На Кейт было  длинное  голубое  платье  с  вышивкой,  в  котором  она
казалась прекрасной дамой эпохи Возрождения. Как мать, Джулия ничуть  не
сомневалась в том, что ее дочь выглядит  потрясающе.  Донован  был  одет
более традиционно - в синий блейзер и светло-коричневые брюки, - но тоже
смотрелся неплохо. Из кухни вышел Том.
   - Я и  забыл,  как  мило  в  Мэриленде  весной.  Даже  Калифорния  не
сравнится с Ракстоном в мае. Джулия взяла сына под руку.
   - Тебе придется приезжать почаще.
   -  Если  честно,  я  подумываю  о  том,  чтобы  уйти  в  монастырь  в
Нью-Мексико. Я часто посещаю одну обитель и каждый раз хочу остаться.
   Ее сын - и монах? Как только им с Сэмом удалось  произвести  на  свет
такого, не от мира сего, ребенка?
   - Я думала, церковь очень сильно настроена против геев.
   -  Именно  в  этой  общине  полагают,  что,  пока  соблюдается   обет
целомудрия, не важно, чем занимался человек в прежней жизни.
   Разумный подход.
   - Посетителей туда допускают?
   - Да, конечно. Монастырь Пресвятой Девы - это не тюрьма. Тебе бы  там
понравилось. Воздух  и  свет  в  Нью-Мексико  обладают  такой  чистотой,
которая возвышает душу. Там есть.., покой.
   - Могу себе представить. Чем ты будешь там заниматься? Кроме  молитв,
я имею в виду.
   - Братья всегда заняты. Работают в саду, пекут хлеб, делают  вино.  -
Он улыбнулся. - Занимаются веб-дизайном...
   - Серьезно?
   - Святая правда. Полагаю, что мое  владение  компьютером  -  одна  из
причин, по которой они согласны рассмотреть мою кандидатуру.  Монастырям
тоже приходится платить по счетам.
   Не успел он продолжить, как подошли сестра Сэма Мария и ее  муж  Шон.
Действуя со слаженностью давно женатой пары,  они  утащили  Тома,  чтобы
показать ему самого младшего  из  своих  внуков.  Джулия  смотрела,  как
родные удаляются, чувствуя на собственном лице  улыбку  обожания.  Чарлз
вышел из кухни и присоединился к ней.
   - Ты скоро сможешь оставить свой пост. Роковой час почти настал.
   - Подожду еще несколько минут. В конце концов люди  думают,  что  это
обычный прием, и гости  еще  продолжают  прибывать.  -  Она  улыбнулась,
почувствовав, как Дина трется о ее щиколотки. - Кроме того, моя  кошачья
внучка составит мне компанию.
   Весна выдалась трудной, мягко говоря. Но  было  огромным  облегчением
узнать, что Сэм не покончил с собой.
   Стройная молодая женщина стремительно вошла в двери.
   - Рейни, как чудесно! - проговорила Джулия.  -  Как  хорошо,  что  ты
смогла вырваться.
   - Я пропустила первую свадьбу Кейт  и  пообещала  ей,  что  никто  не
удержит меня от посещения второй.
   Рейни Марлоу обняла Джулию. Сегодня она поменяла блеск  Голливуда  на
простоту, которая напомнила Джулии о тех  днях,  когда  Кейт  и  все  ее
подружки хором плакали над очередной мелодрамой, сидя перед  телевизором
в большой комнате. Добрые старые времена...
   - А самый сексуальный мужчина в мире приехал?
   - Он в Греции, работает над новым фильмом.
   Может, это к лучшему. Джулии хотелось бы познакомиться с мужем Рейни,
но присутствие Кензи Скотта отвлекло бы всеобщее  внимание  от  главного
события.
   - Иди, поздоровайся с Кейт. И она, и вся ваша банда будет в восторге,
что ты здесь.
   Раздался звон тибетского  храмового  колокольчика.  Джулия  переплела
свои пальцы с пальцами Чарлза. Наступило  главное  событие.  Способность
перекричать шум, стоящий на объекте, - это большое достоинство,  подумал
Донован. Подняв руки, он громко провозгласил:
   - Внимание, пожалуйста!
   Толпа щебечущих гостей затихла, и Кейт выступила  вперед.  Оказалось,
что ее блестящие волосы украшены цветами, в руках она тоже держит  букет
и похожа на средневековую принцессу на какой-то изысканной картине.
   - Мы должны признаться. Это  не  просто  вечеринка.  Это  свадьба,  -
произнес Донован. - Заранее были предупреждены только  гости  из  других
штатов.
   Смех и возбужденный шепот прокатились по комнате, и к Кейт и  Патрику
подошли свидетели - Том Корси и Лиз Чен.
   - Устраивайтесь поудобнее, чтобы всем было хорошо видно, и начнем.
   Лорел Кларк, которая играла  на  цимбалах,  заранее  установила  свой
инструмент в уголке. Сейчас она наполнила комнату  звуками  танцевальной
музыки эпохи Возрождения, а гости собрались  вокруг  сочетающейся  пары.
Когда появился преподобный отец Уиттикер,  Донован  полез  в  карман  за
кольцами. У него и Кейт были прежние обручальные кольца, с датой  первой
свадьбы, выгравированной изнутри, и на днях он отвозил их к ювелиру.
   - Ты добавил на кольцах дату развода? - с улыбкой  спросила  Кейт.  -
Будет только справедливо, если наши внуки узнают всю историю полностью.
   Он улыбнулся, подумав, - за те недели, что  они  воссоединились,  она
снова стала улыбчивой, доверчивой, прежней Кейт.
   - Нет. Вместо этого  я  выгравировал  внутри  каждого  кольца  символ
бесконечности. - Донован поднял ее руку и нежно поцеловал пальцы.  -  На
этот раз, кариссима, мы вместе навсегда.

