в
ту часть здания. Она была в восточном крыле, а ей нужно  было  западное.
Мысленно ругая себя, она побежала в обратном ,  направлении,  с  опаской
обойдя дверь Стрэтмора. Направо за угол,  прямо  по  главному  коридору,
снова направо. Теперь последняя дверь налево.
   На  этот  раз  ключ  сразу  повернулся  в  скважине,  -  дверь  легко
открылась, и Кит  очутилась  в  комнате.  Вздохнув  с  облегчением,  она
заперла за собой дверь, чтобы знать заранее о  приходе  Харфорда,  если,
конечно, она не успеет прежде скрыться.
   Комнату освещала единственная свеча. Кит осмотрелась, решая,  с  чего
начать поиски. Однажды она уже обыскивала комнату Харфорда.  Но  там  он
был в гостях, в чужом доме. А  в  этой  гостиной  и  примыкавшей  к  ней
спальне он, несомненно, жил несколько месяцев в году, и  здесь  во  всем
должна чувствоваться его индивидуальность.
   Она начала свои поиски с книжного шкафа, где был представлен  широкий
выбор всяческих скабрезных романов. Они не представляли для Кит никакого
интереса. Девушка открыла  платяной  шкаф  и  стала  перебирать  одежду,
пытаясь уловить знакомый запах духов, Потом она  подошла  к  письменному
столу и начала просматривать бумаги, сложенные в ящиках. Кит  торопилась
и молила Бога, чтобы Харфорд задержался внизу подольше.
   Два ящика были забиты неоплаченными счетами. В третьем  были  свалены
любовные  письма,  написанные  разыми  женскими  почерками.  Кит  быстро
просмотрела их, но ничего ценного там не было.  Среди  писем  была  даже
ода, восхваляющая мужские достоинства Харфорда. Но чувствовалось, что он
не питал пристрастия к умным и образованным женщинам.
   В центральном ящике она обнаружила дневник. Кит  начала  читать  и  с
отвращением поняла, что в  дневнике  Харфорд  описывал  всех  женщин,  с
которыми переспал, подробно оценивая все их  достоинства  и  недостатки.
Если бы она и в самом деле была шлюхой, то удостоилась бы записи в конце
списка. Харфорд не преминул бы описать се татуировку.
   Она посмотрела записи за последние несколько  месяцев,  но  не  нашла
ничего, что подтвердило бы ее подозрение.  Кит  собиралась  уже  открыть
нижний ящик, как услышала за своей спиной злобный голос.
   - Какого черта ты здесь делаешь! Девушка обернулась. Ее сердце ушло в
пятки - в дверях стоял Харфорд! Господи, как же она не подумала,  что  у
него может быть второй ключ? Надо как-то выкручиваться.
   - Что делаю? Роюсь в столе, конечно, -  ,  ответила  она  с  невинным
видом. - Мне надоело ждать, месье, и я решила поразвлечься.
   - Не вздумай  в  другой  раз  так  развлекаться,  -  его  раздражение
мгновенно улетучилось. Он был слишком пьян, чтобы долго сердиться. - Так
ты француженка? Что-то я раньше этого не заметил.
   Проклятие! Она говорила с ним, как со  Стрэтмором.  Она  забыла,  что
сейчас акцент не нужен. - В спальне я всегда француженка, - ответила она
с придыханием. - Французы, может, и враги нам, но  по  части  любви  они
непревзойденные мастера.
   - Ничего не знаю о врагах. Наполеон чертовски умный парень,  уж  куда
умнее всей нашей королевской семейки вместе взятой. И своего  последнего
слова он еще не сказал.
   Харфорд снял маску, расстегнул домино и бросил его на стул.
   - А ну-ка, раздевайся. Хочу посмотреть, что у тебя  лучше,  лицо  или
сиськи.
