авать другой женщине.
     Де Вер съежилась, когда леди Сесили глухо вскрикнула, затем дверь захлопнулась, и она больше ничего не слышала.

***

     После общения с владельцем замка темница показалась настоящим раем. Мериэль завернулась в одеяло, пытаясь унять дрожь и прикрыть себя, затем помолилась за жизнь и безопасность графини. Только через несколько часов девушка смогла успокоиться.
     Странная мысль пришла в голову - лорд Адриан никогда не внушал ей такого отвращения, как Ги Бургонь. Уорфилд был опасен, иногда безжалостен, но Мериэль сомневалась, что его сердце стало таким жестоким, а все чувства заменила ненависть. Лорд Адриан понимал разницу между плохим и хорошим и был способен испытывать угрызения совести. Он сражался не с ней, а с самим собой. Ги любил себя, свою злобу и ничем не отличался от дикого зверя.
     Тусклый свет уже начал исчезать, когда люк в потолке открылся. Мериэль думала, что ей принесли ужин, и несказанно удивилась, увидев опускающуюся лестницу. Взглянув вверх, она узнала графиню, держащую под мышкой узел.
     - Господи, миледи! Неужели лорд Ги тоже посадил вас в темницу?
     - Нет, - успокоила ее женщина. - Я просто пришла посмотреть, в каких условиях вас содержат.
     Добравшись до последней ступени, леди Сесили повернулась к узнице. Мериэль вздрогнула от ужаса, увидев огромный синяк на ее лице.
     - Господи! - воскликнула она, голубые глаза наполнились слезами. - Простите. Он ударил вас потому, что вы заступились за меня?
     Графиня горько усмехнулась.
     - Он сделал то, что проделывал сотни раз до этого. По крайней мере, сегодня мне досталось за дело.
     - Мне кажется, ваш поступок самый мужественный из тех, что мне довелось видеть.
     Женщины смотрели друг другу в глаза, и Мериэль увидела, что взгляд графини смягчился.
     - Спасибо. Я не всегда вела себя так храбро, - графиня вручила узнице узел. - Меня зовут леди Сесили, а здесь кое-что из одежды. Переоденьтесь и выбросьте платье, которое разорвал этот зверь. Конечно, платье не такое роскошное, как подобает женщине с вашим положением, но должно подойти вам. Я распорядилась, чтобы вам присылали ту же еду, что подают в зале. Вы что-нибудь желаете?
     Мериэль подумала о горячей ванне, но сказала другое.
     - Можно попросить, чтобы мне ежедневно приносили для умывания ведро воды и дали расческу? - немного помявшись, она добавила:
     - Вы не знаете, те люди, которых схватили вместе со мной, они в порядке?
     Сесили кивнула.
     - Я уже навещала их. У них немного тесновато, но все остальное в порядке. Супруги Левески поддерживают присутствие духа своих домочадцев. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы их не оскорбляли.
     Женщина, понизив голос, прошептала:
     - Сожалею, но не могу сделать большего. Муж приказал двум своим личным стражникам сопровождать меня повсюду. Если бы не они... - Сесили выразительно пожала плечами.
     - Вы и так сделали очень много, если учесть, что старались для совершенно незнакомого человека, - Мериэль сунула руку в узел и среди вороха материи нащупала что-то твердое. Подняв лежащее сверху платье, девушка увидела поблескивающее тонкое лезвие остро отточенного кинжала.
     Подняв голову, де Вер с благодарностью взглянула на графиню. Быстро положив платье на место, Мериэль произнесла:
     - Храни вас Бог, леди Сесили.
     - Пусть он хранит нас обеих, - пробормотала графиня. Коснувшись плеча пленницы, она поднялась по лестнице.
     Де Вер задумалась о возрасте леди Сесили. Женщина казалась достаточно молодой, несмотря на плотное телосложение, больше подходившее мужчине, но годы отчаяния и горя наложили на нее отпечаток, унеся с собой былую красоту. Но то, что она выжила после стольких лет жизни с Ги, уже само по себе являлось чудом. Возможно, ее спасало чувство ответственности за Честен.
     Переодевшись, Мериэль уже твердо верила, что скоро Ги Бургонь предстанет перед Богом, чтобы ответить за свои прегрешения, и это будет справедливо.

