Сборы заняли немного времени - за четверть века жизни  Макси  не  скопила
особого имущества. Кроме мужской одежды, ей понадобится одно женское  платье
для Лондона и плащ, который к тому же будет служить ей одеялом.  Для  такого
путешествия пригодится и ее заветный мешочек с американскими  лекарственными
травами. Серебряный крест матери висел на ее шее, а часы отца,  незатейливые
золотые сережки и губную гармошку она рассует по внутренним карманам куртки.
Посуду же можно будет купить по дороге у жестянщика.
   Все пожитки легко поместились в  маленьком  поношенном  заплечном  мешке.
Макси осталось только дождаться, когда все лягут спать. Она была не в  силах
сесть за стол с дядей и теткой и, послала горничную сказать им,  что  у  нее
болит голова и что она просит прислать ужин в комнату.
   Труднее всего оказалось написать записку. Было бы бессовестно, после того
как  она  несколько  месяцев  пользовалась   гостеприимством   Коллингвудов,
исчезнуть  без  всякого  предупреждения.  Странно,  что,  несмотря  на  свои
подозрения, она не может забыть о приличиях. Но главное  -  чтобы  хозяин  и
хозяйка дома не догадались, что  она  подслушала  их  загадочный  и  так  ее
взволновавший разговор.
   Макси долго в сомнении грызла перо,  затем  ее  посетило  озарение.  Надо
написать, что она отправилась в Лондон в гости к другой своей тетке.
   Дездемона Росс была много моложе своих братьев Клетуса и  Максимуса.  Она
давно овдовела и имела репутацию синего чулка с  необузданным  характером  и
крайними мнениями. Поскольку леди Коллингвуд терпеть ее не могла, она  редко
навещала  Ченли-корт.  Макси  ни  разу  не  видела   леди   Росс,   но   они
переписывались. Последнее письмо она получила вчера. Надо написать, что леди
Росс пригласила племянницу погостить к себе в Лондон.
   Макси удовлетворенно принялась за записку. Конечно, уйти из дому  посреди
ночи, ни с кем не простившись, грубо и эксцентрично, но по крайней  мере  ее
не станут разыскивать. А больше ей ничего не нужно. Вряд ли они  задумаются,
откуда она взяла деньги на билет.
   Да, собственно говоря, она и в самом  деле  навестит  тетку,  от  которой
получала столь дружелюбные и остроумные письма. Будет приятно  познакомиться
хотя бы с одним членом отцовской семьи, к  которому  она  готова  испытывать
родственные чувства.

***

   Макси без труда ушла ночью из Ченли-корта.  Она  с  удовольствием  надела
свой мужской костюм - ей  надоело  ходить  в  платьях.  Женщины  племени,  к
которому принадлежала ее  мать,  носили  длинные  кожаные  гамаши,  и  Макси
чувствовала себя  в  них  так  же  удобно,  как  и  в  платьях  бледнолицых.
Прощальную записку она оставила у себя в комнате. Если ей повезет, ее найдут
только на следующий день.
   Макси зашла на кухню и взяла с собой хлеба, сыра, кусок ветчины  и  запас
чая. По крайней мере, до Йоркшира ей не придется тратиться на  еду.  Немного
подумав, она зашла в кабинет дяди и взяла там старую карту, на которой  была
изображена дорога в Лондон.
   Макси вышла из дома через боковую дверь. Небо к ночи очистилось  от  туч,
хотя весь вечер моросил дождь. Она сочла это добрым предзнаменованием.  Ночь
была сырой и довольно прохладной, но Макси с удовольствием вдыхала  холодный
воздух. От одного ощущения свободы у нее улучшилось настроение.
   Легким привычным шагом она быстро прошла по подъездной аллее, но в  конце
ее остановилась, чтобы бросить прощальный  взгляд  на  Ченли-корт.  Максимус
радовался возвращению в родной дом, и где бы ни витал сейчас  его  дух,  он,
наверное,  доволен,  что  его  бренные  останки   похоронены   в   фамильной
усыпальнице.
   Но хотя Ченли-корт и был родным домом ее отца, Макси не  собиралась  сюда
возвращаться. Она, как мятежная струйка, нарушила гладь  глубокой  и  внешне
спокойной  английской  заводи,  и  исчезнет  так  же  быстро,  как  рябь  на
поверхности воды.
   До захода луны Макси прошла пять или шесть миль. Затем,  увидев  на  фоне
звездного неба силуэт небольшого сарая, прошла  к  нему  через  мокрый  луг.
