ния  получше
разглядеть тело мужа. Микель лежал на боку, и  она  легко  стянула  один
рукав, затем повернула его на спину и сняла весь кафтан. Сейчас он лежал
перед ней совсем голый.
   К своему великому удивлению, Сара увидела,  что  его  кожа  такая  же
белая, как и у нее. Загорелое лицо и руки ввели ее в заблуждение, и  она
думала, что он смуглый. Черные вьющиеся волосы еще  больше  подчеркивали
белизну его кожи.
   Сара погладила волосы у него на груди и внезапно  заметила  на  плече
кровоподтек.
   - Что это за странное пятно? - спросила она.
   - Это твоя работа, моя маленькая зверюшка, - ответил он с нежностью.
   - Моя? - Сара внезапно вспомнила, как буйно она  реагировала  на  его
ласки, как неистово отвечала на поцелуи, как ее руки сжимали его тело, и
ей стало стыдно. Стараясь скрыть смущение, она стала  рассматривать  его
сильную мускулистую руку,  сравнивая  его  самого  с  ожившей  греческой
скульптурой, но еще более прекрасного, чем  мраморное  изваяние,  потому
что в нем горел огонь жизни.
   Продолжая восхищаться телом мужа, Сара провела ладонью по его бедру и
заметила что-то похожее на татуировку, напоминающую очертания  буквы  X.
Рядом с ней был шрам в виде креста. Сара провела по нему  пальцами.  Его
мускулы напряглись.
   Сара посмотрела в глаза мужа, пытаясь понять, что плохого  она  опять
сделала. Неужели ее муж страдает излишней скромностью,  или  ему  ведомо
чувство стыда?
   Микель  молчал,  но  в  его  взгляде  появилось  что-то  от   взгляда
затравленного зверя.
   Начиная чувствовать неловкость, Сара обняла мужа и погладила  его  по
спине.  Ее  пальцы  ощутили  неровности,  чем-то   похожие   на   рубцы.
Нахмурившись, она  вспомнила,  что  ощущала  те  же  неровности,  когда,
занимаясь любовью, гладила ему спину. Она села  и  стала  переворачивать
Ми-келя на живот. Он не сопротивлялся.
   Сара посмотрела на его спину  и  застыла  от  страха.  Вся  она  была
покрыта скрещивающимися рубцами; одни из них были едва  заметны,  другие
выступали явственно, образуя причудливый рисунок.
   - Боже! - прошептала Сара.
   Такие рубцы остаются после неистового избиения кнутом,  и  она  знала
это. Сара посмотрела в лицо мужа и увидела, что он  неотрывно  наблюдает
за ней. Интуитивно она поняла, что эти рубцы для него  такая  же  травма
души, какой были ее шрамы для нее самой.
   - Что... что произошло с тобой? - спросила Сара.
   - Я был рабом. - В голосе Перегрина не было и тени эмоций.
   Сара тяжело сглотнула и снова посмотрела на рубцы.
   - Ты не из тех людей, которым можно приказывать, - заметила Сара.
   - Нет, - последовал короткий ответ, который вылетел,  как  камень  из
пращи.
   Представив себе, как жестоко и совершенно не похоже на ее собственную
проходила жизнь мужа,  Сара  была  готова  разрыдаться.  Что  она  может
сделать,  чтобы  утешить  его?  Только  излить  на  него  свою   любовь.
Наклонившись, она поцеловала самый длинный и грубый рубец, ощущая губами
его неровность.
   - Похоже, твое тело какое-то время принадлежало не тебе, - прошептала
Сара, продолжая руками  и  губами  ласкать  безобразные  рубцы,  которые
испортили прекрасное тело Перегрина. - Но я  верю,  что  им  не  удалось
сломить твой дух.
   По его телу пробежала дрожь. Микель перевернулся на спину и привлек к
себе Сару. В его поцелуе не было ничего эротичного, а лишь благодарность
за то, что она поняла его.
   До сегодняшней ночи Сару пугала его мужская  сила,  но  за  последние
несколько часов она многому научилась. Когда она увидела в зеркале  свои
безобразные рубцы, то боль и  гнев  охватили  ее,  но  Микель  утешил  и
вылечил ее своей бесконечной нежностью. Чем  она  может  отплатить  ему?
Только своей ответной страстью.
   В этом нет ничего непосильного, так как занятие любовью доставляет  и
ей самой огромное удовольствие.
   Если раньше Микель был осторожен и сдержан,  то  сейчас  его  страсть
обрушилась на нее, как раскаленная лава.
