нчивость,  ее  ненавязчивая  эротичность,   ее
стройная фигура. Еще ни одной женщине  не  удавалось  так  заинтриговать
его. Он жаждал обладать ею. Он надеялся, что это  позволит  ему  наконец
удержать и ее душу, вечно ускользающую от него.
   Его  поразило  то,  что  у  девушки  оказались  при   себе   средства
предохранения от беременности. Если бы речь шла о другой любой  женщине,
он счел бы это признаком распущенности. Но не сейчас. В случае  с  Джейн
это могло означать лишь одно. Она слишком умна, чтобы позволить  застать
себя врасплох. Он не мог и подумать, что сегодняшний  вечер  был  просто
очередным любовным эпизодом в ее жизни,  жизни  свободной  актрисы.  Это
свело бы его с ума. Он не пытался анализировать собственные чувства,  но
они были совсем не обычными.
   Люсьен нервно постукивал пальцами по подлокотнику и пытался  угадать,
когда же девушка вернется. Уже прошло достаточно времени. Минут  десять?
Наверно, только пять. Просто для него время  сейчас  тянется  томительно
долго.
   Ему вообще не следует выпускать ее из вида. Стрэтмор открыл  глаза  и
вдруг с ужасающей ясностью понял, что девушка  не  вернется.  Маленькая,
эгоистичная дрянь! Она получила  удовлетворение  и  бросила  его  одного
сгорать от страсти. Господи, как же он мог сделать такую  глупость?  Что
за женщина? Вновь и вновь ей удавалось его дурачить! Его, который всегда
был так осторожен. Он никогда не был жесток с женщинами, но, окажись она
сейчас здесь, ему, пожалуй, пришлось бы сделать исключение.  Хотя,  если
бы она была здесь, у него и не возникло бы желания быть жестоким...
   Небо и ад! Он вскочил на ноги, взялся за край стола  и  опрокинул  на
пол роскошную сервировку. Со странным  удовлетворением  он  слушал  звон
падающего серебра и бьющегося фарфора. Он криво усмехнулся, увидев,  как
винное пятно расползается по дорогому восточному ковру.
   Да, это был самый дорогой обед в его жизни.  Во  всех  смыслах  самый
дорогой.
   В дверь осторожно постучали, затем раздался голос метрдотеля:
   - Все в порядке, милорд?
   С мрачным видом Люсьен привел в  порядок  свой  костюм  и  постарался
придать лицу спокойное выражение. Будь  он  проклят,  если  позволит  им
догадаться, что ему устроила эта маленькая ведьма?
   Его гнев вспыхнул с новой силой, когда он заметил исчезновение своего
плаща. Маленькая, хладнокровная воровка!
   - Небольшое происшествие, Робек,  -  сказал  Люсьен,  открывая  дверь
метрдотелю. - Я был неуклюж. Пришлите мне счет за все.
   Француз наблюдал картину разрушений с внешней невозмутимостью.
   - Как пожелаете, милорд. В дверях Люсьен обернулся.
   - Моя дама уехала благополучно? - спросил он. - Я хотел ее проводить.
Но она на редкость упрямая особа. Прежде всего для нее - независимость.
   - Такую женщину не забудешь, -  ответил  Робек  с  восхищением.  -  И
по-французски она говорит превосходно. Так же, как и вы.
   - У этой женщины масса самых разнообразных талантов.
   В следующий раз, когда они встретятся - а они встретятся  непременно,
- ей придется заплатить за все, что она с ним сделала сегодня ночью.
 
Глава 14 
 
   Люсьен не хуже своей искусной противницы умел изменять внешность.  Он
смог убедиться в атом на следующее утро, когда ждал  наемный  экипаж  на
Оксфорд-стрит  и  заметил  идущего  ему  навстречу  герцога   Кэндовера.
Стрэтмор не смог удержаться, чтобы не подшутить над ним.
   - Простите, сэр, где здесь Английская опера? - спросил он  с  сильным
йоркширским акцентом.
   - Идите прямо, минут через пять свернете налево,  -  холодно  ответил
герцог, не скрывая неудовольствия тем, что какой-то  прохожий  остановил
его.
   - Тысяча благодарностей, ваше сиятельство, -  произнес  Люсьен  своим
обычным голосом вслед уходящему другу.
   Рэйф резко остановился и обернулся назад.
   - Люс, это ты?
   - Я самый, во плоти и крови, - ответил Люсьен, - и очень  благодарен,
что ты не отбрил меня, когда я к тебе обратился.