ГЛАВА 19

     На то, чтобы собрать войска, у Адриана ушло два дня. Алан де Вер не мог усидеть на месте от нетерпения, однако вынужден был признать, что такая сложная задача решена в рекордно короткие сроки. Ричард Фитц-Хью привел свой отряд на следующий же день. Утром объединенное войско совершило стремительный марш-бросок к замку Бургоня. Всадники прибыли засветло, а пешие - к вечеру.
     Еще в Уорфилде де Вер поинтересовался, что Адриан намеревается делать в ответ на требования Ги, и получил ответ - это будет зависить от сложившейся ситуации. Граф был холоден, однако выражение его глаз ясно говорило: в горячке боя безопасность Мериэль забыта не будет.
     Военные действия еще не начались, но обе стороны приняли предупредительные меры. Штурмовать ворота и взбираться на стены было сродни детским играм, и когда войска Уорфилда прибыли к Честену, то обнаружили, что подъемный мост поднят и замок подготовлен к вооруженной осаде.
     Лорд Адриан приказал жителям деревни покинуть свои дома, дав час на сборы, чтобы крестьяне сумели собрать ценные и необходимые вещи. Стояло лето, и людям не угрожала ни голодная смерть, ни смерть от холода, однако те неохотно покидали свои дома, не надеясь вернуться обратно.
     Алан решил, что Уорфилд немедленно сожжет деревню дотла, но граф разместил в ней войска. Если существует вероятность длительной осады, его воины должны хорошо отдыхать и питаться.
     Ричард Фитц-Хью, ближайший помощник брата, в сопровождении вооруженных рыцарей направился к главным воротам. Противную сторону представлял сэр Венсан де Лаон, и вскоре они достигли договоренности о месте и времени встречи двух графов - утром следующего дня у подъемного моста Честена и только тогда, когда войско Уорфилда отъедет от замка не менее, чем на полмили.
     Алан наблюдал за переговорами, одобрительно глядя на Ричарда, знавшего толк в этом деле, как и во многом другом. Фитц-Хью сумел уладить вспыхнувший было конфликт, когда де Вер в бешенстве ворвался на свадьбу Мериэль, и дальнейшее знакомство показало, что молодой человек воистину обладает дипломатическими способностями. Вот и сейчас он демонстрировал свои таланты, хотя невооруженным глазом было видно - Ричард едва сдерживается. Иногда нечто в его глазах говорило Алану: под маской спокойствия кипят страсти, но Фитц-Хью все же был намного мягче в обращении, нежели его брат, от которого буквально исходили ледяной холод и бешеная, смертельная ярость.
     До встречи противников мало что можно было предпринять, поэтому де Вер решил заняться осмотром деревни и окрестностей - знание обстановки никогда не помешает. Он остановился у церкви, построенной на холме в дальнем конце поселения, и нашел там священника, ухаживающего за несколькими больными прихожанами, которым Уорфилд разрешил остаться - в лесу их ждала неминуемая смерть.
     Остановившись у часовни, чтобы помолиться, Алан взобрался на колокольню. Де Вер находился почти на одном уровне с крепостной стеной замка. Освещенная лучами заходящего солнца, картина являла собой идиллию. На башне ветер развевал знамена Ги с изображенным на них кабаном, а в деревне - знамена Адриана с серебряным соколом.
     Может, это только игра воображения, но Алану казалось: напряжение буквально повисло над замком. Похоже на шахматы, когда белый и черный король противостоят друг другу, а где-то находится плененная королева. Мужчина не сомневался, что Мериэль жива - она слишком ценная узница, чтобы ее убили. Известно ли ей, что муж и брат здесь, под стенами проклятого гнезда, и готовы бороться за нее до последнего вздоха? Нет, наверное, ее заперли где-нибудь в темнице, и она ничего не знает.
     Во время службы у лорда Теобальда де Веру приходилось бывать в схватках и осадах, даже довелось участвовать в настоящих боях, но никогда прежде исход сражения не казался таким жизненно важным. Он мог бы предложить сразиться с владельцем Честена один на один, но знал, что Бургонь - цель Уорфилда. Ни Алан, ни Мериэль не были главными жертвами в старой кровной вражде, хотя эта вражда могла унести их жизни.
