ы,  и  рама  разошлась,  но,  похоже,  вес  можно
восстановить.
   Никлас поднял с пола обломки.
   - Ты права, - согласился он, оглядев их. - Нет ничего такого, чего нельзя
было бы починить. - Он погладил гладкое, как атлас, дерево. - Я рад. Тэм был
великий мастер - пытаться уничтожить его произведение было кощунством.
   -  К  счастью,  арфа  была  сработана  очень  прочно.  Она  даже  сделала
порядочную вмятину в стене. - Клер опустилась на  пятки.  -  Прошлой  ночью,
когда ты отшвырнул ее, мне показалось, что ты пытаешься уничтожить не только
арфу, но и музыку в  твоей  душе.  Надеюсь,  что  это  тебе  не  удалось.  -
Последняя фраза прозвучала скорее как вопрос, чем как утверждение.
   - Полагаю, именно таково и было мое намерение, хотя тогда я так не думал.
- Он щипнул единственную уцелевшую струну, и раздался меланхоличный звук.  -
Наверное, мне следует написать песню о взрыве на  шахте.  Ведь  это  древняя
кельтская традиция - увековечивать в балладах наших благородных мертвых.
   Она накрыла его руку своей ладонью.
   - Да, сочини такую песню и спой ее на ежегодном состязании бардов долины.
Этим ты сделаешь большое дело для каждого жителя Пенрита.
   Лицо Никласа напряглось, и она догадалась, о чем он подумал: о  том,  что
сделал бы для них куда больше, если бы смог вовремя изменить условия труда в
шахте и предотвратить взрыв. Хотя теперь он уже мог сдерживать снос  горе  и
чувство вины, они все же не отпустили его. Наверное,  полностью  он  от  них
никогда не освободится.
   Тягостную тишину нарушило внезапное появление Уильямса. Вместе  с  ним  в
библиотеку вбежал запыхавшийся мальчик. Узнав в нем Тревора,  старшего  сына
Маргед, Клер вскочила па ноги.
   - Я нужна твоей маме, Тревор? - спросила она. - Сейчас пойду. Я  как  раз
собиралась в деревню. Мальчик покачал головой:
   - Нет, мисс Морган, это не то, о чем вы подумали. У  меня  очень  хорошие
новости - мой папа жив! Его нашли сегодня утром. Мама послала  меня  сказать
вам об этом, как только его принесли домой.
   - Слава Богу! - проговорила Клер, но ее тихое восклицание было  заглушено
ликующим криком Никласа:
   - Аллилуйя!
   То, что сообщил Тревор, было невероятно, но его  счастливое  личико  было
красноречивее любых доказательств, На лице Никласа  сияла  радость,  и  Клер
поняла: весть о том, что Оуэн жив, исцелит его, как ничто другое.
   - Уильямс,  вели  приготовить  двуколку,  -  приказал  Никлас.  -  Тревор
расскажет нам все по дороге в деревню.
   Через пять минут, они уже мчались к Пенриту на такой скорости,  что  Клер
испугалась бы, если б лошадьми правил менее искусный  возница,  чем  Никлас.
Сидящий между ними Трсвор объяснял:
   - Взрывом папу отбросило в один из старых штреков. Папа долго  лежал  без
сознания, потому что сломал ногу и сильно  ударился,  а  когда  очнулся,  то
вспомнил, что неподалеку находится одна  из  старых  штолен,  через  которые
откачивается вода. Он прорубился через завал, добрался до нее и увидел,  что
из-за взрыва уровень воды в ней упал, так что вверху был  воздух.  Ночью  он
выбрался наружу, и нынче утром его нашел пастух.
   - Это просто чудо, - тихо сказала Клер.
   - Вот и моя мама так говорит.
   Некоторое время вес трос молчали. Потом Никлас спросил:
   - А на что будут жить семьи тех, кто погиб?
   - У шахтеров есть два  общества  взаимопомощи,  куда  они  каждую  неделю
делают небольшие взносы, - ответила Клер. - Так что сейчас  имеется  немного
средств, чтобы помочь тем, кто остался без кормильца.
   - Погибших так много, что эти деньги скоро кончатся, - заметил Никлас.  -
Как ты думаешь, валлийские упрямство и гордость не помешают  этим  обществам
принять взнос и пожертвования и от меня?
   - Я уверена, что никто  не  станет  возражать.  Дверь  коттеджа  Моррисов
открыла Маргед. Под глазами у  нес  были  темные  круги,  но  лицо  освещала
счастливая улыбка. Подруги крепко обнялись и расплакались. Когда  они  снова
обрели способность связно разговаривать, Маргед пригласила  гостей  пойти  и
сказала, что они должны непременно выпить чаю и  попробовать  ее  булочек  с
изюмом.
