Марго  Эштон.  Мало
того, что его пребывание в Париже оказалось бесполезным для Англии, он еще и
сам окончательно запутался.
   Как ни горько  это  сознавать,  простая  и  незатейливая  детская  любовь
превратилась в манию. Марго разрушила то, чем Рейф привык гордиться,  -  его
возвышенную отстраненность, и он ненавидел ее за это столь же сильно,  сколь
и желал. Рейф знал вкус ее губ, а воображение легко дорисовывало  остальное:
что будет он чувствовать, когда войдет в нее,  и  как  она  ответит  на  его
ласки...
   И вновь мысленно возвращался на тот же порочный круг.
   Впервые в жизни он испытывал такое сильное влечение к женщине. Рейф  даже
взял бы ее силой, представься ему такая возможность.
   Но тут же прогнал прочь эту мысль, настолько она показалась  ему  пугающе
опасной.
   Мегги привлекала  прежде  всего  своей  недоступностью,  и  у  нее,  надо
признать,  были  причины  недолюбливать  Рейфа.  А  может,  она  просто  его
дразнила. Мегги всего лишь женщина, а  они  всегда  для  начала  разыгрывают
неприступность. Знал он по опыту и другое:  красивые  женщины  редко  бывают
хорошими  любовницами,  тогда  как  получившие  от  матушки-природы   меньше
подарков, лучше работают на любовной ниве.  Возможно,  достаточно  лишь  раз
переспать  с  ней,  чтобы  пропала  эта  нелепая  тяга,  вызванная   еще   и
идиллическими воспоминаниями юности.
   Рассуждения были лишь теорией. Мегги не оставила ему  шансов  осуществить
задуманное. Не стоит и сомневаться, она пустит ему пулю в лоб, подойди он  к
ней ближе чем на пятьдесят футов.
   Хорошо еще, что к Мегги не заглянул на огонек в этот вечер Андерсон. Рейф
убил бы его на месте, а живой  этот  белобрысый  красавчик  может  оказаться
гораздо полезнее. Рейф сообщит Веллингтону о  своих  подозрениях.  Андерсона
допросят... Но это будет завтра, а сегодня нужно наблюдать.
   Дом тонул во мраке, если  не  считать  окна  кухни,  освещенного  тусклым
светом свечи. Интересно, спит ли Мегги или  мается,  как  он.  Наверняка  ее
растревожили обвинения против Дндерсона. Страдает, наверное, от сомнений. По
крайней мере хотелось бы в это верить.
   Совсем поздно, далеко  за  полночь,  Рейф  увидел,  как  с  черного  хода
выскользнула завернутая в плащ фигура. Двигалась она с кошачьей  грацией  и,
несмотря на мужской костюм и бесформенный плащ, Рейф узнал Мегги. Подогретый
любопытством, он оставил пост и пошел следом.
   Но его, похоже, опередили. Из темной аллеи показался чей-то силуэт и тоже
отправился следом за Мегги.
   Черт возьми, кто же еще  за  ней  следит?  Не  его  ли  соглядатай  решил
посоревноваться с хозяином в  наблюдательности  или  это  кто-то  новенький?
Хорошо, что ему взбрело в голову прийти сюда именно сейчас. По крайней мере,
если она попадет в беду, он окажется рядом. Хотелось бы верить, что способен
защитить ее лучше, чем его же наемник.
   Со стороны  загадочная  троица,  должно  быть,  выглядела  комично.  Рейф
любовался тактикой,  которую  выбрала  Мегги,  чтобы  оставаться  невидимой.
Избегая  освещенных  бульваров,  она  легко  скользила  по  узеньким  темным
улочкам, словно тень или черная кошка. Время от времени  оборачивалась,  но,
поскольку не могла подозревать о преследовании, видела  позади  себя  только
мрак, такой же, как впереди.
