своение этого урока лучше бы
отложить на будущее. Желательно  на  возможно  более  долгий  срок  оттянуть
неизбежное. Как только сможет сесть на  коня,  он  сразу  же  возвратится  в
аббатство. Там, если он паче чаяния упадет, заметить это могут только слуги.
А их надо оставить в доме как можно меньше.
   Он кое-как поднялся на ноги. Режущие боли в желудке продолжались,  голова
кружилась  еще  сильнее.  А  принимать  опий  вряд   ли   разумно,   так   и
пристраститься недолго. Но надо хоть чем-нибудь утолить ужасную  жажду.  Тут
он с чувством благодарности вспомнил о присланном хозяйкой молоке. Молоко  в
небольшом кувшинчике было прохладное и свежее. Сперва он пил  его  короткими
глотками, затем, чувствуя, что молоко успокаивает его больной  живот,  выпил
залпом. Он всегда, вопреки общей моде, любил молоко, а с  того  времени  как
заболел, стал пить его втрое больше, чем раньше.
   Опустошив кувшинчик, он лег и натянул одеяло на  свое  дрожащее  тело.  И
скоро забылся беспокойным, без каких-либо приятных видений, сном.

***

   Наутро Стивен проснулся мрачный и подавленный. Похоже, вчера он  напрасно
размечтался о Розалинде Джордан. Ничего серьезного между ними не может быть.
Самоуважение и гордость, да, гордость, никогда не позволят ему  хоть  как-то
связать свою жизнь с женщиной, зная, что ему угрожают  неминуемый  распад  и
смерть.
   Он устало выбрался из-под одеяла. Ноги подкашивались от слабости,  голова
кружилась и сильно болела. Однако, странное дело, чувствовал он себя не  так
уж плохо. Завтра или послезавтра он сможет выехать домой.
   Посмотревшись в зеркало над раковиной, Стивен едва не отпрянул  при  виде
своего лица. Весь в синяках, забинтованный, с отросшей бородой, он  выглядел
сущим бандитом. Он тут же достал бритву и побрился, затем разбинтовал голову
и осмотрел рану. Предварительно обрив все кругом, доктор аккуратно ее зашил.
Ни следов крови, ни воспаления не  было  заметно,  поэтому  Стивен  не  стал
накладывать повязку и зачесал волосы так, чтобы  пролысины  не  было  видно.
Новая прическа придавала ему вид этакого повесы, но зато скрывала рану.
   Затем он оделся. Сапоги, как сказала Розалинда, можно  еще  носить,  хотя
его лакей не раздумывая выкинул бы их на свалку. Но ведь Стивен Аш не герцог
и может не так придирчиво относиться к своей внешности. Приятно  чувствовать
себя свободным от необходимости строго соблюдать условности.
   Пока он приводил себя в порядок, одевался, настроение заметно  поднялось.
Боли в животе улеглись,  и  он  даже  спустился  вниз,  чтобы  позавтракать.
Гостиница "Три  короны"  была  скромной,  но  вполне  опрятной.  У  подножия
лестницы он остановился. Из двери справа доносился хорошо поставленный голос
Томаса Фицджералда. Должно быть, вся семья завтракает в своей гостиной.
   Конечно, Стивен мог бы поесть один, но устал от одиночества и к  тому  же
надеялся, что новых приступов боли  не  будет.  Он  постучался  в  дверь  и,
получив разрешение Марии, вошел. Все пятеро Фицджералдов сидели  за  столом.
Все они были очень привлекательны,  но  бросалось  в  глаза,  что  Розалинда
сильно отличается от своих темноволосых голубоглазых родственников.
   Его появление было встречено полным безмолвием.  Безмолвие  это,  однако,
длилось лишь какое-то мгновение, и тут же начался  сильный  переполох.  Все,
кроме Розалинды, вскочив,  бросились  к  вошедшему.  Даже  поджарая  овчарка
вылезла из-под стола и тоже подбежала к нему.
   Первой к Стивену подоспела Мария Фицджералд. Прижав  его  руку  к  пышной
груди, она сказала своим звучным выразительным голосом:
   - Розалинда все рассказала нам о  вас,  мистер  Аш.  Да  благословит  вас
Господь  за  спасение  моего  сына.  Отныне,  клянусь  Небесами,  моя  жизнь
принадлежит вам. Можете делать с ней все, что угодно.
   Стивен  смотрел  на  трепещущие  в  ее  больших  голубых  глазах   слезы,
одновременно думая о  том,  что  Мария,  бесспорно,  прекрасная  трагическая
актриса, и еще о том, что при всем своем драматизме она совершенно искренна.
