вид, но ведь и у Робина  не  опасный  вид.
Макси сказала:
   - Может, вы и четвероюродный, но вы больше  похожи  на  Робина,  чем  его
родной брат.
   - Если бы они были лошадьми, их стоило бы разводить за одну  лишь  масть,
правда? - с серьезным видом сказала Кит, но ее глаза смеялись.
   Макси решила, что ей нравится жена Люсьена. Через несколько минут они уже
обращались друг к  другу  по  имени.  Увидев,  что  ее  американская  гостья
благополучно освоилась. Марго пошла приветствовать других гостей.
   К их группе направилась только что прибывшая пара. Робин оборвал себя  на
полуслове и смотрел во все глаза.  Макси  никогда  не  видела  его  в  столь
потрясенном состоянии. Оправившись, он протянул руку черноволосому человеку,
который ему весело улыбался.
   - Когда мы виделись с тобой в  последний  раз,  тебя  звали  Никки  и  ты
пытался надуть австрийского лейтенанта на конской ярмарке в Вене.
   - Он это заслужил, - ответил бывший Никки, пожимая Робину руку. - Тебе-то
я ведь продал вполне приличного жеребца.
   - Да,  великолепного.  Необыкновенно  выносливое  было  животное,  а  для
человека, занимающегося  темными  делишками,  это  самое  главное.  -  Робин
покачал головой. - Сколько раз я посылал через тебя донесения и ни  разу  не
усомнился в том, что ты настоящий цыган-барышник. Но поскольку ты здесь, то,
по-видимому, ты лорд Абердер, скандально  известный  под  именем  Цыганского
лорда.
   Абердер широко ухмыльнулся.
   - Не удивляйся" что не разоблачил мой маскарад. Не все же агенты  в  сети
Люсьена были его школьными друзьями.
   - Моя бы воля, завербовал бы всех, - сухо заметил Стретмор.
   Раздался общий смех. Затем группа распалась. Мужчины  стали  обмениваться
новостями, а Кит представила Макси жену Абердера:
   - Макси, это - Клара Дэвис, графиня Абердер.  Темноволосая  и  синеглазая
леди Абердер была почти такого же роста, как и Макси.
   - Очень рада с вами познакомиться,  -  сказала  она.  Потом,  внимательно
оглядев Макси, удовлетворенно сказала:
   - Вам это платье идет гораздо больше, чем мне.
   На минуту Макси опешила. Потом догадалась:
   - Вы хотите сказать, что Робин с Марго опустошили для меня ваш гардероб?
   - Ну, не совсем уж опустошили. Просто мне шили несколько платьев, и Марго
спросила, нет ли  среди  почти  готовых  такого,  которое  вызывает  у  меня
сомнения. - Клара улыбнулась. - А я как раз сомневалась  насчет  малинового.
Материал у него прелестный,  но  дочери  методистского  священника  вряд  ли
пристало показываться на людях в платье такого вызывающего цвета. На вас  же
оно смотрится замечательно.
   Макси растерянно проговорила:
   - Я боялась, что гости Марго разорвут меня в клочья, а вместо  этого  все
со мной невероятно милы. Две другие женщины засмеялись.
   - В лондонском свете хватает злых языков, но здесь вы их  не  найдете.  -
Кит обвела рукой комнату. - Я бы сказала,  что  из  этих  юнцов,  окончивших
сверхпривилегированный   Итон   <Одна   из    самых    престижных    мужских
привилегированных школ, в  которой  обучаются  главным  образом  выходцы  из
аристократических семей.>, получились не такие уж плохие люди.
   - Тебе бы только агитировать, - беззлобно сказала  Клара.  -  Кит  у  нас
радикалка.
   Разговор  зашел  о  политике.   Все   трое   согласились,   что   недавно
закончившаяся война между Англией и Соединенными  Штатами  была  невероятной
глупостью, которую женщины никогда бы не допустили,  если  бы  правительство
состояло из них.
   К ним подошел лакей с подносом, на котором  стояли  две  рюмки  хереса  и
бокал с лимонадом для Макси. Макси была тронута тем, что даже  слуги  помнят
ее вкусы; никогда в жизни ее так не баловали и никогда  она  не  чувствовала
себя так хорошо на званом вечере.
   Дездемона и Джайлс приехали вместе с таким видом,  будто  это  в  порядке
вещей. Тетка Макси выглядела потрясающе, и Джайлс  не  сводил  с  нее  глаз.
Поздоровавшись с Дездемоной и Джайлсом, Макси оглянулась: где же Робин?  Его
в комнате не было. Леди Стретмор стояла неподалеку одна. Макси спросила:
   - Кит, вы не видели...
