ами и делал вид,  будто  он  готов  уйти,  что
торговцы мгновенно сбавляли цену.
   Неожиданно  Трот  почувствовала,  что  происходящее   доставляет   ей
удовольствие.  Возможность  с  толком  тратить  огромные  суммы   денег,
принадлежащих Максвеллу, искренне радовала ее. Хотя Чэнгуа  был  гораздо
богаче, Трот еще не доводилось тратить его состояние.
   Выходя  из  лавки,  где  Максвелл  накупил  целую  охапку  вееров  из
расписного шелка и резной кости, Трот спросила:
   - Неужели ваша родина настолько мала, что в Кантоне найдется  подарок
для каждого англичанина?
   Кайл рассмеялся.
   - Нет, я просто запасаюсь сувенирами  для  друзей  и  слуг.  Человек,
который никогда в жизни не отъезжал от места, где родился, дальше чем на
двадцать миль, будет дорожить  таким  веером  или  флаконом  духов,  как
редкостной ценностью. Это напоминание о том, как велик  наш  мир.  -  Он
повертел  в  руках  флакончик,  купленный  в  первой  лавке,  -  изящный
маленький сосуд, вырезанный из горного хрусталя с темными прожилками.  -
И само собой, я не прочь купить привязанность моих маленьких племянников
и племянниц, которых я еще не видел.
   Трот усомнилась в том,  что  Кайлу  когда-либо  приходилось  покупать
чью-то привязанность: он напоминал скорее доброго дядюшку,  которому  не
терпится осыпать подарками детей любимого брата. Таким был  и  ее  отец.
Когда он возвращался из  поездок,  Трот  пританцовывала  от  нетерпения,
стараясь угадать, что он привез ей на этот раз.
   Несмотря  на  радостное  возбуждение,  к   полудню   она   устала   и
проголодалась. Трот знала, как утомительно бродить по лавкам, когда надо
беречь каждый грош, но даже представить себе не могла, что устают и  те,
кто в состоянии покупать все, что только понравится.
   - Может быть, вы хотите вернуться в хан пообедать, сэр?
   - Пожалуй, нет. А что  едят  простые  кантонцы?  -  Максвелл  перевел
взгляд на уличный лоток с лапшой на  противоположной  стороне  улицы.  -
Кажется, вон там продают что-то съедобное. Давайте попробуем.
   - Сэр, вам нельзя есть возле уличного лотка!
   - Почему же? Неужели кантонская еда не годится для наших желудков?
   - Просто это... ниже вашего достоинства, - неловко объяснила Трот, не
зная, должна ли она заботиться не только о безопасности Максвелла.
   - Что проку в достоинстве, если оно мешает набираться впечатлений?  -
С этими словами Кайл решительно зашагал к лотку.
   Смирившись с неизбежным, Трот заказала  для  них  две  миски  супа  с
лапшой.  Потом  ей  пришлось  объяснять  подопечному,  как  пользоваться
палочками для еды. Для новичка Кайл орудовал ими на удивление ловко.
   Покончив с лапшой, он заявил:
   - Вкус превосходный. А что продают с других лотков?
   Трот познакомила его с такими традиционными кушаньями, как  ароматный
рис конги, пампушки и китайские сладости,  а  под  конец  пригласила  не
спеша выпить чаю в чайной. Повсюду Максвелл замечал  изумленные  взгляды
людей, которые впервые наблюдали, как иностранец ест местную пищу.
   Трот украдкой наблюдала  за  ним,  заинтригованная  его  интересом  к
повседневной жизни кантонцев. Энтузиазм Максвелла  был  заразителен.  Но
вскоре Трот опять приуныла. На протяжении долгих лет главное место в  ее
жизни занимали долг и труд. А  теперь  Максвелл  заставил  ее  по-новому
взглянуть на привычный мир.