     Де Вер не будет очень переживать, если оба графа погибнут. На заходе солнца Алан поклялся, что сделает все возможное для спасения Мериэль не только от Бургоня, но и от человека, заставившего ее выйти за себя замуж.

***

     "Давай приляжем и отдохнем в объятиях друг друга", - предложил Адриан, и она согласилась, чувствуя себя умиротворенной и спокойной.
     Когда девушка проснулась, вместе с ней проснулась и страсть. "В моем сердце живет любовь, - прошептала она. - Я принадлежу возлюбленному моему, а он принадлежит мне". Они страстно и нежно занялись любовью, а утром молились вместе, держа друг друга за руки, как невинные дети.
     Наконец Мериэль очнулась. Ее больше не пугали такие сновидения. Появилась привычка - они приходили к ней каждую ночь после того, как ее привезли в Честен. А теперь она видела сны не только ночью, но и днем.
     Взглянув на отверстие под потолком, Мериэль решила, что уже утро. Еду принесут позже, поэтому она решила заняться привычным делом. Спела гимн бенедиктинок, сделала несколько упражнений, чтобы размять мускулы. В таком тесном помещении особо не развернешься, однако де Вер и тому была рада.
     Размявшись, умылась и ополоснула тело, насколько это было возможно в ведре с водой, доставлявшемся теперь ежедневно. Впервые омывшись - это случилось два дня назад, - графиня обнаружила едва заметные шрамы на руке и ноге, скорее всего, оставшиеся после неудачной попытки самоубийства. Она плотно сжала губы - не только разум, но и тело стало чужим и незнакомым.
     Еще одно пугало ее - странная чувствительность груди, боль, напряжение и приступы тошноты. Сейчас уже не приходилось сомневаться - у нее под сердцем ребенок ее тюремщика, но Мериэль еще не разобралась в своих ощущениях. Она любила детей, но раньше у нее не было возможности выйти замуж и родить собственного ребенка. Теперь она не знала, хорошо или плохо забеременеть в таких обстоятельствах.
     Покончив с умыванием, Мериэль расчесала волосы и заплела косы. В это время открылся люк, и опустили корзину с завтраком.
     Страже, очевидно, приказали хранить молчание, ибо они не обменялись даже несколькими словами. После посещения леди Сесили три дня назад Мериэль не разговаривала ни с одной живой душой. Она подозревала, что Ги проведал об этом и приказал страже не подпускать жену к пленнице. Леди Сесили обладала властью, но явно недостаточной.
     Поев, девушка уселась на подстилку, скрестив ноги, и задумалась. Пожалуй, она приняла правильное решение проводить как можно больше времени в молитвах и размышлениях. Витание в облаках - наилучший способ избавиться от страха, одиночества и скуки.
     Начиная со второго дня заключения, откуда-то из темных уголков подсознания стали приходить странные воспоминания. Перед глазами вставал нежный и любящий Адриан, и она отвечала ему взаимностью. Наблюдая со стороны, Мериэль с удивлением видела себя счастливой - она шутила и смеялась с мужем, в тишине ночи разговаривала с ним, делилась сокровенными мыслями и занималась любовью, вдохновляясь песнями Соломона.
     Забытые ночи любви и дни, полные нежности, постепенно восстанавливались в памяти, складываясь, как кусочки мозаики, и Мериэль уже не отбрасывала их с негодованием, а размышляла. Она успокаивала себя тем, что всегда лучше знать правду, нежели блуждать в темноте неведения. Эти сны и мечты наяву не могли быть плодом воображения, уж слишком живы и реальны они были, в них присутствовало много достоверных деталей.
     Мериэль заставила себя принять тот факт, что она влюбилась в лорда Адриана, когда тело победило болезнь, а разум стал чист, как у невинного младенца. И того, что ей довелось испытать с ним, у нее никогда раньше не было. Можно подумать, в Уорфилде жило два человека, а в ней - две, совершенно разные женщины.
     Перед лицом этих фактов даже темница Ги стала казаться надежным убежищем. Здесь, как в открытом бою, все ясно - где друг, где враг и чего ожидать в следующее мгновение. Момент освобождения казался более ужасным, ведь она столкнется лицом к лицу с Адрианом. Господи, во имя всех святых, что делать?