   И  не  докончила  фразы.  Женщина,  которая  обернулась   к   ней,   была
поразительно похожа на Кит, но это была не она.
   - Но вы не леди Стретмор! - выпалила Макси.
   Женщина засмеялась.
   - Вы совершенно правы. Я не Кит, я - ее сестра Кира Траверс. Удивительно,
что вы так быстро об этом догадались. Некоторым не приходит  в  голову,  что
нас двое. Но мы с сестрой не нарочно надели платья похожего голубого цвета -
просто так получилось. У нас часто так получается. В прошлом  году  мы  даже
родили дочек в один день. Макси улыбнулась.
   - Слава Богу. А то я уж было решила, что у меня галлюцинации.
   - Вы ведь мисс Коллинс из Америки, да? Мой муж тоже американец.
   Кира показала на  высокого  поджарого  мужчину.  У  Макси  упало  сердце.
Американец сразу узнает в ней полукровку, и наверняка он относится к  ним  с
большим предубеждением, чем британцы.
   - Кира сказала:
   - Это - Макси Коллинс, а это - мой муж Джесон Траверс, граф Маркленд.
   Граф галантно  поклонился.  На  какую-то  минуту  Макси  показалось,  что
скользнувшая по его лицу гримаска неудовольствия относится к ней. Но  он  ее
тут же разуверил:
   - Моя жена обожает называть меня по титулу, потому  что  знает,  как  это
уязвляет мое сердце  доброго  янки.  -  Он  ласково  улыбнулся  Кире.  Потом
взглянул на Макси и сказал:
   - Я вижу, в вас течет индейская кровь?
   Макси выпрямилась.
   - Да, моя мать была  индианкой  из  племени  могавков,  -  ответила  она,
настороженно глядя на Траверса. Пусть он оскорбит ее  саму  -  это  она  ему
простит, но если он скажет хоть одно  пренебрежительное  слово  в  адрес  ее
матери, она пойдет наверх за своим ножом.
   Траверс, видимо, почувствовал ее настороженность и сказал  с  усмешкой  в
глазах:
   - Надеюсь, что вы не держите зла на своих бывших  врагов.  Поскольку  мой
прадед был гурон, мы принадлежим к враждующим племенам.
   Макси рассмеялась. Вот тебе и предрассудки! И  вдруг  вспомнила,  что  ей
знакомо его имя.
   - Вы случайно не известный судовладелец Джесон Траверс из Бостона?
   Траверс радостно заулыбался.
   - А вы тоже из Бостона?
   Через  несколько  минут  они  уже  нашли  общих  знакомых  и,   наверное,
проговорили бы весь вечер, если бы гонг не позвал их к столу.
   Тут и Робин появился рядом с ней - словно из  воздуха,  Макси  со  смехом
спросила его:
   - Как это у тебя получается? Ты похож на кота: только что не было  никого
- и вдруг кот!
   - Я научился от кошек многому полезному:  бесшумно  передвигаться,  спать
вполглаза и всегда быть готовым улизнуть,  если  дело  обернется  не  в  мою
пользу. - Робин одобрительно посмотрел на Макси. - А ты, я смотрю, как ни  в
чем не бывало плаваешь в "мутных и кишащих акулами водах лондонского света.
   - Я прекрасно себя здесь чувствую. Марго была права: у нее  действительно
собрались очень милые люди.
   Увидев, как обрадовался Робин ее словам,  Макси  и  сама  повеселела  еще
больше. Лондонский свет, может, и кишит акулами,  но  если  она  обзаведется
такими друзьями, до акул ей не будет никакого дела.

Глава 31

   Вечер был еще далек до завершения, - а Джайлс  уже  принял  решение,  что
будет  проводить  больше  времени  в  Лондоне.  Хоть  ему  и  нравились  его
йоркширские соседи, их разговор за  столом  никогда  не  отличался  подобным
блеском.
   Посидев немного за портвейном,  мужчины  отправились  искать  своих  дам.
Джайлс сразу нашел глазами Дездемону. Бывшая суровая реформаторша сияла, как
семнадцатилетняя  девушка.  Вообще-то  в  ее  внешности   не   было   ничего
девического, и, сидя рядом с ней за столом. Джайлс изнывал от  страсти,  как
беспардонный юнец. Ему стоило огромного труда не смотреть  на  ее  пышную..,
шею. Каждый раз, когда она смеялась над  чьей-нибудь  шуткой  или  поднимала
бокал, ему хотелось схватить ее и утащить в укромное  местечко.  И  она  это
отлично понимала, рыжая бестия.