   Странная  штука  -  жизнь.  Часто  мы  только  и  делаем,  что  вводим  в
заблуждение других, уверенные, будто всех перехитрили. Помня об  этом,  Рейф
тоже посматривал назад, не удлинилась ли их цепочка еще на одного  человека.
Но, похоже, он замыкал парад.
   Вскоре Рейф, к своему  неудовольствию,  обнаружил,  что  Мегги,  по  всей
видимости,  направляется  к  Андерсону.  Впереди  открывалась   площадь   дю
Каррусель с величественной аркой, увенчанной четырьмя  конными  статуями  из
собора Святого Марка в Венеции. У  монумента  копошился  народ.  В  неверном
свете факелов Рейф  разглядел  фигуры  рабочих  на  арке.  Стучали  молотки,
работали зубила, скрежетание металла эхом отдавалось на площади. Подрядчиком
работ выступал офицер в форме британской армии. Решив пощадить  национальные
чувства французов, Веллингтон  распорядился  демонтировать  памятник  ночью.
Оставалось надеяться, что старый  Луи  проспит  столь  прискорбное  событие.
Работы проходили буквально у него под окнами.
   Мегги замешкалась, видимо, решая, что лучше:  пройти  через  площадь  или
обойти ее.
   Вдруг Рейф услышал за спиной цокот копыт. Обернувшись, увидел всадника  в
форме национальной французской гвардии, который, вынырнув из боковой улочки,
во весь опор скакал к площади. В тот же момент послышались выкрики, хотя  он
мог и ошибиться,  так  как  каменные  колодцы  средневековых  улочек  сильно
искажали звук.
   Рейф вжался в стену. Гвардеец проскакал мимо, не заметив его,  следом  за
ним хлынули  разъяренные  парижане.  Толпа  ревела,  словно  раненый  зверь,
ощетинившийся, навостривший когти, оскаливший зубы.
   Никто из этого озверевшего человеческого месива не  заметил  Рейфа,  хотя
тот был всего лишь в нескольких дюймах от них и  единственным  его  укрытием
служил навес над входной дверью какого-то дома.
   Увидев в толпе гвардейцев, рабочие побросали инструменты и поспешно стали
слезать с арки. Оказавшись внизу, они быстро шмыгнули в распахнутую для  них
дверь  дворца  Тюильри.  В  данном  случае  роялисты  проявили  провидческую
мудрость, не дав толпе растерзать рабочих.  Неизвестно,  что  предпринял  бы
Веллингтон,  если  бы  узнал,  что  британцы  погибли  при   попустительстве
французского короля.
   События, происходящие на площади, отвлекли внимание Рейфа, и  он  потерял
из виду Мегги. Встревоженный, Кэндовер вышел из укрытия и, прокладывая  себе
путь локтями, направился туда, где видел ее последний раз. Человека, который
шел следом за Мегги, тоже не было видно. Рейф даже  не  пытался  скрываться.
Одет он был достаточно скромно и ничем не выделялся среди других обывателей,
пришедших поглазеть на бесплатное зрелище.
   Крики раздались слева от небольшой аллеи. Один из голосов показался Рейфу
знакомым, он даже разобрал слова:
   - Это английский шпион, один из воров шайки Веллингтона!
   Разочарованные бегством рабочих, те из зевак, кто был  поближе  к  аллее,
двинулись туда в поисках новых развлечений. И вдруг  истошный  женский  крик
прорезал воздух, перекрывая ропот толпы.
   Мегги!
   Рейф рванулся на голос, прокладывая путь локтями,  тумаками,  чем  только
можно. Ему щедро возвращали назад тычки и подзатыльники, но он не чувствовал
боли.
   Кэндовер  был  уже  почти  в  эпицентре  событий,  когда  услышал   треск
разрываемой ткани. Знакомый голос восхищенно присвистнул:
   - Глядите, баба!  Толпа  ответила  дружным  ревом.  Рейф  растолкал  двух
подвыпивших юнцов и увидел наяву  то,  что  предстало  перед  его  мысленным
взором во время беспорядков в театре.