Скажи он, что хочет  отобрать  у  нее  жизнь,  она  сама  протянула  бы  ему
пистолет.
   Осторожно высвободив руку, он сказал:
   - Любой другой на моем месте поступил бы точно так же, миссис Фицджералд.
И при всем желании я не мог бы найти лучшее применение для вашей жизни,  чем
то, какое нашли вы сами.
   На эти слова Томас Фицджералд ответил  громким,  раскатистым  смехом.  Он
схватил Стивена за руку и энергично потряс.
   - Хорошо сказано, мистер  Аш.  Должен,  впрочем,  заметить,  что  всецело
разделяю чувства жены. - Он ласково посмотрел на  стоявшего  рядом  сына.  -
Брайан, конечно, ужасный озорник, но потерять его было бы для нас тяжелейшим
ударом.
   Джессика Фицджералд взъерошила волосы братишки.
   - Даже не представляю себе, как бы мы жили  без  него.  Я  просто  обожаю
гоняться за ним со щеткой для волос, когда он напроказничает. - Если в  роли
Миранды она производила потрясающее впечатление, то как любящая сестра  была
неотразимо очаровательна.
   Слегка покраснев, Брайан поклонился и очень серьезно сказал:
   - Я буду перед вами в вечном долгу, сэр. Мое озорство едва не стоило  вам
жизни, и я благодарю Небеса, что вы отделались сравнительно благополучно.
   Взволнованный   Стивен   даже   не   знал,   что   ответить.   Из   этого
затруднительного положения его выручил насмешливый голос Розалинды:
   - Зачем вы  смущаете  бедного  человека,  который  проголодался  и  хочет
позавтракать? Не хотите ли чашечку чаю, мистер Аш?
   Признательный за своевременную помощь, Стивен обошел экспансивную семью и
принял дымящуюся чашку из рук Розалинды.
   Смочив иссохшие губы, он сказал:
   - Вы придаете слишком большое значение тому, что я сделал. Я рад, что мог
вам помочь. И, пожалуйста, больше не будем об этом говорить.
   Но Фицджералды отнюдь не были готовы прекратить разговор  о  спасении  их
любимого мальчика. После того как Стивен  взял  себе  несколько  поджаренных
ломтиков хлеба  и  вареных  яиц  и  сел  рядом  с  Розалиндой,  семья  вновь
заговорила  о  вчерашнем  происшествии.  Все   они   переживали   испытанное
потрясение,  ужас,  а  затем  глубокое  облегчение.  Рассказывали  об   этих
переживаниях очень выразительно и ярко, с художественным вкусом.
   Хотя Стивен и испытывал неловкость, слыша преувеличенные похвалы  в  свой
адрес, он тоже был захвачен общим оживлением.  Трудно  было  бы  представить
себе сцену, более отличную от того, что он привык видеть с  детства  у  себя
дома. Фицджералды были единой семьей, а не группой людей, объединенных узами
родства и происхождением. Каждый член семьи знал, что его любят и  принимают
таким, каков он есть, это, естественно, придавало уверенности в себе. И  все
относились друг к другу с любовью и уважением.
   Только Розалинда не участвовала в этой  веселой  болтовне.  Она  спокойно
заботилась обо всех, включая и пса. У каждого  из  членов  семьи,  очевидно,
была  своя  роль.  Что  до  Розалинды,  то  она  объединяла  их  всех,  была
своеобразным центром притяжения.
   Это было общее впечатление, но были и другие,  более  тонкие.  Когда  она
поворачивала голову, он чувствовал слабый  запах  розовой  воды.  Когда  она
вставала,  чтобы  вызвать  слугу  с  очередным  чайником,  он  слышал  почти
неуловимый шелест ее юбок. Он по возможности старался  не  глядеть  на  свою
соседку, но никогда в жизни не ощущал с такой остротой присутствия женщины.
   Вернувшись на свое место, Розалинда на какой-то  миг  задержалась,  чтобы
осмотреть рану на его голове. В прикосновении ее пальцев к его волосам  было
что-то странно возбуждающее.
   - Рана хорошо заживает, мистер Аш, - сказала она. - Но вид у вас  все  же
не вполне здоровый. Мне кажется, вам лучше побыть в Редминстере хотя бы  еще
один день. В пути ваше состояние может ухудшиться.
   - Надеюсь, вы не забыли, что меня зовут Стивеном? И я собираюсь  остаться
здесь хотя бы до завтрашнего дня. Она улыбнулась, и у него  сразу  потеплело
на душе.