   Герцог пошел рядом с Люсьеном.
   - Чем ты занят на этот раз?
   - Небольшое расследование, но, надеюсь, ты не будешь кричать об  этом
на весь Мэйфер.
   - Как тебе это удается? - спросил Рэйф,  понизив  голос.  -  Конечно,
темные волосы, очки на носу, потрепанная одежда изменяют облик,  но  то,
что ты сделал, - просто сверхъестественно.
   Он внимательно осмотрел друга.
   - Казалось бы, та  же  фигура,  но  ты  выглядишь  более  коренастым,
плотным, а главное, тебя невозможно запомнить. Если бы я не знал тебя  с
десяти лет, мне бы ни за что тебя не узнать.
   - Маскировка начинается с перестройки сознания, - объяснил Люсьен.  -
Богатство и знатность создают вокруг  человека  определенную  атмосферу,
которую невозможно не заметить.  В  данный  момент  для  меня  этого  не
существует. Я небогатый и очень уязвимый  человек.  Вокруг  меня  совсем
другая аура.
   - Да, конечно, - заметил Рэйф. -  Но  у  меня  нет  никакого  желания
воображать себя бедняком. Я наслаждаюсь богатством, титулом и властью.
   - Ты настолько вошел в роль аристократа, что  было  бы  преступлением
заставить тебя  играть  другую,  -  согласился  Люсьен.  -  Кстати,  мое
общество может повредить твоей репутации. Нам лучше расстаться. Тебя  не
должны видеть в обществе какого-то Джеймса Уолси из Лидса.
   - Я достаточно корректен с представителями низших классов, когда  они
соблюдают дистанцию, - мягко сказал Рэйф. - Но  не  забудь  раскланяться
как подобает, когда будешь уходить.
   Люсьен ухмыльнулся в ответ.
   - Я слышал, что на переговорах в  Генте  наметился  прогресс.  Герцог
кивнул.
   - Если  все  будет  благополучно,  к  Рождеству  мы  заключим  мир  с
американцами.
   - Дай Бог, - кивнул Люсьен, остановил наемный экипаж и поехал в театр
"Марлоу". Там  он  представился  журналистом,  пишущим  статью  о  Касси
Джеймс.  Актриса  часто  радовала  зрителей  на  севере  Англии,  и  они
интересуются ее лондонскими успехами.
   На Люсьена не обращали внимания,  и  он  провел  в  театре  несколько
часов,  собирая  информацию.  Хотя   граф   прекрасно   умел   выуживать
необходимые сведения, узнать удалось очень мало. Никто ничего толком  не
мог рассказать о  Касси  Джеймс.  Все  были  согласны  с  тем,  что  это
очаровательная женщина и прекрасная актриса. Совсем не высокомерная.
   Тем не менее она оберегала свою частную жизнь  от  посторонних  глаз,
чего большинство актрис не делали. Никто не знал, ни где она  живет,  ни
что  у  нее  за  семья.  Рассказывали  только,  что   накануне   вечером
любовник-аристократ похитил се прямо из зеленой гостиной, и что его было
редкое зрелище. Конечно, и раньше все были уверены, что у  девушки  есть
покровитель, но  никто  не  думал,  что  это  такой  экзальтированный  и
влиятельный  человек.  Девушке  повезло,  теперь  с  ней  будут   больше
считаться.
   Люсьен был очень доволен, что ни один из его  собеседников  не  узнал
графа Стрэтмора в Джеймсе Уолси. Но это был  единственный  положительный
результат за целый день работы.
   Даже директор театра ничем не смог  ему  помочь.  Во  время  перерыва
между  репетициями  новой  постановки,  прекратив   ненадолго   поносить
неуклюжих актрис, он рассказал Люсьену, что мисс Джеймс играла маленькие
роли в различных пьесах. Но в течение двух ближайших недель  ее  заменит
другая актриса, поскольку сама Касси попросила отпуск,  чтобы  навестить
больную тетку. Ирония в голосе директора подсказала Люсьену, что  он  ни
на грош не верит в ее существование. Тем более что он сам  присутствовал
в зеленой гостиной, когда оттуда уводили его восходящую звезду.
   В любом случае, девушка должна вернуться к  следующему  представлению
"Цыганки", поскольку это  была  ее  главная  роль.  Мистер  Уолси  может
сообщить своим читателям, что скоро будет готова новая  постановка,  где
девушка  будет  выступать  в  брюках,  и  тогда   весь   Лондон   сможет
наслаждаться видом ее великолепных ног.
