я, как я - граф?
   Направляясь к окну, Мегги, сверкнув улыбкой, бросила через плечо:
   - У меня, по крайней мере, есть возможность стать графиней, а  у  тебя  и
той нет.
   Глядя, как она отодвигает  портьеру,  Рейф  спросил,  не  лучше  было  бы
покинуть номер через дверь.
   - Проще, - согласилась она, - но я не хочу  рисковать  репутацией.  -  И,
пожелав ему спокойной ночи, исчезла за портьерой, и  только  легкий  ветерок
напомнил о ее недавнем присутствии.
   Рейф подбежал к окну и посмотрел вниз. Мегги исчезла,  но,  поскольку  по
стене вился густой дикий виноград,  для  ловкого  человека  не  представляло
особой трудности спуститься.
   Рейф только покачал головой, закрывая окно. Эта  чертовка  решила  свести
его с ума, но в  такую  игру  можно  поиграть  и  вдвоем.  Рейф  усмехнулся.
Напрасно Мегги верит в то, что сумеет справиться со своей страстью. Пожалуй,
он хорошо проведет время.

***

   Англичанина везли по парижским улицам с завязанными глазами, кроме  того,
карета, как ему показалось, намеренно кружила, чтобы окончательно сбить  его
с толку. Всякий раз при мысли  о  том,  с  кем  предстояло  встретиться,  он
непроизвольно клацал зубами. Этот человек был известен  как  Ле  Серпент  и,
подобно змее,  в  честь  которой  тот  был  назван,  внушал  людям  страх  и
отвращение. Англичанин отдавал  себе  отчет  в  том,  насколько  опасна  эта
встреча, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
   Скрипучая колымага наконец остановилась.  Так  сколько  же  они  петляли?
Минут  пятнадцать?  Тридцать?  Трудно  ориентироваться  во  времени,   когда
находишься в столь беспомощном состоянии.
   Дверь открылась, и свежий воздух ворвался в душное  пространство  кареты.
Молчаливые стражники подхватили Англичанина за предплечья и вытащили на свет
Божий, нисколько не заботясь о том, что повязка больно врезалась ему в лицо.
   Англичанина повели в дом, затем по черной лестнице наверх в узкий  глухой
коридор. Потом по второй лестнице они поднялись вверх еще  на  один  этаж  и
снова в бесконечный лабиринт коридоров, лестниц, ведущих то вверх, то  вниз,
пока наконец его не втолкнули в комнату. Англичанин поднял руку, чтобы снять
черную повязку, но замер, остановленный голосом, звучащим из глубины комнаты
с явной угрозой:
   - Не советую вам делать этого, mon Anglais. Если вы увидите мое лицо, мне
придется вас прикончить, а это непростительно глупо, поскольку я могу  найти
вам лучшее применение.
   Англичанин  безвольно  опустил  руку.  Слепой  перед   зрячим,   лишенный
возможности  сопротивляться,  если  потребуется,  мужчина   был   совершенно
деморализован. Он  не  мог  знать  даже  о  национальности  своего  опасного
нанимателя,  поскольку  Париж  представлял   собой   настоящую   дьявольскую
мешанину. Этот ублюдок мог быть в  равной  степени  французом  и  пруссаком,
австрийцем или русским, короче - любым.
   Стараясь придать голосу уверенности, Англичанин сказал:
   - Не тратьте время на угрозы, Ле Серпент. Должно быть, вы вполне довольны
сведениями, что я вам поставляю. В противном случае вы бы за них не  платили
да и не стали бы приглашать меня для личной встречи.
   Ле Серпент неприятно захихикал.
   - Да, информация ваша была мне полезна, но на этот раз я жду от вас  куда
большего. Мне нужны самые подробные сведения о перемещениях лорда Кэстлри  и
герцога  Веллингтона  плюс  ежедневный  подробный  отчет  о  всех  действиях
делегации.
   - У меня не такой чин, чтобы быть в курсе всего.
   - Тогда отыщите того, кто в курсе, mon Anglais. Сквозь бархатный тон явно
пробивались нотки угрозы. И вновь, уже не в первый раз. Англичанин пожалел о
том, что ввязался в эту историю. Однако поздно было предаваться  сожалениям:
Ле Серпент уже знал о нем слишком много. Оставалось одно - сохранять хорошую
мину при плохой игре, и Англичанин бодро заявил:
   - Хотите узнать побольше  -  платите  побольше.  Большинство  сотрудников
миссии вовсе не болтливы, а те, кто  захочет  что-то  рассказать,  затребуют
круглую сумму.