Внутри  она  обнаружила  копну  прошлогоднего  сена  и  устроилась  на  этой
ароматной постели, подложив под голову заплечный мешок и накрывшись плащом.
   Ей неоднократно приходилось ночевать в амбарах и  сараях,  но  впервые  в
жизни Макси была совершенно одна. Прежде рядом всегда спал отец.
   При этом воспоминании у нее защемило сердце. Это была и тоска по умершему
отцу, и грусть по поводу собственного одиночества. Она чуть не  расплакалась
и, чтобы удержаться, взялась  рукой  за  серебряный  крест  матери.  Она  из
племени могавков, она американка и член семьи Коллинсов, и  ей  не  подобает
себя жалеть.
   Однако, уже засыпая, она с горечью подумала: "Неужели теперь,  когда  нет
отца, я всю жизнь буду одна?"

Глава 2

   Братья завтракали вместе, но в полном молчании, которое  нарушалось  лишь
шелестом газетных страниц. Но в газете не сообщалось ничего интересного,  да
и была она пятидневной давности, так что Джайлсу скоро надоело читать, и  он
принялся разглядывать брата поверх раскрытой "Тайме".
   Когда они были мальчиками, разница в пять лет имела большое  значение,  и
Джайлс  относился  к  Робину  покровительственно,  как  к  младшему.  Но  он
надеялся, что за зиму, живя под одной крышей, они сумеют стать друзьями, как
два взрослых, как ровни.
   Однако этого не произошло. Если при первой встрече в Вулверхемптоне Робин
немного раскрылся брату,  после  того  вечера  он  опять  спрятался  в  свою
скорлупу. Он был очень приятным гостем, всегда готовым поговорить, помолчать
или поехать в гости к кому-нибудь из соседей, если брат его об этом  просил.
Но его мысли и  чувства  были  скрыты  за  непроницаемым  барьером  юмора  и
обаяния.
   Собственно, в этом не  было  бы  ничего  страшного,  если  бы  Джайлс  не
чувствовал, что с братом  творится  что-то  неладное.  У  Робина  совершенно
пропал вкус к жизни, который раньше был  его  отличительной  чертой.  Джайлс
часто заставал брата в кресле, смотрящим в никуда. Он подозревал, что  виной
этому была женщина, которая теперь стала графиней  Кандовер.  Если  же  нет,
значит, причины лежат глубже, и их еще труднее разгадать.
   Как бы там ни было, Джайлс чувствовал, что  в  брате  произошел  какой-то
надлом, и что, может быть, ничего изменить уже нельзя. Он  горевал  -  и  за
себя, и за брата, но не представлял, как ему помочь. Со вздохом  он  отложил
"Тайме" и спросил:
   - Что ты сегодня намерен делать? Робин ответил не сразу:
   - Наверное, схожу в Западный лес. Я там ни разу не был.
   - Просто не верится, что  ты  стал  таким  домоседом,  -  сказал  Джайлс,
понимая, что его слова звучат неестественно бодро. - Я все жду, что ты вдруг
исчезнешь.
   Робин улыбнулся.
   - Если это и случится, не беспокойся. Значит, я  нашел  что-то  забавное,
например, цыганский табор, и решил с ним побродяжничать.
   Джайлс был бы счастлив, если бы что-нибудь  заставило  Робина  совершить,
как раньше, непредсказуемый поступок. Вставая из-за стола, он пожаловался:
   - А мне предстоит весь день  заседать  в  суде.  Так  что  встретимся  за
ужином, если только ты не уйдешь с цыганским табором.
   Робин пошел на кухню и попросил кухарку дать ему  с  собой  какого-нибудь
провианта - Он не собирался возвращаться домой до вечера. Кухарка, мечтавшая
о том, чтобы его подкормить, и оплакивавшая его  плохой  аппетит,  дала  ему
вчетверо больше, чем он был способен съесть.
   Робин направился через холмистую пустошь к темневшему вдали лесу.  Лошадь
в этом густом лесу пройти не смогла бы, и он решил обследовать его пешком.
   Приехав в Вулверхемптон, он надеялся, что покой родного поместья  залечит
его душевные раны. Теперь, по прошествии полугода, он окреп физически и  его
не так часто мучали кошмары. И ему вовсе не хотелось уезжать  отсюда  -  это
само по себе говорило о том, что с ним не все в порядке.  Раньше  Робин  был
страшным непоседой и вечно разрывался  перед  выбором,  каким  увлекательным
делом заняться в первую очередь.