   Нет, директор не имел никакого представления о том, где она живет. Он
считал актрис весьма  темпераментными  и  несдержанными  особами  и  был
весьма признателен Касси за то, что она не посвящала его  в  свои  дела,
являлась точно в назначенное время и  не  швыряла  никаких  предметов  в
своего  многострадального  директора.  А  теперь,  если   мистер   Уолси
позволит, он вернется к своей работе.
   Люсьен был разочарован, но не удивлен. Леди  Джейн  еще  раз  успешно
замела свои следы. Когда же граф вернулся домой, выяснилось, что  в  его
отсутствие неизвестный молодой человек принес сверток. Там был его  плащ
и записка, в которой говорилось: "Что бы вы обо  мне  ни  думали,  я  не
воровка". Подписи не было.
   Это событие вовсе не заставило его признать, что по-своему Джейн вела
себя с ним честно. Он сначала намеревался  швырнуть  плащ  в  стену,  но
передумал. Падение куска тяжелой шерстяной ткани не  произведет  нужного
аффекта и не даст облегчения.
   И потом, он  и  так  тратил  слишком  много  душевных  сил  на  дела,
касающиеся  этой  Джейн.  Давно  пора  отбросить  в  сторону  желание  и
постараться объективно оценить эту женщину, которая была  предметом  его
желаний. Он положил плащ на диван, сел за письменный стол и взял в  руки
карандаш.
   Какими же фактами он располагает?
   Первым неоспоримым фактом было то, что Джейн - актриса  и  достаточно
опытная  женщина.  Ей  блестяще  удавались  самые  разные  роли   -   от
застенчивой  невинной  девушки  до   бескомпромиссной   интеллектуальной
противницы.
   У них было чертовски много общего, и это  сходство  вызывало  гнев  и
восхищение Стрэтмора. Оба они пользовались извилистыми  тропами  и  были
способны лгать очень убедительно. Но  граф  считал,  что  его  случай  -
исключительный. У него есть оправдание. Он действует на благо Родины.
   У  Джейн,  по-видимому,   тоже   существовали   какие-то   основания,
позволяющие ей так артистически обманывать окружающих.
   Она достаточно много рассказала о себе.  История  ее  несуществующего
брата была очень правдоподобна. В ее словах под пластами лжи  скрывались
достоинство и честь. Именно они и заставляли графа верить девушке  снова
и снова.
   Что же заставляло  ее  постоянно  рисковать  жизнью  и  своим  добрым
именем? Люсьен дважды подчеркнул  этот  вопрос.  Если  на  него  удастся
ответить, он сможет наконец понять ее.
   Он вернулся к историям, придуманным Джейн. Сначала она была  сестрой,
помогающей младшему брату, затем  журналисткой,  пытающейся  вывести  на
чистую воду развратников и  насильников,  эксплуатировавших  беззащитных
девушек. В обоих  рассказах  красной  нитью  проходила  тема  защиты.  И
страстное желание помочь слабому делало рассказы Джейн убедительными.
   Следовательно, ее непредсказуемое и порой внешне  безумное  поведение
было   обусловлено   желанием   защитить   кого-то.   Возможно,   своего
возлюбленного.
   Этот вывод очень не понравился Стрэтмору, хотя он прекрасно  объяснял
двойственность чувств девушки  к  нему  самому.  Она  разрывалась  между
влечением к одному мужчине и верностью другому.  Поэтому  за  страстными
поцелуями следовало бегство.
   На какое-то мгновение он представил себе Джейн вместе с любовником, и
это видение вывело его из равновесия. Стрэтмору потребовалось  некоторое
время, чтобы отогнать навязчивый образ и вернуться к анализу.
   Постоянные попытки Джейн следить за "Геллионами" говорили о том,  что
целью девушки был один из членов  этой  группы.  Возможно,  у  него  она
что-то искала и пока, видимо, не нашла.
   Если граф останется в Клубе, она скорее всего, появится снова, но  он
уже устал ждать. В задумчивости Люсьен водил карандашом по  бумаге.  Где
еще он мог разыскать девушку? Она прекрасно разбиралась в написанном  Л.
Дж. Найтом. Скорее всего не она писала  под  этим  псевдонимом,  но  уж,
конечно,  вращалась  в  кругах,  где  работы  этого   автора   постоянно
обсуждались. Возможно, она часто посещала светские  салоны,  где  бывали
писатели, художники, актеры и разные эксцентричные личности и беседовали
о жизни, политике или искусстве. Именно в  таком  салоне  девушка  могла
узнать, что автор ведет затворнический образ жизни, и она  сможет,  хотя
бы временно, воспользоваться его именем.