***

   - И объявляю вас мужем и женой.
   Кейт и Патрик поцеловались, а Джулия вытерла глаза. На этот  раз  они
не ошибутся. Когда она убирала платок, Чарлз тихо проговорил:
   - Я люблю свадьбы. Как насчет того, чтобы и мы  с  тобой  поженились,
когда пройдет приличествующий отрезок времени?  Скажем,  год  или  около
того?
   У Джулии зачастил пульс.
   - Я.., не загадывала так далеко вперед.
   - А я думал об этом. Представляю себе, как  очаровательно  ты  будешь
выглядеть, спускаясь по лестнице в центральном холле моего дома.
   Джулия прикусила губу. Потом почти неслышным голосом прошептала:
   - Да.
   Его лицо засветилось.
   - Если я еще не говорил об этом, Джулия, то я люблю тебя.
   - А я тебя, Чарлз.
   В душе она благодарно помолилась, потому  что,  если  и  существовала
женщина, благословенная дважды, это была именно она.
   Патрик одной рукой обнимал свою сияющую невесту.
   - Последнее, о чем я хотел сказать, -  мне  страшно  повезло.  Я  был
удивлен, когда Кейт согласилась выйти за меня замуж. - Он посмотрел ей в
глаза взглядом таким же сокровенным, как поцелуй. - Тот факт, что она во
второй раз согласилась выйти за меня, - просто чудо.
   - Патрик, как всегда, себя недооценивает, - отозвалась Кейт. - Я тоже
должна сделать одно признание. Все  те  милые,  чрезмерно  самоуверенные
люди, которые говорили мне, что я должна внимательно посмотреть  на  то,
от чего отказываюсь, - так вот, вы все были абсолютно правы.
   Снова раздался смех. Когда он стих, Кейт серьезным тоном проговорила:
   - Единственный, кто должен был бы здесь присутствовать, но не пришел,
- это мой отец. Давайте почтим память Сэма Корси минутой молчания.  Если
бы не он, мы не собрались бы здесь  сегодня,  а  моя  жизнь  была  бы..,
неполной.
   Стало совсем тихо. Потом преподобный отец Уиттикер проговорил:
   - Аминь. А теперь в бесконечной круговерти бытия время  отпраздновать
радостное рождение нового. Окидывая взглядом гостей, адвокат сказал:
   - Когда Сэм настаивал на составлении  этого  безумного  завещания,  я
твердил ему, что с моей профессиональной точки зрения он чокнутый,  хуже
мартовского зайца. Но оказывается, он прекрасно знал, что делает.
   Джулия взяла Чарлза под руку.
   - Не знаю, проявил ли он мудрость, или это стечение обстоятельств, но
в одном я совершенно уверена. - Она улыбнулась сквозь  туманящие  взгляд
слезы. - Где-то там Сэм сейчас веселится от всей души.



1 Оскар Уайльд. "Баллада Редингской тюрьмы". 


