- Да, хотя тебе это и кажется странным, - едва заметно улыбаясь, ответил мужчина, поворачивая коня и отъезжая от руин.
     Мериэль поехала следом, размышляя о том, что слова лорда Адриана объясняют многое - его умение читать и богатую библиотеку, простоту и непритязательность в одежде, даже, возможно, странную двойственность его характера. Девушка чувствовала странное духовное родство с де Лэнси - они оба познали жизнь в монастыре. Интересно, рвался ли он на свободу, томила ли его неволя, невидимые узы?
     - Жизнь монаха строга и ограничена, - отъехав на приличное расстояние от развалин, заметила де Вер. - Вы с радостью покинули аббатство?
     - Жизнь там только кажется ограниченной. Кроме молитв и книг, есть еще огромный мир, прекрасный и влекущий, намного интереснее того, что окружает тебя. Что касается моих чувств при уходе из монастыря, одна частица моей души противилась этому, другая же с радостью рвалась на свободу, - Адриан виновато поднял руку. - К сожалению, я не могу лучше и понятнее ответить на этот вопрос.
     Похоже, Уорфилду нравилась жизнь затворника, и он не так ценил свободу, как Мериэль, никогда не жалевшая, что не стала монахиней.
     - Какая ваша часть пожалела об уходе, а какая - нет?
     - Скорбела моя лучшая часть, - мужчина хитро улыбнулся. - Несомненно, я уже заработал несколько лишних десятков лет в чистилище, потому как бренный мир предлагает гораздо больше искушений, чем аббатство, а я не святой, и у меня не хватает силы воли и присутствия духа противиться искушениям, - Адриан окинул взглядом хрупкую фигурку девушки. - Твое присутствие в моем замке - лучшее доказательство того, что я не могу противиться соблазну.
     - Тогда, ради спасения вашей души, отпустите меня, - мгновенно отреагировала Мериэль слабым, но твердым голоском.
     Веселье исчезло с лица графа, а серые глаза сразу посерьезнели.
     - Никогда.
     Пресвятая Матерь Божья, но почему именно она? Вздрогнув, девушка отвела глаза и не произнесла больше ни слова. Лорд последовал ее примеру, и они в молчании перебрались через журчащий ручей.
     Несколькими минутами позже граф решил нарушить тишину.
     - Ты голодна?
     - Немного, - призналась девушка. - Во время обеда у меня не было аппетита.
     Мужчина нащупал небольшой мешок, привязанный к седлу, сунув в него руку, поискал что-то и, наконец, бросил ей.
     - Лови!
     Мериэль, не ожидавшая ничего подобного, растерялась и подбросила предмет вверх, чуть не уронив.
     - Яблоко! - обрадовалась она и впилась зубами в сочную мякоть. Откусив большой кусок, девушка удивленно взглянула на графа. - Оно свежее и не похоже на последний урожай, однако не слишком ли рано для яблок?
     - Его прислали из Франции, - Адриан с наслаждением откусил кусок от своего яблока.
     Мериэль взглянула на плод с благоговением.
     - Господи, даже не знаю, есть его или нет. Похоже, оно сохранилось лучше, чем я, проехав столько миль без приключений.
     Граф рассмеялся. Де Вер никогда прежде не видела его смеющимся. Добродушный смех изменил его аскетически красивое лицо, мало-помалу сделав чарующе привлекательным. Она тоже смеялась до тех пор, пока внезапно не поняла его намерений. Поскольку открытая попытка затащить ее в постель провалилась, Адриан изменил тактику, стараясь очаровать манерами, усыпить бдительность. Наверное, он думал, что через пару часов беседы, одного-двух подарков она легко уступит ему.
     Мериэль сердито впилась зубами в сочное яблоко, откусив большой кусок. Неужели граф считает ее глупой, несмышленой девчонкой, не имеющей ни ума, ни морали? Затем, подумав, девушка поняла, что напрасно обвиняла де Лэнси в таком поведении - она ведь изо всех сил старалась выдать себя за обычную деревенскую девчонку.
