Кеннет долго молчал, сомневаясь, посвящать ли друга в свою тайну.
     - Хорошо, - согласился он наконец. Меня попросили расследовать причины загадочной смерти, но, скажу тебе, это самая мерзкая работа, которую мне когда-либо приходилось делать.
     В двух словах он рассказал о предложении лорда Боудена и о тех сложностях, с которыми ему пришлось столкнуться при попытке расследовать обстоятельства гибели Элен Ситон. Рассказав другу о своей задаче и связанных с ней переживаниях, Кеннет почувствовал несказанное облегчение.
     - Я понимаю желание Боудена узнать правду, - сказал Майкл, внимательно выслушав рассказ Кеннета, - но ты попал в весьма щекотливое положение. Судя по всему, тебе нравится Ребекка, да и сэр Энтони тоже.
     Кеннет подумал обо всех сомнительных друзьях сэра Энтони. Каждый из них по-своему мог быть замешан в этой трагической истории.
     - Меня мучит мое двусмысленное положение. Я уже подумывал над тем, чтобы разрубить этот гордиев узел, но я дал слово сэру Боудену, и теперь это для меня вопрос чести.
     - Было бы замечательно, если бы ты сумел доказать вину сэра Энтони, но, скорее всего, из этого ничего не выйдет. Это приведет в бешенство лорда Боудена и поставит тебя в невыгодное положение.
     - По крайней мере я выиграю в финансовом отношении.
     "И во многих других", - подумал Кеннет, которого, однако, не покидало предчувствие, как бы не пришлось заплатить непомерно высокую цену.
     - Уж коль скоро мы заговорили о чести, расскажи мне о своей злой мачехе. Как я понимаю, если в завещании прямо не указано, кто должен наследовать фамильные драгоценности, она вправе объявить себя их хозяйкой.
     - Да, и здесь ничего не попишешь. Если бы драгоценности попали ко мне, я бы тоже никогда с ними не расстался.
     - Интересно, - заметил Майкл с лукавым блеском в глазах.
     - Скорее печально, чем интересно. - Кеннет налил себе виски. - Теперь твой черед. Расскажи мне о своем счастливом браке и отцовстве.
     Казалось, Майкл только этого и ждал. Он без конца мог говорить о своем семейном счастье. Кеннет подумал о Ребекке. Она со своим острым язычком и неистовой жаждой творчества была бы совсем другой женой, полной противоположностью мягкой и любящей Катарине. Но скорее всего, она вообще не захочет быть чьей-либо женой.
     Когда Ребекка и Катарина вернулись в гостиную, они обнаружили, что мужчины все еще не вышли из столовой.
     - Похоже, Майкл и Кеннет еще не допили свой портвейн. Им надо наверстать упущенное и о многом поговорить, - философски заметила Катарина.
     Ребекка не возражала против их отсутствия. Она не могла припомнить, когда еще общество женщины доставляло ей такое удовольствие.
     Женщины удобно расположились около камина. Внезапно невесть откуда появилась собака с такими короткими лапами, что они казались специально обрезанными, и уткнулась мордой в ноги Ребекки.
     - Наш пес, кажется, полюбил вас, - с улыбкой сказала Катарина. - Если вам не нравится, как он выражает свою любовь, я немедленно прогоню его.
     Ребекка нагнулась и погладила длинные уши собаки.
     - Не надо прогонять его. Он мне не мешает. Наверное, это Луи Ленивый?
     Катарина весело рассмеялась.
     - Похоже, его репутация бежит впереди него. Моя дочь хранит рисунок с изображением Луи, который Кеннет набросал, когда наш полк был расквартирован в Тулузе.
     Ребекка поудобнее устроилась в кресле.
     - Кеннет рассказывал мне, что вы прошли с войсками через всю Португалию и Испанию. Не могу представить, как вам удалось выжить в таких условиях, да еще воспитывать ребенка.
     - Иногда действительно было очень трудно, но моя дочь Эми выросла закаленной и приспособленной к невзгодам.
     Катарина принялась рассказывать Ребекке разные случаи из ее походной жизни, которые сейчас казались смешными, но, судя по всему, в те времена ей было не до смеха.
     Ребекка заметила, что ее хозяйка ни словом не обмолвилась о своем первом муже. Его как будто никогда не существовало, но зато с большим удовольствием рассказывала о Майкле и Кеннете.