   Это был как раз тот момент, которого дожидалась  Кит.  Она  отступила
назад, чтобы свеча хорошо освещала ее лицо, и сняла маску.  Конечно,  на
ней был парик. Но если он был тем человеком, которого  она  искала,  он,
несомненно, узнает ее. Она  внимательно  следила  за  его  реакцией,  но
напрасно. Никакого удивления, только несколько нелюбезных слов.
   - Лицо у тебя длинновато, но на одну ночь ты сойдешь.
   Кит похолодела от ужаса. Это был  не  тот  человек.  Совсем  не  тот.
Теперь она знала это наверняка. Девушка даже не могла объяснить,  откуда
у нее взялась эта уверенность. Может, он и принимал какое-то  участие  в
деле, которое расследовала Кит, но не он был главным злодеем.
   Она выяснила то, за  чем  пришла.  Теперь  надо  было  исхитриться  и
сбежать, не дать себя изнасиловать.
   - Как гадко с вашей стороны, напоминать о моем  возрасте,  -  сказала
она недовольным тоном, продвигаясь к двери. - Настоящий  рыцарь  никогда
не сказал бы ничего подобного.
   - Хватит тут болтать  о  рыцарях,  -  он  скинул  сюртук  и  развязал
галстук. - Ты пришла сюда, чтобы переспать  со  мной.  Это  я  сделаю  с
удовольствием. Но не трать время  на  всякую  чепуху,  -  Вы  совсем  не
рыцарь, - ответила Кит, берясь за  ручку  двери.  -  Вы  мне  больше  не
нравитесь.
   Харфорд подскочил к девушке неожиданно быстро, схватил ее и  повернул
к себе лицом.
   - Никуда ты не уйдешь, - прорычал он. - Слишком  поздно.  Я  не  моту
искать другую женщину. Ты останешься здесь и получишь, чего хотела.
   Он прижал свой источающий винные пары рот к губам девушки. Все  было,
как когда-то в Касл Бури, когда он принял ее за служанку.
   Преодолевая отвращение. Кит издала страстный стон и прижалась к нему.
Почувствовав  прикосновение  ее  бедер  к  своим,  он  зарычал  и  начал
нетерпеливо расстегиваться. Девушка дождалась  того  момента,  когда  он
нагнулся, чтобы снять панталоны, и изо всех сил толкнула его в грудь. Он
отлетел к письменному столу и упал на пол.
   Не оборачиваясь,  Кит  выскочила  за  дверь.  Левое  крыло  кончалось
тупиком, и она бросилась направо, в сторону основного коридора.  Девушка
уже сворачивала  за  угол,  когда  послышались  злобные  ругательства  и
тяжелые "шаги.
   Конечно, хорошо, что Харфорд не расшибся насмерть, но жаль, что он не
потерял сознания.
   - Ты мне за все заплатишь, маленькая дрянь! - Рев взбешенного Родрика
разносился по коридорам, заглушая звуки музыки. В другое  время  на  его
крики сбежались бы люди, но сейчас  все  были  слишком  заняты  танцами,
выпивкой и любовью.
   Кит понимала, что стоит Харфорду завернуть за угол, и он  увидит  ее.
Девушка попыталась  открыть  дверь  в  одну  из  комнат.  Она  оказалась
заперта. Кит  ринулась  вперед.  Ей  надо  было  добежать  до  лестницы,
спуститься в бальный зал и скрыться в саду. Там он ее не найдет. Однако,
планы пришлось менять на ходу. На нижних ступеньках лестницы стоял  Мэйс
и беседовал  с  двумя  гостями.  Она  была  уверена,  что  мимо  них  ей
проскользнуть не удастся. Девушка  бросилась  дальше  по  коридору.  Она
бежала так быстро, как бегала только в  детстве  в  Уэстморленде.  Через
несколько секунд, когда она уже  завернула  за  угол,  послышался  голос
Харфорда:
   - Маис, тут женщина спускалась по лестнице?
