е увидел слез в широко раскрытых  зеленых  глазах.  Она  лишь  издала
такой звук, как будто ее что-то душило, и снова уткнулась лицом ему в плечо.
Он попытался представить  себе  ту  катастрофу.  Дворец  раджи,  пропитанный
запахами цветов и восточных благовоний. Внезапный ночной налет,  жестокий  и
яростный.
   - Такое всегда страшно, даже для бывалых Солдат. Оглушительные  выстрелы,
крики страха и боли, огонь. Ты увидела, что отец, и мать, и все слуги убиты.
Потом тебя похитили чужие люди. Ты осталась одна.
   Пытаясь  вообразить  себе,  как  все  произошло,  он   ощутил   странное,
загадочное чувство проникновения в ее прошлое, чувство своей  связи  с  ним.
Может быть, ее умчал верхом какой-нибудь вонючий бандит, в то время как  она
отчаянно кричала от страха. Господи, какой же ужас ей пришлось испытать...
   Когда он впервые услышал ее историю, она  произвела  на  него  угнетающее
впечатление. Но те события казались такими далекими,  давними,  и  произошли
они с человеком, с которым он еще не был знаком. Теперь же, узнав Мэриан, он
словно пережил вместе с ней весь тот ужас. И проникся им до глубины души.
   - Бедная крошка, - прошептал он. - Пережить такой Кошмар... А  потом  еще
оказаться  в  плену,  одной,  в  чужой  стране...  Ты  поэтому  и  перестала
разговаривать? Потому что тебя никто все равно не понимал?
   Даже если в плену с ней и обращались без жестокости, все равно  она  ведь
осталась одна, без родных и близких,  с  одной  только  памятью  о  недавнем
кошмаре. Ничего удивительного, что она закрылась в своем собственном мире  и
не захотела выходить оттуда.  Бегство  от  реального  мира  было  ей  просто
необходимо, чтобы выжить. Теперь Доминик в этом не сомневался.
   С тех пор она так и живет одна на своем  хрупком  островке  безопасности,
затерянном в океане, полном  страха.  Как  ему  хотелось  освободить  ее  от
жуткого прошлого! Когда-то удаление от мира спасло ее, теперь же  оно  стало
ее тюрьмой. Ее необходимо освободить из заточения, не ради Кайла,  ради  нее
самой. Но как достучаться до нее?
   Нарыв на теле обычно вскрывают, чтобы удалить  гной.  Ему  надо  каким-то
образом коснуться ее страхов, вызвать их  наружу  и  удалить,  как  гной  из
открытой раны. Как же это сделать?  Может  быть,  поделиться  с  ней  своими
прошлыми страхами? Но если он сейчас начнет  рассказывать  о  своем  военном
прошлом, сразу станет ясно, что он не Кайл. Хотя вряд ли она в ее теперешнем
состоянии это заметит. Как бы там ни было, есть смысл рискнуть. Если  она  и
не поймет его слова, то боль в голосе услышит. И  почувствует,  что  она  не
одинока.
   - Когда-то я служил в армии, Мэриан.
   Отец распорядился, что младший сын должен идти либо в священники, либо  в
солдаты. Доминик не мог вообразить себя  викарием,  поэтому  выбрал  военную
службу. Кайл тогда пришел в ярость и попробовал заставить его поехать вместе
с ним в Кембридж. Этим, однако, Доминик не собирался делиться с Мэриан.
   - В Индии вы, наверное, видели много солдат.
   Ваш дядя тоже служил в армии.
   Она дернулась всем телом.
   - Ш-ш-ш... Я вас никому не дам в обиду, Мэриан, клянусь.  Со  мной  вы  в
безопасности. - Когда она успокоилась, он продолжил рассказ:
   - Я выбрал кавалерию, потому что до безумия любил лошадей. В то  время  я
был  семнадцатилетним  юнцом,  и  мне  все  это  рисовалось  как  заманчивое
приключение. Я воображал, что стану знаменитым героем, представлял себе, как
женщины будут восхищаться мной. Господи, каким же  я  был  глупцом!  Вдвойне
глупцом, когда радовался возвращению Наполеона из  ссылки  и  тому,  что  он
снова пытается разжечь огонь войны в Европе.
   У него появилось ощущение, что она слушает. Понимает ли она его слова или
только реагирует на голос?
   - Так вот и получилось, что я  оказался  зеленым  юнцом  корнетом  -  это
низший офицерский чин в кавалерии - на полях Ватерлоо. Вероятно,  это  можно
считать величайшей битвой в истории. Мой первый и последний опыт  участия  в
военных действиях.