     - Как вы впервые встретились с Кеннетом? - спросила девушка.
     - Мы ехали в багажном вагоне, когда эскадрон французской кавалерии атаковал нас. Нас с Эми отделили от остальной группы пленных и увезли с собой. Всю дорогу я размышляла, как мне незаметно вытащить пистолет из дорожной сумки, но так и не решилась. Когда я уже совсем потеряла надежду, появился Кеннет с отрядом солдат и отбил нас у французов. Для него это было обычное дело, но такое забыть уже нельзя. - Катарина задумчиво посмотрела на огонь в камине. - И это был не последний случай, когда ради нас он рисковал жизнью.
     В голове Ребекки мелькнул сюжет новой картины: "Отважный воин и гордая красавица". Этот сюжет гораздо лучше, чем тот, который часто приходит ей в голову: "Робкая художница и герой войны".
     - У вас была жизнь, полная приключений, - сказала Ребекка со вздохом. - Я даже не знаю, завидовать вам или благодарить Бога, что он отвел от меня такие тяжелые испытания.
     - Лучше благодарите Бога, - ответила Катарина, наматывая на палец кисть своей шали. - Вам когда-нибудь приходилось видеть рисунки Кеннета?
     - Чисто случайно. Он скрыл от меня, что умеет рисовать.
     Катарина бросила на Ребекку быстрый взгляд.
     - Мне очень нравятся его работы, но я слабо разбираюсь в искусстве. - В голосе Катарины звучал невысказанный вопрос.
     - Он очень талантлив и самобытен, - ответила Ребекка. - Я начала давать ему уроки живописи, а именно техники работы маслом. Несмотря на то, что он поздно взялся за дело, из него может получиться отличный художник.
     Лицо Катарины осветилось улыбкой.
     - Я рада слышать это. Он всегда говорил, что его рисунки - всего лишь развлечение, но, думаю, в душе он настоящий художник и просто не любит говорить об этом с несведущими людьми.
     Катарина была столь же отзывчива, сколь и прекрасна. Если Кеннет не влюблен в нее, то, по всей видимости, он черствый сухарь.
     Напомнив себе, что она его наставница, а не возлюбленная, Ребекка попросила Катарину рассказать ей, как выглядел Брюссель перед битвой при Ватерлоо.
     Что ни говори, а война - менее опасная тема для разговора, чем любовь.

Глава 15

     Этой ночью Ребекка спала безмятежно. Встав утром, она решила спуститься в столовую, надеясь встретиться с Кеннетом. К ее разочарованию, он уже позавтракал и ушел. Решив, что она встретит его позже, Ребекка радостно улыбнулась.
     Ребекка пила чай, когда в комнату с сияющим видом вплыла Лавиния. Для такого раннего утра она выглядела потрясающе. Ее присутствие в доме в столь ранний час означало, что она провела ночь с сэром Энтони. В этом не было ничего необычного, так как она часто оставалась на ночь, и Ребекка предпочитала этого не замечать. Ребекка налила ей чашку чая.
     - Доброе утро, Лавиния. Тебе положить два кусочка сахара?
     - Да. Спасибо. - Лавиния приняла чашку из рук Ребекки и сделала первый глоток. - Ты сегодня чудесно выглядишь, дорогая. По всей видимости, твоя работа продвигается успешно.
     - Да, но не это является причиной моего хорошего настроения. Кеннет решил, что мне надо выезжать в свет, и пригласил меня на обед к своим боевым друзьям. - Ребекка застенчиво улыбнулась. - Несмотря на то, что я долго сопротивлялась и боялась ехать, вечер получился отличным. Я давно не получала такого удовольствия.
     - С самой первой встречи я поняла, что Кеннет человек неглупый. - Лавиния подошла к буфету и положила себе на тарелку яйца всмятку и тосты. - Ты слишком засиделась дома.
     Ребекка с удивлением посмотрела на Лавинию.
     - Я думала, ты этого не замечаешь.
     - И напрасно. Ты дочь самых близких мне людей, и меня беспокоит твое будущее, особенно после смерти Элен. Ты ведешь жизнь затворницы. - Лавиния постучала ложечкой по яйцу. - Я боялась заговорить с тобой об этом раньше. С твоим характером ты могла бы просто убить меня за то, что я вмешиваюсь в твою жизнь.
     - Вполне возможно. Я не люблю, когда мне указывают, что делать.