   Мегги свалили на землю, но она все еще отбивалась, пиналась,  размахивала
ножом. Сквозь разорванную одежду проглядывали плечо и левая грудь, и даже  в
неверном свете уличных фонарей  Рейф  разглядел  гримасу  смертного  страха,
застывшую на лице любимой.
   Какой-то проходимец в потрепанной одежде пытался схватить ее за руку,  но
Мегги воткнула клинок ему в ладонь. Из раны хлынула кровь, и мужчина, грязно
ругаясь, отступил.
   Конец ее сопротивлению положил жестокий удар  кованым  сапогом  в  висок.
Мегги потеряла сознание, обмякла, рука ее разжалась и выпустила нож.
   Ударивший ее мужчина подошел к ней,  перевернул  на  спину,  разорвал  на
груди рубашку и грубо схватил грудь. Рейф взглянул в  обезображенное  шрамом
ухмыляющееся лицо негодяя и узнал Генри Лемерсье.
   - Придется тебе подождать своей очереди, мой друг, - сказал капитан. -  Я
первый увидел ее, но не беспокойся, тут на всех хватит.
   Схватив Мегги за руки, Лемерсье поволок  жертву  в  темную  часть  аллеи.
Прочие  соискатели  женского  тела   чуть   отступили   назад,   высвобождая
пространство.
   Сейчас все  решала  стремительность.  Рейф  выскочил  из  толпы,  схватил
Лемерсье за горло  и  выхватил  Мегги,  воспользовавшись  тем,  что  француз
ослабил хватку.
   Поднимая ее, Рейф почувствовал тяжесть во внутреннем  кармане  плаща.  Не
иначе пистолет. Едва ли один выстрел мог спасти ее от толпы, а  вот  ему  он
может оказаться кстати. Перекидывая  безжизненное  тело  через  плечо,  Рейф
незаметно переложил пистолет к себе. Теперь  оставалось  одно  -  как  можно
быстрее скрыться с площади, уповая на то, что толпа  среагирует  не  слишком
быстро.
   Не успел он пробежать и десяти ярдов, как услышал позади себя нарастающий
рев.
   - Это еще один шпион Веллингтона! - кричал Лемерсье. - Держите обоих!
   Камень ударил Рейфа в плечо, едва не сбив с ног. Оглянувшись, он  увидел,
что толпа, ведомая Лемерсье, надвигается.
   С таким грузом Рейф не мог далеко убежать.  Оставалась  надежда  лишь  на
чудо. Вытащив из кармана пистолет, он одной рукой взвел курок. На  мгновение
ему захотелось пустить эту единственную  пулю  Мегги  в  сердце,  только  бы
избавить  от  страшной  участи  быть  растерзанной  толпой,  но  он  вовремя
остановил себя, решив, что не имеет права лишать ее  жизни  даже  из  лучших
побуждений. Рейф поднял пистолет, спокойно  и  уверенно  прицелился,  словно
собирался бить по мишени в тире.
   Только бы пистолет был заряжен...
   Пистолет дернулся в его руке от отдачи, и время замедлило свой бег.
   Рейф мог  бы  поклясться,  что  видел,  как  пуля  просверливает  воздух,
вращаясь на лету.., долго-долго, пока наконец не достигла  цели,  вонзившись
Лемерсье между глаз. Похоть на лице француза сменилась удивлением, шоком...
   Потом в разные стороны брызнули кровь и  осколки  кости,  выбитые  пулей.
Капитан осел и повалился на руки своим соратникам.  С  потерей  предводителя
толпа сникла, разом растеряв весь энтузиазм.
   Рейф не стал тратить времени на пустое созерцание. Вновь подхватив Мегги,
он по боковым аллейкам, окружающим площадь, свернул направо,  затем  налево,
решившись передохнуть только минут через пять. Погони не было. Рейф  мог  бы
сказать со всей откровенностью, что ни одной  унции  Мегги  он  не  счел  бы
лишней и хотел бы ее всю, до последнего грамма, но правда состояла и в  том,
то Мегги не была пушинкой, поэтому ноги Кэндовера дрожали от  напряжения,  а
плечи горели.