   Сара неистово отвечала на его ласки. Это была  сумасшедшая  любовь  в
кратере ожившего вулкана. Она отвечала благодарностью на  благодарность,
страстью на страсть. Это было  дикое  состязание  двух  людей,  желающих
отблагодарить друг  друга.  И  конечно,  это  не  могло  длиться  долго.
Обессиленные, они долго лежали, переводя дыхание.
   Микель молча скатился на бок, привлек к себе Сару и уткнулся лицом ей
в волосы. Счастливые и усталые, они заснули в объятиях друг друга.
   Перегрин медленно открыл глаза и обнаружил, что его  голова  покоится
на груди жены, а его руки сжимают ее в  объятиях.  Наступил  рассвет,  и
лампы догорели. Сара тихо спала, и под его головой билось ее сердце.  Он
не шевелился, чтобы не разбудить ее. Ему  многое  нужно  было  обдумать,
пока она не проснулась.
   Какой дьявол в него вселился? Ему нравилась  Сара,  и  он  чувствовал
себя ответственным за ее бесчестье, поэтому и женился, совсем не думая о
последствиях такого брака. Подспудно он считал, что брак ничем не  будет
отличаться от его коротких, ни к чему не обязывающих связей.  Он  всегда
умел разделять секс и  бизнес.  Когда  возникала  необходимость,  он  не
отказывал себе в удовольствии поразвлечься со знаменитыми  куртизанками,
которые хорошо знали свое место и некогда не  задавали  вопросов.  Много
лет он дружил с несколькими женщинами,  которых  охотно  посещал,  когда
бывал в городах, где они жили. Ему нравилось вести с  ними  беседы,  при
желании заняться любовью. Это его никогда ни к чему  не  обязывало.  Вот
почему он думал, что  брак  -  это  то  же  самое:  веселье,  физическое
удовлетворение и никаких обязанностей.
   На деле оказалось, что брак с Сарой сорвал с него маску и  обезоружил
его. Когда он почувствовал, что Сара все еще  страдает  от  старых  ран,
полученных во время несчастного  случая,  ему,  естественно,  захотелось
утешить ее. Однако каким-то непостижимым  образом,  утешая  ее,  он  сам
лишился своей защиты.
   В  некотором   отношении   шрамы   украшают   мужчину,   служат   ему
напоминанием, что он должен отомстить за них. Его  исполосованная  спина
никогда ему раньше не мешала. Лежа в постели с женщиной, он  никогда  до
конца не раздевался. Не хотел он этого делать и сейчас. Но уж коли  жена
обнаружила его покрытую рубцами спину, почему это его так обеспокоило?
   Потому что обычно он знал, чего хочет, и редко анализировал поступки.
Но сейчас он пытался добраться  до  глубин  сознания,  стараясь  понять,
почему его реакция была такой сильной.
   В конце концов Перегрин пришел к выводу,  что  нежность  Сары  задела
чувствительную струну. В нем заговорил мальчик, которого выпороли  много
лет назад и который  тогда  искал  сочувствия,  но  не  нашел.  Каким-то
образом Саре удалось выманить на свет душу того  обиженного  мальчика  и
освободить ее от боли. Вот почему он, взрослый мужчина,  так  болезненно
реагировал на ее открытие. Такая реакция была для него  как  гром  среди
ясного неба, и не дай Бог, чтобы такое повторилось.
   Облокотившись на подушку, Перегрин посмотрел на Сару.  Она  выглядела
юной и  невинной;  золотые  волосы  рассыпались  по  подушке,  напоминая
солнечные лучи. В теле этой хрупкой женщины скрывалась сильная натура. В
ней было сострадание к чужой боли и умение  быть  благодарной.  С  какой
силой  страсти  она  отвечала  на  его  ласки,  хотя  еще   вчера   была
девственницей.
   Возможно, ему следует стыдиться, что он воспользовался ее  слабостью,
но он уже не совсем слепой, чтобы не видеть, что  и  она  этого  хотела.
Сара отвечала страстью на страсть и внесла в  их  любовь  свою  лепту  -
нежность, что тронуло его до глубины души. Именно это и было опасно, так
как ему никак нельзя расслабляться. В  будущем  нужно  быть  осторожнее,
надо держать Сару на расстоянии, чтобы она снова не влезла ему  в  душу.
Это нетрудно сделать, ибо он не  собирается  постоянно  наслаждаться  ее
обществом, а значит, риск не так уж и велик.
   Приняв решение,  Перегрин  склонился  над  Сарой  и  легким  поцелуем
разбудил ее. Ее ресницы дрогнули, глаза открылись,  на  губах  появилась
смущенная улыбка.
