Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
376 -
377 -
378 -
379 -
380 -
381 -
382 -
383 -
384 -
385 -
386 -
387 -
388 -
389 -
390 -
391 -
392 -
393 -
394 -
395 -
396 -
397 -
398 -
399 -
400 -
401 -
402 -
403 -
404 -
405 -
406 -
407 -
408 -
409 -
410 -
411 -
412 -
413 -
414 -
415 -
416 -
417 -
418 -
419 -
420 -
421 -
422 -
423 -
424 -
425 -
426 -
427 -
428 -
429 -
430 -
431 -
432 -
433 -
434 -
435 -
436 -
437 -
438 -
439 -
440 -
441 -
442 -
443 -
444 -
445 -
446 -
447 -
448 -
449 -
450 -
451 -
452 -
453 -
454 -
455 -
456 -
457 -
458 -
459 -
460 -
461 -
462 -
463 -
464 -
465 -
466 -
467 -
468 -
469 -
470 -
471 -
472 -
473 -
474 -
475 -
476 -
477 -
478 -
479 -
480 -
481 -
482 -
483 -
484 -
485 -
486 -
487 -
488 -
489 -
490 -
491 -
492 -
493 -
494 -
495 -
496 -
497 -
498 -
499 -
500 -
501 -
502 -
503 -
504 -
505 -
506 -
507 -
508 -
509 -
510 -
511 -
512 -
513 -
514 -
515 -
516 -
517 -
518 -
519 -
520 -
521 -
522 -
523 -
524 -
525 -
526 -
527 -
528 -
529 -
530 -
531 -
532 -
533 -
534 -
535 -
536 -
537 -
538 -
539 -
540 -
541 -
542 -
543 -
544 -
545 -
546 -
547 -
548 -
549 -
550 -
551 -
552 -
553 -
554 -
555 -
556 -
557 -
558 -
559 -
560 -
561 -
562 -
563 -
564 -
565 -
566 -
567 -
568 -
569 -
570 -
571 -
572 -
573 -
574 -
575 -
576 -
577 -
578 -
579 -
580 -
581 -
582 -
583 -
584 -
585 -
586 -
587 -
588 -
589 -
590 -
591 -
592 -
593 -
594 -
595 -
596 -
597 -
598 -
599 -
600 -
601 -
602 -
603 -
604 -
605 -
606 -
607 -
608 -
609 -
610 -
611 -
612 -
613 -
614 -
615 -
616 -
617 -
618 -
619 -
620 -
621 -
622 -
623 -
624 -
625 -
626 -
627 -
628 -
629 -
630 -
631 -
632 -
633 -
634 -
635 -
636 -
637 -
638 -
639 -
640 -
641 -
642 -
643 -
644 -
645 -
646 -
647 -
648 -
649 -
650 -
651 -
652 -
653 -
654 -
655 -
656 -
657 -
658 -
659 -
660 -
661 -
662 -
663 -
664 -
665 -
666 -
ьно особый, мой скрытный друг. Это твой день
рождения.
- Боже правый, действительно! - удивленно сказал он, входя в
столовую. - Честно говоря, я совсем забыл. Я уже много лет не обращаю
особого внимания на то, что судьба прибавила мне еще один год. - Усадив
Джослин за стол, он добавил:
- Полагаю, тебе сказал Стреттон?
- Естественно. Старые слуги семьи всегда все знают. А ты - центр
этого мирка. Будь у меня больше времени, я бы организовала праздник,
чтобы все твои арендаторы могли повеселиться на дне твоего рождения
вместе с тобой. - Она лукаво улыбнулась. - Ты знаешь, что в этом случае
принято делать? На открытом огне жарят целую говяжью тушу, выставляют
бочки сидра и эля, устраивают игры, песни и танцы. Дэвид содрогнулся:
- Я рад, что ты этого не сделала. Я еще не готов настолько
убедительно играть роль сельского лорда.
Джослин с улыбкой подняла свой бокал:
- С этой задачей ты справишься безупречно, лорд Престон.
