Дэйвисов.
Однако когда наступили более мирные времена, прапрадед  Никласа  решил,  что
одна из самых богатых семей Британии заслуживает более роскошного обиталища,
и построил огромный новый особняк.
   Помимо прочих удобств, в доме имелось множество спален,  и  вчера  Никлас
был этому рад. Он не собирался поселяться  в  парадных  графских  покоях,  в
которых некогда жил его дед, а когда вошел в собственные, у него внутри  все
перевернулось, потому что он не мог смотреть на свою  старую  кровать  и  не
представлять  себе  лежащую  на  ней   Кэролайн,   обнаженную   и   призывно
протягивающую к нему руки. Он сразу же вышел  и  перебрался  в  комнату  для
гостей, безликую и не тревожащую душу, похожую на номер в дорогом отеле.
   Но даже здесь  он  спал  плохо,  его  мучили  дурные  сны  и  еще  худшие
воспоминания. К утру он принял решение, трудное, но  неизбежное:  он  должен
порвать все узы, связывающие его с Эбердэром. Здесь ему никогда  не  удастся
обрести душевный покой, тот покой, который он тщетно искал последние  четыре
года, беспрестанно переезжая из страны в страну.
   Но возможно ли добиться отмены майората,  чтобы  продать  поместье?  Надо
будет спросить об этом у адвоката, который ведет его дела. Мысль  о  продаже
Эбердэра причиняла Никласу боль. Стоило подумать о том, что все это перейдет
в чужие руки, - ив сердце его разверзалась пустота. Продать имение - это все
равно что отрезать собственную руку, однако, он не видел другого выхода.
   Впрочем, в продаже есть и свои плюсы. Приятно думать, что от такой  вести
его дед перевернется в гробу. Где бы ни был сейчас  этот  лицемерный  старый
ублюдок, его наверняка  хватит  еще  один  -  на  сей  раз  потусторонний  -
апоплексический удар.
   Никлас резко повернулся,  торопливо  вышел  из  спальни  и  направился  в
библиотеку. Как  прожить  остаток  жизни  -  это  слишком  унылая  тема  для
размышлений, по вот что касается ближайших нескольких часов, то тут уж точно
можно кое-что предпринять. Немного усилий, много бренди  -  и  в  памяти  не
останется от них ни малейшего следа.

***

   Прежде Клер ни разу не доводилось бывать  в  графском  доме.  Как  она  и
ожидала, особняк  оказался  громоздким  и  величественным.  Но  выглядел  он
угрюмым - может быть, потому, что с большей части  мебели  так  и  не  сняли
холщовых чехлов. На всем здесь лежала печать заброшенности, запустения, что,
впрочем, было вполне понятно: ведь хозяин  не  заглядывал  сюда  уже  четыре
года. Дворецкий Уильямс, тоже хмурый и угрюмый, поначалу  не  хотел  пускать
Клер без доклада, но поскольку он был местный и вырос в деревне, ей в  конце
концов удалось его уговорить. Он  провел  ее  по  длинному  коридору,  затем
отворил дверь библиотеки и объявил:
   - К вам мисс Клер Морган,  милорд.  Она  сказала,  что  у  нее  дело,  не
терпящее отлагательства.
   Собрав в кулак все свое мужество. Клер  быстро  прошла  мимо  Уильямса  в
библиотеку, чтобы не дать графу  возможности  отказаться  принять  се.  Если
сегодня она потерпит поражение, другого случая ей уже не представится.
   Граф стоял у окна, глядя на простирающуюся перед домом долину. Его камзол
был  переброшен  через  спинку  стула;  в  рубашке  он  выглядел  беспутным,
бесшабашным повесой. Странно, что его прозвали Старым Ником:  ведь  ему  еще
нет и тридцати.
   Когда дверь за Уильямсом закрылась, граф обернулся  и  устремил  холодный
взгляд па Клер. Хотя особенно высоким ростом Никлас не  отличался,  вся  его
фигура излучала силу. Клер помнила, что даже в подростковом возрасте,  когда
большинство мальчишек бывают нескладными и неуклюжими, он безупречно  владел
своим телом.
   На первый взгляд, он почти не изменился, разве что стал еще красивее, чем
четыре года назад, хотя трудно было себе  представить,  что  такой  красавец
может похорошеть еще больше. И все же кое-какие перемены  в  нем  произошли;
Клер  видела  это  по  его  глазам.  Раньше  в  них  играл  смех,   озорной,
заразительный, теперь же они были непроницаемы,  как  отполированная  водным
потоком кремневая галька. Да,  распутство,  участие  в  громких  скандальных
историях, многочисленные дуэли оставили на нем очевидный след.