     В это время в столовую вошел дворецкий и положил перед Ребеккой конверт с затейливой печатью. Удивленная Ребекка вскрыла печать ножом и вытащила послание. Пробежав его глазами, она ахнула.
     - Что-то неприятное? - спросила Лавиния, подняв взгляд от яйца.
     - Не совсем, - ответила взволнованная Ребекка. - Это приглашение на бал у герцога и герцогини Кэндовер.
     Брови Лавинии поползли вверх от удивления.
     - Ты делаешь потрясающие успехи.
     - Супруги, у которых мы обедали вчера вечером, - добрые друзья герцога и герцогини. Наверное, они порекомендовали им пригласить меня.
     Ребекка еще раз пробежала глазами приглашение. Одно дело - тихий семейный обед, но чтобы пойти на бал в один из самых знатных домов Лондона?
     По выражению лица Ребекки Лавиния поняла, что творится в ее душе.
     - Не волнуйся, - сказала она. - Лучшей возможности начать выезжать в свет и не найти. Дом герцога - самое подходящее для этого место. Они никогда не приглашают слишком много гостей, чтобы не создавать толпу. Ты там прекрасно повеселишься и потанцуешь.
     - Я не танцевала лет девять и уже успела забыть, как это делается. - Внезапно Ребекку осенила мысль:
     - Я откажусь под предлогом, что ношу траур по матери.
     - Глупости, - оборвала ее Лавиния. - Прошло уже более полугода, и ты вполне можешь снять траур. Кроме того, тебе не обязательно танцевать. Лично я собираюсь беседовать с нужными мне людьми.
     - Ты тоже идешь туда?
     - Конечно. Я никогда не отказываюсь от приглашений Рафа. - Лавиния загадочно улыбнулась. - Мы знакомы с ним уже много лет. Ему нравятся такие слегка помешанные женщины, как я, но мне всегда казалось, что после его женитьбы мне откажут от дома. Мне следовало бы знать, что он никогда не женится на ханже. Тебе понравится его жена Марго.
     Ребекке в голову впервые пришла мысль о том, что положение Лавинии весьма напоминает ее собственное.
     - Прости мне мою бестактность, но у меня на языке так и вертится вопрос: как тебе удается везде быть принятой, если тебя считают... - Ребекка задумалась, стараясь смягчить свои слова, -...очень легкомысленной.
     Лавиния весело рассмеялась:
     - Ты хочешь сказать, что я, будучи всего-навсего театральной актрисой, умею заставить себя уважать?
     Ребекка смущенно кивнула.
     - Начнем с того, что меня принимают далеко не во всех домах. Если я попытаюсь проникнуть в дом семьи Олмэк, меня просто спустят с лестницы. Да я и сама туда не пойду: там очень скучно. - Лавиния расправилась с яйцом и продолжала:
     - Все прощают мне мое прошлое, потому что я красива и удачно вышла замуж. Кроме того, со мной не скучно.
     - Но я не красавица, не веселая и вообще не имею желания выходить замуж, потому у меня нет надежды на успех, - невесело подытожила Ребекка.
     - Зато ты дочь сэра Энтони Ситона, и у тебя редкостный талант. Если ты представишь свои картины на выставку, тебя ждет огромный успех и ты сразу станешь знаменитой, а знаменитым людям прощают их маленькие слабости.
     - Вы что, сговорились с Кеннетом? - спросила Ребекка, глядя с подозрением на Лавинию. - Ты в точности повторяешь его слова.
     - Нет, мы вовсе не сговаривались. - Лавиния весело рассмеялась. - Умные люди мыслят одинаково. Если ты выставишь свои картины, то завоюешь немыслимую популярность. Принц-регент пригласит тебя в Карлтон-Хаус. Я слышала, что принц очень любит искусство.
     - Ты зря теряешь время. Я не буду выставлять свои картины. - Внезапно Ребекка нашла еще одну причину для отказа от бала. - У меня нет ни одного подходящего платья, чтобы ехать к герцогу. Я даже не знаю, что сейчас в моде. Все же мне придется отказаться от приглашения. - Ребекка, облегченно вздохнув, отложила приглашение в сторону.
     - Не вздумай так поступать. За три дня вполне можно подготовиться. Послушай... - Лавиния помолчала. - У меня, кажется, есть идея. Жизнь идет своим чередом, и мы должны принимать ее такой, какая она есть.