   - Доброе утро, муж, - сказала она, окончательно проснувшись.
   - Доброе утро, жена, - ответил Микель, убирая волосы с ее лица.
   Перегрин не успел решить, что скажет  Саре,  если  она  попросит  его
рассказать о годах, проведенных в рабстве. Соврать ей он не сможет, но и
говорить правду не в его интересах. Зачем своим рассказом  разрушать  то
прекрасное, что было между ними? Есть вещи, которые  лучше  держать  при
себе.
   Мудрый взгляд сивиллы заглянул ему в душу. Казалось,  Сара  прочитала
его мысли и, поколебавшись, приняла решение ни о чем не спрашивать.
   - Пусть соседняя комната остается гостиной, - прошептала она, потупив
взор. - Я пришла к выводу, что спать лучше вместе, чем одной.
   - Согласен! - Перегрин, откинувшись на спину, привлек к себе  Сару  и
крепко поцеловал.
   Еще до того как их объятия перешли в нечто более серьезное, он  знал,
что  ему  досталась  мудрая  жена,  которая  не  будет  задавать  лишних
вопросов, а значит, он может считать себя счастливейшим человеком.
   У Чарлза Велдона было несколько офисов, но  все  дни  он  проводил  в
конторе железнодорожной компании. Будучи  директором-распорядителем,  он
принимал решения по всем вопросам, начиная с финансов и кончая  дизайном
железнодорожных вагонов, которые производились в Йоркшире.
   Секретарь приготовила чай и принесла ему утренние газеты. Велдон  пил
чай и пробегал глазами заголовки, чтобы знать, что  происходит  в  мире.
Обычно он пропускал светскую хронику, но  сейчас  его  взгляд  привлекло
название  "Хеддонфилд".  Он  задержался  на  этом  разделе  и   прочитал
сообщение: "Леди Сара Сент-Джеймс, дочь герцога  Хед-донфилда,  три  дня
назад вышла замуж за принца Перегрина из Кафиристана".
   Велдон криво усмехнулся: значит, они не  теряли  времени  даром.  Что
заставило их так спешить? Возможно, эта сука уже беременна? Ладно, пусть
себе наслаждаются, им недолго осталось быть вместе.
   Отложив газету, Велдон стал просматривать утреннюю  почту.  Была  уже
середина дня, когда к нему пришел Кейн, чтобы сообщить плохие новости.
   Кейн  всегда  был  человеком  немногословным,  а  сейчас  он   просто
плюхнулся в кресло и произнес только одно слово:
   - Беда.
   - Что за беда? - спросил Велдон, оторвавшись от бумаг.
   - Помните, вы посылали меня к фермеру в Гемпшир,  чтобы  подписать  у
него бумаги на право проезда через его земли? Кроули его фамилия.
   - Конечно, помню. Через несколько дней мы приступим  к  строительству
железной дороги на его земле. Так чего он хочет? Опять  просит  повысить
цену? Этот олух должен сказать нам спасибо, что мы ему вообще заплатили.
   - Не знаю, чего он хочет, но Кроули и его семья исчезли,  захватив  с
собой все пожитки. Я порасспрашивал соседей, и все говорят, что его  нет
уже несколько недель. Никто не знает, куда он  уехал  и  когда  вернется
обратно.
   Раздумывая, Велдон нахмурился.
   - Кроули продал свою ферму?
   - Никто ничего не знает.
   Велдон прикусил губу, раздумывая, что могло  случиться  с  Кроули.  У
него определенно нет денег, чтобы уехать и начать все сначала  на  новом
месте. Наверное, он испугался и сбежал. Велдон пожал плечами: какое  ему
дело до Кроули? С ним или без него, но железная дорога пройдет через его
землю.
   - На следующей неделе начнем класть рельсы на его земле, - сказал он.
- Кроули исчез, а больше никто не знает, что бумаги не  оформлены.  Если
он вернется, мы заставим его подписать их, но на этот раз он не  получит
ни гроша.
   Отпустив Кейна, Велдон вернулся к работе. Подумаешь, исчез Кроули. Не
такая уж это большая неприятность.
 
Глава 17 
 
   Утром Микель уехал по делам в Лондон. Сара проснулась поздно и решила
понежиться в ванне. Муж вернется не скоро, так что и у  нее  есть  время
поехать в Чепелгейт повидаться с кузеном. После двухнедельного  медового
месяца вдали от всех пора возвращаться к светской жизни.  Когда  вечером
Микель вернется, она уже будет ждать его дома.