   Мэри Джо ПАТНИ
   СТРАННЫЕ КЛЯТВЫ

OCR AngelBooks


ПРЕДИСЛОВИЕ

     После смерти короля Генриха Первого в 1135 году наступили времена, именуемые анархией. Генрих являл собой пример безжалостного, жестокого, но способного и деятельного монарха. Он имел больше двадцати внебрачных детей, но единственной законной наследницей была дочь Матильда, в юном возрасте вышедшая замуж за германского императора. На родине мужа Матильду любили и почитали. В возрасте двадцати лет она овдовела и вернулась в Англию, где ее стали называть императрицей.
     Затем Генрих выдал дочь замуж за Жоффрея, четырнадцатилетнего наследника герцогства Анжу. Этот союз вызвал бурю негодования среди политических группировок и всего нормандского дворянства. Нормандия и Анжу считались заклятыми врагами. Но король не изменил своего решения - у него было достаточно власти, могущества и денег, чтобы открыто бросить вызов своим баронам и заставить их присягнуть на верность Матильде, наследнице трона.
     Но как только Генрих скончался, о своих правах на престол заявил его племянник, герцог Стивен из Блуа, первым, в свое время, присягнувший на верность своей кузине Матильде и даже бывший какое-то время ее возлюбленным. Дружелюбный, приветливый, прекрасный воин, он привлек на свою сторону церковь и знатных землевладельцев. Однако амбиции Стивена опережали его возможности, и через несколько лет церковь отвернулась от него, как и большинство других сторонников.
     Роберт Глостер, старший внебрачный сын короля Генриха, был одним из наиболее крупных английских землевладельцев, сыскавшим всеобщую любовь и уважение за честность и справедливость. Весной 1138 года он выступил в поддержку своей сестры по отцу и, фактически, против притязаний Стивена на трон. Роберта поддержали запад и юг Англии, и в стране началась гражданская война.
     Сражения велись в основном между западными сторонниками Матильды и восточными приверженцами Стивена. Многие землевладельцы приветствовали анархию, без зазрения совести принимая от обеих партий подарки, титулы и поместья. Имели место массовые убийства, леденившие кровь очевидцев даже в тот жестокий век. Роберт Глостер, однако, сделал очень много для поддержания порядка в своих землях.
     Матильда была близка к победе, но получить желанную корону ей все же не удалось. Высокомерие, властность и предательство - черты, типичные для королей-мужчин, - не позволили Матильде достичь желаемого. Мужчины не терпели подобных качеств в женщине. С тех пор ситуация почти не изменилась.
     После смерти Роберта Глостера в 1148 году Матильда вернулась в Нормандию. Она больше не посещала Англию, однако за дело взялся ее сын Генрих, правивший герцогством Анжу, доставшимся ему в наследство от отца.
     Настоящий последователь Вильгельма-завоевателя, он в возрасте четырнадцати лет завоевал Англию. Не прибегая к силе, юноша даже уговорил короля Стивена выплатить жалованье его наемникам.
     В романе "Странные клятвы" описываются события, происходившие в 1148 году. К этому времени страна разделилась на два противоборствующих лагеря, причем оба не могли добиться победы. Запад по-прежнему поддерживал Матильду, восток - Стивена, а на границах их владений вспыхивали кровавые стычки.

ПРОЛОГ

Аббатство Фонтевиль, Шропшир, 25 декабря 1137 года.