Он ответным жестом поднял бокал:
- Хотел бы надеяться, леди Престон.
Его выразительный взгляд заставил ее снова ощутить сладкую дрожь.
Может быть, ей следовало бы предложить ему вновь отправиться в винный
погреб за шампанским? Это могло бы стать уэстхольмской традицией...
Нет, ей не подобает устанавливать новые традиции. Вскоре она уедет из
Уэстхольма и, наверное, больше никогда не вернется. Их жизни, которые
так причудливо переплелись между собой, снова пойдут раздельно. Но этим
вечером они отпразднуют день рождения, который Дэвид уже не рассчитывал
встретить.
Обед был несколько более пышным, чем обычно: с двумя переменами блюд
и разнообразными винами. Они обсуждали те успехи, которых каждому
удалось добиться в избранных ими направлениях, обменивались идеями,
предлагали друг другу новые решения. Иногда их пальцы соприкасались, а
один раз она поднесла к его губам кусочек яблочной тартинки на своей
вилке. Это был обед двух влюбленных, внезапно поняла Джослин, чувствуя,
что кровь играет в ней, словно хорошее шампанское: взгляды и
прикосновения были важнее, чем суп или салат. Ох, это было так опасно,
но она не чувствовала в себе силы что-то изменить.
Поскольку они были за столом одни, они отбросили глупую условность,
согласно которой дамы уходят, предоставляя джентльменам пить портвейн в
одиночестве. Они остались за шампанским, обсуждая все на свете, начиная
с приближающейся парижской мирной конференции и кончая лучшими сортами
пшеницы.
Любуясь тем, как свет от свечей подчеркивает выразительные черты лица
Дэвида, Джослин пыталась понять, в какой момент он стал для нее столь
привлекательным. Когда они впервые познакомились, он был болезненно худ
и острые скулы обтягивала почти прозрачная смуглая кожа. Ему и сейчас
можно было бы набрать несколько лишних фунтов веса, но теперь он был
мужчиной в расцвете сил, человеком, которого окружала атмосфера
спокойного самообладания и мужественности, делавшая его почти
неотразимым. Ее взгляд задержался на его красиво очерченных губах, и она
вспомнила их вкус. А потом она подняла глаза - и увидела, что он
наблюдает за ней не менее пристально, чем она за ним.
Секунду она испытывала такое томление, что сердцу стало больно. Может
быть, ей остаться здесь, отказаться от другого мужчины так же, как Дэвид
отказался от другой женщины? Он дал ей ясно понять, что готов жить в
соответствии с теми обетами, которые они дали. Она могла бы найти себе
занятия в этом чудесном поместье, проводить ночи в его объятиях...
Нет! Она катастрофически близка к тому, чтобы полюбить Дэвида, но у
нее нет сил и смелости на это решиться. Джослин быстро встала из-за
стола, с напускной веселостью проговорив:
- Как поздно мы засиделись! Уже почти десять. Я вдруг так устала, что
едва могу уследить за ходом нашего разговора. Дэвид взглянул на каминные
часы.
- Ты права, - с сожалением согласился он. - А мне надо рано встать,
чтобы ехать в Херефорд: завтра будут судить того грабителя. Сладких тебе
снов, Джослин.
Он встал, собираясь поцеловать ее на прощание, но она уклонилась от
поцелуя, чувствуя, что вот-вот заплачет. Ей стало понятно, что она
должна как можно скорее уезжать из Уэстхольма, иначе она лишится
остатков здравого смысла.
Наверху сонная уже Мари помогла Джослин раздеться, расчесала ей
волосы и уложила в постель, после чего отправилась в свою комнату в
мезонине. Несмотря на усталость, Джослин ворочалась в постели, ей никак
не удавалось уснуть. Полная луна лила свой серебристый свет в окно, будя
в ней беспокойство и томление.