   - Очень хорошо, Стивен.
   - Пока вы остаетесь здесь, в "Трех коронах",  вы  мой  гость,  -  заметил
Томас. - Если хотите, можете искупаться в ванне с шампанским.
   Стивен чувствовал себя очень неловко, принимая  гостеприимство  человека,
по всей видимости, не слишком-то богатого, тогда как  он  мог  бы  позволить
себе купить эту гостиницу за свои карманные деньги. Однако он  подумал,  что
не имеет права мешать изъявлениям благодарности со стороны столь  почтенного
человека. Этот урок он усвоил, еще будучи свидетелем того, как отец  донимал
некоторых людей своей, иногда весьма обременительной, благотворительностью.
   - Думаю, что расходовать на такое дело шампанское - просто  преступление.
Надеюсь, позднее я смогу угостить вас всех вином в буфете гостиницы.
   - С удовольствием принимаем это приглашение, - сказал старший Фицджералд.
- Я непременно пожелаю вам здоровья и долгих лет жизни.
   Эти слова вернули Стивена к жестокой реальности. Ничье  доброе  пожелание
не сможет продлить его жизнь. Сразу потеряв аппетит, он встал:
   - Пойду посмотрю, как там чувствует себя Юпитер в здешней конюшне.
   - Я тоже пойду с вами, - вызвался Брайан.
   - Ты должен еще сделать уроки, - твердо сказала его мать. - Вы,  Томас  и
Джессика, отправляйтесь  на  репетицию.  Может  быть,  ты.  Роза,  проводишь
мистера Аша в конюшню, а затем отведешь  в  гостиницу  "Король  Георг"...  -
Мария запнулась и, чуть помолчав, с некоторым замешательством добавила:
   - Если вы, конечно, хотели бы посмотреть на нашу работу.
   - Это самое большое мое желание, - искренне заявил Стивен.  Он  бывал  за
кулисами нескольких столичных театров, но никогда не видел,  как  репетируют
бродячие актеры. Любопытно взглянуть, как они это делают.
   Розалинда встала, и они вместе вышли в залитый солнечными лучами двор. По
пути к конюшне она сказала с веселыми искорками в глазах:
   - Надеюсь, что наш завтрак не показался вам чересчур сытным?
   Ее  вопрос  позабавил   его.   Любуясь,   как   играет   солнце   на   ее
золотисто-рыжеватых волосах, он сказал:
   - Мне было приятно  присутствовать  на  вашем  завтраке.  И  я  почерпнул
кое-что для себя полезное.
   Когда они подошли к конюшне, он открыл дверь, пропустил свою спутницу. И,
уступая любопытству, спросил:
   - Вы сильно отличаетесь от всех остальных членов семьи.  Может  быть,  вы
девочка из сказки,  оставленная  эльфами  среди  первоцветов  и  земляничных
ягод?
   - Вернитесь на грешную  землю,  -  сказала  она,  сразу  посуровев.  -  Я
приемная дочь Фицджералдов. Они нашли меня на  набережной,  где  я  собирала
объедки. Было мне тогда всего три-четыре года. Судя по некоторым  сведениям,
я сошла с корабля вместе с матерью,  которая  сразу  же  умерла.  Просто  не
представляю себе, как сложилась бы моя судьба, не удочери меня Фицджералды.
   Он посмотрел на нее, с ужасом представляя себе, что могло бы  случиться-с
потерянной маленькой девочкой. Да еще прехорошенькой.
   - Просто невероятная история. Фицджералды не пытались выяснить что-либо о
вашем происхождении?
   - Они не могли задерживаться в Лондоне, должны были ехать на  гастроли  в
Колчестер. Мама вспоминает, что одежда на мне была очень  хорошая;  говорила
я, как ребенок из культурной семьи, так что родители мои, по всей видимости,
были людьми обеспеченными. - Она пожала плечами. - Вот и все, что я. знаю  о
своем происхождении.
   Высунув морду из стойла. Юпитер заржал, повелительно требуя ласки. Стивен
погладил его бархатистый нос.
   - Вы никогда не думали о своих настоящих родителях?
   Розалинда заколебалась, ответила не сразу:
   - Да. Только я ни за что на свете не  хотела  бы,  чтобы  мама  или  папа
узнали об этом. Боюсь, они были бы обижены,  потому  что  никто  не  мог  бы
воспитать меня с большей любовью и добротой, чем они.
   - И все же любопытство - естественное человеческое качество,  -  спокойно
произнес он.