   Она потягивала чай, печалясь о том, что  скоро  Максвелл  вернется  в
Англию, а её жизнь опять станет тоскливой и однообразной. Но между  ними
возникло что-то вроде дружеских уз, и Трот знала, что никто не отнимет у
нее эти драгоценные воспоминания.
 
9 
 
   Покинув чайную, они  зашли  в  лавку  благовоний.  Делая  вид,  будто
помогает спутнику, Трот купалась в море ароматов и  ощущений.  Будь  она
настоящей женщиной, она ни за что не отказалась бы от хороших духов.
   Затем  они  побывали  у  торговца  специями  и  пряностями.  Максвелл
пересмотрел весь его товар и нахмурился, дойдя до последнего кувшина.
   - Кажется, это сушеная цедра бергамота.
   Это слово Трот услышала впервые.
   - Бергамот? Что это?
   - Плод, похожий на апельсин. - Максвелл прибавил вместительный кувшин
к своим покупкам, и они  приступили  к  делу,  оставленному  напоследок:
отправились  выбирать  шелк  в  самую  дорогую  и   богатую   из   лавок
сеттльмента.
   Хозяин лавки  уже  услышал  о  появлении  лорда  Максвелла  на  улице
Тринадцати факторий и теперь с нетерпением ждал его. Когда Трот  провела
Максвелла  в  просторную   комнату,   подобострастный   лавочник   низко
поклонился.
   - Вы оказали  честь  моему  скромному  заведению,  милорд.  Позвольте
показать вам мой товар.
   По  его  знаку  помощники  стали  разворачивать  рулоны  шелка.  Ярды
поблескивающей  ткани  протянулись   по   полу,   поражая   яркостью   и
разнообразием красок. Отобрав две дюжины рулонов лучшей материи в лавке,
Максвелл сказал:
   - А еще я хотел бы приобрести женскую  одежду,  сшитую  по  последней
китайской моде. У вас найдется готовая одежда?
   - Да, но ее выбор небогат...
   По очередному знаку  в  комнату  внесли  десятки  халатов  и  бережно
разложили на столе.
   От таких одеяний не отказались бы и придворные дамы Пекина. С  трудом
скрывая  вожделение,  Трот  провела  ладонью   по   изысканному   халату
персикового оттенка, сшитому из кеси - узорчатой парчи.
   - Ткань недурна, - пробормотала она, словно  ее  интересовало  только
качество товара.
   Максвелл отозвался:
   - Пожалуй, этой халат придется впору жене  моего  брата,  да  и  цвет
будет ей к лицу.
   - Неужели ваши дамы так миниатюрны? - удивилась Трот.
   - Мериэл - да, а моя сестра высока ростом. - Он поднял самый  большой
из халатов, ярко-алый, расшитый цветами и бабочками. Наверное, это  было
свадебное одеяние  поскольку  красный  цвет  считался  счастливым  и  на
свадьбы невесты обычно наряжались в красное. - Вы с Люсией сложены почти
одинаково.
   Он приложил халат к груди Трот.
   - Скажите, Цзинь, эта вещь понравилась бы женщине?
   Едва пальцы Кайла скользнули  по  ее  плечам,  по  телу  Трот  прошла
горячая волна, еще мощнее, чем в тот раз когда она показывала  ему,  как
правильно держать кисть. В глазах Кайла отразилось тоже изумление. После
минуты неловкого молчания она произнесла.
   - Ваша...  сестра  наверняка  обрадуется  такому  чудесному  подарку,
милорд.
   Кайл проглотил ком в горле, попятился и положил алый наряд на стол.
   - Благодарю за совет.
   Пока он заканчивал выбирать покупки, Трот отошла в  глубину  комнаты.
Кайл ничем не выдал ее тайну, но оттого, что он знал, кто она  на  самом
деле, между ними все изменилось.
   И Трот не жалела об этом.