   Пока Клер колебалась, не решаясь заговорить первой, он спросил:
   - Не приходитесь ли вы родственницей преподобному Томасу Моргану?
   - Я его дочь. Я работаю учительницей в школе Пенрита. Граф  скользнул  по
ней скучающим взглядом.
   - Да, в самом деле. Помню, иногда он приводил с собой  маленькую  чумазую
девчонку.
   - Вы всегда  были  по  меньшей  мере  вдвое  чумазее  меня!  -  мгновенно
отпарировала уязвленная Клер.
   - Очень может быть, - согласился он, и в  его  взгляде  мелькнула  легкая
усмешка. - Я  был  скверным  мальчишкой,  позором  семьи.  Во  время  уроков
преподобный Морган часто  приводил  мне  в  пример  свою  дочь  как  образец
ангельского благонравия, так что я заглазно вас возненавидел.
   Сама не  понимая  почему,  Клер  почувствовала  обиду,  хотя  эти  слова,
казалось бы, не должны были ее особо задеть.
   - А мне он говорил, что вы - самый умный  мальчик  из  всех,  которых  он
когда-либо учил, и что,  несмотря  на  вашу  необузданность,  у  вас  доброе
сердце, - со всей возможной кротостью сказала она, надеясь, что ее ответ  не
вызовет у него раздражения.
   - Как видно, ваш отец совсем не разбирался в людях,  -  холодно  произнес
граф.  Его  напускной  веселости  как  не  бывало.  -  Коль  скоро  вы  дочь
проповедника,  вам,  как  я  понимаю,   требуются   деньги   для   какого-то
богоугодного дела, без сомнения,  весьма  скучного.  Впредь  обращайтесь  со
своими просьбами к моему управляющему вместо того,  чтобы  беспокоить  меня.
Прощайте, мисс Морган.
   Давая понять, что аудиенция окончена, он хотел было повернуться к девушке
спиной, но тут Клер выпалила:
   -  То  дело,  из-за  которого  я  здесь,  не  может  быть  решено   вашим
управляющим.
   Его подвижные губы слегка искривились.
   - Но вы же чего-то хотите, не так ли? Все чего-то хотят. - Он не торопясь
подошел к уставленному многочисленными графинами  комоду  и  вновь  наполнил
бокал, который держал в руке. - В любом случае, что бы это ни было, от  меня
вы ничего не получите. Будьте любезны уйти, пока наша  беседа  не  вышла  за
границы вежливости.
   Клер стало не по себе: было ясно, что граф уже выпил изрядное  количество
спиртного и скоро совсем опьянеет. Ну да ничего; ей не впервой справляться с
пьяными.
   - Лорд Эбердэр, жители Пенрита страдают,  и  только  вы  один  можете  им
помочь. Это будет стоить вам сущие пустяки и не отнимет много времени...
   - Пустяки, не пустяки - какая разница? - резко бросил он. -  Я  не  желаю
иметь никаких дел с вашей деревней или  ее  обитателями!  Вам  это  ясно?  А
теперь убирайтесь отсюда к черту!
   В Клер взыграло упрямство.
   - Я не прошу у вас помощи, милорд, я ее требую, - повысив голос,  сказала
она.  -  Объяснить  вам  существо  дела  сейчас  или  подождать,   пока   вы
протрезвеете?
   Граф с изумлением воззрился на нее.
   - Если кто здесь и захмелел,  то  это  явно  не  я,  а  вы,  мисс.  И  не
воображайте, что ваш пол помешает мне применить к  вам  силу:  это  глубокое
заблуждение. Ну так как: вы  уйдете  сами  или  мне  вас  вынести?  -  И  он
решительно направился к ней.  Расстегнутая  у  ворота  белая  рубашка  графа
подчеркивала устрашающую ширину его плеч.
   Подавив невольное желание попятиться, Клер сунула руку в карман  плаща  и
вытащила маленькую книжечку - свою единственную  надежду.  Открыв  томик  на
странице, которую пересекали рукописные строки, она подняла его  так,  чтобы
граф мог прочесть надпись.
   - Вы помните, что это такое? Надпись была короткой и простой:
   "Преподобному Моргану. Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить  вам  за
все, что вы для меня сделали.
   С любовью, Никлас Дэйвис".
   Увидев эти детские каракули, граф остановился, словно его кто-то  ударил.