   - Не беспокойся, тебе заплатят по счету, но только в пределах  разумного.
Я не намерен оплачивать твоих шлюх и карточные долги.
   Неужели знает? Пот потек из-под повязки, когда Англичанин понял,  что  Ле
Серпент в курсе того, куда делись деньги, которые  он  должен  был  передать
своим осведомителям. Конечно, не стоило тратить эту сумму на себя,  но  если
бы не оплатил карточный долг, то потерял бы  всякое  уважение  среди  своих.
Предпочтя за лучшее не слишком распространяться  на  этот  счет.  Англичанин
скупо ответил:
   - Можете не беспокоиться.
   - Как это мило с  вашей  стороны,  -  с  нескрываемой  иронией  отозвался
наниматель. - Шлите доклады, как  обычно.  Повторяю,  мне  нужны  ежедневные
отчеты, потому что дело приближается к  развязке.  Вам  сообщат,  когда  мне
потребуется увидеть вас снова. Теперь можете уходить.
   "Интересно, что за кушанье стряпают эти ребята?" - размышлял  Англичанин,
в сопровождении стражи выбираясь из проклятого дома. Знай он, что на  уме  у
этого змея, смог бы отхватить немалый куш. В одном загвоздка: ему не узнать,
кто готов купить  эти  сведения,  пока  не  прояснится  личность  самого  Ле
Серпента. Расследование может быть опасным, но разве игра не стоит свеч?

Глава 5

   Отпустив горничную, Мегги встала перед большим  зеркалом,  с  придирчивой
тщательностью изучая собственное  отражение.  Для  сегодняшнего  приема  она
выбрала весьма облегающее  ярко-розовое  платье.  Выбор  не  был  случайным:
требовалось, чтобы ее заметили. Шею Мегги украшала  витая  золотая  цепь,  а
отливавшие червонным золотом волосы были  уложены  в  замысловатый  узел  на
затылке.  Решив,  что  такая  прическа  выглядит   слишком   строго,   Мегги
высвободила одну прядь. Шелковый локон  игриво  упал  на  обнаженное  плечо,
словно приглашая того, кто будет любоваться ею, повторить его маршрут губами
или кончиками пальцев.
   Мегги осталась  довольна  осмотром.  Она  выглядела  и  как  леди  и  как
искательница приключений.
   Поскольку до восьми еще оставалось  время,  Мегги  могла  поразмышлять  о
Рейфе. Необходимо разобраться в своих чувствах, прежде чем они начнут вместе
работать. Уж слишком  сильны  были  эмоции,  когда  они  оказывались  рядом.
Метание между озлоблением, гневом, удивлением и восторгом  небезосновательно
казалось ей опасным, особенно с учетом того, насколько  важным  и  серьезным
было их задание. Нельзя позволить необузданным чувствам помешать делу.
   Мегги твердо решила, что больше поцелуев не  будет.  Не  стоит  повторять
прежние ошибки. Не стоит провоцировать Рейфа, иначе она не устоит перед  его
напором, так что лучше не будить в нем зверя.
   Да, двенадцать лет назад Рейф поступил как негодяй. Но в конце концов  он
искупил тот грех, доставив на  родину  тела  дорогих  ей  людей.  Нельзя  не
признать, что этот жест, необъяснимый с точки зрения нормальной логики,  был
весьма великодушным по отношению к женщине, которую Рейф  однажды  заклеймил
позором. Какими бы ни были мотивы его поступка, они квиты.
   Наверное, стоит вести себя так, будто встретились впервые два дня назад и
нет  у  них  никакого  прошлого.  Она  должна  видеть  в  нем   всего   лишь
привлекательного мужчину, который призван помочь  ей  раскрыть  заговор,  ни
больше, ни меньше. Жаль, конечно, что он  так  хорош  собой.  Это  усложняет
дело. Судя по всему, Рейф привык получать, что желает, а он  ее  хочет,  это
точно. Почему? По-видимому, просто из-за того, что оказалась  под  рукой,  а
может быть, из-за того, что не взял ее тогда.
   Мужчины по своей природе азартны. Ни один  рыбак  не  забудет  про  рыбу,
сорвавшуюся с крючка в последний момент.
   С годами Мегги хорошо узнала тип мужчин,  к  которому  принадлежал  Рейф.
Выказывай ему полное неуважение, и это будет лишь подогревать его стремление
наконец-то заполучить желаемое. Самая лучшая тактика в отношении таких,  как
он, - спокойное дружелюбие.  Можно  даже  лицемерно  дать  ему  понять,  что
хотелось бы быть с ним поближе, только дела мешают. Подобным образом удастся
в, достаточной степени удовлетворить его тщеславие, не подогревая азарта.