   Вернувшись на склад, Трот села за стол и  занялась  переводами,  хотя
она предпочла бы остаток дня провести дома, поскольку устала  не  только
физически. К тому времени как она  закончила  работу,  в  углах  комнаты
сгустились тени. Трот уже приводила в порядок свой стол, когда  появился
Максвелл и протянул ей объемистый пакет, обернутый бумагой.
   - Это вам. В благодарность за помощь.
   Удивившись, она отозвалась:
   - Но я не заслужил благодарности. Я просто исполнял свой долг, сэр.
   Кайл понизил голос так, чтобы его услышала только Трот.
   - Вчера ночью вы спасли мне жизнь. Разве я  не  вправе  выразить  вам
признательность?
   Понимая, что он движим отнюдь не чувством долга, Трот смирилась.
   - Как вам угодно, милорд.
   - Да, таково мое желание. Спокойной ночи,  Цзинь.  -  Улыбнувшись  ей
одной, Кайл покинул контору.
   Трот сгорала от любопытства,  но  не  решилась  вскрыть  сверток  при
посторонних. С непроницаемым лицом она покинула  склад  и  разыскала  на
пристани лодочника, который часто перевозил ее  на  остров.  Лишь  руки,
крепко сжимающие пакет,  выдавали  ее  возбуждение.  Трот  не  терпелось
остаться одной - впервые  с  тех  пор,  как  еще  в  детстве  она  ждала
возвращения отца из поездок.
   Повзрослев,  она  поняла,  что  жаждала  не  только  подарков,  но  и
подтверждения тому, что даже в отъезде отец помнил  о  ней.  И  ей  было
приятно узнать, что о ней думает и Максвелл.
   Наконец она поднялась к себе в комнату  и  вскрыла  пакет.  Развернув
бумагу, Трот ахнула. Внутри оказался великолепный  алый  халат,  который
Максвелл  показывал  ей  в  лавке.  Трот  благоговейно  прикоснулась   к
роскошной ткани. Значит, Максвелл заметил, какими глазами  она  смотрела
на этот наряд, и уловил ее вожделение.
   Вынув халат, Трот обнаружила в том же пакете  хрустальный  флакончик,
наполненный самыми  изумительными  благовониями,  какие  только  были  в
лавке. Еще в свертке нашлись резные нефритовые бусы, набор  позолоченных
гребней и элегантнейший веер слоновой кости. Максвелл  обратил  внимание
на все вещи, которые особенно понравились  ей,  этим  и  был  дорог  его
подарок. Никто не воспринимал  желания  Трот  всерьез  с  тех  пор,  как
пятнадцать лет назад умер ее отец, то есть почти половину ее жизни.
   Небрежно сбросив опостылевшую мужскую одежду Цзинь Кана, Трот  надела
женское белье и шелковые штаны. Расчесав волосы, она с  помощью  гребней
уложила их в прическу, но не по  китайской,  а  по  португальской  моде.
Аккуратно подкрасив глаза и губы, она облачилась в алый халат.
   Отойдя в дальний угол комнаты, она отразилась в зеркале почти во весь
рост. Халат пришелся точно впору, его цвет  подчеркивал  оттенок  волос.
Трот превратилась в сказочное существо, дочь Востока и Запада.
   Конечно, эта метаморфоза свершилась только  благодаря  халату.  Любая
женщина в нем показалась бы красавицей, но эта мысль не умалила  радость
Трот.  Впервые  за  долгое  время  она  осталась  довольна   собственным
отражением.  Негромко  смеясь,  она  закружилась  по   тесной   комнате,
наслаждаясь своей женственностью.
   Каково  было  бы  постоянно  чувствовать  себя   женщиной?   Внезапно
посерьезнев, она остановилась и вновь посмотрелась в зеркало.  Внешность
европейцев более разнообразна, чем облик китайцев, и если бы она жила  в
Англии, то не выделялась бы в толпе как здесь, в Кантоне. У нее  гладкая
кожа, густые и блестящие волосы, и, живи  она  на  родине  отца  и  имей
гардероб, как у местной дамы, она выглядела бы вполне приемлемо. Ее рост
считали бы средним, и никому бы не пришло  в  голову  сравнивать  ее  со
служанкой или крестьянкой только из-за того, что у нее длинные ступни.