   Все это время она  чувствовала,  что  с  ее  лица  не  сходит  глупая
счастливая улыбка. Но это ее мало тревожило. Она была страстно влюблена,
и сердце переполняла радость, что  брак  оказался  все-таки  счастливым.
Правда, она еще многого не знала о своем муже, и он ни  разу  не  сказал
ей, что любит, но это не главное. Поступки важнее, чем слова,  а  он  не
переставал доказывать, что  относится  к  ней  с  глубокой  нежностью  и
любовью. В минуты сладостного упоения Микель ласкал  ее  тело  свободно,
без всякого стеснения, чего никогда не  сумел  бы  ни  один  англичанин.
Немного смущаясь, Сара раскрывалась под его ласками, как раскрывается на
солнце цветок.
   И хотя она знала, что ее счастье не вечно, ей не хотелось  думать  об
этом. Сейчас не имеет значения,  какую  цену  она  заплатит  за  него  в
будущем, - две недели счастья стоят того. А ведь оно  может  растянуться
на месяцы, а если очень повезет, то и на годы...
   Приняв ванну, Сара позвала Дженни, чтобы та помогла ей одеться.  Пока
служанка расчесывала роскошные волосы своей хозяйки, Сара спросила:
   - Сейчас, когда ты уже привыкла, скажи мне, тебе нравится Сулгрейв?
   - Здесь непривычно тихо после Лондона, - ответила девушка, - но место
красивое и слуги приветливые.
   - Через несколько дней мы снова вернемся в Лондон, - улыбнулась Сара,
- так что скучать тебе осталось недолго.
   - Очень хорошо, миледи, - сдержанно ответила девушка, укладывая  косы
Сары.
   Сара смотрела в зеркало на хорошенькое личико Дженни и  не  могла  не
думать о ее печальном прошлом. По словам Микеля, она провела  в  борделе
многие годы. Его слова тогда шокировали Сару. Сейчас же, узнав  прелести
любовных утех, она была буквально потрясена  мыслью  о  том,  что  твоим
телом  могут  распоряжаться  незнакомые  мужчины,  -  много  мужчин!   -
принуждая к самым отвратительным вещам. Сара твердо знала, что,  случись
что-нибудь с Мнкелем, она бы никогда не смогла быть в такой  близости  с
другим мужчиной.
   Внезапно для себя Сара задала вопрос:
   - Дженни, скажи, как ты  выжила  в  публичном  доме,  ведь  ты  такая
хорошенькая и умная девушка?
   Рука служанки дрогнула, выскользнувшие шпильки рассыпались  по  полу.
Сара с испугом посмотрела на девушку.
   - Дженни, ради Бога, прости меня. Я  не  имела  права  задавать  тебе
такие вопросы. Когда я нанимала тебя на работу, то обещала не  обсуждать
эту тему. Пожалуйста, забудь  о  моих  словах.  Это  больше  никогда  не
повторится.
   Дженни молча собирала шпильки. Наконец она  распрямилась  и  спокойно
сказала:
   - Нет ничего плохого в том, что вы спросили  меня  об  этом,  миледи.
Просто вопрос был слишком неожиданным. Мне удалось выжить потому, что  я
родилась в Ист-Энде, а жизнь там тяжелая, и всегда ждешь худшего.  Когда
же оно приходит, то так получается, что ты к нему уже  готова.  То,  что
отец продал меня в бордель, плохо, но еще хуже чувствовали себя  девочки
из более или менее  приличных  семей.  Они  не  могли  приспособиться  в
борделе. Некоторые просто сходили с ума. -  Лицо  Дженни  помрачнело.  -
Стены там толстые, но при желании можно все  услышать.  Многих  из  этих
девочек брали только на одну ночь, что само по себе ужасно, ведь все они
были девственницами. Наш бордель называется "дом девственниц". Таким же,
как я, прожившим там долгие годы, легче приспособиться к той жизни.
   - Что же творилось в этом доме? - спросила Сара, с ужасом  осознавая,
что теперь легко может догадаться, что там могло происходить.
   - Такие разговоры не для леди, - ответила,  нахмурившись,  Дженни.  -
Принц убьет меня, когда узнает, что я обсуждала с вами такие вещи.
   - Ради Бога, Дженни, ты смогла жить такой жизнью, а сейчас щадишь мои
уши. Я достаточно взрослая, чтобы знать правду.
   Сейчас  Сара  испытывала  такую  же  испепеляющую  ярость,  какую  ей
довелось испытать, когда она узнала, как обращаются с детьми в сиротских
домах.