Джослин хотела было задернуть занавески в надежде на то, что темнота
успокоит ее, но причина возбуждения была не в лунном свете, а в ней
самой. Она болезненно ощущала свое тело, нежное прикосновение тонкой
ткани сорочки к коже, легкое давление простыни, прижимающей ее к широкой
кровати, а поток лунного света возбуждал ее, распалял жажду страсти.
Джослин ощущала себя женщиной, которая слишком долго сторонилась мужчин.
В конце концов она встала с постели и прошла к окну. Луна, которая
так терзала ее, плыла высоко в небе - извечная богиня женственности,
которой так хотело поклоняться ее тело.
Где-то в доме пробили часы. Джослин насчитала двенадцать ударов.
Полночь, час колдовства.
Она вдруг вспомнила, что так и не показала Дэвиду семейный портрет.
Он еще не ложился - иначе она услышала бы его через дверь, соединявшую
их спальни.
Поддавшись какому-то непонятному порыву, она накинула поверх сорочки
шелковый пеньюар и вышла из своей комнаты. В коридоре она взяла
подсвечник с тремя свечами, чтобы осветить себе дорогу вниз.
Фантастические тени сопровождали путь по безмолвному дому, усиливая
ощущение нереальности происходящего.
Дэвид сидел там, где она его оставила. Только теперь он развязал
шейный платок и, сняв фрак, бросил его на спинку стула - августовская
ночь была на редкость теплой. Его волосы были в беспорядке, словно он
машинально ерошил их. На столе перед ним стояла недопитая рюмка бренди.
Мрачное выражение его лица, когда он увидел Джослин, отразило
тревогу.
- Что-то случилось, Джослин? - Он вскочил ей навстречу.
Она покачала головой, тряхнув распушенными волосами:
- Нет, ничего особенного. Я не могла заснуть, а потом поняла, что
забыла показать тебе одну вещь. Это подарок, который тебе сделал
Стретток. А может быть, и Уэстхольм.
- Любопытно. - Он улыбнулся одними губами и последовал за ней.
Остро ощущая его присутствие, она провела Дэвида в большую гостиную.
Стреттон ее не подвел - портрет семьи Дэвида висел над камином. Она
молча подняла канделябр, чтобы лучше осветить картину.
Он судорожно вздохнул, жадно вглядываясь в знакомые лица.
- Я понятия не имел, что этот портрет еще существует. Думал, что
Уилфред его уничтожил.
- Хотел уничтожить, но Стреттон спрятал. Она снова вгляделась в
изображение: да, Рейнольдсу удалось явственно передать атмосферу
семейной любви.
- Твои близкие были тогда счастливы? - спросила она.
- Да. Особенно тогда, когда старшие мальчики были в школе. Моего отца
вторая семья радовала гораздо больше, чем первая. Он, наверное, и
понятия не имел, на какие гадости были способны его старшие сыновья. -
Его взгляд снова ностальгически скользнул по портрету. - Или, возможно,
он просто не хотел этого знать. Он был человеком мягким и не хотел
неприятностей.
- Сильный характер - это у тебя от матери?
- Наверное. После смерти отца она сумела наладить свою и нашу жизнь.
И я никогда не замечал, чтобы она сожалела о том, что потеряла. - Он
прикоснулся к раме, гладя пальцами позолоченные деревянные завитки. -
Возможно, она даже была рада, что освободилась от роли хозяйки
баронского поместья.
Джослин завидовала уверенности Дэвида в себе - он спокойно принимает
комплименты, что у него сильный характер, сам ни минуты в этом не
сомневаясь. Сама она никогда не могла безоговорочно принять ни один
комплимент. Похвалы в ее адрес будили в ней смутное беспокойство.
Чувство собственной неполноценности незаметно поселилось в ней.
Взгляд Дэвида скользнул по гостиной. Джослин сгруппировала
принесенную с чердака мебель вокруг трех персидских ковров, и огромное
пространство парадной комнаты разбилось на уютные уголки. Свет от свечей
отражался в натертом до блеска паркете, подчеркивая богатые, сочные
краски ковров.