   Все это было бы даже смешно, если  бы  каждый  раз,  когда  на  Дездемону
смотрел кто-нибудь из мужчин, Джайлса  не  пронизывал  укол  совершенно  ему
несвойственной  ревности.  Кандовер  и  Дездемона  были  давно  знакомы   по
политической деятельности, но Джайлс был готов побиться об  заклад,  что  за
все эти годы герцог ни разу не посмотрел на нее  с  таким  восхищением,  как
сегодня вечером. Не будь Кандовер его многолетним близким другом и  без  ума
от собственной жены, стоило бы, пожалуй, вызвать его на дуэль.
   Джайлс улыбнулся этой дурацкой мысли н заставил себя беседовать с другими
гостями. Гости вели себя непринужденно,  оживленно  беседуя  и  переходя  от
группы к группе, Максима Коллинс  чувствовала  себя  как  рыба  в  воде,  не
уступая в остроумии и самообладании ни одной из прочих дам. Да, Робин  нашел
себе отличную жену.
   Поговорив с большим интересом с леди Абердер о бесплатных школах,  Джайлс
решил, что ему пора вернуться к Дездемоне. Он огляделся и  увидел,  что  она
стоит с Робином у стеклянной двери, ведущей в сад. Он почувствовал еще более
болезненный укол ревности. С чего это она слушает Робина с таким  увлеченным
видом? Глупый вопрос: Робину ничего не стоит увлечь любую женщину,  Презирая
себя за  ревность  к  собственному  брату,  Джайлс  направился  к  Робину  и
Дездемоне. В эту минуту Робин  щелкнул  пальцами,  и  в  его  руке  оказался
ландыш, который он,  наверное,  заранее  вытащил  из  какого-нибудь  букета.
Дездемона залилась восторженным смехом, принимая цветок.
   Джайлс рассвирепел. Удовольствие от вечера совершенно  пропало.  Черт  бы
побрал этого Робина с ничего ему не стоящим обаянием, с его сладкими  речами
и  холодным  мраморным  сердцем,  которое  позволяло  без  зазрения  совести
использовать эти подарки природы.
   Не заметив приближения Джайлса, Дездемона отошла от Робина и заговорила с
племянницей. Но Джайлс не пошел за ней, а вместо этого резко сказал брату:
   - Пошли подышим свежим воздухом. Робин взглянул на него,  удивленный  его
тоном, но добродушно согласился:
   - Пойдем, если хочешь.
   Робин всегда говорил добродушно, и это тоже раздражало Джайлса. С  трудом
держа себя в руках, Джайлс вышел на мощенный  каменными  плитами  внутренний
дворик. Он не знал, что скажет брату, но молчать тоже не собирался.

***

   Робин и Джайлс дошли до стены, которая окружала  дворик.  Знаменитый  сад
Кандоверов был сказочно красив в лунном свете, но Джайлс был не в настроении
любоваться пышной зеленью. Робин с опаской смотрел на злое  лицо  брата,  не
понимая в чем дело. На Джайлса,  к  счастью,  очень  редко  находило  плохое
настроение, но когда это случалось, Робину становилось не по себе.
   Чтобы как-то разрядить обстановку, он заметил:
   - Леди Росс - великолепная женщина, но внушает  некоторый  трепет.  Жаль,
что я не видел, как она угрожала тебе в кабинете зонтиком.
   Джайлс оперся руками о стену и устремил взгляд в черноту ночи.
   - Если бы ты там был, мы избежали бы многих неприятностей. Я  понять,  не
мог, куда ты делся.
   - Неужели ты обо мне беспокоился?  Я  же  тогда  тебя  предупредил,  что,
может, отправлюсь побродяжничать, если мне подвернется что-то  интересное..,
или кто-то интересный. Наверное, у меня было предчувствие.
   - Я помнил твои слова, - сухо отозвался Джайлс. - Но чувствовал  бы  себя
спокойнее, если бы ты удосужился как-нибудь меня известить.
   - Прости, я об этом не подумал.
   - Разумеется, не подумал. - Руки Джайлса сжались в кулаки. - Когда  ты  о
ком думал, кроме себя? Робин помрачнел.
   - Как понимать твои слова?
   Джайлс вскинул на него стального цвета глаза, в которых  не  осталось  ни
капли голубизны.
   - Все эти годы, что ты геройствовал на континенте, ты хоть раз подумал  о
людях, которых волнует твоя судьба?  Ты  задумался,  каково  месяцами  ждать
весточки, не зная, жив ли еще единственный брат, а если нет, то как он умер?