   Слова словно застревали у него в горле. Он никому еще  не  рассказывал  о
том дне. Когда-то он мог бы рассказать Кайлу, но  к  тому  времени  они  уже
слишком отдалились друг от  друга.  Он  был  не  в  состоянии  признаться  в
собственной слабости даже брату. Особенно брату.
   - Я ожидал, что буду нервничать во время битвы, но такого всепоглощающего
ужаса, выворачивающего внутренности наизнанку, я не ожидал. -  Он  с  трудом
сглотнул. - Я боялся всего. В первую очередь,  конечно,  смерти,  но  еще  .
больше - медленной и мучительной смерти. Боялся,  что  какая-нибудь  шальная
пуля разорвет мне кишки и я буду долго И мучительно умирать, лежа  в  грязи.
Боялся, увидеть умирающих друзей, будучи не в силах им ничем помочь.  Боялся
Выжить изувеченным, на всю жизнь остаться беспомощным калекой.
   В самых страшных ночных кошмарах ему представлялось, что  он  вернулся  в
Дорнлей слепым и парализованным, неспособным даже  покончить  с  собой.  Его
пронзила дрожь . при этом воспоминании.
   - Но больше всего я боялся прослыть трусом, показать  себя  трусом  перед
другими. Боялся, что они станут презирать меня, плеваться, услышав мое  имя.
Боялся струсить и сбежать,  подвергнуть  опасности  других  людей,  лучше  и
храбрее меня.
   Он дышал тяжело и прерывисто, словно снова вернулись те  далекие,  полные
ужаса дни.
   - Ватерлоо... это был настоящий ад на земле, Мэриан. Запах пороха,  крики
умирающих, грохот орудий, дым, разъедающий глаза.  И  полная  неизвестность.
Никто не знал, что будет дальше. Пожалуй, это было страшнее всего.
   Он погладил ее по спине влажной от пота рукой.
   - Слава Богу, я себя не обесчестил. Хотя  и  героем  тоже  не  могу  себя
назвать. Мудрый, опытный сержант  по  имени  Финн  предотвратил  катастрофу,
которую могла бы вызвать моя неопытность. Я научился обуздывать свой страх и
выполнять приказы.
   Некоторое время он молчал. Вспоминал.
   - Никогда не забуду атаку на французов, топот копыт, оглушительный грохот
орудий, как будто земля раскалывалась на части. Солдаты выполняли команду  к
атаке с восторгом безумия. Вот это, по-моему, и есть  самое  страшное.  Этот
безумный восторг и заставляет мужчин снова и  снова  идти  на  войну.  -  Он
запнулся. Помолчал. - Не знаю, сколько раз мы кидались в атаку. Десятки раз.
Но я выжил. И уже начал думать, что способен пережить не  один  бой.  И  вот
тогда... вот тогда...
   Он остановился, не в силах продолжать.  Мэриан  накрыла  своей  маленькой
сильной рукой его руку каким-то невероятно ласковым, трепетным движением. Ее
дрожь передалась ему.
   - Пуля попала в моего коня, Аякса. Он был сильный и  надежный,  такой  же
как сержант Финн. Я уже наобещал  Аяксу  бесконечные  зеленые  луга  на  всю
оставшуюся жизнь за то, что он так  хорошо  мне  служил.  И  тут,  во  время
последней атаки этого  дня,  его  настигла  французская  пуля.  Он  упал.  Я
оказался под ним.
   Его  спасла  грязь,  иначе  пятисоткилограммовая  туша   коня   неизбежно
раздавила бы его. Он смотрел в окно, не видя пышных садов.
   - Некоторое время я лежал без сознания. А когда  очнулся,  увидел  вокруг
себя лишь мертвые тела людей и лошадей. Один... в одном из  них...  я  узнал
сержанта Финна.
   Доминик прерывисто вздохнул. Живо вспомнилось то, что он  пережил  тогда.
Какая несправедливость... какая дьявольская несправедливость, что он остался
жив, а такой мужественный человек, как Финн, погиб. Позже он  послал  деньги
его семье, понимая в то же время, что это слабая  компенсация  за  все,  что
Финн сделал для него.
   - Со всех сторон доносились стоны и крики,  но  густой  дым  скрывал  все
вокруг. Я был все равно что один в чистилище. Если не считать Аякса, который
мучительно умирал в агонии, заливая меня своей кровью.  Я  физически  ощущал
его боль, хотя он не издал ни единого  звука,  если  не  считать  бульканья,
когда он пытался дышать. Я не мог ничего  для  него  сделать.  Не  мог  даже
достать нож, чтобы... чтобы перерезать ему горло.
