обошли несколько тележек, груженных углем Каждую  из  них
толкали два подростка.
   - В такой тележке - пять центнеров угля, -
сказал Оуэн. - Ребят, которые их толкают, называют откатчиками.
   В больших шахтах тележки толкают по рельсам - это облегчает работу.
   Они вошли в нужный штрек: впереди шел Оуэн, следом Клер, за  нею  Никлас.
Потолок штрека был так низок, что Никласу приходилось двигаться  согнувшись.
Он шел, чувствуя сырой запах камня, так непохожий на аромат  свежевспаханной
земли.
   - Одна из главных опасностей - это рудничные газы, - бросил  через  плечо
Оуэн. - Удушливый газ скапливается в заброшенных выработках;  он  парализует
дыхание и может  стать  смертельным.  Гремучий  газ  еще  хуже,  потому  что
взрывается. Когда его становится слишком много, один из  наших  заползает  в
забой и поджигает его, а сам ложится плашмя, чтобы огонь прокатился над ним.
   - Господи Иисусе, да это же чистое самоубийство! Оуэн повернул  голову  и
укоризненно посмотрел на Никласа.
   - Что верно, то верно, но это вовсе не значит, что вы можете поминать имя
Господа всуе. Даже если вы и лорд, - добавил он с лукавым огоньком в глазах.
   - Ты же знаешь, я всегда этим грешил. Ладно, впредь постараюсь следить за
своим языком, - пообещал Никлас.
   Ему пришло в голову, что Клер, возможно, чувствует то  же,  что  и  Оуэн.
Пожалуй, в будущем стоит кое-какие фразы говорить по-цыгански. - Вообще-то я
слышал о том, что гремучий газ  можно  выжигать,  но  думал,  что  от  этого
способа давно отказались, потому что он слишком опасен.
   - В этой шахте все делают по старинке, милорд, - сухо ответил Оуэн.
   - Если ты собираешься выговаривать мне за то, что я всуе поминаю Господа,
придется тебе оставить "милорда" и снова называть меня Никласом -  Он  вытер
потный лоб фланелевым рукавом. - Здесь действительно  теплее,  чем  наверху,
или мне это кажется?
   - Вам это не кажется, - ответила Клер. - Чем  глубже  шахта,  тем  в  ней
жарче. - Она бросила взгляд через плечо. - Как-никак, чем глубже, тем  ближе
к геенне.
   Никлас улыбнулся, но улыбка продержалась на его лице  лишь  до  тех  пор,
пока он не наступил на какой-то мягкий предмет, который вдруг громко пискнул
и  бросился  прочь,  стуча  когтями.  Пытаясь  удержать  равновесие,  Никлас
ударился головой о потолок и тут же согнулся  вдвое,  ругаясь  на  чем  свет
стоит. Однако ругался он по-цыгански. Клер встревоженно обернулась.
   - С вами все в порядке? Он осторожно ощупал голову.
   - Если б не слой ваты в шляпе, я бы  вышиб  себе  мозги.  На  что  это  я
наступил?
   Она коснулась его лба прохладной рукой.
   - Наверное, на крысу. Их здесь  тьма.  Оуэн,  который  тоже  остановился,
добавил:
   - И они очень наглые. Случается, вырывают еду прямо из рук.
   Никлас снова зашагал вперед.
   - Неужели никому не пришло в голову привести в шахту кошку?
   - Кошек здесь несколько, и у них очень сытая жизнь, - ответила Клер. - Но
крысы и мыши все равно не переводятся.
   Послышался неясный металлический стук, затем впереди  показался  поворот.
За ним оказалась металлическая дверь, перекрывающая путь. Оуэн крикнул:
   - Хью, отвори дверь!
   Дверь со скрипом открылась, и из-за нее высунулся мальчик. Маленький, лет
шести.
   - Мистер Моррис! - радостно воскликнул он. - Давно я вас не видел.