   - Нет, - ответил ему брат. - Какого дьявола ты тут разорался?
   - Охочусь за одной маленькой дрянью, - со злобой ответил Харфорд. - Я
заставлю се пожалеть о том, что она меня встретила.
   - Продолжай охотиться, но не так громко, - протяжно  сказал  Мэйс,  -
кое-кто из гостей уже спит.
   Кит решила спрятаться в одной из комнат восточного крыла. Первой была
комната Стрэтмора, остальные две -  закрыты.  Наконец,  четвертая  дверь
открылась, и Кит с облегчением нырнула в темноту. Но ей тут же  пришлось
вынырнуть  обратно.  Комната  была  уже  занята.  Какая-то  парочка   со
страстными стонами занималась любовью.
   Шаги Харфорда были все ближе. Еще несколько секунд.., он повернет  за
угол и увидит се. Девушка  осмотрелась.  Впереди  был  тупик.  Возможно,
последняя дверь без таблички и вела на лестницу для  слуг,  но  выяснять
это было уже поздно.
   Она еще ничего не добилась, и как будет ужасно, если Харфорд  догонит
ее. В лучшем случае ее изобьют  и  изнасилуют.  О  худшем  даже  страшно
подумать. Оставалась последняя надежда. Господи, сделай  так,  чтобы  он
захотел ей  помочь.  Помочь,  несмотря  на  все  зло,  которое  она  ему
причинила. Господи, сделай так, чтобы он был на месте.
   И, покоряясь судьбе. Кит проскользнула в комнату Стрэтмора.



   Мэри Джо ПАТНИ 
   ЗАМОРСКАЯ НЕВЕСТА 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Никто и подумать не мог, что  хрупкий  юноша-переводчик,  служащий  у
богатого китайского купца, на самом деле... прелестная юная девушка Трот
Монтгомери.
   Никто,  кроме  приехавшего  в  Китай  неотразимого  шотландца   Кайла
Максвелла. Этот бесстрашный путешественник,  полюбивший  Трот  горячо  и
нежно, готов на все,  чтобы  помочь  ей  в  час  смертельной  опасности,
помочь, даже рискуя собственной жизнью.
 
Часть 1 
В ПОГОНЕ ЗА МЕЧТОЙ 
 
Пролог 
 
Шропшир, Англия 
Декабрь 1832 года 
 
   Такого мороза она никак не ожидала. Дрожа от холода. Трот  Монтгомери
выбралась из тряского наемного экипажа и  плотнее  запахнулась  в  плащ,
спасаясь от пронизывающего до костей декабрьского ветра. Она знала,  что
Великобритания расположена  далеко  на  севере,  но  после  долгих  лет,
проведенных в тропиках, жгучий холод застал ее врасплох.
   На протяжении всего долгого и  трудного  путешествия  Трот  подгоняло
нетерпение, но теперь, в преддверии встречи  с  незнакомыми  людьми,  ей
вдруг стало страшно. Умышленно медля, она спросила возницу:
   - Это и есть Уорфилд-парк? Мне он представлялся совсем другим...
   Возница закашлялся, прикрывая рот рукой в перчатке.
   - А что же еще? Это тот  самый  Уорфилд.  -  Он  вытащил  из  экипажа
единственный ковровый саквояж Трот, поставил его на землю рядом  с  ней,
снова влез на козлы и  хлестнул  лошадей,  торопясь  поскорее  вернуться
домой, в Шрусбери.
   Трот заметила собственное отражение,  мелькнувшее  в  оконном  стекле
прогрохотавшего мимо экипажа.  Она  была  одета  в  простое  темно-синее
платье, самый скромный, респектабельный и европейский из своих  нарядов,
и все-таки отражение показалось ей безобразным, а темные волосы и  узкие
глаза - безнадежно азиатскими.