   Отдышавшись, он уложил ее  на  мостовую  и  послушал  сердцебиение.  Рейф
убедился в том, что дышала она ровно и сердце  билось  достаточно  сильно  и
ритмично.
   Толпа на площади продолжала шуметь, но она была ему уже не  опасна.  Взяв
Мегги на руки, Рейф пошел. На одной  из  улиц  он  поймал  дрожки,  приказав
вознице везти его в отель "Де ля Пис".
   В экипаже Рейф прижал Мегги к себе, укрыв темным плащом их  обоих.  Шляпа
ее осталась лежать на площади, и золотые волосы  все  еще  прикрывал  черный
шарф. Он развязал его, осторожно ощупал  голову.  По  всей  видимости,  удар
смягчила огромная копна густых волос. Рейф  держал  Марго,  словно  ребенка,
согревая ее озябшее тело своим теплом. Волосы ее все еще  хранили  необычный
аромат, аромат венгерской графини. К собственному удивлению, Рейф  испытывал
к Мегги больше нежности, чем страсти.
   У отеля  Кэндовер  соскочил  с  экипажа,  отдал  вознице  золотой  и,  не
оглядываясь, понес Мегги к себе. Швейцар озадаченно посмотрел на постояльца,
но воздержался от вопросов. Не принято  спрашивать  о  чем  бы  то  ни  было
герцога, даже если он несет на  руках  женщину  в  порванной  одежде  и  без
сознания.
   Выразительный пинок в дверь поднял на ноги камердинера.  Занося  Мегги  в
помещение, Рейф бросил через плечо:
   - Пусть консьержка разбудит горничную и пришлет ее сюда с  чистой  ночной
рубашкой. А ты ступай за доктором. Чтобы не позднее чем через полчаса вы оба
были здесь. Прихвати пистолет. Будет упрямиться, пригрози пристрелить.
   Небольшой кабинет не был рассчитан на прием гостей,  поэтому  Рейф  отнес
Марго в спальню. Глядя на распростертое на белой кровати тело в черном, Рейф
невесело усмехнулся. Как мечтал он увидеть ее в своей постели, но только  не
так, как сейчас. Бог - свидетель, не так.
   Рейф зажег свечи и поставил на столик возле кровати. Бледное лицо женщины
было удивительно спокойным. Рейф  поправил  на  ее  груди  разорванные  полы
сорочки, и она даже не шелохнулась.
   Горничная, зевая, вошла в спальню с белой рубашкой через плечо.
   - Я покупаю у  вас  рубашку,  -  сообщил  Рейф.  -  Разденьте  эту  даму,
переоденьте в рубашку и приведите в порядок.
   Горничная недоуменно заморгала. Обычно мужчины, приводя женщин  в  отель,
предпочитают сами раздевать своих дам. Передернув плечами, она принялась  за
работу.
   Рейф вышел в кабинет. Тот, кто считает его дамским угодником, повеселился
бы, расскажи кто-нибудь об этой его скромности,  но  после  всего  того  что
пережила сегодня Мегги,  остаться  здесь  и  наблюдать,  как  ее  раздевают,
показалось ему кощунством. Через несколько минут горничная  зашла  доложить,
что дама готова. Сонные глаза девушки едва не выскочили из орбит, когда  она
увидела купюру, которой с ней расплатился герцог.
   Рейф вошел в спальню. Мегги,  укрытая  одеялом,  производила  впечатление
спящей, и только кровоподтек на левой скуле  напоминал  о  том,  что  с  ней
произошло. Горничная причесала Мегги, и золотой нимб лежал на подушке вокруг
ее головы. Нежное кружево обрамляло вырез рубашки. Мегги могла бы  сойти  за
школьницу с той только разницей, что у школьниц не бывает такой фигуры.