     Отбросив огрызок, Мериэль размышляла над тем, кого имел в виду ее брат, говоря о злобном, коварном хозяине Шропшира - Ги Бургоня или Адриана? Она пожала плечами - нет никакой возможности узнать, кто из них хуже, потому что нельзя судить о человеке со слов его врага. Кроме того, на данный момент ей все равно, кто из них отвратительнее. Пусть Уорфилд лучше, честнее и порядочнее, чем Бургонь, однако это никак не отражается на пленнице - для нее он олицетворяет жестокость, безжалостность и представляет немалую угрозу.
     Слизывая с пальцев яблочный сок, Мериэль постаралась утешить себя мыслью, что своими чарами граф добился не большего, чем угрозами. Если он действительно честный рыцарь-христианин, каким иногда называет себя, то со временем его можно пристыдить и заставить освободить пленницу, особенно, если его помыслы займет другая женщина. Мериэль будет усердно молиться, прося Бога, чтобы это произошло как можно быстрее. Они поднялись по другой тропе, петляющей по поросшей лесом земле. Отъехав примерно милю от сожженного замка, всадники приблизились к нескольким десяткам больших камней, выложенных кругом. Заинтересованная девушка подъехала к ближайшему и спрыгнула с седла. Она была вынуждена поднять голову, чтобы посмотреть на его вершину - камень в два раза превышал ее рост.
     - Я слышала о каменных кругах, которым поклонялись наши предки, но мне еще не приходилось их видеть.
     - Твои британские предки могли поклоняться им, но мои были норманнами, чьи корни восходят к сильным духом и телом викингам, проводившим годы в лодках и жившим чистой жизнью.
     Граф тоже спешился и привязал коня. Он указал на центр круга, где виднелись следы костра.
     - Это могло быть построено в давние времена, но им еще пользуются, по крайней мере, несколько недель назад пользовались.
     - Неужели вы действительно думаете, что некоторые ваши люди поклоняются старым богам?
     - Я уверен в этом, но не буду стараться разубедить их, - он вошел в круг. - Наказание или казнь подозреваемого в поклонении языческим богам не спасет их души, а вот землю лишит рабочих рук.
     - Это мудрое и правильное решение вопроса, - похвалила Мериэль, затем хмыкнула и приложила ладонь к шероховатой поверхности камня, ощущая тепло солнца, нагревшего его. - Жизнь слуг тяжела. Несомненно, люди, приходящие сюда, добрые христиане, они просто не хотят рисковать и гневить старых богов, которые могут быть все еще могущественными.
     Внезапно девушка заметила нечто более важное, чем поклонение старым богам. Жеребец графа находился всего лишь в нескольких шагах от нее, уздечка была привязана рядом с ее рукой, а лорд Адриан отошел в дальний конец круга, исследуя камни и повернувшись спиной к пленнице.
     Стараясь ничем не выдать свое возбуждение, Мериэль обдумала дальнейшие действия. Поводья своей лошади она держала в руке. Ей следует отвязать жеребца, вскочить на Розу и увести обоих коней. Таким образом, она вернется домой - граф не сможет догнать ее без лошади.
     Быстро отвязав жеребца, она вскочила на спину Розы. Итак, пока все по плану. Но в следующую секунду все переменилось. Встревоженный стуком копыт, мужчина повернулся, мгновенно оценил ситуацию и незамедлительно начал действовать. Резкий, пронзительный свист разрезал тишину, вороной взвился, вырвав поводья из рук девушки, и встал перед Розой, загораживая ей дорогу. Лорд Адриан с ужасающей быстротой сокращал разделявшее их расстояние.
     Мериэль уже не надеялась, что удастся увести жеребца, поэтому все внимание сосредоточила на Розе, впавшей в панику от укусов жеребца. Вороной загораживал дорогу, и девушка, повернув кобылу, старалась объехать живое препятствие. Но прежде чем она смогла пуститься галопом, граф уже был рядом, схватив Розу за уздцы.
     Мериэль вытащила ногу из стремени и изо всех сил ударила по правой кисти графа. Тот застонал и отпустил поводья, дав ей еще один шанс.
     Однако он изогнулся, как кошка, и прыгнул на девушку. Цепкие, сильные руки вцепились в ворот ее платья. Под весом мужского тела тонкая ткань разорвалась. Только после этого Адриан сумел обхватить ее талию рукой. Мериэль вылетела из седла и с силой ударилась спиной об землю.