Нет, твои мысли занимали более интересные и важные вещи.
   Робин  изумленно  смотрел  на  брата.  Ему  казалось,  что   между   ними
разверзлась пропасть. В  фундаменте,  на  котором  покоились  их  отношения,
всегда была трещина, но оба старались ее не замечать. Они сумели  оставаться
друзьями, никогда не обсуждая того, что таилось в глубине.
   Вдруг Джайлс по неизвестной Робину  причине  решил  нарушить  молчание  и
затащил их обоих в скрывавшуюся у них  под  ногами  бездну.  Если  позволить
этому случиться, узы дружбы и  родственной  привязанности  могут  оборваться
навсегда.
   В отчаянной надежде вернуть разговор на безопасную почву  Робин  спокойно
сказал:
   - Большинство моих занятий были скучны до невозможности, и героизмом  там
даже не пахло. Конечно, всегда оставался риск, что мне изменит удача, но  на
этот случай я принял меры. Если бы со мной  что-нибудь  случилось,  тебя  бы
обязательно известили.
   - Какая забота! - саркастически отозвался Джайлс. - Если  бы  я  об  этом
знал, мне, конечно, было бы гораздо легче!
   В Робине взыграло знакомое чувство протеста:
   - Что, собственно,  ты  хочешь  сказать?  Что  я  не  выказывал  должного
уважения главе семьи? Я и от отца-то такие требования выслушивал с трудом, а
уж от тебя и подавно не потерплю.
   - Я говорю не об уважении, а о простом внимании, - ответил Джайлс.  -  Ты
все время посылал в Англию донесения, но брату ты считал достаточным  писать
раз в год.
   Робин прищурился.
   - а о чем мне было тебе писать? "Дорогой Джайлс, все это  время  я  лгал,
крал, иногда убивал. В редкие просветы между этими гнусными занятиями жил  с
женщиной, у которой хватает ума отказываться выйти за меня замуж. Пока еще я
жив. Надеюсь, что ты здоров и виды на урожай хорошие. С уважением, Роберт".
   Тут Джайлс взорвался. Повернувшись к Робину, он  заговорил  прерывающимся
от ярости голосом:
   - Значит, по-твоему, я  трус?  Да  разве  я  по  доброй  воле  остался  в
благополучном Вулверхемптоне? Я отдал бы все за то, чтобы, окончив  Оксфорд,
пойти в действующую армию!
   Робин был  потрясен  этой  трудно  объяснимой  вспышкой.  Он  понял,  что
нечаянно задел в брате больную струну.
   - Я отлично знаю, что ты не трус, - примирительно  сказал  он.  -  Честно
говоря, у меня не хватало мужества жить Под одной крышей с отцом.
   Но Джайлса это не успокоило.
   - Кому-то надо было  взвалить  на  себя  груз  семейных  обязанностей,  -
прорычал он, - а от тебя этого ждать не приходилось. Ты  был  слишком  занят
своими приключениями.
   Робин понемногу тоже начинал злиться.
   - У меня никаких семейных обязанностей не было, - отрезал он. - Меня даже
за семейный стол сажали неохотно. Я не был любимым  сыном.  Мое  присутствие
или отсутствие никого не волновало, и я считал, что для поддержания славного
имени Андервиллей, мне лучше всего убраться из Англии.
   - Не говори глупостей! Я был старшим сыном И  наследником,  поэтому  отец
уделял мне больше внимания, но он не совершал по отношению  к  тебе  никаких
несправедливостей. Даже был щедр, если учитывать, что твое поведение  вывело
бы из себя даже святого.
   - - Ну как же: наш щедрый и справедливый  отец!  -  с  горечью  подхватил
Робин. - Ты ни разу не видел, как он хватал меня за плечи и  смотрел  мне  в
лицо, словно не веря, что я его сын, что ему  так  страшно  не  повезло.  Он
только один раз сказал, что мать умерла по моей вине, что лучше  бы,  выжила
она, а не я, но эта мысль была у него в глазах всегда. Всегда!
   Ну вот наконец это вышло наружу  -  мучительная  память  о  женщине,  чья
смерть вырвала из их семьи сердце.
   - Отец сказал тебе такое? - недоверчиво переспросил Джайлс.
   - Да. - И тут,  глядя  на  брата  сверкающими  от  гнева  глазами,  Робин
высказал то, о чем старался не думать:
   - Ты этого вслух не говорил, но я знал, что у тебя на уме то же самое.
   Наступила тишина. Потом Джайлс спросил:
   - Откуда ты это взял?