   Сейчас же над ним  тяготела  совершенно  ему  несвойственная  меланхолия,
постоянное чувство душевной усталости. Если не  считать  краткой  поездки  в
Ракстон, он  все  полгода  только  спал,  читал,  ездил  верхом,  бродил  по
окрестностям и писал письма.
   Больше  всего  сил  он  тратил  на  то,  чтобы  избежать  сетей   здешних
благородных барышень. Двое холостых Абервиллей пользовались большим  успехом
на балах и прочих зимних увеселениях. Хотя  у  Джайлса  был  титул  и  более
крупное состояние, все считали, что он не хочет жениться  вторично.  Поэтому
местные невесты чаще пробовали свои чары на лорде Роберте. Мало того, что он
был невероятно красив, окружен  ореолом  таинственности  и  сам  был  весьма
состоятельным человеком, можно  было  надеяться,  что  он  унаследует  титул
бездетного брата.
   Робин вздохнул и перебросил сумку с  едой  на  правое  плечо.  Он  бы  не
возражал против того, чтобы влюбиться  по  уши,  но  женитьба  на  одной  из
бесцветных непорочных созданий, с которыми его знакомили на обедах и балах в
аристократических  домах  Йоркшира,  была  немыслима.  Он  не   знал   Мэгги
семнадцатилетней барышней, но был убежден, что она и  тогда  не  была  столь
нестерпимо скучна.
   День стоял жаркий, и Робин был рад ступить под прохладную сень  леса.  Он
надел старую поношенную одежду, которую было не жалко порвать, пробираясь по
извилистым тропинкам, пробитых оленями и другими дикими животными.
   К полудню он  добрался  до  полянки,  через  которую  протекал  ручей,  и
улыбнулся при виде "ведьминого кольца" грибов.  Садовник  говорил  ему,  что
такому большому "кольцу" должно быть несколько  столетий  от  роду  Ребенком
Робин считал это место  волшебным.  Он  часто  приходил  сюда  и  лежал  под
каким-нибудь деревом, мечтая о большом мире за  пределами  Вулверхемптона  и
надеясь увидеть фею. Может быть, это место и сейчас окажет на него волшебное
действие?
   Робин положил сумку на землю и растянулся в тени между деревом и  большим
кустом. Подложив руки под голову, он бездумно смотрел на  нависшие  над  ним
ветви Но вскоре он пожалел об этом,  в  голову  стало  закрадываться  черное
отчаяние Робин боролся с ним, стиснув зубы. Днем ему еще  удавалось  изгнать
демонов, хотя по опыту он знал, что они вернутся ночью  Каждый  приступ  был
страшнее предыдущего, и  Робин  начинал  опасаться,  что  скоро  свалится  в
пропасть безумия.
   Но пока он еще держался на ее краю. Он заставил себя  думать  о  будущем.
Нельзя же в самом деле провести остаток дней в Вулверхемптоне, как бы ни был
к нему добр старший брат.
   Можно отправиться путешествовать. Хотя он знает Европу так же хорошо, как
мать лицо своего ребенка, он никогда не был в Азии  или  в  Новом  Свете  Но
Робин устал от странствий Джайлс предложил ему баллотироваться  в  парламент
скоро  освободится  место  в  палате  общин,  которое  было  под   контролем
Андервиллей. Там Робин сможет высказывать свое мнение о  состоянии  общества
Нет, пожалуй, ему больше подойдет  другое  предложение  Джайлса  -  заняться
политической журналистикой. Журналисты - народ скандальный и непочтительный.
Он мог бы найти место среди них, если  бы  только  к  нему  вернулась  былая
скандальность и непочтительность.
   Видимо, полянка утратила  свои  волшебные  свойства  -  его  голова  вяло
пережевывала одни и те же мысли, и ни одна из них не вызывала у него и искры
интереса. Солнце пригревало, трава благоухала, и лучше, пожалуй,  подремать,
в надежде, что демоны не посмеют его тревожить до наступления ночи.

***

   Скрывшись от жарких лучей полуденного солнца, Макси с наслаждением шла по
прохладной лесной дороге. Фермер, который подвез ее утром,  дал  ей  хороший
совет. Макси старалась избегать больших дорог и находила тихие проселки, где
одинокий юноша привлечет  меньше  внимания.  А  дорога,  которую  указал  ей
фермер, была такой пустынной, что она уже часа три не  встречала  ни  одного
человека и не видела ни одного дома.
   Плохо только, что вчера кончилась еда и у нее подводило от голода  живот.