     Самой трудноразрешимой проблемой является, несомненно, Уорфилд - похититель и враг, муж и любовник, отец ее будущего ребенка. В сердце Мериэль любовь и ненависть вели яростную борьбу, а после того, что произошло, она не имела представления, как вести себя дальше.

***

     В полном боевом облачении, с Ричардом по правую руку и Аланом по левую, со всеми регалиями графского титула, с оруженосцем, ехавшем впереди со знаменем Уорфилда - прекрасный серебряный сокол, - Адриан подъехал к воротам Честена. Его не удивило, что подъемный мост еще поднят. Он ожидал, что Ги воспользуется любой возможностью вывести его из себя.
     Доехав до ворот, всадники спешились, оставив лошадей на попечение оруженосцев. Рыцари вели себя так, словно находились за сотни миль от Честена и открыто обсуждали его достоинства и недостатки. Разговор вел Ричард, потому что Адриан молчал. Алан вел себя так же. Кроме того, Фитц-Хью краем глаза следил за бойницами - зная подлость Бургоня, легко предположить, что тот дал указание убить соперника.
     Через полчаса Ги и несколько рыцарей появились на крепостной стене над воротами. Их силуэты отчетливо вырисовывались на фоне неба. Уорфилд решил, что противник останется там и не опустит подъемный мост. Для него, видимо, возвышение над соперником являлось высшим наслаждением.
     Когда Адриан неторопливо направился к воротам, один из сподвижников Бургоня намеренно громко произнес:
     - Уорфилд - самый низкорослый из них, лорд Ги.
     Де Лэнси едва сдержал улыбку: жирный боров любил грубые шутки и грубую игру. Неужели он действительно считает, что остальные восхищаются его огромным ростом и неимоверной толщиной? Адриан нисколько не завидовал ни Ричарду, ни Алану, которые почти на голову возвышались над ним, поэтому не обиделся и приветливо произнес:
     - Ги, у тебя с годами ухудшается зрение? - его хорошо поставленный, звучный голос, с раннего возраста развившийся пением гимнов, достиг ушей соперника, причем без всякого усилия со стороны де Лэнси. - Или тебя подводит память?
     Бургонь оскалился - все-таки, возраст не то, что рост, он старел, а Адриан намного моложе.
     - Я сомневаюсь в твоей чести, поэтому решил вести переговоры отсюда.
     Другое оскорбление, и снова Уорфилд парировал:
     - Я еще не дошел до того, чтобы заставлять мужчину показывать мужество и храбрость, когда тот их не имеет.
     Даже с такого расстояния де Лэнси разглядел, как покраснело лицо Бургоня. Конечно, он повинен во многих подлых и злобных поступках, но никак не в трусости.
     Увидев выражение лица противника, Адриан напомнил себе, что он здесь не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. Ги, несомненно, тугодум, но в силах отомстить Мериэль, полностью находящейся в его власти, и чем сильнее его гнев, тем больше опасность, что враг отыграется на пленнице.
     - Давай не будем терять время, Бургонь. Ты говоришь, у тебя моя жена. Докажи! Покажи, что она жива и здорова, или нам не о чем разговаривать.
     Лицо Ги немного прояснилось, когда он понял, что соперник зависит от него.
     - Я так и знал, что ты попросишь об этом, - прогремел он и сделал знак кому-то внизу.
     Через минуту на стене появились еще двое. Один из них, рыцарь в доспехах, вел за руку хрупкую женщину с повязкой на глазах и связанными за спиной руками. Несомненно, это Мериэль, ее черные, заплетенные в косы волосы падали на плечи, а платье, слишком большое для нее, развевалось на ветру. Позади Адриана судорожно вздохнул Алан, но во вздохе слышалась не боль, а облегчение.
     Заслонив рукой глаза от солнца, Уорфилд жадно вглядывался в пленницу. Девушка двигалась непринужденно и без усилий, похоже, она не ранена и у нее ничего не сломано, однако граф стиснул зубы, видя, что повязка закрывает не только глаза, но и уши, лишив Мериэль зрения и слуха. Намеренная жестокость со стороны Ги, и Адриан отметил это как очередное преступление, за которое противник очень скоро понесет наказание.
