой, безумной мысли: перед  ним
никакая не Магда Янош, а самая настоящая Марго, которую считали погибшей, но
всякий знает, что по мере  передвижения  вести  обрастают  пустыми  слухами.
Вполне вероятно, Марго осталась жива,  но,  проведя  столько  лет  вдали  от
родины, превратилась в иностранку. Может быть, поэтому у нее такой  странный
восточный взгляд. Ничего  удивительного,  за  столько  лет,  проведенных  на
континенте, едва ли в ком уцелел бы английский дух.
   И тем не менее женщина вела себя  так,  будто  они  незнакомы.  Если  она
Марго, то без труда узнала  бы  его:  Рейф  почти  не  изменился  с  годами.
Следовательно, притворяясь, что они  незнакомы.  Марго  преследует  какую-то
цель.
   Дама едва заметно улыбалась, терпеливо дожидаясь,  когда  гость  закончит
свой не совсем приличный осмотр. Лицо ее не выражало ничего,  кроме  легкого
удивления. Молчание становилось неловким, но она не торопилась нарушить  его
первой, предоставляя эту возможность тому, кто явился к ней как проситель.
   Спохватившись, Рейф вновь спрятался за  отработанный  образ  герцога,  уж
он-то за словом в карман не полезет. Отвесив глубокий поклон, Рейф произнес:
   - Примите мои  извинения,  госпожа  Янош.  Мне  сообщили,  что  вы  самая
красивая шпионка  в  Европе,  но  даже  если  это  и  так,  действительность
превзошла все мои ожидания.
   Магда рассмеялась глубоким чувственным смехом. Именно так должна смеяться
госпожа Янош, темпераментная венгерка.
   - Спасибо за комплимент, ваша честь. Но и я о вас наслышана.
   -  Надеюсь,  вам  не  сообщили  обо  мне  ничего,  что  могло   бы   меня
дискредитировать.
   Рейф решил, что сейчас самое время  дать  ход  своему  мужскому  обаянию.
Шагнув к даме, он, загадочно улыбаясь, задушевно произнес:
   - Вы знаете, по  какому  серьезному  делу  я  прибыл  сюда.  Так  давайте
отбросим ненужные формальности. Я бы предпочел, чтобы вы  называли  меня  по
имени.
   - Как вас зовут? - спросила она.
   Если перед ним была Марго  и  вопрос  -  просто  лишь  проверка,  то  она
чертовски ловко все повернула. Он несколько  натянуто  заулыбался,  взял  ее
руку и поцеловал.
   - Меня зовут Рафаэль Уайтборн, но друзья зовут меня просто Рейф.
   Женщина отдернула руку, словно ее ударили.
   - Разве может распутник носить имя архангела?! При этих словах  последние
сомнения оставили Рейфа.
   - Боже мой, это ты,  Марго!  -  воскликнул  Рейф.  -  Ты  одна  замечала,
насколько имя не отражает моей сути. Верно подмечено. Я не  раз  использовал
эту твою остроту сам. Но какого дьявола ты тут делаешь?
   Дама недоуменно пожала плечами.
   - Кто такая Марго, ваша честь? Пошлая английская девчонка, которую я  вам
напомнила?
   Надо было слышать, как  она  это  сказала.  Рейф  узнал  так  хорошо  ему
знакомый, с трудом сдерживаемый гнев, пробивавшийся в едва заметном дрожании
губ, в мгновенно промелькнувшей вспышке глаз. У Рейфа оставался единственный
верный способ проверить, Марго  перед  ним  или  нет.  Повинуясь  внезапному
импульсу, он прижал к себе женщину и закрыл  ее  скривленный  насмешкой  рот
поцелуем.
   Да, точно Марго, он понял это всем своим существом. И дело было не только
во вкусе губ, в непередаваемом ощущении тела  -  ему  показалось,  будто  он
прикоснулся  к  ее  душе,  той  единственной  субстанции,   что   определяет
индивидуальность человека, и эта душа была душой Марг