Фермер сказал, что она только к вечеру доберется до деревни, где можно будет
запастись  провиантом.  В  Америке  Макси  сумела  бы  поймать  какую-нибудь
живность, но в Англии браконьерство наказывалось так жестоко, что  Макси  не
смела нарушить закон. "Но если уж очень  проголодаюсь,  -  подумала  она,  -
придется рискнуть".
   Вдруг Макси услышала скрип колес. Она  остановилась:  сзади  приближалась
тяжелая повозка. Ей не хотелось ни  с  кем  встречаться  в  таком  безлюдном
месте, и она нырнула в кусты и пошла в глубь леса, подальше от дороги. Такие
обходные маневры ей приходилось предпринимать уже  не  раз,  чтобы  избежать
застав, где с нее потребовали бы дорожную пошлину. За те три дня, что  Макси
находилась в пути, у нее не возникло никаких трудностей. Да и вообще,  кроме
двух фермеров, которые ее подвезли, она ни с кем не разговаривала.
   Совсем близко раздались звон упряжи и стук копыт - повозка проехала мимо.
Макси хотела было вернуться на  дорогу,  но  вдруг  услышала  нежное  птичье
пение.
   Она  остановилась  и  широко  улыбнулась.  Одной   из   радостей   пешего
путешествия была возможность узнавать новые растения  и  живые  существа.  А
это, по-видимому, пел знаменитый английский соловей. В прошлом  месяце  она,
кажется, слышала соловьиное пение, но кузины не могли подтвердить,  что  это
соловей. Они узнавали только тех птиц,  которых  им  подавали  к  столу  под
соусом.
   Макси стала тихо пробираться через подлесок и наконец разглядела  впереди
в кустах  бурые  перышки.  Стараясь  подобраться  поближе  к  птичке,  Макси
кралась, устремив взгляд наверх.
   И тут  же  поплатилась  за  неосторожность,  споткнувшись  о  неожиданное
препятствие. Чертыхнувшись, Макси дернулась назад, но заплечный мешок не дал
ей восстановить равновесие,  и  она  упала  плечом  вперед,  проклиная  свою
неуклюжесть.
   В следующую секунду она осознала, что ударилась не о прохладную землю,  а
о что-то теплое и мягкое.
   Господи, она лежит поверх мужчины! Он, видимо, дремал в траве, но,  когда
она рухнула на него всем телом, дернулся, внезапно проснувшись, и стиснул ее
железной хваткой, прижав ее руки к бокам.
   Они лежали грудь к груди и смотрели друг другу в глаза. Через  секунду  в
ярко-голубых глазах настороженность  сменилась  усмешкой.  Они  лежали,  так
тесно прижавшись друг к другу, словно были  влюбленными,  а  не  незнакомыми
людьми.
   Мужчина улыбнулся и сказал:
   - Извините, что помешал вам пройти.
   - Простите, - сердито сказала Макси и вырвалась  из  его  рук,  благодаря
судьбу за то, что при падении с нее не свалилась шляпа, затенявшая лицо. - Я
шел, не глядя под ноги.
   Она поспешно встала и хотела ринуться обратно в лес, но потом сделала  ту
же ошибку, что и жена Лота <Согласно  библейской  легенде,  жена  праведника
Лота при исходе из Содома нарушила Божий запрет и оглянулась,  за  что  была
превращена в соляной столб.> - оглянулась.
   Поначалу у нее создалось обрывочное представление о внешности незнакомца:
голубые глаза, белокурые волосы, подвижный, правильной формы рот.  Но  когда
она бросила на него взгляд, отступив на несколько  шагов,  она  поняла,  что
перед ней - самый  красивый  мужчина,  какого  она  когда-либо  видела.  Его
длинные белокурые волосы переливались золотым блеском,  а  черты  лица  были
такие безукоризненные, что сами ангелы заплакали бы от зависти.
   "Ведьмяно кольцо" посередине полянки подсказало ей фантастическую  мысль,
что она повстречалась с Обероном, легендарным царем фей. Но нет,  для  этого
он был слишком молод. Да и вряд ли царь  фей  станет  носить  столь  простую
одежду.
   Мужчина сел и прислонился к стволу дерева.
   - Не могу отрицать, что женщины иногда бросались мне в  объятия,  но  так
пылко - никогда, - сказал он со смешинкой в глазах. - Впрочем, если вы  меня
вежливо попросите, может, мы о чем-нибудь и договоримся.
   Макси застыла.