   Оуэн остановился и ласково взъерошил мальчугану волосы.
   - Я работал в восточной лаве. Ну, как жизнь? Как работа?
   - Работа-то легкая, - грустно ответил Хью, - но уж больно одиноко  сидеть
весь день в темноте. И крысы, сэр. Они такие противные.
   Оуэн взял одну из своих свечей, зажег се и протянул мальчику.
   - Разве отец не даст тебе свечу? Хью покачал головой.
   - Он говорит, что они слишком дорогие  для  парня,  который  зарабатывает
только четыре пенса в день.
   Никлас нахмурился. Этот ребенок работает в  таком  аду  всего  за  четыре
пенса в день? Ужасно...
   Оуэн вынул из кармана леденец и протянул его Хью.
   - Увидимся на обратном пути. Они вошли в дверь и двинулись дальше.  Когда
Хью уже не мог их слышать, Никлас спросил:
   - Какого черта такой маленький ребенок делает в шахте?
   - Его отцу нужны деньги, - зло сказала Клер. - Мать  Хью  умерла,  а  его
отец, Най Уилкинс - жадная пьяная скотина, он привел мальчика в шахту, когда
тому было всего пять лет.
   - Половина здешних шахтеров ходит в  молельню,  а  другая  половина  -  в
кабак, - добавил Оуэн. - Пять лет  назад  наша  Клер  встала  в  молельне  и
сказала, что дети должны ходить в школу, а не работать в  шахте.  Обсуждение
было очень бурным, но в конце концов  каждый  мужчина  в  Сионской  молельне
обещал, что не пошлет своих детей на шахту, пока  им  не  исполнится  десять
лет.
   - Да, осадить ее посмеет только очень смелый мужчина, - заметил Никлас. -
Жаль, что меня там не было. Вы молодец, Клер.
   - Я делаю то, что могу, но этого слишком мало, - мрачно сказала она. -  В
шахте до сих пор  работает  по  меньшей  мере  дюжина  мальчиков  такого  же
возраста, как Хью. Они целыми  днями  сидят  в  темноте  у  дверей,  которые
открывают и закрывают доступ воздуха в выработки.
   Они прошли мимо штрека, вход в который был забит доской.
   - Почему вход в эту выработку заколочен? - спросил Никлас.
   Оуэн остановился.
   - Там, в конце, порода внезапно меняется, и угольный пласт исчезает. - Он
недоуменно сдвинул брови. - Но почему  забили  вход?  В  шахте  полно  таких
выработок, и входы в них ничем не загорожены.
   - Наверное, в этой слишком много удушливого газа, - предположила Клер.
   - Скорее всего, - согласился Оуэн.
   Они двинулись дальше, время от  времени  прижимаясь  спинами  к  неровной
стене, чтобы пропустить очередную тележку. В конце концов они  добрались  до
западной оконечности выработки. Здесь в узком,  не  правильной  формы  забое
около дюжины человек работали кайлами и совковыми лопатами. Бросив на  вновь
прибывших беглые равнодушные взгляды, они молча продолжали делать свое дело.
   - Это забойщики, - объяснил Оуэн. - По мере того, как  они  рубят  уголь,
деревянные стойки передвигают вперед, чтобы потолок не обвалился.
   Они молча смотрели на работу забойщиков. На стены с помощью мягкой  глины
были прилеплены свечи, так что руки шахтеров  оставались  свободными.  Возле
каждого из них стояла  тележка,  в  которую  они  грузили  уголь,  поскольку
забойщику платили сдельно, в  зависимости  от  количества  добытого.  Никлас
изумленно смотрел на их  позы.  Чтобы  добраться  до  угля,  один  стоял  на
коленях, другой лежал на спине, третий согнулся в три погибели,  врубаясь  в
нижнюю часть пласта.
   Взгляд Никласа остановился на забойщике,  который  рубил  уголь  в  самом
конце выработки.