     Мужчина упал рядом с ней, но одним быстрым и ловким движением прижал беглянку к земле, накрыв своим телом и плотно прижимаясь вздымающейся грудью к груди девушки. Мериэль едва могла дышать, но не только из-за веса мужчины. До этого Мериэль уже приходилось видеть опасное напряжение графа, но сейчас бешеная ярость, бушующая в нем, испугала. Их лица почти соприкасались, она четко видела темный ободок вокруг его зрачков и жесткие складки возле рта.
     В воздухе чувствовалось напряжение. Рубашка и лиф Мериэль были разорваны почти до пояса, обнажив правую грудь. Граф, приподнявшись, пожирал глазами обнаженное тело.
     - Ты зря пыталась бежать.
     Девушка прекрасно понимала, что Адриан близок к тому, чтобы овладеть ею. Собрав все свое мужество, она прошептала:
     - Вы правы, я поступила глупо. Честно говоря, не думала, что вы так быстро двигаетесь.
     Мужчина немного расслабился, все еще горя яростью, но уже начиная остывать.
     - Рыцарь долго не протянет, если медленно соображает и медленно двигается.
     - Мне не хватает опыта в организации побегов, - спокойно сказала Мериэль, словно тело мужчины не прижималось так тесно к ее телу.
     Глаза Адриана заискрились смехом.
     - Это не совсем так. Сказать точнее, у тебя его вообще нет.
     Мужчина опустил голову, и пленница напряглась, опасаясь поцелуя. Ощутив ее напряжение, граф застыл в нерешительности, затем коснулся ее уха языком и губами, повергнув Мериэль в бездну наслаждения. Она всхлипнула, растерявшись от неожиданных ощущений, их остроты и истомы, от реакции собственного тела.
     Граф провел губами по нежной шее с бьющейся голубоватой жилкой, а рукой ласкал обнаженную грудь, согревая ее. Девушка ощутила жар в теле. Сначала мужчина провел ладонью по груди, словно определяя ее размеры и очертания, затем нашел сосок и большим и указательным пальцами осторожно дотронулся до него. Теплая волна наслаждения нахлынула на девушку, и она вскрикнула, смущенная и испуганная.
     - Пожалуйста... пожалуйста, остановитесь, - дрожащим, прерывающимся голосом умоляла Мериэль, боясь, что ее тело уступит вопреки сопротивляющемуся разуму. Эта мысль пугала ее еще больше, чем мысль о насилии: изнасилование - это физическое насилие, а реакция собственного тела - это насилие над духом. - Не наказывайте меня подобным образом! Лучше побейте.
     К ее удивлению граф остановился.
     - Я, вообще-то, не считал это наказанием, - наконец выдавил он, и по его голосу девушка поняла, что опасность миновала.
     Граф откатился в сторону и сел. Мериэль напряглась, когда он протянул руку, но Адриан прикрыл обнаженную грудь, не касаясь ее. Когда мужчина поднялся, его движения были медленны и осторожны, словно он представлял собой сосуд, до краев наполненный водой, которая могла расплескаться при быстром или резком движении. Рыцарь протянул руку, чтобы помочь ей встать. Рукав его рубашки задрался, и Мериэль увидела, что правая рука перевязана, и через повязку сочится кровь. Девушка задохнулась от жалости, прикрыв рот рукой.
     - Кровь потекла, когда я ударила вас ногой?
     Уорфилд взглянул на свою кисть.
     - На прошлой неделе я повредил руку в бою. Тебе удалось задеть самое больное место, и рана вновь открылась.
     Мериэль закусила губу.
     - Прошу прощения, я просто хотела убежать и вовсе не желала причинить вам боль.
     - Нет? - золотистые брови графа скептически поднялись, когда он делал повязку туже, стараясь остановить кровь.
     - Нет, - твердо проговорила девушка. - Я никогда не смогла бы намеренно попасть в рану, - граф смотрел на нее, иронически улыбаясь, а Мериэль тем временем развязала повязку и осмотрела рану. Та была глубокой, от нее останется большой шрам, однако загрязнения не наблюдалось. Запястье должно адски болеть, причем постоянно, так что ее удар не особенно ухудшил его ощущения.
     Поскольку платье уже было безнадежно испорчено, еще одна оторванная полоса не играла никакой роли. Де Вер аккуратно сложила повязку, сжала края раны и, положив на нее сложенную ткань, забинтовала руку.