   - Те, кто рожден в  богатстве,  как  я,  -  сказала  она,  -  обязаны
защищать бедных. В Хеддонфилде я занималась  благотворительностью  и  не
собираюсь бросать это занятие и здесь. Как я смогу помочь тем  девочкам,
если не буду  знать,  что  творится  вокруг?  -  Сара  жестом  приказала
служанке сесть. - Я хочу все  знать,  -  твердо  заявила  она,  -  если,
конечно, ты сможешь вынести этот разговор. Придет день, и я  сделаю  все
возможное, чтобы искоренить это зло.
   Немного поколебавшись, Дженни опустилась на стул и вкратце рассказала
Саре, что происходит в доме миссис Кент. Пока она говорила, к горлу Сары
не раз подступал комок, но она заставляла себя слушать.
   - Кто же они, эти мужчины, которые позволяют себе  так  обращаться  с
невинными девочками? - спросила она в гневе, выслушав рассказ Дженни.
   На лице девушки появилась циничная улыбка.
   - Да почти все, - ответила  она.  -  Готова  поклясться,  что  многие
джентльмены, которые на балах целуют вам руки, завсегдатаи  дома  миссис
Кент. Там есть все - и девочки, и мальчики. Вам могут предоставить  все,
что вы хотите, и в любом виде и пропорции, лишь бы платили деньги.
   - Мальчики? - удивилась Сара. - При чем здесь мальчики?
   Дженни смутилась.
   - Вам лучше об этом не знать, миледи, -  сказала  она.  -  Откровенно
говоря, это противоестественно.
   Лицо Сары стало строгим. Отворачиваться от неприятных фактов - значит
предавать невинные жертвы.
   - Расскажи мне, - приказала она.
   Дженни подчинилась  и  резко,  в  деталях  рассказала,  как  взрослые
мужчины используют маленьких мальчиков.
   Руки Сары непроизвольно сжались в кулаки, так  что  ногти  впились  в
ладони. Когда Дженни закончила, она в гневе спросила:
   - Как такое может терпеть сердце величайшей столицы мира?
   И хотя ее вопрос предназначался скорее ей  самой,  Дженни  с  горечью
ответила:
   - Законы принимаются теми, у  кого  власть.  Им  наплевать  на  нужды
бедных.  Они  волки,  а  такие,  как  я  и   мне   подобные,   -   овцы,
предназначенные им на съедение.
   - Твой горький опыт сделал  тебя  мудрой,  Дженни,  -  сказала  Сара,
тяжело вздохнув. - Но не все такие, как они.  Я  сделаю  все  возможное,
чтобы покончить с этим злом.
   - Вы ведь не  расскажете  принцу  о  нашем  разговоре,  миледи?  -  с
тревогой спросила Дженни. - Он будет очень недоволен мною.
   - Нет, не расскажу, -  заверила  Сара.  -  Хотя  он  многое  повидал,
путешествуя по миру, и наш рассказ его вряд ли удивит.
   Саре пришла в голову  мысль,  что  ее  муж,  как  и  всякий  мужчина,
считает, что зло неистребимо и не стоит тратить время на борьбу с ним. И
она, прожившая всю свою жизнь в тепле и  достатке,  не  смеет  указывать
ему, что делать, ведь он  и  без  того  достаточно  настрадался.  Ничего
удивительного, если его чувствительность к чужому горю притупилась.
   Закончив с туалетом хозяйки, Дженни ушла, а Сара  еще  долго  сидела,
задумавшись. Много страшного узнала она в это утро.  Но  как  бы  ей  ни
хотелось поговорить с мужем, спросить у него совета, каким образом можно
закрыть  бордель  миссис  Кент,  она  должна  молчать,  иначе  его  гнев
обрушится на голову бедной  Дженни.  Надо  подождать,  собрать  побольше
сведений  и  доказательств,  а  уж  тогда  приступать  к   разговору   с
Перегрином.
   Сара прекрасно понимала, что не в силах спасти целый мир. Проституция
всегда была и, несомненно, сохранится в будущем. Но насилие, совершаемое
над маленькими детьми, не просто проституция, это преступление. В  Саре,
пока она так сидела, зрела решимость начать бороться с этим злом.
   Сара спускалась по лестнице, когда, заслышав ее шаги,  в  холл  вышел
дворецкий. Гейтс долгое время верой и правдой  служил  в  Хеддонфилде  и
вызвался служить Саре в ее новом доме. Микель  не  возражал,  и  Сара  с
радостью приняла предложение дворецкого.
   - Доброе утро, миледи, - поздоровался Гейтс с  глубоким