   - Вы еще, видно, не проснулись, - отрезала она, стараясь говорить  низким
голосом. - Меня зовут Джек, и я никакая не женщина. Я и не  думал  бросаться
вам в объятия.
   Мужчина приподнял одну бровь.
   - С расстояния вы, может, и сойдете за юношу, но вы упали на меня плашмя,
и я не так уж крепко спал. - Он окинул ее оценивающим взглядом. - Могу  дать
совет: если хотите, чтобы вас  принимали  за  мужчину,  постарайтесь,  чтобы
жилетка и куртка не ползли наверх, или найдите брюки посвободнее. Мне еще не
приходилось видеть мальчика, у которого были бы такие бедра.
   Макси  покраснела  и  одернула  действительно  задравшуюся  куртку.   Еще
секунда, и она пустилась бы бежать, но мужчина успокаивающе поднял руку.
   - Не убегайте. Я человек безобидный. Вспомните: это вы бросились на меня,
а не я на вас. Он потянулся за туго набитой сумкой.
   - По-моему, самое время пообедать, а тут у меня гораздо больше  еды,  чем
под силу съесть одному человеку. Присоединяйтесь!
   Надо бы  убежать  от  этого  красавца,  но  он  как  будто  дружелюбен  и
действительно безобиден. Макси была не прочь с ним поболтать  -  сколько  же
можно быть в полном одиночестве?
   А тут еще он вытащил из своей сумки мясной пирог, от которого  шел  такой
восхитительный аромат, что  у  нее  потекли  слюнки.  Макси  решила  принять
приглашение незнакомца - ее желудок никогда не простил бы ей отказа.
   - Если вы уверены, что еды хватит на двоих, я с удовольствием  разделю  с
вами трапезу.
   Она опустила заплечный мешок на землю и села, скрестив ноги, в  некотором
отдалении от юного Аполлона:  если  он  опаснее,  чем  кажется,  она  успеет
вскочить на ноги и убежать.
   Молодой человек протянул ей пирог. Потом пошарил в сумке и извлек  оттуда
еще один  мясной  пирог,  жареную  курицу,  несколько  булочек  и  небольшой
закупоренный кувшинчик. Откупорив, он поставил его между собой и Макси.
   - Эль придется пить по очереди.
   - Я не пью эль.
   Но пироги  она  ела.  Она  заставляла  себя  жевать  медленно,  чтобы  не
показать, как голодна. Сдобное тесто так и таяло во рту, а начинка из мяса и
овощей была восхитительной.
   Молодой  человек  откусил  и  разжевал  кусок  пирога,  потом   задумчиво
проговорил:
   - Почти во всех кругах считается неприличным есть в шляпе.
   Макси не хотелось показывать ему свои волосы, но он был  прав  -  есть  в
шляпе неприлично. Раз уж она приняла его угощение, это  накладывает  на  нее
определенные обязательства Не спуская с незнакомца  настороженного  взгляда,
она сняла свою бесформенную шляпу?
   Он окаменел, уставившись на  нее.  Макси  уже  была  знакома  с  подобной
реакцией мужчин и потянулась к ножу Но молодой человек воздержался от глупых
или пошлых замечаний. Он проглотил кусок и спросил:
   - Курицы хотите?
   Макси успокоилась и взяла у него из рук куриную ножку. Он  отломил  кусок
курицы и себе.
   - Как это вы забрели в лес маркиза Вулвертона?
   - Я шла по дороге и услышала позади скрип колес.  Решив,  что  мне  лучше
никому не попадаться на глаза, я зашла в лес. А  потом  услышала  соловьиное
пение,  и  мне  захотелось  увидеть  певца.  А  вы   что   тут   делаете   -
браконьерствуете?
   Он бросил на нее обиженный взгляд.
   - Разве я похож на браконьера?
   - Нет. По крайней мере, вы не похожи на удачливого  браконьера.  -  Макси
доела ножку и облизала пальцы. -  Однако  на  маркиза  Как-его-там  вы  тоже
непохожи.
   - А вы бы поверили, если бы я сказал, что я и есть маркиз Вулвертон?
   - Нет.
   Макси бросила выразительный взгляд на его  поношенную,  хотя  и  хорошего
покроя одежду.
   - Вот и правильно, - одобрительно сказал незнакомец. - Вы правы: я  такой
же маркиз Вулвертон, как вы англичанка - С чего  это  вы  взяли,  что  я  не
англичанка?  -  спросила  Макси,  подумав,  что  молодой  человек   чересчур
проницателен.
   - Я отлично разбираюсь в произношении. Вы говори