- Эта комната никогда не была такой красивой. У тебя талант создавать
прекрасное.
Он перевел глаза на нее - и их взгляды встретились. Джослин ни за
какие сокровища мира не согласилась бы отвернуться. Чуть слышно она
спросила:
- Почему ты так долго сидел один?
- Я.., думал. О тебе. - Бархатные тона его голоса были подобны нежным
прикосновениям. - О том, как ты красива. О том, как мне трудно
сдерживаться, когда я прикасаюсь к тебе.
Джослин невольно шагнула вперед - ее грудь почти коснулась его тела.
Изумляясь собственному бесстыдству, она спросила:
- А почему ты так сдержан?
Он застыл на месте, не делая попытки ни приблизиться, ни отстраниться
от нее.
- Я обещал вернуть тебе свободу, и это обещание меня связывает. Я и
без того зашел дальше, чем следовало.
- Мы подписали бумаги для признания брака недействительным, так что
оба получим свободу. Но как же с этой ночью? - спросила она с
откровенностью, поразившей ее саму. - Ведь никто не узнает, что
происходит между нами?
- Но я-то знаю, ты - тоже. - Под туго натянутой кожей на его скулах
заходили желваки. - Но я не уверен, что ты понимаешь, чего хочешь.
Она положила ладонь на его руку, ощущая под пальцами налитые силой
мышцы.
- Я знаю, чего мне хочется. Я хочу, чтобы ты обнял меня, - сказала
она, и ее голос стал глухим от острого желания. - Я знаю, что уроки
страсти, которые ты мне дал, - это только прелюдия к изумительной
симфонии любви.
Цивилизованный офицер и джентльмен вдруг исчез в нем.
- Ты в этом уверена?
От одной только мысли о том, что сейчас произойдет, у нее участилось
дыхание. Ей хотелось бежать быстрее ветра - и оказаться добычей льва.
Его добычей.
- Настолько, насколько в этом ненадежном мире можно быть в чем-то
уверенной.
Он взял у нее из руки канделябр и поставил на каминную полку, а когда
их губы встретились, они оба потеряли голову. Желание, которое они
испытывали оба, взорвалось пламенем страсти, которую не утолить только
поцелуями.
Дэвид и прежде обнимал ее - умело и страстно, - но теперь его объятия
были чем-то гораздо большим: они одновременно разжигали ее страсть и
обещали удовлетворение. Его руки сомкнулись вокруг ее талии и притянули
так близко, что она ощущала, как у ее груди мощно бьется его сердце, а
пуговицы рубашки больно врезались в тело, прикрытое только тонкой
сорочкой.
Джослин потянула его за рубашку - ей так хотелось прикоснуться к его
теплой коже. Когда Дэвид был болен, она видела его обнаженным, но теперь
ей хотелось смотреть на него новыми глазами, насладиться его здоровьем и
мужественностью. Ее руки конвульсивно сжимались на его обнажившейся
спине, чувственно впитывая силу его тела. Потом она провела одной рукой
по его груди, и ее пальцы нашли плоские кружки мужского соска. Гадая,
испытывает ли он при этом прикосновении те же чувства праздника, что и
она, Джослин осторожно сжала сосок двумя пальцами.
Дэвид громко втянул в себя воздух, и все его тело напряглось.
- Боже, помоги нам обоим! - А в следующую секунду, тяжело дыша, он
подхватил Джослин на руки. - На этот раз мы все сделаем как положено.
Он унес ее из гостиной легко, словно ребенка. Пока они поднимались по
лестнице, она уткнулась лицом ему в плечо. Ее глаза щипало от слез, она
понимала: то, что этой ночью кажется им таким правильным и мудрым, на
самом деле не более надежно" чем лунный свет, освещающий им дорогу.