   Трот медленно опустилась на кровать, мысли беспорядочно  вертелись  у
нее в голове. После смерти отца с мечтой о поездке в Шотландию  пришлось
распроститься навсегда. Ей было двенадцать лет, когда  Чэнгуа  явился  к
ней в дом в Макао и сообщил печальную весть.
   Сначала она отказывалась верить ему, пока  Чэнгуа  не  объяснил,  что
корабль Хью Монтгомери нашли разбитым о скалы, а труп самого  Хью  волны
выбросили на берег. Убитая горем, Трот разрыдалась, но Чэнгуа убедил  ее
успокоиться, заявив, что неприлично так открыто выражать  свои  чувства.
Растерявшись, она делала все, лишь бы угодить ему, и плакала  только  по
ночам.
   В память о дружбе с Хью Монтгомери Чэнгуа лично занялся его делами  и
взял под опеку  нищую  девочку-полукровку.  Буря,  погубившая  ее  отца,
уничтожила и большую часть его товаров, а вместе с  ними  -  и  прибыль,
необходимую для содержания  дома.  От  отцовского  компрадора,  опытного
управляющего, Трот  узнала,  что  Чэнгуа  сам  заплатил  все  долги  Хью
Монтгомери, чтобы его имя не было обесчещено.
   Но, несмотря на это, в последующие годы  Трот  не  раз  слышала,  как
чужеземные торговцы с пренебрежением упоминают имя ее отца.  Каждый  раз
ей стоило величайших усилий сдержаться и не вступить в яростный спор.
   Продав дом Монтгомери, Чэнгуа перевез Трот на свою  большую  торговую
джонку, и  они  проплыли  восемьдесят  миль  вверх  по  Жемчужной  реке,
направляясь к Кантону. В пути Чэнгуа объяснил Трот, что  ему  пригодится
ее знание английского языка, но ей придется смириться с  ролью  мужчины.
Еще слишком юная, чтобы  дорожить  пробуждающейся  женственностью,  Трот
послушно согласилась.
   Ко времени прибытия в Кантон Трот  Монтгомери  превратилась  в  Цзинь
Кана, способного принести пользу Чэнгуа, в  отличие  от  Мэй  Лянь.  Она
смирилась со своей жизнью в Кантоне, не задавая вопросов и радуясь покою
в доме покровителя. Чэнгуа оказался строгим и  требовательным  хозяином,
но не обижал нищую сироту. С тех пор  она  цеплялась  за  него,  как  за
соломинку, а он относился к ней иначе, чем ко всем домочадцам.
   Проводя почти  все  время  среди  европейцев,  Трот  не  забыла  свой
английский и даже усовершенствовала его, но ее жизнь оставалась унылой и
однообразной, а наградой за все труды была только безопасность. Трот  не
хотелось до конца своих дней остаться бесполым шпионом Чэнгуа. В детстве
она думала по-английски и считала себя не китаянкой, а шотландкой. После
долгих лет, проведенных в Кантоне, она научилась думать по-китайски,  но
не утратила черт характера, присущих шотландцам.  Возможно,  ей  еще  не
слишком поздно поискать себе место на родине отца.
   Но начинать все заново в чужой  стране,  без  друзей  и  денег  будет
нелегко. После распродажи всего имущества  ей  едва  хватит  средств  на
проезд до Англии. Но как расстаться  с  материнскими  драгоценностями  и
чудесным халатом, подаренным Максвеллом? Эта мысль надрывала ей душу.