     Бургонь что-то сказал, и рыцарь, к ужасу Уорфилда, схватил девушку за талию и поставил в одну из бойниц. Лишенная возможности балансировать руками и ничего не видя, она покачнулась и чуть не упала.
     У графа потемнело в глазах, и он непроизвольно шагнул вперед. Ричард остановил брата, схватив за руку.
     - Стой, сейчас ничего нельзя сделать, а Ги убедится, что ты сходишь с ума от беспокойства за нее.
     Рыцарь, поставивший Мериэль в бойницу, не дал ей упасть. Адриан перевел дух, сдерживая гнев. Защемило сердце, когда он представил себе мысли жены - ее привели на стену, чтобы сбросить вниз. Однако графиня держалась спокойно и с достоинством, и если чувствовала страх, то не подавала вида. Хрупкая фигурка храбро выпрямилась, подбородок гордо поднят, а непомерно большое платье билось и трепетало на ветру вокруг стройного тела.
     Он видел, что Ричард схватил Алана, тоже сделавшего шаг вперед. Слава Богу, хоть один из них способен здраво мыслить. Повысив голос, Адриан произнес:
     - Итак, ты действительно захватил в плен мою жену. Какого выкупа ты ждешь?
     Ги улыбнулся, возбужденный властью, сосредоточенной в его руках.
     - Неужели ты так страстно влюблен, что способен заплатить любую цену?
     - Как я могу знать цену, если ты молчишь, Бургонь, - безразличным тоном сказал Уорфилд. Алан беспокойно шевельнулся, но быстро овладел собой - у него хватило ума промолчать: сделка с дьяволом - нелегкое дело.
     Рыцарь снял Мериэль со стены и увел. Бургонь злобно прогремел:
     - Сначала я удивлялся, почему ты женился на ней, но за последние несколько дней понял. Боже мой, она горячая и любвеобильная штучка, Уорфилд, и постоянно умоляла меня о любви. Если я не отправлю ее домой, скоро твоя женушка высосет из меня все соки, - он хрипло рассмеялся. - Конечно, ей может не понравиться спать с тобой после меня. Мериэль призналась, что не испытывала счастья в браке.
     Ричард тихо свистнул, однако его предупреждение было ни к чему. Адриан собрал в кулак всю свою волю и не показал, как глубоко задели его слова врага. Такое оскорбление его мужских достоинств не могло не затронуть, так же нелегко было принять мысль, что жирный боров изнасиловал Мериэль и, скорее всего, неоднократно. "Дорогая, пусть Бог простит меня за все, что тебе довелось испытать за это время", - взмолился граф. Вслух он сказал:
     - Своими действиями ты снизил ей цену, Бургонь, - в его голосе слышались скука и усталость. - А теперь перестань терять время и скажи, какой хочешь выкуп?
     Ги давно ждал этого вопроса и намеренно тянул с ответом.
     - Я хочу Шрусбери.
     Адриан удивленно заморгал, но противник еще не закончил.
     - Также Уорфилд, Монфор и все прилегающие к обоим замкам земли.
     Де Лэнси почти физически ощутил дрожь, пробежавшую по телу Ричарда при последних словах Ги. Не обращая внимания ни на что, кроме возвышающейся на стене мощной фигуры, он ответил:
     - Жену всегда можно найти. Неужели ты думаешь, что я отдам все, что имею, в обмен на женщину?
     - Ой, я же не прошу все, - весело заметил Бургонь. - Это будет неблагородно по отношению к такому вельможе. Ты можешь сохранить за собой замок и поместье Честон, ну и другие замки в твоих владениях. Это будет даже больше, чем ты имел несколько лет назад. Может, через пару лет тебе опять повезет.
     Адриан пожал плечами.
     - Я собираюсь заплатить значительную сумму золотом, такую же, какую заплатил бы за жизнь лорда, но ты сошел с ума, если думаешь, что за женщину я отдам половину Шропшира. Сообщи, когда надумаешь говорить серьезно, - с этими словами он повернулся и направился к лошади.
     Ги гневно закричал ему вслед:
     - Уорфилд! Я говорю серьезно! У тебя есть двадцать четыре часа на раздумье, затем ты получишь часть тела твоей жены. Возможно, один из пальцев, - Бургонь помолчал, затем добавил:
     - Нет, одна из ее хорошеньких грудок будет лучши