   - Но вы же меня хорошо понимаете, - сказала она без  обычных  смешинок  в
глазах и погладила гладкую холку Юпитера. - Вполне возможно, что у меня есть
какие-то родственники. Я порой старалась отыскать среди  зрителей  тех,  кто
походил бы на меня. Иногда я задумываюсь, каково мое истинное имя и ждал  ли
нас с матерью кто-нибудь в Лондоне. Ведь это произошло почти  двадцать  пять
лет назад. Помнит ли  кто-нибудь  о  маленькой  потерянной  девочке?  -  Она
задумчиво взглянула на него.
   Она все еще продолжала гладить Юпитера, и, стремясь  как-то  утешить  ее,
Стивен прикрыл ее руку своей.
   Когда   их   пальцы   соприкоснулись,   он   почувствовал   нечто   вроде
электрического разряда. Убрав руку, он спросил:
   - Помните ли вы хоть что-нибудь о своей жизни до того, как вас  удочерили
Фицджералды?
   - У меня осталось лишь несколько разрозненных  воспоминаний.  Помню,  как
кто-то, вероятно, мама, обнимал меня. Помню, что  жила  в  большом  каменном
доме. Но, возможно, он представлялся мне таким только  потому,  что  я  была
мала.
   - Вы даже не помните своего имени?
   В ее глазах мелькнуло что-то темное, нестерпимо мучительное, но  она  тут
же отвела взгляд.
   - Даже имени не помню. Ставен почувствовал, что надо переменить тему.
   - Странно, должно быть, не знать ничего  о  своих  предках.  -  Он  криво
усмехнулся. - Но  в  этом  есть  и  что-то  утешительное.  Можно,  например,
предполагать, что ты сын или дочь короля. Тебя похитили цыгане, а  затем  ты
оказался в руках людей, выдающих себя за твоих родителей.
   Розалинда улыбнулась, ее глаза просветлели.
   - Верно. В человеческой природе  есть  что-то  необъяснимо  странное.  Мы
всегда стремимся к тому, чего не можем иметь. - Его, казалось бы,  случайные
слова отозвались в ее душе с необыкновенной  силой.  Ее  притягивал  к  себе
внешний мир, как  лошадь  притягивает  трава,  растущая  но  другую  сторону
изгороди, за  которой  она  пасется.  Может  быть,  именно  поэтому  ее  так
интересует Стивен,  выходец  из  того,  внешнего,  мира,  человек  добрый  и
привлекательный.
   Даже очень привлекательный. Он причесал волосы по-новому, не так  строго,
и ему шла эта новая прическа. Но нельзя забывать: он не для нее. Он истинный
джентльмен.
   Она бродячая актриса, к тому же и не очень хорошая. И все же  она  сумела
произнести убедительно веселым тоном:
   - В следующий раз, когда я затоскую по утраченной семье, то напомню  себе
в утешение: зато у меня нет этих ужасно надоедливых теток и пьяных кузенов.
   - Если вы почувствуете недостаток  в  родственниках,  я  с  удовольствием
ссужу вам множество своих, к тому же прелюбопытнейших, - сказал он. Его лицо
было серьезно, но глаза насмешливо поблескивали. - Маленьких  пожилых  леди,
которые подливают  себе  в  чай  бренди,  а  затем  ругаются,  как  матросы.
Отдаленных родственников, которые продули в азартных играх все, что имели, и
явились за подачками. Лицемерных ханжей, проповедующих праведный образ жизни
и втайне предающихся пороку. У меня хватает всяких.
   -  Я  ни  за  что  не  решилась  бы  лишить   вас   таких   замечательных
родственников, - великодушно сказала она.  -  Надеюсь,  что  у  вас  есть  и
другие, более милые вашему сердцу.
   - Всего несколько. Есть старшая  сестра,  дама  довольно  суровая,  но  с
добрым сердцем. И у нее просто чудесные дети. - Стивен  вытащил  из  кармана
бесформенный кусок сахара и предложил его Юпитеру. Лошадь тут  же  схрумкала
это лакомство. - Есть у меня и младший брат, бывший солдат.  Наши  отношения
были  довольно  прохладными,  но  с  тех  пор  как  он  оставил  армию,   мы
замечательно сблизились. Видимо, оба поумнели с годами.
   Розалинда обратила внимание, что он  так  и  не  упомянул  о  жене,  что,
разумеется, отнюдь не означает, что  он  холост.  Вполне  вероятно,  что  он
серьезно поссорился с женой и поэтому в  одиночестве  скитается  по  стране.