     Бледное рождественское солнце садилось, знаменуя окончание ужасного дня, когда два рыцаря, оседлав коней, отправились в далекий путь. На темном небе все еще виднелось зарево - кровавое, мрачное, торжественное. Рыцари мчались во весь опор, оставляя за собой мили родной английской земли, ехали молча, не произнося ни слова.
     В полночь добрались до последнего на их пути холма. Не сговариваясь, юный рыцарь и его старший товарищ натянули поводья, останавливая взмыленных коней и вглядываясь в пустынную долину внизу, где лежало аббатство Фонтевиль, освещенное холодным серебряным светом луны.
     - Хотел бы я, чтобы ты оказался законнорожденным, - с горечью проговорил старший. Уолтер Эвешем, капитан стражи де Лэнси, был почти членом их семьи, и теперь, когда разразилась катастрофа, желал умереть вместе с ними.
     Уголки рта юного рыцаря опустились в горькой гримасе - он с ранних лет страдал от своего двусмысленного положения.
     - Ты не можешь желать этого больше, чем я, но одного желания мало, оно не может изменить тот факт, что моя мать была не женой, а лишь служанкой отца.
     Капитан перевел взгляд на спутника. Несмотря на худощавую фигуру, Ричард Фитц-Хью считался закаленным, опытным и храбрым бойцом. На прошлой неделе его посвятили в рыцари, и все были уверены, что юноша заслужил это право, а ведь ему исполнилось всего лишь восемнадцать лет.
     - Ричард, ты лучший из сыновей лорда Хью, - мрачно проговорил Уолтер. - Для Уорфилда было бы гораздо лучше, если бы наследником являлся ты.
     Юный рыцарь не обратил внимания на эти слова и махнул рукой в направлении аббатства.
     - Ты недооцениваешь моего брата Адриана, а зря.
     - Он болезненный, хрупкий, набожный мальчишка, - проворчал старый капитан. - Было бы лучше, если бы он остался в Фонтевиле и принял обет. Что он может сделать, чтобы держать в руках власть над землями, словно сошедшими с ума?
     - Очень многое. Я знаю Адриана, он дьявольски умен и хорошо владеет мечом, ? Ричард плотнее закутался в плащ, наброшенный поверх доспехов. На декабрьском ветру металл был холоден, как лед, но из-за катастрофы, разразившейся в поместье, они не решились ехать не вооруженными. - Думаю, несмотря на молодость, брат сумеет удержать власть над Уорфилдом и будет управлять не хуже отца.
     - Я и забыл, что вас вдвоем направили на воспитание в Кортеней, - сэр Уолтер пришпорил коня и, нахмурившись, раздумывал над оптимизмом Ричарда.
     - Да, мы жили в одной комнате и вместе тренировались все пять лет, пока Адриан не решил обратиться в лоно церкви, - Ричард последовал за спутником, вспоминая, как двое мальчиков, втайне друг от друга страдающих от тоски по дому, держались вместе, окруженные множеством незнакомых и, зачастую, враждебных лиц. Они по праву считали себя братьями, крепко сдружились и привязались друг к другу. Незаконнорожденный сын сэра Хью чувствовал себя хорошо с Адрианом, чего нельзя было сказать о других сыновьях лорда.
     - Адриан хорошо владеет оружием? - в голосе капитана слышалось недоумение, потому что это никак не вязалось с образом, сложившимся в его представлении.
     - Да, очень хорошо. К тому же, у него сильная воля. Мы проверяли свое мастерство друг на друге, ну, как делали все остальные ученики, - Ричард хитро улыбнулся. - Не будь я старше и опытнее, мне бы никогда не удалось победить его. Так что наши силы были практически равны.
     - Он мог победить тебя? - сэр Уолтер изумленно взглянул на молодого человека - не шутит ли тот, но выражение лица юноши было серьезным.
     - Адриан пришел в Фонтевиль потому, что любит Бога, а не потому, что боится человека, - Ричард понимал - он не в силах объяснить истинные причины, побудившие брата стать монахом. - Кроме того, ему, как младшему сыну, нечего было наследовать. Теперь все изменилось.
     Сэр Уолтер, упорно не желавший изменить свою точку зрения, уже открыл рот, чтобы возразить, но, взглянув на луну, пробормотал:
     - Пресвятая Матерь Божья, - капитан натянул поводья, останавливая коня.
     Юный рыцарь поднял глаза к небу и задохнулся от ужаса, увидев, что напугало его спутника. На правильной формы серебряно-белый диск луны надвигалась тень. Затемненный участок тускло мерцал зловещим багряным светом - так, наверное, горит пламя в аду.
     - Это ничего не значит, - торопливо проговорил сэр Уолтер, тщательно скрывая беспокойство и не отрывая глаз от страшного видения. - Я уже видел такое раньше, это пройдет, и ровным счетом ничего не значит, - однако капитан сам не верил своим словам. Затмение всегда трактовалось как предзнаменование великих и зловещих событий и, возможно, вполне подходило для такого трагического дня. Пришпорив усталого коня, мужчина размышлял, хорошее ли это предзнаменование для юноши, неожиданно для себя ставшего новым владельцем Уорфилда.