   Тихо, чтобы не разбудить  Оуэна,  Маргед  повторила  то,  что  уже  успел
рассказать Тревор.
   - Но это не все, - добавила она. - Есть и другая добрая весть - нашли еще
двух живых шахтеров, они не  задохнулись,  потому  что  попали  в  воздушный
карман. - Она назвала имена спасенных. Клер знала обоих,  так  как  учила  в
школе их детей.
   - Говорят, на шахте грядут большие перемены, - продолжала Маргед. - Лорду
Майклу Кеньону не понравилось, как велись дела, и теперь он решил  управлять
шахтой сам.
   - А как насчет Майдока? - спросил Никлас. Маргед довольно улыбнулась:
   - На людях его милость не сказал против Мэйдока ни слова,  но  все  равно
всем ясно - у бывшего управляющего больше нет власти, теперь он  всего  лишь
мастер, чье дело выполнять приказы хозяина. Говорят, Мэйдок в бешенстве,  но
жаловаться не смеет, потому что боится потерять место.
   Проглотив кусочек булочки с изюмом, она добавила:
   - Лорд Майкл велел всем шахтерам заняться укреплением уцелевших выработок
и не жалеет денег на рудничные стойки. Говорят, он  приказал  установить  на
шахте новый паровой насос Уатта и  подъемный  механизм  с  клетью,  так  что
шахтерам больше не придется спускаться и подыматься на этом ужасном  канате,
подобно грозди винограда.
   - Слава Создателю! - с жаром  воскликнула  Клер.  -  Похоже,  теперь  все
необходимые меры наконец будут  приняты  и  в  шахте  больше  не  произойдет
подобных катастроф.
   - Да, кажется, Майкл снова всерьез занялся делами, которые оставил четыре
года назад, - согласился Никлас; потом  он  повернулся  к  хозяйке  дома.  -
Маргед, можно я поговорю с Оуэном, когда он проснется?
   - Пойду посмотрю, может, он  уже  и  не  спит.  Возвратившись,  Маргед  с
улыбкой сообщила:
   - Он проснулся и хочет видеть вас, милорд.
   - Думаю, это будет уже слишком, если к нему приду  еще  и  я,  -  сказала
Клер. - Маргед, давай вместе  помолимся  и  поблагодарим  Бога  за  спасение
Оуэна.
   Они встали на колени. Но прежде  чем  начать  молитву,  Маргед  удивленно
посмотрела на подругу.
   - Я всегда считала, что ты непохожа на своего  отца,  но  только  что  на
мгновение ты стала... ну просто вылитый он. Спасибо,  что  напомнила  мне  о
молитве, а то с тех пор, как принесли Оуэна, у меня голова идет кругом...

***

   Никлас поднялся на второй этаж в крошечную спальню Оуэна  и  Маргед,  где
едва умещалась их обширная кровать. Оуэн был бледен, левая нога в лубке,  но
лицо его выражало покой. Увидев Никласа, он молча поднял руку.
   Никлас крепко пожал ее и опустился на колени возле кровати.
   - Слава Богу, что ты остался жив! -  с  жаром  воскликнул  он.  -  Просто
представить невозможно, как тебе удалось уцелеть при таком страшном  взрыве,
а потом так долго находиться под землей.
   - Думаю, мое время еще не пришло, - хрипло проговорил Оуэн. -  Чудо,  что
меня не убило сразу, а то, что я оказался  достаточно  близко  от  дренажной
штольни и смог пробить ход наружу - еще большее чудо.
   - Ну, надо сказать, ты и сам не оплошал, - заметил Никлас. - Найти дорогу
в лабиринте штреков, в полной темноте, да  еще  со  сломанной  ногой  -  это
настоящий подвиг.
   - Мне было за что бороться. Никлас посмотрел Оуэну в лицо.
   - Почему ты заставил меня подняться  первым?  Ведь  у  тебя  есть  семья,
значит, ты кому-то нужен, не то что я. Губы Оуэна тронула слабая улыбка.
   - Я знал, что если умру, то попаду прямиком в рай, а вот  насчет  тебя  у
меня были сильные сомнения.
   На мгновение Никлас подумал, что шахтер шутит, а когда  понял,  что  Оуэн
совершенно  серьезен,  расхохотался,  прислонившись  лбом  к  дубовому  краю
кровати. Но даже заливаясь смехом, Никлас, как ни странно,  чувствовал,  что
стал свидетелем ошеломляющего проявления веры и это повлияет на многое в его
жизни...