     Ребекка с удивлением посмотрела на Лавинию.
     - Ты можешь переделать на себя одно из платьев твоей матери, - продолжала та. - Элен всегда отличалась хорошим вкусом, и так как ты на нее очень похожа и лицом и цветом волос, то оно пойдет тебе. Конечно, если ты сможешь носить ее вещи.
     Ребекка хотела вспылить, но сдержалась. Заметив ее нерешительность, Лавиния продолжала:
     - Ты не должна постоянно жить с мыслью о смерти Элен. Эта рана должна постепенно затянуться.
     Ребекка прикусила губу: Лавиния прекрасно ее понимала. Она задумалась над предложением леди Клэкстон надеть одно из вечерних платьев матери и решила, что это даже хорошо: таким образом она как бы будет чувствовать ее поддержку.
     - Я... я согласна. Давай поднимемся на чердак. Там в сундуках лежат все ее платья. - Ребекка встала. - Без тебя мне не справиться. Я не имею ни малейшего представления, что мне идет.
     - Подходи к своей внешности так же, как ты подходишь к внешности человека, портрет которого пишешь, - сказала Лавиния, поднимаясь. - Не смотри на себя в зеркало и не сетуй на свою внешность. Тебе не надо думать о том, что ты застенчивая и немодная. Думай о том, что ты пишешь автопортрет и хочешь себя сделать красивой и элегантной.
     Ребекка с уважением посмотрела на свою мудрую приятельницу.
     - Лавиния, тебя послал мне сам Господь. Что бы я без тебя делала?
     - У Элен было прекрасное шелковое платье цвета янтаря. Оно очень пойдет тебе. Давай поищем его.
     Ребекка поднималась по лестнице с мыслью, что Лавиния, в сущности, добрейшее существо и отличный друг.

***

     Покончив с поручениями сэра Энтони, Кеннет, как всегда, зашел на почту. Там его ждало письмо от лорда Боудена. Кеннет прочитал его и нахмурился. Боуден требовал доклада. Не желая встречаться с ним, Кеннет решил послать ему письменный отчет. Он спрятал письмо в карман и направился к дому Ситона, мысленно составляя ответ, но скоро решил, что неприятное дело может подождать.
     Гораздо приятнее было думать о Ребекке. К концу вчерашнего вечера она уже была сама собой, смеялась и шутила. Постепенно она вернет себе былую уверенность.
     Уверенность понадобится и ему самому, так как этот бал будет для него первым выходом в свет. Он ушел в армию, так и не появившись в лондонском обществе, как это обычно делают молодые джентльмены. Если бы не Гермион...
     Кеннет постарался отогнать эту мысль. Даже если бы мачеха не была дьяволом во плоти, собственная бесхарактерность сделала бы его положение невыносимым. Он получил то, что заслуживает.
     Был полдень, когда Кеннет вернулся в дом Ситона. В холле на столике его ждало приглашение от герцога и герцогини Кэндовер. Друзья не подвели его.
     Он вошел в кабинет и застал там сэра Энтони и Джорджа Хэмптона.
     - Вы как раз вовремя, Кеннет, - сказал художник. - Спуститесь с Джорджем в подвал и помогите ему найти одну картину.
     - В подвал, сэр?
     - Я имею в виду чулан, где мы храним краски, кисти и прочий материал. Джордж покажет вам, где он находится. Я бы и сам это сделал, но меня уже ждут посетители.
     Сэр Энтони протянул Кеннету ключ.
     - Мне нужен оригинал этой картины Энтони, с которой я хочу сделать гравюру, - сказал Хэмптон, взяв со стола лампу.
     Спускаясь по лестнице, Кеннет решил, что ему выпала прекрасная возможность поговорить с Джорджем Хэмптоном.
     - Это картина из серии "Ватерлоо"? - спросил он.
     - Да, она из той же серии. Как только Энтони закончит картину "Веллингтон", я приступлю и к ее гравировке. Уверен, что картины этой серии взбудоражат публику на выставке, и мы готовимся к ее открытию, чтобы приурочить к ней продажу гравюр.
     - У вас хорошо поставлено дело.
     - Мой отец держал магазин в графстве Кент; я с детства учился торговать, - сухо ответил Хэмптон, - и не жалею об этом. Если бы миром правили одни только джентльмены, человечество все еще не вышло бы из пещер.