   - У него же нет свечи, - тихо сказал он. - Как же он видит?
   - А он и не видит, - ответила Клер. - Блитин слепой.
   - Вы говорите серьезно? - Никлас едва верил своим ушам. -  Но  как  может
слепой работать в шахте? И потом, откуда ему знать, что он рубит: уголь  или
пустую породу?
   - Он определяет это на ощупь и по стуку кайла, - ответил Оуэн.  -  Блитин
знает здесь каждую выработку как свои  пять  пальцев.  Однажды,  когда  вода
погасила все свечи, он вывел шестерых из нас в безопасное место.
   Один из забойщиков сказал:
   - Пора закладывать новый заряд. Другой забойщик выпрямился и отер  пот  с
лица.
   - Да, пора. Бодвилл, твоя очередь.
   Широкоплечий коренастый шахтер молча положил кайло, поднял большую ручную
дрель и начал сверлить породу. Остальные сложили свои инструменты в  тележки
и покатили их прочь. Прижавшись к стене, чтобы пропустить их, Оуэн объяснил:
   - Когда он просверлит достаточно глубокую дыру, то заложит в нес порох, а
потом подожжет фитиль.
   - А потолок от взрыва не обвалится?
   - Не обвалится, если все будет сделано правильно, - ответила Клер.
   В ее голосе звучало едва сдерживаемое напряжение.  Казалось,  что  она  и
сама вот-вот взорвется. Никлас было удивился, но тут  же  догадался,  в  чем
дело, и разозлился на себя за непонятливость. Он совсем  было  позабыл,  что
здесь погиб ее отец, но она об этом помнила: по ее окаменевшему профилю было
ясно видно, чего ей стоит находиться  в  шахте.  Никласу  захотелось  обнять
девушку, сказать слова утешения, по он подавил этот порыв. Судя по выражению
ее лица, она не нуждалась в сочувствии.
   Последним свою тележку катил приземистый забойщик  с  массивными  буграми
мышц и физиономией забияки. Поравнявшись в Никласом, он вдруг остановился  и
прищурился.
   - Эге, а я вас знаю! Вы ведь цыганский граф, так?
   - Иногда меня так называют. Забойщик сплюнул.
   - Скажите вашему  дружку  лорду  Майклу,  чтобы  получше  приглядывал  за
Мэйдоком, а то старина Джордж уж больно хорошо  живет.  Слишком  хорошо  для
управляющего. И, повернувшись к своей  тележке,  покатил  ее  дальше.  Когда
забойщик скрылся из виду, Никлас спросил:
   - Оуэн, как ты думаешь, Мэйдок ворует?
   - Откуда мне знать? - сказал Оуэн. Он явно испытывал неловкость. - Нельзя
обвинять человека без доказательств.
   - Ты слишком добр,  -  сказала  Клер.  -  Когда  владелец  беззаботен,  а
управляющий жаден, без воровства дело не обойдется.
   - Если это правда, - заметил Никлас, - и Майкл об этом узнает, мне бы  не
хотелось оказаться на месте Мэйдока. У Майкла всегда был крутой нрав.
   Бодвилл вытащил дрель из дыры и начал закладывать порох.
   - Нам пора идти, - сказал Оуэн. - На обратном пути я хочу вам еще кое-что
показать.
   Немного пройдя, они свернули в выработку, которая привела их в просторную
галерею, потолок которой  поддерживали  массивные  каменные  столбы.  Подняв
свечу, чтобы осветить побольше пространства, Оуэн пояснил:
   - Эту лаву со столбами я и хотел вам показать. Если пласт  угля  широкий,
его обычно разрабатывают именно таким способом Тут есть  свои  преимущества,
но вполне возможно, что половина угля все же остается в столбах.
   Заинтригованный, Никлас пригляделся к ближайшему столбу и увидел, что его
шершавая поверхность черна и поблескивает в свете свечи. Это явно был уголь.