     - Это должно остановить кровотечение, а в Уорфилде мы сменим повязку.
     - Ты закончила? - мягко спросил Адриан.
     - Да, милорд, - в голосе пленницы слышалось разочарование. - Если возникнет подобная ситуация, постараюсь больше не бить по уязвимым местам.
     - Я тоже надеюсь на это. Кстати, есть вещи, более чувствительные, чем раненая рука, - мужчина пронзительно свистнул. Жеребец, топтавшийся неподалеку, нерешительно поднял голову. Граф издал несколько звуков, и вороной подошел к кобыле, стоявшей у дальнего края поляны, и положил голову на ее круп.
     Мериэль восхищенно смотрела на скакуна.
     - Замечательно! Вы часто выезжаете на нем в доспехах?
     - Дар Гедеона заключается в удивительной быстроте. Он недостаточно силен, чтобы выдержать рыцаря в доспехах. Но вороной способен на многое, даже знает несколько уловок. Сама видишь, обычная прогулка может перерасти в настоящее сражение.
     Отказавшись от словесной перепалки, девушка подошла к Розе и погладила изящную шею, бормоча нежные слова на уэльском. Лорд Адриан снял с себя плащ и бросил его спутнице:
     - Накинь это на себя, иначе я не могу поручиться за свое поведение.
     Бросив взгляд на разорванное платье, де Вер покраснела и надела плащ, закутавшись в плотную ткань, полностью скрывавшую ее фигуру. Поставив ногу в стремя, она собиралась сесть в седло, но граф остановил ее.
     - Ты поедешь со мной на вороном.
     Девушка повернулась к нему.
     - Неужели это обязательно?
     - Мне почему-то кажется, что урок не пошел тебе впрок, - с этими словами мужчина легко вскочил в седло.
     - Разве вы не позволите несчастной заключенной испытать свои силы еще раз?
     - Конечно, - простодушно согласился граф. - И именно поэтому я не верю тебе ни на грош.
     В раздумье узница закусила губу, раздражаясь при мысли, что ее повезут переброшенной через седло, как мешок или малолетнего ребенка.
     - А если я пообещаю не пытаться убежать, вы позволите мне сесть на Розу?
     - Обещаешь вообще никогда не убегать?
     - Обещаю не делать этого по дороге отсюда до Уорфилда, - честно призналась Мериэль, не желая лишать себя последнего шанса.
     Адриан молчал, обдумывая ее слова, взвешивая, можно ли доверять такой отчаянной лгунье. Наконец, к ее неимоверному облегчению, он произнес:
     - Хорошо, - и едва заметно улыбнулся. - Сегодня я не собираюсь предоставлять тебе еще одну возможность.
     Между ними возникла какая-то непонятная дружественная связь, и всю дорогу до замка они мирно беседовали. Подъехав к Уорфилду, Мериэль обнаружила, что не в состоянии въехать в ворота. Стены угрожающе нависли над ней, и она ощутила панический, животный страх. Разум подсказывал повернуть лошадь и скакать от этого страшного места во весь опор. Интересно, будет ли у нее возможность вновь покинуть замок? После сегодняшней неудачной попытки граф вряд ли возьмет ее на прогулку.
     Ей следовало бы приготовиться для следующей попытки, но Мериэль не успела. Вернувшись в комнату, граф взял веретено и прялку, приговаривая:
     - Что это за хозяин, заставляющий гостей работать? Отдыхай, мой маленький уэльский сокол, - подобрав плащ, он вышел.
     Девушка плотно сжала губы - Адриан знал, что делать, ведь прядение помогало скрасить тоску и скуку. Если просить оставить работу, граф удивится и посочувствует, но своего решения не изменит.
     Он вышел, заперев за собой дверь, и узница поняла, что ей объявили войну. Началось сражение силы воли и ума, как при игре в шахматы. Его последнее решение явилось очередным ходом в игре, где перевес был на его стороне, однако девушка не могла позволить себе проиграть.