     - Я отнюдь не хотел вас обидеть, скорее наоборот.
     - Прошу простить меня, - Хэмптон смягчился. - Возможно, я очень чувствителен к таким вещам, но когда я приехал из провинции и поступил в Королевскую академию искусств, многие студенты часто указывали мне на мое низкое происхождение.
     - Уверен, что немногие студенты академии были джентльменами по рождению. Разве отец мистера Тернера не был парикмахером?
     - Да, - с деланным безразличием ответил Хэмптон, - но я думаю, он не ошибся, подружившись со своими сокурсниками-аристократами.
     Неужели Хэмптон завидует благородному происхождению сэра Энтони? Разумеется, Ситон никогда не указывал своим друзьям на их низкое происхождение, но, возможно, своим высокомерием он невольно обижал их.
     - Уверен, что вас не приняли бы в академию, если бы у вас не было таланта, - сказал Кеннет, желая польстить Джорджу Хэмптону.
     На широком лице Хэмптона появилась мечтательная улыбка.
     - День, когда меня туда приняли, был счастливейшим в моей жизни. Я всегда любил рисовать, и отец поощрял меня в этом. Я приехал в Лондон, полный надежд. Я надеялся стать лучшим художником Англии, лучше, чем Рейнолдс и Гейнсборо, вместе взятые. - Хэмптон глубоко вздохнул. - Все это лишь иллюзии, юношеские мечты.
     Кеннет полностью разделял его настроение. В детстве он мечтал о том же. Даже сейчас он не переставал льстить себя надеждой, что у него есть талант, что он способен писать картины, которые станут бессмертными. Пустые мечты. Он даже не способен написать маслом простой натюрморт.
     Они спустились на цокольный этаж, миновали кухню и комнату для прислуги и прошли в дальний конец коридора. Кеннет и раньше видел эту дверь, но не знал, что за ней находится.
     - Возможно, вы не достигли первоначальной цели, - продолжал он, отпирая дверь, но вы стали лучшим гравером Англии. Разве это не принесло вам удовлетворения?
     - Вы правы, - ответил Хэмптон, входя в чулан. - У меня хороший доход. Но представляете себе, каким ударом для меня было, когда, поступив в академию, я обнаружил, что многие из ее студентов гораздо талантливее меня? Даже в свои шестнадцать сэр Энтони обладал талантом, о котором не может мечтать простой смертный. Когда я увидел его работы, то сразу понял, что мне никогда до него не дотянуться.
     - Зато вы стали друзьями.
     - Пусть у нас разная степень таланта, но мы одинаково сильно любим живопись, - задумчиво произнес Хэмптон. - То же самое можно сказать и о Малькольме Фрейзере. Под его аристократическим лоском скрывается душа художника. Вот уже тридцать лет, несмотря на все наши разногласия, нас связывает крепкая дружба, и она зиждется на любви к искусству.
     Эта общая страсть к искусству позволила дружбе сохраниться, даже несмотря на то, что у Хэмптона была любовная связь с Элен Ситон. Кеннет сомневался, удалось бы ему сохранить дружбу с любовником собственной жены. Может, гравер находил особое удовольствие в том, что обманывал своего лучшего друга с его женой? Зависть иногда принимает причудливые формы.
     Кеннет оглядел чулан. Холодный и сухой, с высокими узкими окнами, он был заполнен подрамниками для холстов. У стен стояли картины. Кеннет повернул к себе ближайшую из них. На ней была изображена соблазнительна юная нимфа, купавшаяся в придорожном ручье и тщетно пытавшаяся затянуть туда юношу.
     - Это наверняка работа Ребекки, а не сэра Энтони, - сказал он.
     Хэмптон с удивлением посмотрел на Кеннета.
     - Она показывала вам свои работы? Вам очень повезло. Да, это ее работа. Она написала эту картину незадолго до своего бегства. Молодой человек, которого она пытается увлечь за собой в воду, как две капли воды похож на мерзавца, соблазнившего ее.
     Кеннет поставил картину на место, радуясь, что Ребекка забросила ее.
     - Картина, которую вы ищете, того же размера, что и все в этой серии? - спросил он.
     - Да. Возможно, она в этом ряду. Хэмптон вытащил большое полотно, посмотрел на него, и кровь отхлынула от его лица.
     Взглянув на картину, Кеннет понял волнение Хэмптона. Это был отлично выполненный ма