   - Береги голову! - внезапно крикнул Оуэн  и,  схватив  Никласа  за  руку,
дернул его назад.
   На то место,  где  только  что  стоял  Никлас,  рухнул  кусок  породы  и,
ударившись об пол, разлетелся на куски.
   Потрясенный Никлас посмотрел на неровный потолок галереи.
   - Спасибо, Оуэн. Как ты сумел вовремя его увидеть? Оуэн усмехнулся.
   - Бог сотворил пещеры, и там с потолками  все  в  порядке.  А  в  шахтах,
поскольку их создал человек, все то и  дело  рушится  и  обваливается.  Если
работаешь в шахте, поневоле научишься смотреть,  что  у  тебя  над  головой.
Чтобы быть шахтером, нужна сила и сноровка.
   - Хорошо, что здесь работаешь ты, а не я.  Цыган  бы  умер,  если  б  его
заставили работать в таком месте.
   - Умереть нетрудно - особенно в этой шахте. - Оуэн повел свечой,  освещая
галерею. - Мэйдок хочет начать добывать уголь из этих столбов. Говорит,  что
оставлять их как есть невыгодно.
   Никлас нахмурился.
   - Но ведь тогда потолок галереи обвалится, не так ли?
   - Очень может быть. - Оуэн махнул рукой в сторону  деревянной  стойки.  -
Если поставить достаточно таких  вот  стоек,  потолок  выдержит,  но  Мэйдок
жалеет деньги на крепеж.
   Никлас состроил гримасу.
   - Я уже испытываю к мистеру Мэйдоку глубокую неприязнь, а ведь  я  с  ним
еще даже не знаком.
   - Подождите, пока  познакомитесь,  -  зло  сказала  Клер.  -  Тогда  ваша
неприязнь перейдет в отвращение.
   - Так говорить нельзя, Клер, это не по-христиански,  -  мягко  укорил  ее
Оуэн. - Пойдем, нам пора уходить.
   Свернув вслед за ним в боковую выработку. Клер виновато сказала:
   - Ты прав. Мне не  следовало  так  говорить.  Никлас  был  рад,  что  они
возвращаются. Шагая вслед за Клер, он посматривал то на потолок,  то  на  ее
грациозно покачивающиеся бедра. Пора было подумать, как он использует  право
на сегодняшний поцелуй.
   Когда они дошли до главной лавы и повернули к шахтному стволу, Оуэн вдруг
наклонил голову и прислушался.
   - Насос опять вышел из строя.
   Прислушавшись, Никлас вдруг осознал, что далекое, мерное буханье парового
двигателя смолкло и в шахте воцарилась мертвая тишина.
   - И часто он ломается?
   - Раз или два в неделю. Надеюсь, что его быстро починят. После всех  этих
весенних дождей шахту наверняка затопит, если насос не заработает через  час
или два.
   Он двинулся дальше Никлас зашагал следом, по гулкий грохот  заставил  его
остановиться. Этот грохот волной прокатился  по  выработкам  и  галереям,  и
порода под ногами Никласа, Оуэна и Клер задрожала.
   - Взорвался заряд Бодвилла, - бросил через плечо Оуэн.  Внезапно  девушка
резко обернулась.
   - Что это? Послушайте!
   Никлас проследил за ее взглядом. Видимость сзади была ограничена -  футах
в двухстах находился поворот, но воздух словно бы сжимался, и что-то неслось
в их сторону со странным, все нарастающим звуком.
   Прежде чем Никлас успел открыть  рот,  чтобы  спросить,  что  происходит,
из-за поворота показался водяной вал,  доходящий  до  самого  потолка,  и  с
бешеной скоростью покатился к ним.

Глава 10

   Едва увидев волну, Оуэн крикнул:
   - Лезьте на стены и держитесь! Я попробую помочь Хью.