   Из зеркала на Мегги смотрела роскошная женщина,  несколько  высокомерная,
уверенная в своих чарах. Мегги долго искала этот образ, и он не раз  выручал
ее. Пусть черты ее остались прежними, но  кто  же  в  этой  салонной  львице
узнает Марго Эштон,  дочь  полковника  Геральда  Эштона  и  невесту  Рафаэля
Уайтборна?
   Грусть легла на  сердце  Мегги.  Где  же  та  порывистая  девочка,  такая
открытая, честная,  не  умевшая  совладать  с  собой?  Именно  это  неумение
обуздать себя и подвело ее  тогда,  когда  от  нее  требовалось  всего  лишь
немного терпения и чуть меньше гордости. Куда делась? Туда же, куда ушла  ее
юность и невинность.
   К счастью, именно в тот момент, когда мысли Мегги приняли столь  грустный
оборот, вошла Инга, ее горничная, и  объявила,  что  приехал  герцог.  Гордо
вскинув голову. Марго  отвернулась  от  зеркала.  Долгая  жизнь  во  Франции
побудила ее перенять некоторые привычки французов, в том числе  и  любовь  к
бесплодным фантазиям, но все же в глубине души она  оставалась  прагматичной
англичанкой, так что, к счастью, привычка к философствованию не успела войти
в плоть и кровь.
   Герцог, как всегда, был великолепен. Одетый в превосходно сидящий дорогой
вечерний костюм, он вел себя столь непринужденно, словно на нем были  старые
бриджи и куртка для верховой езды. Если на него и произвел впечатление  убор
Мегги, то отреагировал Рейф весьма сдержанно. Предлагая ей руку,  он,  чуть,
приподняв бровь, спросил:
   - Так вы тот самый пострел, что сиганул  из  окна  моей  спальни  прошлой
ночью?
   - А у вас в спальне были гости? - улыбаясь, спросила Мегги. Рейф вел себя
столь непринужденно,  что  выбранная  ею  тактика  поведения  совершенно  не
годилась. - Какого же пола?
   - Трудно сказать, - с улыбкой прошептал ей на ухо Рейф, когда  они  вышли
за дверь. -  У  меня,  к  сожалению,  не  было  возможности  провести  более
детальное расследование.
   Его карета - изысканное  сочетание  черного  с  глубоким  красным,  цвета
бургундского, запряженная четверкой лошадей, - ждала  их  внизу.  Каждую  из
дверей экипажа украшал герб Кэндоверов. Рейф помог Мегги  войти  и  сам  сел
напротив нее.
   Лошади зацокали по мостовой, и под эти звуки Мегги попросила обращаться к
ней как к Магде.
   - Полагаю, ты мог бы называть меня  Мегги,  поскольку  ты  англичанин,  -
добавила она, - но никогда не зови меня  Марго.  Сам  понимаешь,  это  может
вызвать у окружающих любопытство, которое способно все испортить.
   - Мне будет трудно, - ответил он,  чуть  улыбаясь,  -  но  я  постараюсь.
Странно, когда ты была англичанкой, твое имя  произносилось  на  французский
манер, теперь, когда ты изображаешь из  себя  венгерку,  тебя  зовут  добрым
английским именем - Мегги.
   - Если бы только в этом заключались все мои странности,  -  преувеличенно
вздохнув, ответила Мегги.
   - Смею спросить, в чем же остальные?
   - Нет, не смейте, если вам дорога жизнь, ваша честь, - отрезала она.
   Рейф  не  мог  бы  с  уверенностью  сказать,  что  повлияло  на  перемену
настроения Мегги, но ее теперешнее поведение было намного лучше той круговой
обороны, которую она занимала раньше.
   - Зачем такая официальность, Мегги?  Вместо  "ваша  честь"  ты  могла  бы
называть  меня  просто  Рейф,  дорогая,  раз  уж  мы  с  тобой  играем  роль
любовников.
   - Не бойся. Уж я-то сумею сыграть, даже если ты забудешь.
   Неожиданно перейдя на французский, Мегги добавила:
   - Кстати, теперь мы  можем  разговаривать  на  языке  страны,  в  которой
находимся.
   - Так это и есть французский с  венгерским  акцентом?  -  спросил  он,  с
интересом прислушиваясь к ее голосу.