ГЛАВА 7

     Вернувшись в свою комнату, Адриан положил пряжу и, подойдя к окну, смотрел на раскинувшийся внизу пейзаж, размышляя, как великолепно выглядела Мериэль на породистой лошади. Боже, какая все-таки она необычная женщина. Удивительно сильная воля, независимый и свободолюбивый, как у сокола, характер. Ее невозможно держать взаперти, как нельзя удержать солнечный луч. Улыбка исчезла с лица мужчины. Дикую птицу можно приручить, но удастся ли это в отношении Мериэль? Девушку нельзя отнести к диким созданиям, она все-таки цивилизованна, но воспитать в ней послушание, скорее всего, невозможно. Она останется такой, как сейчас, сопротивляясь мягко, но настойчиво.
     Вздрогнув, мужчина оборвал свои мысли. Очевидно, вначале он обошелся с девушкой слишком круто и откровенно. Сокольничий приручает птицу, обращаясь с ней мягко и осторожно, первым делом приучая ее к своему присутствию. В отношении с пленницей необходима такая же тактика. Прогулка верхом прошла более-менее успешно, если, конечно, не считать попытки сбежать. Девушка расслабилась, смеялась, живо реагируя на его реплики. Уорфилд с радостью отметил в ней такие черты, как быстрота реакции, жизнерадостность и упорство. Если вести себя согласно намеченному плану, приучая к себе постепенно, то скоро она уступит сама.
     Адриан рассеянно потер раненую руку и попытался выбросить из головы образ ее чудесного тела, ощущение тонкой фигурки под собой и красоту обнаженной груди. Несомненно, Мериэль заслуживала роскошных нарядов, и он решил подарить ей несколько платьев.
     Находясь полностью в его власти, она не выказала страха, сумела развеять его ярость, когда он находился на грани совершения насилия. Воспоминание об этом было пыткой и желанием, и Уорфилд заставил себя трезво взглянуть на происшедшее. В реакции девушки на ласку было удовольствие - он давал голову на отсечение, однако отчаяние там тоже присутствовало.
     Это наводило на мысль о девственности, хотя по возрасту Мериэль уже давно должна иметь мужа и детей. Поэтому в обращении с ней приходится быть вдвойне осторожным. Господи, как же трудно контролировать себя, держа в объятиях чудесное, трепещущее тело. Сейчас это казалось гораздо проще, но только потому, что ее не было рядом.
     Во внешнем дворе замка находилась большая церковь, в деревне имелась своя, но, за исключением мессы, Адриан предпочитал уединение в собственной молельне. Надеясь успокоить дух и тело, он последовал в дальний угол комнаты, где узкая дверь вела в небольшое святилище. Часовня выходила на юго-запад, и дневное солнце проникало в помещение через маленькое оконце, бросая цветные блики на пол и алтарь.
     После постройки нового Уорфилда его владелец никогда не отступал ни от христианской веры, ни от традиций христианства. Он следовал законам церкви, давая деньги аббатству Фонтевиль и другим монастырям. Один-два раза в году Адриан на несколько дней уезжал в Фонтевиль, чтобы напомнить себе, ЧТО действительно имеет большую ценность.
     Но, тем не менее, он понимал, что все больше отдаляется от Бога. Несмотря на постоянные молитвы, Адриан чувствовал, что в душе нет больше мира и покоя, составляющие основу его существования. И очень сожалел об этом.
     Еще в детстве он представлял свою душу в виде серебряного кубка. В те дни, когда душа была наполнена святым духом, кубок блистал, как отполированное и начищенное серебро, лишь кое-где на сверкающей поверхности виднелись темные пятна. Но с годами серебро потускнело. Неужели душа почернела от того, что жить приходилось в миру, а не в монастыре, и эта жизнь полна коварства, лжи и насилия? Или же его дух столь несовершенен, что с годами это становится все более очевидным?
     Адриан стал на колени и попытался прочесть молитву, прося у Бога силы и мудрости, терпения и доброты для завоевания Мериэль, однако никак не мог успокоиться. Через некоторое время, открыв глаза, он взглянул на маленькую статуэтку Божьей Матери. Она всегда успокаивала его.
     Адриан начал молиться, но сегодня слова не имели никакого значения. Чем усерднее он старался сосредоточиться, тем больше нервничал, перед ним вставало лицо Мериэль - сначала доброе и честное, потом несчастное и печальное.
     Глаза девушки, полные упрека, все еще смотрели на него, заглядывая прямо в душу, когда мужчина вновь закрыл глаза Тяжело дыша, он старался выбросить этот образ из памяти, н