   И даже если ей удастся попасть на какой-нибудь  европейский  корабль,
покидать Кантон придется тайком. Чэнгуа не  согласится  отпустить  ее  -
слишком уж он ценит ее услуги.
   А если кто-нибудь из фань цюй  согласится  ей  помочь  -  к  примеру,
нанять  ее  переводчиком?  Трот  нахмурилась.  Наверное,  кто-нибудь   в
Ост-Индской  компании  подыщет  работу  для  Цзинь  Кана,  но  вряд   ли
обрадуется, узнав, что все эти годы она обманывала их. А  мысль  о  том,
что и в Англии ей придется вести опостылевшую жизнь Цзинь Кана, казалась
ей невыносимой.
   Трот вздохнула, размышляя о том,  сколько  препятствий  ей  предстоит
преодолеть,  если  она  решит  добраться  до   родины   отца.   Пожалуй,
долгожданная свобода совсем рядом, достаточно лишь  протянуть  руку.  Но
хватит ли ей смелости и мудрости, чтобы добиться  своего?  В  этом  Трот
сомневалась.
 
10 
 
Англия 
Декабрь 1832 года 
 
   Обессилев от слез и беспокойного  ночного  сна,  Трот  тихо  дремала,
когда стук в дверь возвестил появление горничной  с  завтраком.  Спальню
наполнял дымчатый, призрачный свет, указывающий, что наступило еще  одно
ненастное, унылое утро.
   Горничная нерешительно приблизилась к постели  и  спросила,  коверкая
слова:
   - Леди любить чай?
   Где эта девушка научилась такой нелепой пародии на английский язык?
   Трот сухо отозвалась:
   - Благодарю, я не прочь выпить чаю.
   Горничная густо покраснела.
   - Прошу прощения, мэм, я слышала, что вы иностранка...
   - Верно, но далеко не все иностранцы не говорят  по-английски.  -  Не
желая более смущать девушку, Трот спросила:
   - А ваше имя?..
   - Салли, мэм. - Она поставила  поднос  на  колени  Трот,  старательно
пряча любопытство. Трот часто замечала, как  на  нее  посматривают  и  в
упор, и украдкой во время плавания и после прибытия  в  Англию.  Неужели
здесь, в Шропшире, никто  не  видел  живых  китайцев?  Впрочем,  даже  в
Лондоне на нее смотрели, как на диковинку. - Хотите что-нибудь еще, леди
Максвелл?
   - Нет, спасибо, Салли. Этого достаточно.
   Горничная с поклоном удалилась, а Трот оглядела  поднос,  на  котором
теснились тарелки с беконом, яйцами и ветчиной, теплым хлебом, сливочным
маслом и джемом. Она уже привыкла к традиционным английским блюдам, хотя
по-прежнему скучала по вареному рису. Почувствовав  острый  голод,  Трот
опустошила все тарелки и чайник, в котором  оказался  ароматный  зеленый
китайский чай.
   Готовая встретить  все,  что  принесет  новый  день,  Трот  встала  и
обнаружила, что ее вчерашнее платье кто-то заботливо почистил и  повесил
на спинку стула. Ее остальные жалкие вещи  были  аккуратно  разложены  в
комоде. В Уорфидд-парке умели принимать гостей.
   Одевшись, Трот вышла из комнаты и в соседней  гостиной  застала  леди
Грэхем, которая читала, уютно устроившись в кресле. Этим  утром  графиня
оделась в простое домашнее зеленое платье, а серебристые волосы  заплела
в нетугую косу. Но выглядела она так же ослепительно, как вчера вечером,
в парадном наряде. И хотя графиня была ровесницей Трот, она держалась  с
достоинством, присущим в Китае только знатным старухам.
   Услышав шаги Трот, леди Грэхем подняла голову.
   - Доброе утро. Хорошо ли вам спалось?
   - Вполне. Благодарю вас за гостеприимство, леди Грэхем.