   Он бросился вперед, и огонек его свечи погас. Клер  схватила  Никласа  за
руку и потащила его к ближайшей деревянной стойке.
   - Быстрее! Надо подняться как можно ближе  к  потолку.  Мгновенно  оцепив
ситуацию, Никлас бросил свечу, схватил Клер за талию и поднял ее так высоко,
как только мог. Она влезла вверх  по  неровной  стене,  Никлас  вскарабкался
следом. Между стеной выработки и стойкой  было  всего  несколько  дюймов,  и
Никлас одной рукой обхватил деревянную подпорку, а другой - Клер.
   Затем бешеный поток обрушился на них,  потушив  свечу  на  шляпе  Клер  и
накрыв их с головой. Течение было очень бурным, и Никласу  понадобилась  вся
его сила, чтобы удержаться. Что-то тяжелое ударило их и унеслось прочь, едва
не выбив Клер из объятий Никласа.
   Девушка крепко прижалась к нему; он повернул ее  так,  чтобы  она  спиной
уперлась в стену, и заслонил своим телом. Что-то опять ударило его в  ребра,
вышибив из  легких  последние  остатки  воздуха,  но  в  этот  раз  Клер  не
пострадала.
   Время шло, а вода все не  спадала.  Когда  жгучая  боль  в  легких  стала
нестерпимой, Никлас подумал: "Неужели нам суждено утонуть  здесь,  вдали  от
солнца и ветра?" Он прижался  лицом  к  волосам  Клер  и  почувствовал,  как
шелковистые пряди обтекают его щеку. Какой бессмысленный конец двух  жизней!
А он считал, что им будет отпущено больше времени...
   Руки Клер, державшиеся  за  него,  начали  разжиматься,  но  тут  течение
сделалось слабее. Чувствуя, что уровень воды падает, Никлас поднял лицо и  с
радостью заметил между потоком и потолком выработки тонкий слой воздуха.
   С  шумом  втянув  его  в  свои  горящие  легкие,   он   приподнял   почти
задохнувшуюся Клер.  Когда  ее  голова  показалась  над  поверхностью  воды,
девушка закашлялась, и по телу ее пробежала конвульсивная дрожь.  В  темноте
Клер казалась такой слабой, такой хрупкой, что Никлас невольно  обхватил  ее
еще крепче.
   Несколько  минут  они  просто  прижимались  друг  к  другу,   наслаждаясь
возможностью дышать. Уровень воды понизился  еще  на  фут,  после  чего  его
падение прекратилось.
   - Вы имеете какое-нибудь представление о  том,  что  могло  произойти?  -
спросил Никлас.
   Клер опять закашлялась, потом, хватая ртом воздух, с трудом проговорила:
   - Должно быть, от взрыва порохового заряда  в  лаву  прорвался  подземный
ручей. Иногда такое случается, но обычно воды бывает меньше.
   - А паровой насос сломался, - мрачно  напомнил  Никлас.  -  Надеюсь,  его
скоро починят.
   Течение между тем не ослабевало; если бы он не держался за стойку, их  бы
унесло. Никлас пошарил левой ногой по стене и нашел  выступ.  Теперь  у  них
появилась еще одна точка опоры. Сколько же времени это  продлится?  В  конце
концов холод и усталость возьмут свое...
   - Если вода опять начнет подниматься, придется попробовать выплыть, но  в
темноте мы легко можем заблудиться. Думаю, пока  лучше  оставаться  здесь  и
молиться, чтобы вода спала.
   Пытаясь придать своему голосу шутливый тон, Клер сказала:
   - Неужели вы сказали "молиться"? Должно быть, мне в уши попала вода.
   Никлас издал короткий смешок.
   - Прежде чем мой небезызвестный вам друг Майкл решил разбогатеть на угле,
он был военным. Так вот, однажды он сказал, что на поле боя  все  становятся
верующими.