   Но отступать было уже поздно. Подхватив  саквояж,  Трот  нерешительно
поднялась на  крыльцо  особняка  с  вытянутым  фасадом  и  остроконечной
крышей. Наверное, летом этот серый каменный дом  выглядел  приветливо  и
живописно, но теперь, в зимних сумерках, он казался унылым и мрачным. Ей
здесь не место, в этом мире ей вообще некуда идти.
   Трот снова задрожала, но уже не от ветра. Хозяева  особняка  вряд  ли
обрадуются, услышав принесенную ею весть, - хорошо еще, если  ее  пустят
переночевать, хотя бы из уважения к памяти Кайла.
   Подойдя к двери, она постучала в нее массивным молотком в виде головы
сокола. После томительного ожидания дверь открыл лакей в ливрее.  Окинув
Трот взглядом, он надменно приподнял бровь.
   - Вход для прислуги с другой стороны дома.
   Его презрение заставило Трот вызывающе вскинуть голову.
   - Я к  лорду  Грэхему,  по  поручению  его  брата,  -  ледяным  тоном
отозвалась она, старательно подражая шотландскому выговору.
   Лакей нехотя впустил ее в холл.
   - Позвольте вашу карточку.
   - У меня ее нет. Я... только что вернулась из путешествия.
   Лакею явно не терпелось вышвырнуть ее за дверь, однако он не посмел.
   - Лорд Грэхем и его жена ужинают. Вам придется подождать  здесь.  Как
доложить о вас, когда он освободится?
   Онемевшими от холода губами Трот едва выговорила фамилию, которую так
и не привыкла считать своей.
   - Скажите, что приехала леди Максвелл. Жена его брата.
   Лакей вытаращил глаза.
   - Я сию же минуту доложу о вас хозяину.
   Слуга торопливо удалился, а Трот оправила плащ и принялась вышагивать
по нетопленому холлу, изнывая от  волнения.  А  если,  узнав  обо  всем,
хозяин особняка  прикажет  высечь  ее?  Говорят,  знатные  лорды  сурово
наказывают гонцов, приносящих дурные вести...
   Она сбежала бы отсюда, предпочла бы злую северную стужу, если  бы  не
хриплый голос, эхо которого до сих пор звучало у нее в голове:  "Извести
моих родных, Мэй Лянь. Они должны  узнать  о  моей  смерти".  Хотя  Кайл
Ренбурн, десятый виконт Максвелл, относился  к  Трот  дружески,  она  не
сомневалась, что его призрак будет неотступно преследовать ее, если  она
не сумеет выполнить его последнюю просьбу.
   Стараясь успокоиться, она сняла перчатки,  выставив  напоказ  узорное
кольцо  в   кельтском   стиле,   подаренное   Кайлом,   -   единственное
подтверждение ее словам.
   За ее спиной послышались шаги. Смутно знакомый голос произнес:
   - Леди Максвелл?
   Обернувшись, Трот увидела вошедших в холл мужчину и женщину.  Женщина
была   миниатюрна,   как   уроженка   Кантона,   но   с    изумительными
серебристо-белокурыми  волосами,  редкостными  даже  здесь,   в   стране
"заморских дьяволов". Незнакомка смотрела на Трот  с  любопытством,  как
кошка, но без враждебности.
   Мужчина повторил:
   - Леди Максвелл?
   Трот перевела взгляд на него. Кровь отхлынула от лица, холод  пронзил
ее до мозга костей.  Этого  не  может  быть!  Мужчина  оказался  рослым,
гибким, хорошо сложенным, с точеными чертами лица и ярко-синими глазами.
Волнистые каштановые волосы, крохотная ямочка на подбородке,  горделивая
осанка. Точная копия умершего человека. Этого  не  может  быть!  С  этой
последней, ошеломляющей мыслью Трот лишилась чувств.