Глава 30
Дойдя до комнаты Джослин, Дэвид спустил ее на пол, чтобы закрыть
задвижку. Она молча наблюдала за ним - изящная фигурка, сотканная из
лунного света и теней. Он перевел дух, любуясь, как мягкая ткань
пеньюара изысканно драпирует ее женственное тело. Спутница Дианы, ночная
нимфа, которая похищает души у мужчин.
Он давно мечтал и молился Богу, чтобы эта минута наступила - чтобы ее
сердце открылось навстречу ему... Однако ее решение показалось ему
неожиданным. Разрываясь между желанием и страхом совершить непоправимую
ошибку, он с трудом выговорил:
- У тебя есть еще возможность передумать, Джослин.
- У меня нет сомнений. - Пристально глядя на него, она развязала пояс
пеньюара и передернула плечами, - шелковая ткань соскользнула и упала к
ее босым ступням, превратившись в темноте в бледную лужицу. - А у тебя?
- Абсолютно никаких.
- Тогда дай мне на тебя посмотреть, - прошептала она. Одним движением
он сорвал с себя шейный платок, снял рубашку и отбросил ее на пол. Ее
восхищенный взгляд наполнил его тело почти нестерпимым желанием. Считая,
что неразумно открыто демонстрировать девственнице фигуру возбужденного
мужчины, он стремительно заключил Джослин в объятия.
Она раскрыла губы его поцелую, и тяжелые пряди ее волос упали ему на
руку. Ворот ее сорочки был стянут шелковой лентой, и, развязав бант, он
спустил ткань с ее плеч, проводя руками вдоль ее бархатисто-нежного
тела.
Джослин прижалась к нему. Ее руки ласкали его, прикосновение пышной
груди к обнаженному мужскому телу ошеломительно возбуждало. Задыхаясь от
страсти, он уложил ее на кровать, а потом, стремительно сняв с себя
остатки одежды, лег рядом.
Лунный свет рождал безумие. Джослин должна была испытывать смущение,
но его пламенный взгляд разжег в ней слепящий огонь страсти. Она
наслаждалась его близостью, возможностью ощущать его тело. Заметные в
лунном свете шрамы были знаками его отваги.
Она ахнула, когда он обхватил ладонями ее груди и сдвинул их ближе,
целуя и посасывая поочередно оба соска. Ей даже стало казаться, что они
вот-вот засияют от жаркого пламени, которое он зажег в ней. Он владел ее
телом, словно умелый музыкант бесценным инструментом: его теплые губы и
нежные руки будили в ней мелодию страсти, которая звучала все громче и
громче.
Руки Джослин беспокойно скользили по его телу, запоминая каждую
подробность, удивляясь нежному покалыванию ладоней об упругие волоски.
Время исчезло - остались только ощущения. Ее пальцы легли на жаркий
жезл, прижавшийся к ее бедру. Дэвид хрипло застонал, и этот резкий звук
подействовал на нее так же сильно, как и его прикосновение к пушистой
поросли между ее ног. Она с любопытством продолжала свои исследования,
чуть сжав вершину этого удивительного - твердого и упругого - органа.
Он вздрогнул и хрипло прошептал:
- Если ты хочешь, чтобы я продержался подольше, будь осторожнее!
Она поспешно убрала руку и снова вцепилась в его сильные плечи. Он
снова и снова целовал ее - уши, шею, губы... Она едва могла разобраться
в потоке ощущений, а потом жар в ее лоне стал нестерпимым,
всепоглощающим... В мире не существовало ничего, кроме прикосновения его
умных пальцев и ее страстного отклика. Она летела, падала...
Джослин впилась зубами в его плечо, содрогаясь от сотрясающих ее тело
волн экстаза. Она перепугалась бы, не будь вокруг нее надежного кольца
его рук и не звучи рядом его радостный шепот:
- Да, да!
Некоторое время Джослин могла только прижиматься к нему, сотрясаясь
от сладкой дрожи, а потом, ошеломленная, проговорила:
- Так вот тот урок страсти, который ты хотел мне дать!
- Ах, милая моя девочка, это - только первый шаг в бесконечном
путешествии.