Напомнив себе, что его семейное положение не  должно  ее  интересовать,  она
сказала:
   - Юпитер как будто бы удовлетворен, так что мы  можем  пойти  посмотреть,
как там наша труппа.
   Стивен предложил ей свою руку. Они вместе вышли из  конюшни  и  пошли  по
главной улице Редминстера. Розалинде приятно было чувствовать твердую  опору
под своей ладонью и еще приятнее было ловить  на  себе  завистливые  взгляды
встречных женщин, которые  засматривались  на  ее  красивого  спутника.  Она
поймала себя на мысли, что слишком уж наслаждается этой прогулкой.  Напомнив
себе, что они находятся вместе по чистой случайности,  она  вернулась  к  их
прежней теме:
   - Вы с братом очень похожи?
   - Только внешне. Майкл - человек куда более темпераментный,  -  задумчиво
сказал Стивен. - Даже теперь,  когда  он  женился  и  осел,  он  по-прежнему
проявляет то, что я  назвал  бы  постоянной  бдительностью.  Это  совершенно
естественно для человека, долго жившего среди  всевозможных  опасностей.  Он
столько лет воевал, видимо, постоянная настороженность  или  бдительность  и
помогла ему выжить.
   - Я запомню то, что вы мне сказали, - проговорила Розалинда. - Это  может
пригодиться при воссоздании образа подобного человека.
   -  Вот  что  значит  быть  актрисой.  Вы  должны   проявлять   постоянную
наблюдательность, подмечая все,  что  может  вам  понадобиться  для  игры  в
театре.
   Она рассмеялась:
   - Ну какая я актриса. Я только заполняю нежелательные паузы. Для  женщины
у меня слишком высокий рост. Джесс - вот по-настоящему талантливая  актриса.
А  я  занимаюсь  всякими  хозяйственными  делами,  декорациями,   костюмами,
текстами пьес, еще суфлирую. Словом, делаю необходимое, чтобы  труппа  могла
спокойно работать.
   - Труппа все время переезжает с места на место? Она покачала головой:
   - Нет, не все время, В самые холодные зимние месяцы мы живем в Бирмингеме
и ездим со своими спектаклями по его окрестностям. Но с весной  мы  снова  в
пути. - Она показала головой на гостиницу впереди. - Если повезет, мы играем
в таком приличном месте, как "Король Георг". Не повезет, так в большом сарае
или амбаре.
   - Жить в непрерывных разъездах не слишком-то удобно, - заметил Стивен.  -
Вы разъезжаете как Бог на душу положит?
   - Нет, у нас есть постоянный  маршрут,  проходящий  через  Уэст-Мидлендс.
Люди там ожидают нас, а мы заранее знаем, как  устроиться  в  том  или  ином
городе. - Они вошли  по  крытой  подъездной  дороге  во  двор  гостиницы.  -
Бродячие актеры - в нашей среде самое  низшее  сословие.  На  первом  месте,
разумеется, стоят  лондонские  театры.  Они  гастролируют  по  самым  важным
маршрутам. Заезжают в Бат, бывают в Йорке. Нам же остаются  самые  маленькие
городки, куда никто не хочет заезжать.
   - Ваши родители очень талантливы. Они наверняка могли бы  иметь  успех  в
одном из столичных театров. Розалинда грустно улыбнулась:
   - Талант еще не все. Мой отец может играть любую роль, начиная с  Лира  и
кончая Фальстафом.  А  когда  моя  мать  играет  трагедию  "Изабелла",  даже
взрослые плачут навзрыд. Их блестящую игру,  естественно,  замечали  многие.
Известный актер Джон Филип Кембл взял их обоих на испытательный срок в театр
"Друри-Лейн". Проиграли они там всего месяц.  Семейная  легенда  утверждает,
что Кембл завидовал успехам моего отца. Возможно, это правда.  Но  правда  и
то, что мой отец привык делать  все  по-своему.  Директора  театров  -  люди
высокомерные и не терпят никакого упрямства. И уж конечно, Кембл  не  станет
терпеть артистический темперамент актера, который пробыл в  Лондоне  слишком
недолго, чтобы снискать достаточно прочную любовь зрителей.  -  Она  качнула
головой. - Единственный выход для моего отца - быть директором в собственном
театре. Может быть, театр Фицджералда и  не  так  знаменит,  но  папа  может
делать все, что сочтет нужным.
   Она провела Стивена в  большой  зал,  предназначенный  для  всякого  рода
собраний, и увеселительных целей. Когда они поднялись по лестнице, из  двери
перед ними вышел щеголеватый красивый молодой