Переведя ледяной взгляд с раскрытой книги на лицо Клер, он проговорил:
   - Вы уверены, что выиграли, не так ли? Но вы  ошибаетесь:  у  вас  не  та
карта. Если я и чувствую себя обязанным, то только вашему отцу, а  уж  никак
не вам. И если ему что-то нужно, он должен попросить меня об этом лично.
   - Он не может, - коротко ответила Клер. - Он умер два года назад.
   После нескольких секунд неловкого молчания граф тихо проговорил:
   - Мне очень жаль,  мисс  Морган.  Ваш  отец  был,  пожалуй,  единственным
по-настоящему хорошим человеком, которого я когда-либо знал.
   - Ваш дед тоже был  хорошим  человеком.  Он  многое  сделал  для  жителей
Пенрита. Основал фонд помощи бедным, построил часовню...
   Но прежде чем Клер успела  перечислить  остальные  благодеяния  покойного
графа, Никлас прервал ее:
   - Избавьте меня от этою панегирика Я отлично знаю,  что  мой  дед  обожал
служить моральным примером для низших классов, однако меня  подобные  деяния
нисколько не привлекают.
   - Как бы то ни было,  он  серьезно  относился  к  своим  обязанностям,  -
заметила Клер. - А вы, с тех пор как вступили в права наследства, ничего  не
сделали ни для поместья, ни для деревни.
   - И намерен и дальше продолжать в том же духе.  -  Осушив  бокал,  он  со
стуком поставил его на стол. - Как видите, ни добрый пример вашего  батюшки,
ни благие дела  и  нравоучения  моего  деда  не  смогли  превратить  меня  в
джентльмена. Мне совершенно наплевать на всех и вся, и я ничуть об  этом  не
жалею.
   Клер была потрясена.
   - Как вы можете говорить такое? Неужели вы настолько черствый человек?
   - Ах, мисс Морган, ваша наивность меня просто умиляет! - Он прислонился к
краю стола, скрестив руки на груди. Вид  у  него  при  этом  был  прямо-таки
дьявольский, вполне под стать его прозвищу. - Право же, вам лучше удалиться,
пока я не разбил еще каких-нибудь ваших иллюзий.
   - Неужели вам безразлично, что ваши соседи страдают?
   - Абсолютно. В Библии сказано, что бедняки всегда пребудут среди  нас,  и
уж если Иисус не смог этого изменить, то я  не  смогу  и  подавно.  -  Он  с
насмешливой улыбкой посмотрел на Клер. - Мне ни разу не доводилось встречать
филантропов, которые творили бы добрые дела  без  всякой  задней  мысли,  за
одним лишь исключением - я имею в виду вашего отца. Большинство из тех,  кто
выставляет напоказ свою щедрость,  делают  это  лишь  затем,  чтобы  слышать
излияния  благодарности  низших  по  положению  и   самодовольно   упиваться
собственной праведностью Что касается меня, то я  по  крайней  мере  честный
себялюбец, а не лицемер.
   - Лицемер может творить добро, даже если его побуждения недостойны, и это
делает его куда более ценным членом  общества,  чем  вас  с  вашей  хваленой
честностью, - сухо сказала Клер. - Однако ваши мотивы меня не касаются. Если
вы не верите в милосердие, то, вероятно, все же есть что-то такое,  что  вас
интересует? Если вашему сердцу милы деньги...
   Уверяю: занявшись Пенритом, вы можете получить неплохую прибыль.
   Он покачал головой:
   - Увы, мисс, деньги меня тоже не волнуют. У меня их больше, чем я мог  бы
потратить за десять жизней.
   - Вам повезло, - чуть слышно пробормотала Клер. Ах,  если  бы  она  могла
сейчас повернуться и уйти! Но уйти значило бы  признать  свое  поражение,  а
такое всегда было не по ее части.  Ведь  должен  же  быть  какой-то  способ,
который заставит его согласиться!
   - Что может побудить вас передумать? - спросила она. - Мою помощь,  мисс,
нельзя  купить  ни  за  какую  цену,  которую  бы  вы  захотели  или  смогли
предложить.
   - А вы попробуйте назвать цену, которая вас устроит, - и тогда посмотрим.
   Граф устремил па  Клер  взгляд,  в  котором  сквозило  любопытство,  и  с
оскорбительной откровенностью оглядел ее с головы до ног.
   - Вы предлагаете мне себя, мисс Морган? Он хотел шокировать ее, и ему это
вполне удалось: от унижения девушка залилась жаркой краской. Однако глаз  не
отвела.