   Стрэтмор любил бывать в таких местах. Именно там шли самые интересные
и оживленные беседы, но в последнее время он был  слишком  занят,  чтобы
посещать их даже изредка. Пора было возвращаться в этот круг. Он  начнет
с салона леди Грэхем, состоятельной вдовы и очень общительной натуры. На
ее вечера два раза в месяц собирались самые интересные и  противоречивые
люди Англии. Разумеется, граф может встретить там человека, знакомого  с
начинающей комической актрисой и восходящей звездой.
   Стрэтмор отложил карандаш. Наконец-то достигнут  некоторый  прогресс.
Теперь  пришло  время  отложить  в  сторону  тайну  Джейн   и   заняться
подготовкой к обеду у лорда Мэйса.  Сегодня  вечером  он  узнает,  когда
состоится следующая ритуальная встреча членов Клуба.  На  ней  он  будет
принят в их число с соблюдением  всех  формальностей.  Тогда  ему  будет
легче обнаружить предателя.
   Завязывая галстук, он лукаво улыбался. Возможно, сегодня  среди  слуг
Маиса он узнает длинноногую Джейн. На этот раз он уже не  сделает  такой
глупости и не выпустит ее из виду.
 
Глава 15 
 
   Как только Люсьен переступил порог дома лорда Мэйса,  ему  на  голову
набросили тяжелую темную ткань, и чей-то голос -  возможно,  Харфорда  -
произнес со зловещей торжественностью:
   - Настал момент истины, Стрэтмор. Если вы хотите стать одним из  нас,
вы должны пройти через определенный обряд.  Выбирайте!  Готовы  вы  идти
вперед в неизвестное, или отступаете и уже никогда не будете с нами?!
   Люсьен с трудом подавил вздох. Он должен был  предвидеть,  что  члены
Клуба придумают какую-нибудь детскую игру вроде этой.
   - Я хочу стать членом вашего Братства, - ответил он со всей возможной
серьезностью, - и готов идти дальше.
   - Подчиняйтесь приказам, - нараспев  продолжал  Харфорд.  -  Ожидайте
только неожиданного. Да преобразит вас адский огонь!
   Чьи-то руки натянули на Люсьена  бесформенный  балахон  с  капюшоном,
который закрывал лицо, и плотно сомкнулись вокруг него. Не отпуская, его
провели  по  дому  и  вывели  к  экипажу.  Чей-то   приглушенный   голос
предупреждал его  о  поворотах  и  ступеньках.  Тем  не  менее  Стрэтмор
чувствовал  себя  совершенно  беспомощным.  Это,  разумеется,   делалось
специально, чтобы человек  стал  беззащитным  и  восприимчивым  к  любой
бессмыслице, которую собирались на него обрушить.
   Экипаж ехал довольно долго и наконец выбрался из Лондона. Все ехали в
полном молчании. Однако человеческие существа не могут  быть  совершенно
бесшумными. По дыханию и покашливанию Люсьен  догадался,  что  с  ним  в
карете ехали трое.
   Экипаж остановился неожиданно резко.  Люсьену  помогли  выйти.  Порыв
холодного  ветра  принес  запах  влажной  земли  и  рокот  волн.  Люсьен
почувствовал под ногами мягкий торф. Его быстро провели  к  плоскодонке.
Лодка  была  маленькая,  с  низкими  бортами,  видимо,  рассчитанная  на
мелководье. Когда Люсьен ступил в нее, доски заскрипели, и  он  поспешил
сесть. Потом лодка еще три раза со скрипом накренилась - это  сели  трое
спутников Стрэтмора. Оттолкнувшись от берега, плоскодонка заскользила по
воде. Зазвонил церковный колокол. Звон был тихим и печальным,  казалось,
звонят по только что умершему.
   Путешествие было коротким. Вскоре  плоскодонка  уткнулась  в  гальку.
Пассажиры высадились на берег, где их уже ждали. По звукам, доносившимся
с берега, по шепоту и покашливаниям Стрэтмор решил, что на  берегу  было
человек двадцать. Кто-то повернул Люсьена  направо  и  сдернул  капюшон.
Наконец-то он снова видел! Перед ним на  холме  в  холодном  свете  луны
предстал  мрачный  средневековый  замок.  Заунывные   удары   церковного
колокола делали картину настолько зловещей, что у Стрэтмора зашевелились
волосы  на  голове.  Он  постарался  принять  безразличный  вид,   чтобы
окружающие не заметили произведенного эффекта. Конечно, это  было  всего
лишь представление, но на редкость впечатляющее. Будь  он  суеверен,  то
наверняка уже обезумел бы от страха.