   - Зовите меня Мериэл. - Отложив книгу, графиня поднялась. - Не хотите
ли пройтись по оранжерее? Это на редкость тихий уголок.
   Благодарная за дружеский прием, Трот кивнула:
   - Покой и тишина всегда желанны.
   Вдвоем они спустились в холл, где Трот побывала вчера  вечером.  Кайл
говорил, что его невестка миниатюрна, как уроженка Кантона, и не солгал.
   - Ваш муж... что с ним?
   Мериэл вздохнула.
   - Часть его души умерла. Кайл обещал вернуться,  и,  похоже,  Доминик
твердо верил ему, хотя и знал, как опасны бывают путешествия.
   - Мне больно оттого, что  я  оказалась  бессильна  помочь  ему,  -  с
горечью выговорила Трот.
   - Муж рассказал мне вашу историю. Хорошо еще, что вам  самой  удалось
спастись бегством. И теперь благодаря вам мы  знаем,  что  произошло.  -
Мериэл с трудом сглотнула. -  Это  лучше,  чем  тешить  себя  напрасными
надеждами.
   - Вы хорошо знали Кайла?
   - Мы встречались всего несколько раз, но постоянно  переписывались  с
ним, и я привыкла считать его братом.
   Мериэл умолкла,  остановилась  перед  дверью  и  открыла  ее,  жестом
приглашая  гостью  войти  в  страну  чудес.  Переступив  порог  огромной
оранжереи, Трот изумленно ахнула: ей  показалось,  что  она  перенеслась
обратно в Кантон. Теплый, как в тропиках, воздух,  был  напоен  ароматом
цветущих лимонных деревьев. Всюду  виднелись  зеленые  кусты  и  пестрые
цветы, вдоль вьющихся  тропинок  были  расставлены  удобные  скамьи.  Но
удивительнее всего было то, что за стеклянными стенами тихо падал  снег,
укутывая землю пышным белым покрывалом.
   - Зимой оранжерея - мой излюбленный приют,  -  произнесла  Мериэл.  -
Место, где так хорошо мечтать и ждать весну.
   - Какая красота! - Трот подошла  к  стене  оранжереи  и  залюбовалась
медленно оседающими на землю снежными хлопьями.
   - Вы когда-нибудь раньше видели снег? Трот покачала головой:
   - Никогда. Я  и  понятия  не  имела,  что  это  так  красиво.  -  Она
обернулась к хозяйке дома. - Однажды я сказала Кайлу, что красивее  сада
моего хозяина Чэнгуа не найти во всем мире, он ответил, что ваш сад  так
же чудесен. Теперь я вижу, что он был прав.
   Польщенная, Мериэл улыбнулась  и  устроилась  на  деревянной  скамье,
откуда открывался вид на цветник с геометрически  правильными  клумбами,
припорошенными снегом.
   - Я рада, что он так считал. В такую пору большой сад спит, но весной
он наверняка понравится вам.
   Трот присела рядом с ней.
   - Простите мое любопытство и нескромность, но я никак не могу понять,
почему и Кайл, и ваш муж носят титулы лордов, хотя они родные братья.
   - Титул, который ныне носит Доминик, передавался по наследству в моей
семье и чуть не канул в  Лету  после  смерти  моего  дяди,  -  объяснила
Мериэл. - Но мой свекор считал, что такой титул не  должен  пропасть,  и
подал королю прошение, умоляя возродить старинные привилегии ради меня и
Доминика.
   Какая мать не мечтает о титуле для своего сына? Кайл рассказывал Трот
о детях Доминика и Мериэл, сыне и дочери, родившихся уже после того, как
сам Кайл покинул Англию. Ему не терпелось вернуться  и  познакомиться  с
племянниками...
   Пока Трот  пыталась  проглотить  ком,  вставший  в  горле,  откуда-то
появился громадный ярко-рыжий кот. Окинув  гостью  оценивающим  взглядом
фосфорически