 
1 
 
Макао, Китай 
Февраль 1832 года 
 
   Кайл Ренбурн, десятый виконт Максвелл, умело маскировал  раздражение,
учтиво приветствуя  десятки  живущих  в  Макао  европейцев,  собравшихся
выразить почтение благородному лорду. Наконец, исполнив свой долг  перед
обществом,  он  ускользнул  на  веранду,  чтобы   в   тишине   предаться
размышлениям  о  последнем  и  лучшем  из  своих  приключений,  которому
предстояло начаться завтра утром.
   Просторный, длинный дом высился на  одном  из  крутых  холмов  Южного
Китая.  Далеко  внизу   россыпь   огней   обозначала   кварталы   Макао,
раскинувшиеся на берегах восточной гавани. Макао, экзотический городок у
юго-восточной   оконечности   устья   Жемчужной   реки,   был    основан
португальцами,  единственным  из   европейских   народов,   к   которому
благоволили китайцы.
   На протяжении почти трех  столетий  этот  анклав  был  домом  купцов,
миссионеров и пестрого сборища уроженцев разных стран. Кайл ни на минуту
не пожалел о том, что прибыл сюда. Но Макао - это еще не Китай, а  Кайлу
не терпелось отправиться в Кантон.
   Он облокотился на перила  веранды,  с  наслаждением  подставляя  лицо
прохладному бризу. Возможно, у  него  разыгралось  воображение,  но  ему
казалось, что ветер напоен ароматами  неизвестных  пряностей  и  древних
тайн, манящих его в страну, которой он грезил с детства.
   На веранду вышел хозяин дома, друг и партнер Кайла Гэвин Эллиот.
   - Ты похож на предвкушающего чудо ребенка накануне Рождества.
   -  Это  ты  можешь  позволить  себе  хладнокровно  ждать  завтрашнего
отплытия в Кантон. Ведь такие путешествия для тебя - привычное дело,  ты
здесь уже пятнадцать лет. А для меня это  первая  поездка.  -  Помедлив,
Кайл добавил:
   - И наверное, последняя.
   -  Стало  быть,  ты  возвращаешься  в  Англию.   Здесь   тебя   будет
недоставать.
   - Что поделаешь, пора. - Кайл задумался о долгих годах странствий, за
время которых он неуклонно двигался на Восток. Он повидал Большую мечеть
в Дамаске и бродил по холмам, где проповедовал Иисус. Исследовал Индию -
от пестрых, красочных южных равнин до диких безлюдных гор северо-запада.
В пути он пережил немало приключений, чудом  избегал  гибели,  благодаря
которой его младший брат Доминик мог бы унаследовать фамильный титул - и
не стал бы сетовать на жестокую судьбу! Сам Кайл давно утратил юношескую
вспыльчивость, и не без  причины:  в  следующем  году  ему  должно  было
исполниться тридцать пять лет. - Здоровье отца оставляет желать лучшего.
Боюсь, как бы мне не опоздать.
   - А, вот оно что! Досадно слышать. - Гэвин раскурил сигару.  -  После
того, как Рексхэм уйдет в мир иной, на тебя свалится столько забот,  что
будет уже не до путешествий.
   - С каждым годом мир  становится  все  меньше.  Корабли  все  быстрее
бороздят океаны, на  карте  почти  не  осталось  белых  пятен.  Китай  я
приберег напоследок. Отсюда я сразу отправлюсь домой.
   - Почему же ты приберег Китай напоследок?
   Кайлу отчетливо  вспомнился  тот  день,  когда  он  впервые  узнал  о
существовании. Китая.
   - Когда мне было четырнадцать лет, однажды я забрел в одну лондонскую
антикварную лавку и нашел там папку с китайскими рисунками и акварелями.
Только Богу известно, как они туда попали. Это приобретение  стоило  мне
карманных  денег,  скопленных  за  полгода.  Рисунки   очаровали   меня.
Казалось,  я  заглянул  в  совсем  иной  мир.  Именно  тогда   я   решил
когда-нибудь стать путешественником и побывать на Востоке.