   Мэриан повернулась к нему. Прижалась теплым гладким лбом к его  щеке.  Он
чувствовал биение сердца... ее или его? Он этого не мог сказать.
   - Двое суток я пролежал там, как в западне. По ночам приходили  мародеры.
В первую ночь они содрали золотое шитье с моего мундира, на вторую - стащили
сам мундир. Но даже не попытались  освободить  меня,  хотя  я  умолял  их  о
помощи.
   Да, вот тогда он  познал  настоящее  унижение,  когда,  забыв  о  чувстве
собственного достоинства, безрезультатно молил о помощи.
   - К тому времени, как наши меня нашли, я умирал от жажды. Аякс,  конечно,
уже умер к тому времени. Теплое, умное, сильное животное,  носившее  его  на
себе столько дней, превратилось в холодный труп. И еще он вспомнил мух. Тучи
мух.
   - У меня были переломы, порезы, ссадины. Но больше  всего  пострадал  мой
мозг. Я считал, что никогда  уже  не  смогу  ездить  верхом.  Думал,  что  и
взглянуть на лошадь больше не смогу, хотя всю жизнь любил их без памяти.
   Пальцы Мэриан скользнули по его волосам ласкающим движением. Она пыталась
его утешить. Она предлагала утешение, которого  сама  никогда  не  испытала.
Слезы обожгли ему глаза. Он намеренно решил показать ей свою боль,  но  даже
не предполагал, что это будет так мучительно. Он несколько  раз  медленно  и
глубоко вздохнул.
   - В конце концов друзья из полка вернули меня к жизни. Мы не упоминали об
ужасах Ватерлоо в своих разговорах. Просто сознание того, что и  другие  там
были, видели и чувствовали то же самое, помогло мне снова обрести почву  под
ногами. Воспоминания, конечно, никуда не исчезли,  но  они  меня  больше  не
терзают.
   Если не считать сегодняшнего разговора, когда он сознательно открыл дверь
своим надежно укрытым страхам.
   - Если бы ты могла заговорить, то смогла бы рассказать о  своих  страхах,
может, это помогло бы прогнать их. Но даже если ты не можешь ничего сказать,
знай, что ты больше не одинока.
   Мэриан не двигалась. Доминик насчитал двенадцать ударов  сердца.  Наконец
она высвободилась из его объятий, повернулась к нему лицом, все так же  стоя
на коленях на сене. Его глаза встретили ее взгляд, прямой, серьезный. Вернее
сказать, целеустремленный. Из-за маленького роста  и  хрупкого  сложения  ее
легко принять за эфирное ангелоподобное существо. Однако сейчас  во  взгляде
Мэриан сверкнула сталь.
   Она протянула  к  нему  руки,  обхватила  его  лицо  тонкими  прохладными
пальцами. Делилась силой или черпала ее от него? Потом  легко  поднялась  на
ноги, медленно отряхнула юбку и пошла к Мунбим.
   У Доминика сердце подпрыгнуло, когда он увидел, что она подошла к кобыле.
Господи, только бы Мунбим вела себя  так  же  спокойно,  как  и  раньше!  Он
поднялся на ноги, стараясь не привлекать к себе внимания, не спугнуть.
   Мэриан остановилась. Застыла.
   Доминик заговорил спокойным, непринужденным тоном:
   - Лошади необходимо знать, кто ее  хозяин.  Даже  лучшие  из  них  обычно
бросают вызов новичкам. Поэтому тебе надо с самого начала показать,  что  ты
ее хозяйка. Подходи спокойно, уверенно, подними голову, распрями плечи. И не
отступай.
   Мэриан вздернула подбородок. Перевела дух и приблизилась к кобыле. Мунбим
тут же вытянула шею и ткнулась головой ей в ребра. Дружеское движение и в то
же  время  вызов.  Мэриан,  хотя  и  явно  испугалась,  не  отшатнулась,  не
отступила. Негнущейся ладонью провела по шее кобылы, один раз, потом другой.
Постепенно тело ее расслабилось.
   Доминик с облегчением перевел дыхание.
   - Ты ей понравилась. Дай ей вот это. - Он достал из кармана кусок сахара.
- Протяни на ладони.
   У лошадей длинные  зубы  и  сильные  челюсти.  Доминик  бы  нисколько  не
удивился, если бы Мэриан отказалась. Однако она осторожно предложила  кобыле
сахар.  Та  аккуратно  взяла   его   с   ладони.   Лицо   Мэриан   озарилось
обворожительной улыбкой. Кажется, связь между серебристой кобылкой и гибелью
родителей порвалась. Теперь  Мунбим  для  нее  -  не  символ  катастрофы,  а
прекрасное животное.