   Он почувствовал, что его слова позабавили Клер. Но когда она  заговорила,
в ее голосе не было смеха.
   - Как вы думаете, Оуэну и Хью удалось спастись?
   - Полагаю, что да, - ответил он, надеясь, что его оптимизм  обоснован.  -
Оуэн был впереди, намного дальше нас и,  я  думаю,  оттуда  было  уже  рукой
подать до той двери, которую открывает и закрывает  мальчик.  Возможно,  они
сейчас держатся за стойку,  так  же  как  мы,  а  если  повезло,  то  успели
проскочить в дверь и закрыть ее за  собой.  А  это  скорее  всего  замедлило
скорость водяного потока и дало им время перебраться в более высокий свод.
   - О Господи, надеюсь, что так оно и есть, - прошептала Клер. -  Но  могли
погибнуть и другие шахтеры. Боюсь, что  после  закладки  заряда  Бодвилл  не
успел далеко уйти.
   Она дрожала как в лихорадке, и Никласу показалось,  что  он  догадался  -
почему.
   - Ваш отец погиб где-то здесь? - спросил он.
   - Нет. Это произошло в другом конце шахты. - Она надолго замолчала, потом
вдруг выкрикнула:
   - Я ненавижу это место! Господи помилуй, как же я его ненавижу! Если бы я
могла завтра же закрыть эту шахту - я бы это сделала. Здесь погибло  столько
людей. Столько людей... - Ее голос пресекся, и она  прижалась  лицом  к  его
плечу.
   - Шахта отняла  жизнь  у  кого-то  еще,  к  кому  вы  чувствовали  особую
привязанность? - тихо спросил он.
   Сначала она ничего не ответила, в тишине слышалось  лишь  журчание  воды,
потом, запинаясь, произнесла:
   - Когда-то... в ранней юности... я встречалась с парнем. Мне  было  тогда
всего пятнадцать, а Айвору - на год больше. Но мы испытывали  друг  к  другу
нежность, мне все время хотелось смотреть на него, а ему - на меня. Это была
первая, робкая влюбленность. Иногда, выйдя  после  службы  из  молельни,  мы
разговаривали - на общие темы, боясь,  что  кто-нибудь  догадается  о  наших
чувствах... Увы, им не суждено было окрепнуть и стать более зрелыми: в шахте
произошел взрыв газа. Айвор сгорел заживо, -  содрогнувшись  всем  телом,  с
горечью закончила Клер.
   Выросший в долине Никлас не раз  наблюдал  невинную  страсть  деревенских
парней и девушек, которые нашли своих суженых.  Какой-нибудь  циник  мог  бы
сказать, что в основе подобных отношений кроется простая животная похоть, но
Никлас знал, что это не так. Достаточно было вспомнить, как Оуэн ухаживал за
Маргед: с самого начала  влюбленных  окружал  такой  сияющий  ореол  немного
нелепого, наивного, но искреннего  взаимного  обожания,  что  Никласу  порой
бывало больно видеть их вместе. Он завидовал, потому что сам никогда не  был
настолько невинным.
   В пятнадцать Клер наверняка была такой же, какой  была  в  этом  возрасте
Маргед, - с чистой душой и преданным сердцем.  Был  ли  юный  Айвор  достоин
этого дара - ее первой любви? Клер никогда этого не узнает, как  не  узнает,
был ли он способен предать ее, - потому что он умер,  когда  их  любовь  еще
только расцветала, тая в себе бесконечные возможности...
   С той самой минуты, когда они подошли к шахте, Никласа одолевало  желание
немедленно защитить Клер от  грозящих  со  всех  сторон  опасностей,  но  он
подавлял в себе эти порывы. Теперь же он перестал бороться с собой и  сделал
единственное, что было сейчас в его силах, - попытался хоть  как-то  утолить
ее печаль.
   - Вы очень смелая, - прошептал он и, наклонив голову, прове