   - Тебе на пальцах объяснить? Она была твоей матерью, его женой. Тебе было
пять лет и ты ее обожал - ж она обожала тебя. Она каждый, день  приходила  в
детскую читать тебе книжки и петь песенки. Кажется, она даже успела  научить
тебя читать.
   Лицо Джайлса стало серым.
   - Кто тебе про это рассказал? - прошептал он.
   - Слуги. Поскольку у меня никогда не было  матери,  мне  хотелось  знать,
чего я лишился. Это было мое первое упражнение по сбору информации. Слуги ее
боготворили, потому что она обращалась с ними совсем не так, как ожидали  от
маркизы. - Робин закрыл глаза, стараясь отогнать от себя  боль  одиночества,
которую испытал в детстве, - Как я тебе завидовал! Она была у тебя  хотя  бы
пять лет. На твоем месте я бы подстроил  несчастный  случай  для  мальчишки,
который убил твою мать.
   - Робин, опомнись, черт побери! Что ты говоришь?! - воскликнул Джайлс.  -
Я никогда не испытывал к тебе ничего подобного. Конечно, я горевал по маме -
ее смерть была самым страшным событием в моей жизни. Но мне и  в  голову  не
приходило винить тебя за то, что ты жив, а она нет.
   - А отцу приходило. И он ни на минуту не давал мне это забыть.
   Джайлс опять повернулся лицом к саду. Его широкие плечи окаменели.
   -  Когда  женщина  умирает  при  родах,  большинство   ее   родственников
воспринимает это как Божью  кару.  Но  некоторые,  в  том  числе  наш  отец,
возлагают вину на ребенка. Остальные похожи  на  меня.  Они..,  они  берегут
этого ребенка, потому что это все, что у них осталось от дорогой им женщины.
   Голос Робина смягчился:
   - Да, ты это делал и делал хорошо. Я был причиной смерти нашей матери, но
ты всегда был со мной необыкновенно терпелив.
   Джайлс дернул плечом.
   - Слушай, хватит говорить об этом так, словно ты совершил  преднамеренное
убийство. Мама любила детей. Я знаю, что между моим рождением и твоим у  нее
было по крайней мере  два  выкидыша,  может  быть,  даже  больше.  Она  была
счастлива, когда носила тебя уже  несколько  месяцев,  и  ей  казалось,  что
угроза выкидыша миновала. Она говорила мне, что скоро у меня будет маленький
братик или сестричка и что мне надо будет заботиться  о  них.  -  Его  голос
дрогнул. - "Может быть, она предчувствовала, что умрет. У  нее  всегда  было
слабое здоровье, и она наверняка знала, что частая беременность ей опасна. Я
готов поклясться, что она по доброй воле шла на  этот  риск.  Об  этом  твои
осведомители тебе рассказывали?
   - Я никогда не спрашивал, как она умерла. Я.., я не хотел про это знать.
   Джайлс вздохнул и провел рукой по волосам.
   - Ты родился за несколько недель до срока, и никто не  надеялся,  что  ты
выживешь. После смерти мамы отец заперся у себя и ни с кем не  разговаривал.
В доме царил хаос. Я подслушал  разговор  служанок.  Они  говорили,  что  ты
умрешь, если тебе не найдут кормилицу. Тогда я сел на своего пони и поехал в
деревню. У жены мельника только что умер новорожденный ребенок, и я поехал к
ней домой и буквально насильно притащил ее в  Вулверхемптон.  Я  потребовал,
чтобы твою кроватку поставили ко мне в комнату,  потому  что  хотел  слышать
ночью твое дыхание. Робину казалось, что его грудь сжали тиски.
   - Я об этом ничего не знал.
   - Откуда ж тебе, крохе, было знать? -  Джайлс  постарался  взять  себя  в
руки. - Ты был очень похож на маму, и не только внешне.  Ты  унаследовал  ее
остроумие и обаяние.  Все  восхищались,  какой  ты  не,  по  годам  развитый
ребенок, даже когда ты вел себя, как сатанинское отродье.  Я  обижался,  что
тебе сходили с рук выходки, за которые меня обязательно выпороли бы.
   - Поскольку отец меня все равно презирал, я решил, что надо,  по  крайней
мере, дать ему для этого законный повод. К тому же мне  было  гораздо  легче
безобразничать, чем быть паинькой.
   Джайлс пожал плечами.
   - Послушание - это не главное. Отец использовал то, что в  меня  заложила
природа, но все-таки, как я ни старался,  он  никогда  не  был  мной  вполне
доволен.
   Робин, который наконец нача