   Доминику не терпелось закрепить достигнутый успех.
   - По словам генерала Эймса, в детстве  ты  была  отличной  наездницей,  а
такие вещи, как правило, не забываются. Может, оседлаем ее и  отправимся  на
прогулку?
   Время для этого - лучше не придумаешь.  Он  приехал  из  Холлиуэлл-Гранжа
верхом на этой кобыле, чтобы проверить все ее возможности  и  настроения,  и
теперь мог быть уверен, что она не выкинет ничего неожиданного.
   Мэриан нахмурила брови. Прошло несколько долгих  минут,  после  чего  она
резко повернулась и вышла.  Доминик  подавил  вздох  разочарования.  Слишком
многого он захотел И слишком скоро.
   Через несколько секунд он сообразил, что Мэриан направилась  в  складские
помещения.

Глава 15

   Как могла она забыть то  неповторимое  чувство  полной  свободы,  которое
можно испытать только верхом на лошади! По-видимому, это  чувство  оказалось
погребено вместе со многими другими радостями Прежнего Времени.
   Она пустила Мунбим галопом и  поскакала  через  парк,  громко  смеясь  от
счастья. Временами ей начинало казаться, будто она скачет на  своей  любимой
Дэйзи, погибшей восемнадцать лет назад. Но Дэйзи  не  была  такой  легкой  и
гладкой...
   Она сознательно и  намеренно  впустила  в  себя  горестные  воспоминания.
Полное ужаса ржание, пронесшееся в ночи, в тот момент, когда вспыхнули огнем
конюшни. Она тогда сразу узнала голос Дэйзи, более высокий, чем  у  взрослых
лошадей.
   Через некоторое время грустные мысли  исчезли,  растворившись  в  вольном
ветре Уорфилда. Постепенно Мэриан снизила темп, чтобы он мог догнать ее. Она
многим обязана... Ренбурну. Не только за ту радость, которую он ей  подарил,
но и за его мучительные, ужасающие откровения. До сих пор она  считала,  что
лишь над ней одной тяготеет проклятие. Лишь  она  оказалась  выброшенной  из
жизни, в то время как все остальные сумели найти свое место и построить свою
собственную жизнь.
   Он приблизился к ней легким галопом, с теплым и непринужденным выражением
на лице. Глядя на него, ни  за  что  невозможно  было  догадаться,  что  ему
пришлось пережить. И она бы никогда  такого  не  подумала,  если  бы  он  не
открылся ей сам, по собственной воле. Его рассказ дал толчок  новым  мыслям.
Может быть, и другие люди носят в себе  какие-нибудь  тайные  горести?  Если
такой человек, как он, мог скрывать в  себе  такую  острую,  такую  глубокую
боль, значит, тайные горести - вещь не столь уж необычная.
   Если бы она, Мэриан, нуждалась в дополнительных доказательствах того, что
этот человек предназначен для нес, то теперь она их получила.
   Доминик  смотрел  вслед  Мэриан,  скакавшей  с  горы.  Ее  длинная   коса
развевалась по ветру. Невозможно поверить, что она с самого раннего  детства
не садилась верхом на лошадь.  Похоже,  что  Эймс  не  преувеличивал,  когда
говорил, будто она носилась по равнинам Индии,  как  афганский  бандит.  Она
словно срослась с лошадью с рождения.
   Он направил Пегаса вслед за ней.
   Мэриан выбрала мужское седло и никак не отреагировала на его  предложение
найти себе пару ботинок или хотя бы туфель.  Похоже,  это  ее  нисколько  не
беспокоило.
   Вся светясь от счастья,  она  натянула  поводья  и  повернулась  к  нему.
Босиком, с задравшейся до колен юбкой она выглядела настоящим сорванцом.  Но
сейчас это не имело особого значения. Главное, что, она больше  не  боялась.
При виде этого зрелища его пронзила острая радость. До сих  пор  она  просто
плыла по течению. Никто ей не мешал, но  никто  и  не  ждал  от  нее  ничего
другого. Какой она может стать, если направлять ее в нужную  сторону  и  при
этом постоянно подбадривать?
   Он решил попробовать. В последний раз.
   - Мне нужно заехать на ферму, поговорить с управляющим насчет того парня,
Джема Брауна. Поедешь со мной?
   Краска отхлынула от ее  лица.  Она  смертельно  побледнела.  Инстинктивно
начала поворачивать Мунбим в другую сторону. Он успел перехватить уздечку.