   - Тебе повезло - твоя мечта  сбылась.  -  В  голосе  Гэвина  сквозила
печаль.
   Кайл задумался, о чем мечтал  в  юности  его  друг,  но  спросить  не
решился. Мечты - это самое сокровенное, ими не делятся даже  с  близкими
друзьями.
   - Самое заветное из моих желаний неосуществимо. Ты что-нибудь  слышал
о храме Хошань?
   - Однажды видел его изображение. Кажется, он расположен в сотне  миль
к западу от Кантона.
   - Да, это он. Есть ли у меня хоть один шанс побывать там?
   - Об этом не может быть и речи. - Гэвин затянулся сигарой, ее  кончик
ярко вспыхнул в темноте. - Китайцы строго-настрого запрещают  европейцам
покидать сеттльмент . Тебя не подпустят даже  к  воротам  Кантона,  а  о
поездке по стране и думать забудь.
   Кайл знал о сеттльменте,  застроенной  складами  узкой  полосе  земли
между портом Кантона и городскими стенами. Ему уже рассказали о печально
известных "восьми законах", которые связывали  иностранцев  в  Китае  по
рукам и ногам. Но Кайл по опыту знал: решительный человек, располагающий
средствами, найдет способ обойти любые законы.
   - А может, мне все-таки удастся побывать в глубине страны  -  если  я
сумею подкупить какое-нибудь влиятельное лицо.
   - Ты не проедешь и мили, как тебя возьмут под стражу. Здесь ты - фань
цюй, "заморский дьявол". Ты будешь заметнее, чем  слон  в  Эдинбурге.  -
Гортанный шотландский акцент Гэвина усилился. - В конце концов тебя, как
шпиона, сгноят в губернаторской тюрьме.
   - Пожалуй, ты прав.
   И  все-таки  Кайл  не  собирался  отказываться  от  своих  намерений.
Двадцать лет храм Хошань  существовал  в  его  воображении,  олицетворяя
покой и неземную красоту. Если есть хоть малейшая  возможность  посетить
его, Кайл был готов рискнуть жизнью.
 
*** 
 
На рассвете китайский сад казался таинственным, удивительным миром причудливо изогнутых деревьев и каменных глыб. Бесшумно, как призрак, Трот Мэй Лянь Монтгомери ступала по знакомым тропинкам. Рассвет был ее излюбленным временем суток, когда она почти верила, что вновь очутилась в отцовском доме в Макао. 
   Этим утром  она  решила  заняться  упражнениями  ци  возле  пруда.  В
зеркальной глади воды отражались грациозный тростник и арка  бамбукового
мостика. Трот  застыла  на  месте,  представляя  себе,  как  энергия  ци
перетекает из земли в ее ступни. Она расслабляла одну мышцу  за  другой,
стараясь слиться с природой, стать ее частью,  подобно  изящным  водяным
лилиям или поблескивающим чешуей золотым рыбкам, скользящим в воде.
   Такой благодати ей удавалось добиться нечасто. Само слово "благодать"
принадлежало чуждому миру,  тому  наследию  европейцев,  которое  упрямо
напоминало о себе.
   Почувствовав,  что  ею  вновь  овладевает  напряжение,  Трот   начала
выполнять первые из упражнений тайцзицюань. Ее движения были точными, но
плавными, она действовала  бесстрастно,  но  вдумчиво.  За  долгие  годы
гимнастика стала для нее привычной и неизменно приносила умиротворение.
   Когда Трот была еще ребенком, ее отец иногда по утрам пил чай в саду,
пристально наблюдая за ней.  Дождавшись  конца  занятия,  он  смеялся  и
обещал, что  когда-нибудь  увезет  дочь  в  Шотландию,  где  она  станет
королевой любого бала и в танцах превзойдет  любую  английскую  девушку.
Трот улыбалась, представляя себя одетой, как дама фань цюй,  входящей  в
бальный зал под руку с отцом. Ей было особен