   Но он не мог сказать о  своих  ощущениях  Оуэну  и  ограничился  коротким
ответом:
   - Ты был совершенно прав. Если рай  и  ад  существуют,  то  я  бы  сейчас
жарился, как яичница на сковородке.
   - Очень может быть, - согласился Оуэн с лукавым блеском  в  газах.  -  Но
теперь у тебя будет время изменить свою грешную жизнь. Нельзя  сказать,  что
Никлас Дайвис Эбердэр такой уж плохой человек, но вряд  ли  он  когда-нибудь
задумывался о том, в каком состоянии пребывает его душа.
   -  И  снова  ты  прав,  приятель.  Но  Клер  наверняка  окажет  на   меня
благотворное влияние. - Сделав короткую паузу, Никлас добавил:
   - Через неделю мы с ней поженимся. Ты первый, кому я об этом говорю.
   - Подумать только - наша Клер станет графиней, - с видимым  удовольствием
произнес Оуэн. - Ты не смог бы сделать лучшего  выбора,  тебе  нужна  именно
такая жена - женщина, твердо стоящая на земле обеими ногами.
   Заметив, что Оуэна уже утомил разговор, Никлас встал.
   - Если и ты к тому времени встанешь на ноги,  может,  будешь  на  свадьбе
посаженым отцом Клер? Думаю, ей это понравится.
   - Это как же? На костылях? - с сомнением в голосе спросил Оуэн.
   - Мы с удовольствием доставим тебя туда в кресле на колесиках.
   Чувствуя себя так, словно с  сердца  у  него  свалился  огромный  камень,
Никлас  спустился  обратно  на  первый  этаж.  Проведать  Оуэна  пришли  еще
несколько человек; Никлас и Клер  попрощались  с  Маргед,  чтобы  освободить
место для других посетителей.
   Когда они возвращались в Эбердэр, Клер сказала:
   - Если б ты знал, что Оуэн остался жив, то избежал бы того, что произошло
прошлой ночью и теперь тебе не грозила бы перспектива провести остаток жизни
в браке.
   Он пожал плечами.
   - Возможно, это судьба. Как бы там ни было, дело сделано и во всяких если
бы да кабы уже нет смысла. - Уголки его губ приподнялись в улыбке. - Как  ты
уже, наверное, и сама догадалась, цыгане - большие фаталисты.
   - Мы можем не обсуждать эту тему, если ты... доволен. Он  бросил  на  нее
быстрый взгляд, гадая, не жалеет ли она о том, что выходит за него замуж, но
лицо ее было спокойно.
   - Думаю, Майкл серьезно воспринял  то,  что  я  сообщил  ему  в  Лондоне.
Теперь, когда  он  сам  увидел,  каково  было  положение  дел  на  шахте,  и
предпринял шаги, чтобы его исправить, больше  нет  необходимости  расторгать
договор об аренде.
   - Должна признать, что майор меня приятно  удивил,  -  заметила  Клер.  -
Похоже, когда он решает держать свой поров в узде, из него получается вполне
здравомыслящий, разумный человек. Теперь,  после  того  как  дело  с  шахтой
улажено, у тебя будет больше времени для шиферного карьера.
   - Как насчет того,  чтобы  провести  наш  медовый  месяц  в  Пенрите,  на
тамошних карьерах? Только мы вдвоем, горы, нарциссы, романтические ночи  под
звездами.
   Клер подняла брови.
   - А если пойдет дождь?
   - Тогда нас ждут удобные, хотя и не такие романтические ночлеги в  горных
хижинах для путников.
   - Звучит заманчиво. - И она улыбнулась ему так,  что  Никласу  захотелось
привязать лошадей и затащить ее в кусты. Немного подумав, он так и сделал.

***

   Всю следующую неделю Клер была занята выше головы. Организация свадьбы не
требовала больших усилий, поскольку решили ограничиться скромной  церемонией
в Эбердэре. Однако надо было многое сделать для семей шахтеров, погибших  от
взрыва. Клер приняла участие в дюжине похорон, держала в объятиях  множество
рыдающих женщин и помогла многим вдовам построить планы  па  будущее.  Когда
слухи о помолвке Клер с Никласом распространились, нашлись такие,  кто  стал
смотреть на нее с неодобрением и неприязнью, однако в  целом  новость  о  ее
предстоящей свадьбе казалась людям не такой уж важной по  сравнению  с  тем,
что случилось в шахте. Вот уж поистине ирония судьбы - трагедия на  шахте  в
Пенрите сделала ее собственное положение значительно легче.