Он устроился меж ее раздвинутых ног, придвинувшись вплотную к тайнику
ее девственности. Джослин напряглась, опасаясь вторжения, но Дэвид не
торопился. Он прослеживал линию ее губ языком, маня новым поцелуем,
словно спешить им было некуда и незачем. Она успокоилась, и вскоре
желание снова забилось в ней сладким ритмом. Ее бедра приподнялись ему
навстречу. Давление и трение порождали новые ощущения - томительную
пустоту и потребность некоего завершения.
И тут его рука коснулась места столь чувствительного, что у Джослин
перехватило дыхание. Вокруг его пальцев возник жаркий водоворот, который
закручивался все туже и туже, обещая безумие - но стоило ей приблизиться
к обрыву, с которого она так недавно полетела, рука Дэвида замирала. И
вскоре ей уже стало казаться, что желание пожирает огнем даже ее кости.
Почувствовав, что ее силы на исходе, она с трудом прошептала:
- И.., и что теперь, милорд? При этом ее бедра выгнулись, словно в
мольбе. Он встретил это движение мощным ударом, сразу войдя глубоко в ее
тело и замерев там. Она на мгновение почувствовала неловкость, но это
ощущение быстро исчезло, оставив после себя только жаркое биение там,
где их тела соединились. Это была та близость, которой она так жаждала,
слияние мужского и женского начал - древний ритуал ночи.
Джослин осторожно покачала бедрами. Дэвид начал двигаться - сначала
медленно, а потом все быстрее... И наконец владеть собой стало
невозможно.
- О Господи, Джослин!
Он со стоном уткнулся лицом ей в плечо, пролившись в нее горячей
струей. Она в ответ выкрикнула его имя, отдаваясь экстазу, превзошедшему
все, что она могла себе представить, и в то же время ощутила прилив
нежности и заботы, идущие от него, которые растрогали ее почти до слез.
Охваченная волной незнакомых чувств, она готова была расплакаться, но
он крепко прижал ее измученное тело к себе, нежно приглаживая
растрепавшиеся волосы, словно дороже ее для него никого в мире не было.
И она успокоилась. Вскоре Дэвид уснул, а Джослин все лежала в блаженной
полудремоте, мечтая, чтобы утро не наступило никогда. В эти часы у нее
не было ни вопросов, ни сомнений - но она боялась, что подобного
умиротворения ей больше не испытать никогда.
Когда луна спряталась за облако, Дэвид проснулся и перевернулся на
спину, увлекая ее за собой, так что она оказалась на нем, как во время
пикника во фруктовом саду. Однако на этот раз между ними не было
преград, не было одежды - им ничто не мешало. Чувственные прикосновения
и тихие вздохи стали началом медленного, дарящего глубочайшее
удовлетворение совокупления - и на этот раз темп ему задавала Джослин.
И наконец, положив голову Дэвиду на плечо, Джослин заснула, словно
усталый ребенок.
***
Дэвид проснулся очень рано. В комнате царил полумрак, за окном
попискивали птицы, приветствуя рассвет. Он ощущал такое ликование, что
был готов присоединиться к их хору. Джослин свернулась рядом калачиком и
была больше похожа на семнадцатилетнюю девушку, чем на светскую женщину
двадцати пяти лет.
Он нежно поцеловал ее в лоб, и она с тихим вздохом перевернулась на
спину. Она была так хороша с разметавшимися по подушке каштановыми
локонами - красивая и в то же время удивительно ранимая.
Он с трудом справился с желанием разбудить ее. Несмотря на все
очарование прошлой ночи, он опасался, что при свете дня она будет
испытывать некоторое смущение. Должно пройти какое-то время, чтобы эта
сдержанная и спокойная леди целиком приняла в себя страстную лунную
деву, которая пряталась в глубине ее существа. Дэвид решил, что это даже
к лучшему - уехать в Херефорд на судебное заседание, чтобы в его
отсутствие Джослин легче освоилась с переменой,