   Доктор приехал быстро, слуга Рейфа умел убеждать. Врачу сообщили лишь то,
что пациентка  стала  жертвой  беспорядков,  и  он  немедленно  приступил  к
осмотру. Рейф мерил шагами комнату, словно тигр клетку.
   После  непродолжительной  паузы,  показавшейся  Рейфу  бесконечной,  врач
произнес:
   - Молодой леди повезло. Кроме нескольких кровоподтеков и  головной  боли,
ей ничто не грозит. Кости все целы и внутренние органы тоже.
   Смерив взглядом хозяина, врач добавил:
   - Может, мне и вас осмотреть? Похоже, вам  не  удалось  избежать  стычки.
Рейф махнул рукой.
   - Пустяки. Со мной все в порядке. По  крайней  мере  ничего  такого,  что
требовало бы вмешательства врача.
   Теперь, когда самое худшее было позади, Рейф начал  чувствовать  саднящую
боль от многочисленных синяков  и  ушибов.  Однажды  ему  довелось  испытать
примерно те же ощущения, когда норовистый конь сбросил его и тащил за  собой
на стремени примерно с милю.
   Отослав слугу спать, Рейф разжег камин, снял сюртук и ботинки, налил себе
бренди и сел в кресле у кровати, вытянув перед собой  длинные  ноги.  Он  не
хотел, чтобы Мегги, проснувшись, обнаружила,  что  находится  в  чужом  доме
среди незнакомых людей. Поэтому решил посидеть с ней, пока она не  придет  в
сознание. Если Мегги не испытывает к нему особой приязни, то по крайней мере
достаточно хорошо его знает.
   Рейф потягивал бренди, надеясь растворить в вине неприятные  воспоминания
о размозженной пулей переносице Лемерсье. Не в силах отогнать наваждение, он
думал о том, что только что убил человека. Смог бы  он  застрелить  француза
при  менее  драматических  обстоятельствах?   Действовал   по   наитию,   не
раздумывая, инстинктивно. Жестокие, однако, у  него  инстинкты!  По  крайней
мере они таковы, когда дело касается Марго. Если бы у него  была  пушка,  он
превратил бы в кровавое месиво всю толпу, только бы спасти ее.
   Рейф потер виски. Убийство  было  вызвано  обстоятельствами.  Окажись  он
вновь на той площади, выстрелил бы, не задумываясь. И в то же  время  лишить
жизни другое человеческое существо - акт слишком серьезный, чтобы не  думать
о нем. Надо как-то расспросить Майкла Кеньона, прошедшего  войну,  привыкает
ли человек убивать.
   Лучше не спрашивать, если не хочешь знать ответ.
   Рейф уже клевал  носом,  когда  с  постели  донесся  слабый  стон.  Мегги
беспокойно задвигалась, дыхание ее  сбилось,  лицо  конвульсивно  сжалось  в
гримасу страха. Вдруг она закричала. Как тогда, на площади.
   Мгновенно проснувшись, Рейф пересел на кровать.
   - Мегги, все хорошо, - стал успокаивать он женщину, - ты в безопасности.
   Она открыла  глаза,  но  взгляд  ее  оставался  бессмысленным.  Мегги  не
понимала, где она, что с ней. Губы ее скривились в безмолвном крике...
   - Мегги, проснись, - тряс ее за плечи Рейф. - Тебе нечего бояться.
   Мегги медленно перевела на него взгляд.
   - Рейф? - неуверенно спросила она, присаживаясь.
   - Да, дорогая. Не волнуйся, с тобой все в порядке.
   Он говорил нежно и  тихо,  но  слова  его  перенесли  ее  на  площадь  дю
Каррусель,  вызвав  к  жизни   страшные   воспоминания.   Мегги   заплакала,
свернувшись калачиком, судорожно и горько всхлипывая.