   - А если я скажу "да", это побудит вас  помочь  Пенриту?  Граф  изумленно
уставился на нее.
   - О  Господи,  неужели  вы  и  впрямь  позволили  бы  мне  погубить  вашу
репутацию, лишь бы добиться осуществления ваших "великих" замыслов?
   - Если бы я была уверена, что это поможет, то да, -  с  вызовом  ответила
Клер. - Моя добродетель и несколько минут страданий - это малая  цена,  если
на другой чаше весов - голодающие семьи и те жизни, которые прервутся, когда
шахта в Пенрите взорвется. В глазах Никласа Дэйвиса мелькнул интерес,  и  на
мгновение Клер показалось, что сейчас он попросит  ее  рассказать  обо  всем
поподробнее. Однако выражение его лица вновь стало непроницаемым.
   - Хотя ваше предложение довольно любопытно, мне вовсе не улыбается лечь в
постель с женщиной, которая будет вести себя, словно Жанна д'Арк на  пути  к
месту казни.
   Клер подняла брови.
   - В самом деле? А я думала, что распутникам нравится  совращать  невинных
простушек!
   - Лично на меня невинность всегда нагоняла скуку. Я предпочитаю женщин  с
опытом.
   Намеренно  пропустив  мимо  ушей  его  последнюю  фразу,  Клер  задумчиво
проговорила:
   - Я понимаю, что некрасивая женщина вас не  прельщает,  однако  красивая,
несомненно, смогла бы одолеть вашу скуку. В  деревне  есть  несколько  очень
привлекательных девушек. Я могу навести справки: не согласится  ли  одна  из
них пожертвовать своей добродетелью ради благого дела?
   Одним быстрым движением граф подступил к ней вплотную и обхватил ладонями
ее лицо. От  него  разило  бренди,  а  руки  показались  Клер  неестественно
горячими - их прикосновение почти обжигало.  Она  вздрогнула,  но  заставила
себя стоять совершенно неподвижно, пока  он  исследовал  ее  лицо  взглядом,
способным, похоже, проникнуть в самые темные тайники  ее  души.  Когда  Клер
почувствовала, что больше не в силах терпеть этот осмотр ни секунды,  Никлас
медленно произнес:
   - Вы совсем не такая некрасивая, как пытаетесь меня уверить.
   Когда он опустил руки, ее всю трясло.  К  великому  облегчению  Клер,  он
отошел, снова взял бокал и налил в него еще бренди.
   - Мисс Морган, деньги мне не требуются, всех женщин, которые мне нужны, я
легко могу получить без вашей неумелой помощи, и у  меня  нет  ни  малейшего
желания разрушать свою заработанную тяжкими усилиями репутацию причастностью
к каким бы то ни было благотворительным делам.  Итак,  повторяю:  вы  уйдете
сами или мне придется применить к вам силу?
   Клер почувствовала сильное искушение бросить все и сбежать, однако вместо
этого упрямо сказала:
   - Но вы так и не назвали цены за вашу помощь Пенриту. Думаю, она все-таки
существует. Скажите мне, какова она, и я, быть может, сумею заплатить.
   Он со вздохом опустился на диван и снова принялся  разглядывать  девушку,
на сей раз с безопасного для нее расстояния.  Клер  Морган  была  небольшого
роста и довольно хрупкого телосложения. Тем не менее  от  нее  явно  нелегко
будет избавиться, с легким раздражением подумал граф. По  всему  видно,  что
эта молодая особа обладает твердым характером.
   Хотя красавицей ее не назовешь, она отнюдь не  лишена  привлекательности,
несмотря на все усилия придать своей внешности как можно более строгий  вид.
Простое платье подчеркивает стройные линии фигуры, а оттого, что  ее  темные
волосы без  всяких  ухищрений  зачесаны  назад,  ярко-голубые  глаза  дочери
преподобного Моргана кажутся огромными. Белая кожа выглядит маняще  гладкой,
словно нагретый на солнце шелк; его пальцы все еще  покалывало  от  ощущения
биения крови в жилках на ее висках.
   Пусть Клер Морган и не красавица, но ее будет трудно забыть. И не  только
из-за ее упрямства. Конечно, она  чертовски  надоедлива,  однако  нельзя  не
восхититься той смелостью, которую эта молодая леди  проявила,  придя  сюда.