   - Нам придется выехать из парка, но если проехать через восточные ворота,
по другую сторону этого холма,  мы  останемся  на  территории  Уорфилда.  Мы
заедем совсем ненадолго. Ты никого там не встретишь, кроме разве  что  своих
же работников.
   Кобыла нетерпеливо переступала с ноги на  ногу.  Мэриан  в  растерянности
опустила руки, Слава Богу, что она не убежала сразу же.
   Доминик отпустил уздечку, с надеждой глядя на нее:
   - Я тебя ни к чему не принуждаю. Только  обещаю,  что,  если  поедешь  со
мной, тебе ничто не грозит. Ты будешь в полной безопасности.
   Не оглядываясь, он направил Пегаса медленным шагом к  восточным  воротам.
Сзади не слышалось ни звука. Никто за ним не следовал. Это  его  не  слишком
удивило. У нее сегодня и так очень нелегкий день. Требовать, чтобы она еще и
решилась выехать из Уорфилда, - пожалуй, это уж слишком.
   Внезапно сзади послышался легкий звон лошадиной  сбруи,  потом  негромкое
цоканье копыт. Он едва не закричал от радости. Сдержался лишь потому, что не
хотел пугать лошадей. Когда она поравнялась с ним, он встретил ее счастливой
улыбкой.
   Они подъехали  к  восточным  воротам.  Каменная  арка,  железные  ворота,
закрытые тяжелым  засовом.  Доминик  спешился,  отодвинул  засов,  распахнул
ворота и посторонился, давая Мэриан проехать.
   Она остановилась. Замерла на неподвижной лошади. Доминик почти  физически
ощущал, какое страшное напряжение скрывается за этим непроницаемым лицо. То,
что для него так просто и естественно - выехать за пределы парка, - для  нее
барьер почти немыслимой высоты. Это даже труднее, чем для солдата  выполнить
приказ идти в атаку. Солдат  по  крайней  мере  окружен  другими  солдатами,
товарищами, однополчанами. Мэриан же выглядит такой одинокой. Она и  прожила
большую часть своей жизни в полном одиночестве, невзирая  на  окружавших  ее
людей. Вот и сейчас Доминик с ней и душой, и телом,  но  своих  демонов  она
должна перебороть сама.
   В конце концов он почувствовал, что больше не в состоянии  наблюдать  эту
непосильную внутреннюю борьбу. Уже собрался  было  сказать  ей,  что  поедет
один, как вдруг она медленно двинулась вперед. Кобыла, почувствовав волнение
хозяйки, прошла в ворота так  медленно  и  осторожно,  словно  двигалась  по
шаткому деревянному мостику. И все-таки они преодолели преграду страха.
   - Молодец, Мэриан!
   Потрясенный ее мужеством, он не стал закрывать ворота на засов.  Так  они
смогут в любой момент вернуться тем же путем. Вскочил  в  седло  и  направил
коня к ферме. Он там еще ни разу не бывал, но из карты  Уорфилда  знал,  где
она расположена. По дороге он с удовольствием оглядывал плодородные  поля  и
луга с сочной травой. Судя по всему, управляющий  -  некий  Джон  Керр,  как
назвала его миссис Ректор. - хорошо знает свое дело.
   Ферма планировкой напоминала Холлиуэлл-Гранж. Во дворе, где стоял  дом  с
беспорядочно  разбросанными  вокруг  хозяйственными   постройками,   Доминик
заметил мальчика лет  примерно  десяти,  сидевшего  на  скамейке  и  усердно
начищавшего седло.
   - Добрый день, - дружелюбно обратился к нему Доминик. - Где  можно  найти
мистера Керра?
   Мальчик окинул Пегаса одобрительным взглядом.
   - Он в усадебной конторе, сэр. Сейчас я его приведу. В  следующий  момент
он увидел Мэриан и широко  раскрыл  глаза  от  удивления.  Она  с  интересом
оглядывала двор фермы, однако, заметив направленный на нее изумленный взгляд
мальчика, сжалась. Лицо ее исказилось от страха.
   Мальчик с трудом оторвал от нее взгляд и направился  в  контору.  Доминик
огляделся и заметил женщину в верхнем окне  фермерского  дома.  По-видимому,
это миссис Керр. В нижнем окне появилась молодая девушка,  судя  по  одежде,
служанка. К  ней  тотчас  же  присоединилась  еще  одна.  Доминик  беззвучно
выругался. Ему следовало это предвидеть. Для окружающих  леди  Мэриан  Грэм,
помешанная наследница Уорфилда, как видно, представляла  собой  с