   Рейф обнял ее, и Мегги прижалась к нему всем телом, словно  в  нем  одном
было ее спасение. Рейф был растроган и немного  смущен.  Ему  казалось,  что
графиня куда менее чувствительна.
   Но сейчас с ним была не графиня, с ним была Марго, ранимая и  несчастная.
Он гладил ее вздрагивающие плечи, бормоча на ухо слова утешения. Когда слезы
ее иссякли, Рейф сказал:
   - Лемерсье был тем, кто пустил по твоему следу толпу. Ты его видела?
   Мегги кивнула, избегая смотреть ему в глаза.
   -   Может   быть,   это   тебя   успокоит:   знай,   что   справедливость
восторжествовала.
   Мегги встрепенулась и подняла глаза.
   - Ты его?..
   - Твоим  пистолетом,  -  подтвердил  догадку  Рейф.  -  Отмщение  в  духе
бульварных романов.
   Очень сжато Рейф описал происшедшее и то, как  им  удалось  выбраться  из
передряги.
   На мгновение на лице Мегги появилось удовлетворенное выражение, но  очень
скоро оно растаяло.
   - Они стоят у меня перед глазами, - прошептала  она.  -  Их  лица,  руки,
тянущиеся ко мне... Как бы я ни старалась, нет  мне  спасения.  И  тогда,  и
тогда...
   Мегги вновь спрятала лицо у него на груди. Поглаживая ее волосы,  Рейф  с
нажимом произнес:
   - Мегги, все кончено, ты спасена. Я не допущу, чтобы  с  тобой  случилось
подобное впредь.
   Мегги подняла голову и посмотрела на него  глазами,  казавшимися  черными
из-за непомерно расширенных зрачков. Дрожащим голосом она вымолвила:
   - Рейф, я хочу тебя.

Глава 15

   За сегодняшний день произошло очень  много  всяких  событий  -  пугающих,
странных, волнующих, но то, что сказала сейчас Мегги, казалось Рейфу  чем-то
из ряда вон выходящим.
   - Мегги, ты понимаешь, что говоришь? На ресницах ее  блестели  слезы,  но
взгляд был вполне осмысленным.
   - Да, знаю. Понимаю, что это несправедливо по  отношению  к  тебе,  но  я
хочу, я должна забыть.
   Голос ее сорвался. Вздрогнув, Мегги  закрыла  глаза,  стараясь  набраться
сил, но, открыв их, повторила просьбу:
   - Рейф, если я хоть немного дорога тебе... И все же  он  не  верил  своим
ушам. Еще недавно ему казалось, что он может  даже  изнасиловать  ее,  но  в
данный момент Рейф отчетливо понимал, что не хочет брать Мегги сейчас, когда
та испугана и изранена. Он мечтал, чтобы она отдалась ему с той же страстью,
которую сам испытывал к ней, а не тогда, когда она видит в нем  лишь  способ
избавиться от навязчивых воспоминаний.
   Мегги легонько провела кончиками пальцев по щеке Рейфа.
   - Прошу тебя...
   Смотреть,  как  она  унижается,  не  было  сил.  Целуя  ее  ладонь,  Рейф
прошептал:
   - Мегги, Боже мой, сколько мне пришлось ждать...
   Сейчас Рейф не лгал, желание, сводившее его с ума столько ночей  и  дней,
вспыхнуло с новой силой. Больше всего на свете он хотел войти в нее со  всей
яростью долго сдерживаемого желания, но сейчас не время для  безумной  дикой
страсти: если он хочет помочь ей, то должен быть мудрее и спокойнее...
   Обняв подругу за плечи, Рейф подарил  ей  долгий  нежный  поцелуй.  Мегги
задрожала. Рейф замер.
   - Что это: желание или страх?
   - Всего понемногу, - ответила Мегги, встречаясь с ним взглядом.
   Как странно, но  только  накануне  вечером  Рейф  считал  себя