     Сторож недоверчиво рассматривал двух рыцарей и долго расспрашивал о цели визита, прежде чем впустить их. В те времена даже служители Господа были осторожны, и это казалось вполне обоснованным. Двое усталых людей спешились и пошли через двор аббатства, направляясь к жилищу монахов. Ветер поднимал сухие листья, с тихим шорохом носившиеся по промерзлой земле. Тень закрыла уже половину луны, посылая на землю зловещий кровавый свет.
     Из церкви доносилось стройное пение монахов. Согласованность и красота звуков напомнили о существовании высшего, лучшего мира и принесли успокоение измученной душе сэра Уолтера. Рука крепче сжала рукоять меча, бывшего свидетелем многих жестоких битв. Кто знает, может, Ричард и прав насчет Адриана.
     Зала для посетителей отличалась простотой и скромностью убранства. Ее украшением служили лишь незатейливая мебель и распятие. Однако к услугам и вящей радости мирян там имелся очаг и вино, чтобы согреть промерзшие кости. Опустившись на скамью, сэр Уолтер попивал божественный, как ему сначала показалось, нектар, на самом деле являвшийся дрянным винишком, годным лишь для нищих бродяг. Фонтевиль принадлежал цистерцианскому монашескому ордену, славившемуся своим аскетизмом и равнодушием к мирским заботам, богатству и славе. Капитана удивило, что юноша питал нездоровую страсть к отсутствию удобств.
     Ричард Фитц-Хью мерил шагами сумрачную залу, время от времени прикладываясь к вину - мрачные мысли не давали покоя его усталому телу. Эвешем восхищенно смотрел на юношу. Великолепное телосложение, золотистые волосы и красивое лицо рыцаря прекрасно дополнялись мужественным характером. Именно капитан настоял на том, чтобы этот молодой человек после окончания Кортенея вступил в ряды стражей Уорфилда. В глубине души сэр Уолтер думал о нем как о сыне, которого у него никогда не было. У лорда Хью имелось достаточно детей мужского пола, конечно, он мог пожертвовать наименее важным и дорогим из них. Эвешем вздохнул и отпил вина. Его хозяин уже на небесах, а Ричард Фитц-Хью никогда не сможет занять его место на земле. Некоторые вещи невозможно изменить. Незаконнорожденность - одна из таких проблем.
     Когда заутреня и хвалебные гимны были закончены, аббат Вильям прошел в залу. Предупрежденный о посетителях, он мрачно хмурился. Аббаты обязаны заботиться о благополучии своего монастыря, но Вильям считал, что на первом месте должен стоять Господь.
     Обменявшись приветствиями с гостями, аббат поинтересовался:
     Вы хотите видеть Адриана де Лэнси?
     Коротко сэр Уолтер объяснил причину, добавив:
     - Он ведь еще не принял обет?
     - Нет, юноша сможет сделать это лишь через месяц, когда ему исполнится шестнадцать лет, - длинное лицо аббата сморщилось. - Я так понимаю, что теперь Адриан потерян для нас. Жаль, у него к этому настоящее призвание, - повернувшись, настоятель приказал монаху привести послушника, затем уселся и молча ждал, положив руки на стол и полуприкрыв глаза.
     Через несколько минут юноша вошел в комнату. Горел один единственный факел, посетителей скрывала тень, поэтому у капитана имелась возможность внимательно рассмотреть Адриана, устремившего взгляд на аббата. В прошлом рыцарь обращал мало внимания на младшего сына лорда, а сейчас старался как можно быстрее понять его.
     Адриан де Лэнси оказался не худеньким низкорослым юнцом, каким помнил его Уолтер. Приблизившись к возрасту возмужания, юноша подрос, достигнув среднего роста, и под грубой белой рясой цистерцианского ордена вырисовывалось здоровое, крепкое тело. Он прошел по комнате с изящной, тигриной грацией воина, а не смиренной походкой служителя Господа.
     Юноша унаследовал золотые волосы отца и старших братьев, но у него они были намного светлее и казались почти серебряными. На правильных чертах лица лежала печать спокойствия и умиротворения, не отражая ни удивления, ни тревоги от того, что его вызвали в такой поздний час. То же выражение отчужденности и спокойствия было присуще Адриану с детства, наверное, поэтому под взглядом этих холодных глаз сэр Уолтер никогда не чувствовал себя спокойно.
     Адриан поклонился аббату.
     - Вы хотели поговорить со мной, отец? - его низкий голос был приятен и казался таким же холодным и спокойным, как и внешность.
     - К тебе посетители, - отец Вильям указал на едва различимые силуэты.
     Юноша обернулся. При виде брата его серые глаза п