   Но больше всего Клер беспокоило не отношение к  ней  жителей  деревни,  а
изменившееся поведение Никласа. Он был очень внимателен и, занимаясь  с  ней
любовью,  явно  испытывал  наслаждение.  Но  она  чувствовала,  что  теперь,
сделавшись любовниками, они стали менее близки  друг  к  другу,  чем  тогда,
когда были противниками, словно бы Никлас компенсировал возникшую физическую
близость некоторым эмоциональным, отчуждением. Хотя эта его отстраненность и
не поколебала уверенности Клер  в  том,  что,  выходя  за  него  замуж,  она
поступает правильно, ей было очень горько от того, что он вдруг отдалился от
нее. Правда, она надеялась, что когда они станут мужем и  женой,  отчуждение
Никласа постепенно пройдет.
   На пятый день после их помолвки Клер вернулась в Эбердэр ближе к вечеру и
была встречена Уильямсом. - Граф Стрэтмор ждет  вас  в  гостиной,  мисс.  Он
прибыл два часа назад, - доложил дворецкий.
   - О Господи, - уныло вздохнула Клер, снимая шляпу.  -  А  Никлас  еще  не
вернулся из Суонси?
   - Нет, мисс.
   Войдя в гостиную, она увидела, что граф  успел  вполне  освоиться:  он  с
увлечением читал книгу и попивал чай.
   - Люсьен, вот это сюрприз! Никлас не говорил мне, что ждет твоего визита.
   Люсьен встал, взял обе руки Клер в свои и легонько поцеловал ее в щеку.
   - Верно, Никлас меня не ждал, но ему следовало бы догадаться, что я ни за
что не соглашусь пропустить эту свадьбу.
   Каждому жениху просто необходимо, чтобы во время церемонии  рядом  с  ним
был друг. Рэйф, к его величайшему сожалению, не сможет приехать. Он  слишком
занят в палате лордов - какой-то билль,  над  которым  он  работал,  вот-вот
будет поставлен па голосование. Однако он приказал мне непременно поцеловать
невесту от его имени. - И Люсьен чмокнул ее в другую щеку.
   - Но я еще не невеста.
   - Тогда  мне  придется  поцеловать  тебя  еще  раз,  в  день  свадьбы,  -
невозмутимо ответствовал Люсьен.  -  И  притом  дважды,  если  не  последует
возражений со стороны Никласа.
   - Извини, что тебе пришлось так долго ждать в гостиной.
   - Именно этого и заслуживает непрошеный гость.
   - Не хочешь ли прогуляться по саду? – предложила Клер.  -  Сегодня  такой
чудесный, действительно майский вечер.
   - Если мои воспоминания об Уэльсе верны, то нам  лучше  выйти  как  можно
скорее, потому что пока мы доберемся до сада, вполне может пойти дождь.
   Клер скорчила гримасу.
   - Суждение невеселое, но не лишено истины. Когда они вышли  в  вымощенный
каменными плитами внутренний дворик, солнце все еще продолжало сиять.  Важно
ступая, к ним подошел павлин,  распустил  веером  хвост,  и  солнечные  лучи
заиграли в волшебных сине-зеленых узорах, украшающих перья.
   - Прелестные существа, - заметил Люсьен, - но  поразительно  глупые.  Вот
наглядный пример того, что красота и ум несовместимы.
   Клер рассмеялась.
   - Но ты и другие "Падшие ангелы", твои друзья, очень  красивы,  при  этом
глупыми вас никак не назовешь.
   Люсьен  взял  ее  руку,   положил   на   сгиб   своего   локтя.   В   его
золотисто-зеленых глазах плясали веселые искорки.
   - Верно, но если хочешь знать, сблизились мы не только по  этой  причине.
Видишь ли, обычно группы мальчиков по большей  части  состоят  из  лидера  и
нескольких его подчиненных, - задумчиво продолжал он. - Возможно, мы четверо
подружились потому, что ни один из нас не любил подчиняться.
   - Полагаю, что все вы были прирожденными лидерами. Каждый из вас  мог  бы
управлять кружком преданных подхалимов.
   - Но мы  к  этому  не  стремились.  Рэйф  презирает  подлипал,  а  будучи
наследником герцогства, он привлекает их, как лошадь оводов.  Никласа  ты  и
сама хорошо знаешь: заставить его сделать что-нибудь, чего он  не  хочет,  -
это все равно что пытаться приказать ветру дуть в другую сторону, однако  он
отнюдь не жаждет повелевать другими людьми. Должно быть, это в  нем  говорит
цыганская кровь. А Майкл, по-моему, предпочитает мериться силами с  равными,
вместо того чтобы, не  встречая  достойного  сопротивления,  подчинять  себе
слабых и трусливых.