   - Ну конечно! Разве я не  венгерская  графиня?  -  по-венгерски  ответила
Мегги и тут же на чистом французском добавила:
   - Конечно, жаль моего безупречного  французского.  -  Потом  вдруг  стала
говорить с английским акцентом:
   - Надеюсь, я не запятнаю себя позором, если буду говорить по-французски с
английским акцентом, но все же лучше этого не делать.
   Рейф  слушал   как   завороженный,   удивляясь,   насколько   легко   она
разговаривает на разных языках. И  чисто  парижский  диалект,  и  английский
акцент во французском были  безупречны.  Вероятно,  и  венгерский  язык  был
передан так же точно.
   - Какой же дьявол научил тебя этому? - спросил он.
   - Не знаю, чей это дар - небес или преисподней, но у меня  способности  к
языкам. Это вроде музыкального слуха, - пояснила она. - Я могу воспроизвести
безошибочно любое произношение, только раз  услышав.  Там,  куда  мы  сейчас
направляемся,  меня  знают  как  венгерку,  значит,  и   говорить   я   буду
соответственно.
   - Да уж действительно подарок  природы,  -  восхищенно  заметил  Рейф.  -
Теперь я понимаю, почему пруссаки принимали тебя за  свою,  и  итальянцы,  и
французы готовы были присягнуть лорду Стрэтмору, что ты одна из них.
   - В самом деле? - засмеялась Мегги. - Вот она, обратная  сторона  медали!
Не так уж хорошо иметь столько двойников в других странах. Всегда существует
опасность встретить кого-то из предыдущих воплощений.
   Карета остановилась, заняв место среди многих других экипажей,  прибывших
на прием. Вскоре они были уже у дверей британского посольства в числе других
приглашенных. Великолепное здание было выкуплено герцогом Веллингтоном годом
раньше у принцессы Боргесской, печально известной сестры Наполеона Паулины.
   Поднявшись на цыпочки, Мегги, показывая взглядом на скульптуру  у  входа,
шепнула Рейфу на ухо:
   - Принцессу Боргес запечатлел в мраморе сам Канова. Когда один из  друзей
полюбопытствовал,  как  смогла  она  позировать  обнаженной,   та,   невинно
улыбаясь, ответила, что не испытывала никаких неудобств, поскольку в  студии
топили камин и было тепло.
   Принимая предложенные Мегги условия игры, Рейф  скользнул  рукой  под  ее
шаль и чувственным шепотом спросил, поглаживая бархатистую кожу:
   - Неужели все, что говорят о принцессе, правда? Мегги вздрогнула,  причем
Рейф мог бы поклясться, что жест этот не был игрой и,  засмеявшись  глубоким
будуарным смешком, ответила, опустив ресницы:
   - Абсолютная правда. Говорят, она взяла в плен не меньше мужчин,  чем  ее
брат, но только методы у нее были, как бы сказать, более интимные.
   Мегги  продолжила  свой  не  слишком  скромный  комментарий,  а  Рейф   с
восхищением смотрел на ее блестящие глаза и  полные,  словно  созданные  для
поцелуев губы Со стороны никто не усомнился бы в том, что эти двое - еще  не
успевшие надоесть друг другу любовники, одержимые взаимной  страстью.  Рейфу
не приходилось играть, жар от полученного накануне сумасшедшего поцелуя  все
еще грел его, давая надежду на продолжение.
   Бережно обняв за стройную  талию,  Рейф  вел  Мегги  вперед.  Обменявшись
приветствиями с Кэстлри, Веллингтоном  и  прочими  знаменитостями,  Рейф  со
спутницей прошли в огромный  бальный  зал.  Гости  прогуливались,  оживленно
разговаривая.
   Мегги держалась поближе к Рейфу, не отпуская его руки: он, казалось,  был
на короткой ноге с большинством присутствующих. Не меньше часа они только  и
делали,  что  здоровались  с  очередными  знакомыми,  не  упуская  при  этом
возможности пригубить прекрасное шампанское.
   От Рейфа не ускользали  завистливые  и  любопытствующие  взгляды  мужчин,
гадающих, как за такой короткий срок  ему  удалось  завоевать  сердце  столь
очаровательной дамы. Льстили самолюбию и взгляды женщин,  явно  завидовавших
его удачливой партнерше.
   Как  удается  Мегги  быть  столь  непохожей  на  англичанку?  Да,  у  нее
действительно по-восточному высокие скулы, и жестикулирует  она  живо,  так,
как принято на континенте, но ведь этого мало...