   Люсьена  окружало  человек  тридцать  в  белых  балахонах   с   низко
опущенными капюшонами, скрывающими лицо. Каждый держал в руках зажженную
свечу. Больше всего они походили на привидения. На Стрэтморе был балахон
черного цвета, что отличало его как вновь посвящаемого.  Ближе  всего  к
нему стоял Родрик Харфорд. Воздев руки к небесам, он взревел:
   - Назовите наш пароль!
   - Делай, что хочешь, - ответил ему хор лжемонахов.
   - Какова наша цель?
   - Удовольствия.
   - Так пойдемте же, братья, и выполним наш священный ритуал.
   Первым в сторону холма направился мужчина с медальоном на груди,  все
остальные вытянулись в цепочку и последовали за ним. Ветер колебал пламя
свечей, и в его отблесках зловещие  тени  скользили  по  земле.  Харфорд
жестом  приказал  Люсьену  присоединиться  к  процессии,  а  сам   встал
замыкающим.
   Замок был окружен высокими стенами. За  широкими  железными  воротами
открывался заботливо ухоженный сад. Дорожка вилась между кустарниками  и
статуями, с трудом различимыми в лунном свете. Одна  из  них,  насколько
Люсьен  смог  различить  в  темноте,  представляла   собой   изображение
мраморного  фаллоса  в  двадцать  футов.  Несомненно,   чья-то   больная
фантазия.
   Наконец,   они   подошли   к   капелле,    единственному    полностью
сохранившемуся зданию. По обеим сторонам двери стояли обнаженные  статуи
мужчины и женщины. Обе фигуры прижимали палец к губам, как бы призывая к
молчанию. Обе были  настолько  совершенны,  что  человек  рядом  с  ними
чувствовал себя  маленьким  и  недостойным.  Над  входом  была  высечена
надпись по  латыни:  "Делай,  что  хочешь".  Эта  фраза  уже  показалась
Стрэтмору знакомой, когда ее выкрикивали на берегу. Теперь он  вспомнил,
откуда он знает ее. Это был девиз  Клуба  адского  огня,  чьим  примером
вдохновлялись "Геллионы".
   Стрэтмор представил, что подумала бы Джейн, увидев этих самодовольных
мужчин, которые столь торжественно собирались предаться наслаждениям,  и
с трудом сдержал улыбку.
   Обитая железом дверь со скрипом  отворилась,  и  процессия  прошла  в
капеллу. По всему святилищу  были  расставлены  кадильницы,  наполнявшие
воздух густым запахом ладана.
   Несмотря  на  очевидное   желание   владельца   сохранить   атмосферу
нетронутой старины, Люсьен понял, что интерьер недавно  обновляли.  Была
заме иена примерно дюжина витражей. Новые были ,  весьма  впечатляющими:
на них были изображены апостолы, погруженные в разврат.
   Люсьен посмотрел наверх. Сводчатые потолки  были  украшены  не  менее
скабрезными  фресками.  Росписи  представляли   собой   странную   смесь
христианских и языческих сюжетов. Тут козлоногие сатиры совокуплялись  с
ангелами, там - похотливые монахи преследовали греческих  нимф.  Видимо,
"Геллионы" стремились к разнообразию.
   Тем временем монахи встали в круг.
   - Подойдите к ограде алтаря, - прошептал Харфорд,  -  и  падите  ниц.
Когда жрец прикажет вам подняться, встаньте у ограждения и стойте там до
конца церемонии. Называйте его "Мастер".
   Люсьен подчинился. Если бы он мог знать, что до обеда придется  ждать
так долго, он поел бы перед уходом. Но лежать  лицом  вниз  на  холодных
камнях на пустой желудок - удовольствие ниже среднего.
   Дверь позади алтаря отворилась, послышались шаги и  шорох  балахонов.
Люсьен удержался и не посмотрел вверх, Но не узнать хриплый голос  Маиса
было невозможно.
   - Понимаешь ли ты, новообращенный, всю  серьезность  своего  шага?  -
торжественно произнес он.
   Люсьен постарался проникнуться трепетом и благоговением.
   - Понимаю, мастер, - ответил он. Его щека лежала на шершавой каменной
плите.
   - Поднимись, новообращенный, и посмотри мне в глаза.
   Люсьен подчинился.
   - Го