   - А что  ты  скажешь  о  себе?  -  спросила  Клер,  заинтересованная  его
анализом.
   - О себе? Как и Никлас, я не люблю подчиняться чужим приказам, но мне  не
по душе и роль лидера, потому что лидеры волей-неволей всегда оказываются на
виду.
   - Иными словами, ты создан для  того,  чтобы  быть  тайным  руководителем
шпионской сети.
   - Боюсь, что  да.  -  И  Люсьен  подчеркнуто  подозрительно  поглядел  на
павлина, важно расхаживающего перед павой, которая, похоже,  не  желала  его
замечать. - Говори, пожалуйста, тише. Кто знает, может быть, эти  павлины  -
французские агенты.
   Клер рассмеялась;  они  спустились  но  ступенькам  к  усыпанной  гравием
дорожке.
   - Хотя Никласа и невозможно  принудить  к  тому,  чего  он  не  хочет,  -
заметила девушка, - но чувство ответственности может заставить  его  сделать
нечто такое, чего он предпочел бы избежать.
   Люсьен бросил на нес проницательный взгляд.
   - Ты боишься, что он женится на тебе только из чувства ответственности?
   - Да, есть немного. - Не в силах устоять перед возможностью поделиться  с
кем-то своими сомнениями, она осторожно начала:
   - Когда мы с Никласом заключили сделку, я  была  для  него  чужой,  и  он
довольно легко относился  к  тому,  что  моя  репутация  будет  безвозвратно
погублена. Но узнав меня ближе, он, я думаю, почувствовал себя виноватым,  и
в результате предложил мне стать его женой.  Между  тем  раньше  он  не  раз
говорил мне, что твердо решил никогда больше не жениться.
   - Хотя чувство долга и в самом  деле  развито  у  него  весьма  и  весьма
сильно, одно только чувство ответственности ни за что  не  склонило  бы  его
пойти к алтарю, если бы он сам этого не хотел, - возразил Люсьен. -  Нет,  я
ни разу не  слышал,  чтобы  Никлас  сделал  хоть  что-нибудь  против  своего
желания. Старому графу пришлось убедиться  в  этом  на  собственном  горьком
опыте. Из-за того, что Никлас никогда не допускал, чтобы им командовали, они
с дедом большую часть времени пребывали в состоянии ссоры.
   Клер нагнулась и сорвала алый тюльпан.
   - А что за человек был старый граф?
   - В двух словах не объяснишь. Характер? Безусловно, очень нелегкий, чтобы
не сказать скверный и неприятный. Что до его отношения к Никласу, то оно еще
сложнее, но вот чего в нем точно никогда не было, так это тепла. Думаю,  они
бы лучше ладили, если б Никлас ходил перед стариком  на  задних  лапках.  Но
раболепство не в его натуре. Никлас неизменно проявлял учтивость  к  старому
графу, но была в нем при этом некая отрешенность, отстраненность, что  ли...
Понимаешь? Как будто он здесь и в то же время отсутствует.
   - Я знаю, что ты имеешь в виду, - сказала Клер, подумав о том, каким  был
Никлас в последние несколько дней. - Эта его манера просто бесит.
   - А как она бесила его деда!
   Гуляя, они дошли до  сада  с  декоративными  каменными  горками  и  когда
неспешно  двинулись  по  извилистой  дорожке,  с  ближайшего  дерева   вдруг
пронзительно закричала самка павлина.
   - Павлины хоть и украшают сад, но вот когда я слышу их вопли, меня так  и
подмывает приказать кухарке сделать из них фрикасе,  -  кровожадно  заметила
Клер. - До того, как я познакомилась с ними поближе, я всегда  считала,  что
павлины - птицы элегантные  и  аристократичные,  но  теперь  вижу,  что  это
всего-навсего крикливые фазаны в ярких перьях. Это стало  для  меня  большим
разочарованием.
   - То же самое можно  было  бы  сказать  об  аристократии  с  ее  мишурным
блеском. -  Люсьен  улыбнулся.  -  Кстати,  разговор  о  павлинах  почему-то
заставил меня вспомнить первую жену Никласа.
   Клер повертела в руках свой тюльпан.
   - И что же ты о ней думаешь?
   - Полагаю, мне не следовало бы о  ней  говорить,  но  я  все-таки  скажу.
Второй  жене  всегда  полезно  узнать,   что   представляла   из   себя   ее
предшественница. - Он на мгновение задумался. -  Леди  Кэролайн  была  очень
красива и никогда об этом не забывала. Очень жива