   Случайно один неловкий гость, кого-то искавший в толпе,  прижал  Мегги  к
Рейфу, и тот уловил ее запах. Может быть, именно он был частью ее  ауры:  не
легкое цветочное благоухание Англии, а куда  более  сочный,  густой  аромат,
навевавший  воспоминания  о  Великом   Шелковом   Пути,   о   пышных   садах
благословенной Персии. Запах, этот  изначально  присущий  человеку  код,  по
которому мы воспринимаем человека не умом, а инстинктом, создавал вокруг нее
некую тайну - неразгаданную тайну Востока.
   Мегги не нарушила обещания и вела  себя  с  Рейфом  так,  что  он  и  сам
поверил, будто у них роман. Платье  из  кораллового  шелка  настолько  ладно
облегало  фигуру,  нежно  лаская  ее  тело,  что  ему   чертовски   хотелось
последовать его примеру. Едва она поднимала на  Рейфа  подернутые  поволокой
глаза, как бы невзначай прикасалась к нему, он с трудом  сдерживался,  чтобы
не увести Мегги куда-нибудь в укромный уголок, подальше от чужих глаз.  Будь
на ее месте другая, давно бы уже сделал это. Но он боялся оказаться смешным,
в который уже раз напоминая себе, что происходящее  между  ними  всего  лишь
игра.
   Почувствовав, что ему необходимо успокоиться, Рейф заметил, что в  их  на
первый взгляд беспорядочном перемещении была на самом  деле  система.  Мегги
выбирала маршрут так, чтобы они оказались  поближе  к  высокому  военному  в
форме полковника прусской армии.
   Мужчина стоял в гордом одиночестве, прислонившись к  стене.  Волосы  его,
светлые словно лен,  при  свечах  казались  седыми.  Полковника  можно  было
назвать красивым, если бы не брезгливая гримаса на лице.  Казалось,  пруссак
презирает здесь всех и вся. Изредка он кивал то одному, то другому, но ни  с
кем не вступал в непринужденную беседу.
   - Это Ференбах? - тихо спросил Рейф.
   - Да, - ответила она, обернувшись. Их губы почти  встретились,  и  Мегги,
вспыхнув, отшатнулась.
   Словно не заметив этого неосторожного, не укладывающегося в  их  сценарий
жеста, Рейф спросил:
   - Ты его знаешь?
   - В общем-то нет. Мы были представлены друг другу,  но  его  редко  можно
увидеть на подобных сборищах. Сегодня  он  пришел  только  потому,  что  бал
дается в честь маршала Блюхера.
   - Полковник Ференбах? Как приятно вновь с вами  встретиться!  -  радостно
воскликнула Мегги, когда они оказались вблизи гордого военного. Протянув ему
руку, она представилась:
   - Я графиня Янош. Мы с вами познакомились на военном смотре  русских,  вы
не помните?
   По всей видимости, полковник не помнил об этой встрече, но  руку  все  же
вежливо поцеловал. Подняв глаза и увидев в глубоком декольте платья то,  что
Мегги столь умело подчеркнула нарядом, он несколько растаял. Рейф  был  рад:
Ференбах - настоящий мужчина.
   Мегги представила своего  спутника,  и  полковник  отвесил  ему  вежливый
поклон. От льдисто-серых глаз Ференбаха повеяло холодом. Рейф невольно  по-,
ежился. Этот человек и в ад пойдет с высоко поднятой головой и ни перед  кем
не согнет спину.
   Мегги посмотрела вокруг, стараясь отыскать взглядом маршала Блюхера.
   - Должно быть, служить такому полевому командиру, как ваш маршал, высокая
честь. Равного ему не найдешь.
   - Вы правы, - ответил полковник. -  Маршал  Блюхер  -  храбрый  солдат  и
человек чести. Уловив подходящую тему, Мегги продолжала.
   - Жаль, что его роль в битве при Ватерлоо еще недостаточно  оценена.  При
всем мастерстве Веллингтона никто не мог бы поручиться за исход, не подоспей
ему на помощь маршал Блюхер.
   Рейф забеспокоился, как бы  Мегги,  увлекшись,  не  перегнула  палку,  но
опасения были напрасны: Ференбах смотрел на нее с явным одобрением.
   - Вы все очень верно чувствуете, графиня. Веллингтон раньше  ни  разу  не
встречался с императором, так что вполне возможен был и другой исход: победа
императора, а не поражение.
   Рейф почувствовал, что его  гордость  и  патриотические  чувства  задеты.
Веллингтон  ни  разу  не  проигрывал  сражений,  битва  при  Ватерлоо   была
практически выиграна к тому моменту, как  Блюхер,  уже  около  семи  вечера