Бог весть какие жуткие истории рассказывают  про  него  в  округе;  но  всей
вероятности, местные жители полагают, что общение с ним грозит  погибелью  и
телу, и душе. Однако она все же пришла в Эбердэр со своей страстной  заботой
о ближних и нахальными требованиями. Вот только время выбрала, мягко говоря,
неудачно - ведь он уже решил, что должен уехать из этих  мест,  и  в  скором
времени действительно уедет.
   Жаль, что  он  не  начал  налегать  на  бренди  раньше;  если  б  напился
заблаговременно, то к моменту визита этой нежеланной гостьи уже пребывал  бы
в состоянии спасительного забытья. А теперь если даже  он  выставит  ее  вон
силой, она, надо полагать, все равно не оставит своих попыток заручиться его
поддержкой, поскольку явно убеждена, что он - единственная надежда  Пенрита.
Никлас начал было гадать, чего же в конце концов она от него хочет,  но  тут
же одернул себя, когда осознал, куда вдруг повернулись его мысли. Ну уж нет,
ему совершенно ни к чему втягиваться в здешние дела! Лучше он озадачит  свой
затуманенный бренди мозг другим вопросом: как убедить эту особу, что все  ее
старания ни к чему не приведут?
   Но что же можно поделать с женщиной, готовой ради достижения своих  целей
претерпеть  ту  участь,  которая  считается  хуже  смерти?   Пожалуй,   надо
потребовать у нее что-то до того шокирующее, чтобы она наверняка отказалась.
Но что?
   И тут ему в голову пришел ответ, простой и безупречный.  Она,  как  и  ее
отец, несомненно методистка, то есть принадлежит к тесно  сплоченной  общине
умеренных, добродетельных, истово верующих людей. И ее положение  целиком  и
полностью зависит от тою, кем считают се единоверцы.
   С торжествующим видом он развалился  на  диване  и  приготовился  наконец
избавиться от Клер Морган.
   - Я могу назначить цену, - сказал он, - но вы не захотите ее платить.
   - И какова же она? - с опаской спросила Клер.
   - Не беспокойтесь, ваша девственность, которую  вы  весьма  неохотно  мне
предложили, не пострадает. Лишать  вас  невинности  -  занятие  не  по  мне,
слишком скучное, к тому же вы, чего доброго, с удовольствием принесете  себя
в жертву моей нечестивой похоти  и  будете  упиваться  мученическим  венцом.
Итак, ваше целомудрие мне ни к чему. Мне нужно другое - ваше доброе имя.

Глава 2

   - Мое доброе имя? - недоуменно повторила Клер. - Что вы имеете в виду?
   По лицу графа было видно, что он очень доволен собой.
   - Если вы проживете со мной, скажем, три месяца, мисс Морган,  -  ответил
он, - я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашей деревне.
   Сердце Клер сжалось от страха. Несмотря на свои смелые речи, она ни  сном
ни духом не предполагала, что он может ею заинтересоваться.
   - Стало быть, невзирая на всю ту скуку, которую вам придется вытерпеть, -
ехидно заметила она, перейдя от нападения к обороне, - вы  все-таки  хотите,
чтобы я стала вашей любовницей?
   - Только если вы пойдете на это по доброй воле, что вряд ли произойдет  -
вы кажетесь мне слишком чопорной, чтобы получать удовольствие  от  плотского
греха. - Он снова окинул ее оценивающим взглядом. - Впрочем, если за эти три
месяца вы перемените свои взгляды, я с готовностью предоставлю себя  в  ваше
распоряжение. Среди моих пассий еще никогда не было добродетельной  школьной
учительницы-методистки. Интересно: если переспать с такой  праведницей,  это
приблизит меня к раю?
   - Ваши речи возмутительны!
   - Спасибо. Я стараюсь. - Он глотнул еще  коньяку.  -  Однако  вернемся  к
предмету нашего разговора. Хотя вы и будете вести здесь такой  образ  жизни,
что вас можно будет  счесть  моей  любовницей,  в  действительности  вам  не
придется спать со мной.
   - Но тогда ради чего вы хотите затеять этот глупый фарс? - спросила Клер.
Она чувствовала облегчение и вместе с тем была сбита с толку.
   - Я хочу посмотреть,  насколько  далеко  вы  готовы  зайти  в  стремлении
добиться своего. Если вы примете мое предложение, ваша драгоценная  деревня,
вероятно, извлечет из этого немалую выгоду, однако сами вы  уже  никогда  не
сможете ходить по ней с гордо поднятой  головой,  поскольку  ваша  репутация
будет погублена. Готовы ли вы зап