вый тон, какой они поддерживали сегодня  с  самого
утра.
   Кайл тоже встал и оделся, неловко двигая руками.
   - Ты хотя бы будешь писать  мне?  Для  этого  наша  связь  достаточно
крепка.
   - Может быть. Но прежде мне надо покинуть этот дом. Уехать как  можно
дальше. - Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Этот поцелуй
показался  Кайлу  недопустимо  небрежным  после  страсти,  еще   недавно
сжигающей их. - Я рада, что мы с вами встретились, милорд.
   Он поднес к губам ее руку.
   - И я. Жаль, что все так вышло.
   - Мне тоже, - честно подтвердила Трот.
 
*** 
 
Большая карета повезет ее и все ее скудное имущество черепашьим шагом. Уложить вещи было недолго. Трот спокойно попрощалась со слугами, словно давным-давно готовилась к отъезду. Горничная Бесси и дворецкий Хокинг смотрели на нее укоризненно, но не посмели упрекнуть. Известно ли им, каковы ее отношения с Кайлом? 
   На следующее утро, прежде чем спуститься вниз, Трот заметила на своем
пальце кольцо Кайла. Она сняла  его  и  оставила  на  туалетном  столике
вместе  с  кельтским  браслетом,  подаренным   Мериэл.   Это   фамильные
драгоценности, а она уже не принадлежит  к  семейству  Ренбурн.  В  этой
семье она всегда была чужой. Трот положила кольцо внутрь браслета, и они
напомнили ей кольца на свежеспиленном пне.
   Не давая воли боли  и  гневу,  она  повернулась  и  в  последний  раз
покинула свою спальню.
 
37 
 
   Бывают минуты, когда желание выпить становится нестерпимым, и в жизни
Кайла наступила одна из таких минут. Ему удалось уговорить Трот оставить
себе деньги и снабдить ее письмом в эдинбургский банк, чтобы  на  первых
порах она ни в чем не нуждалась.
   Трот держалась чинно, ее манеры были безупречными, а выражение лица -
непроницаемым.  В  конце  концов,  оба  они  знали,  чем   кончится   их
знакомство. Правда, Кайл не думал, что это случится так быстро.
   Дружески кивнув ему, Трот уселась в карету. Она  отказалась  взять  с
собой  горничную,  зная,  что  сумеет  позаботиться  о  себе  сама.   Ее
единственной спутницей  была  кошка,  уютно  устроившаяся  в  корзине  с
крышкой.
   Кайл вгляделся в ее строгий профиль, стараясь  запомнить  его.  Лакей
закрыл дверцу кареты. Кайл не мог не думать  о  том,  что  еще  двадцать
четыре часа назад они с Трот были так близки...
   Когда колышущаяся рессорная карета  скрылась  из  виду  за  поворотом
аллеи, Кайл поднялся в бывшую спальню Трот. Пока Трот жила в Дорнли,  он
ни разу не бывал  в  этой  комнате,  но  не  удивился,  увидев,  что  ее
обстановка изменилась. Мебель была переставлена, занавески  и  украшения
заменены.
   Комната выглядела уютной, но пустой. Все вещи Трот  сейчас  лежали  в
карете, удаляющейся по большой северной дороге. Ничто  не  напоминало  о
том, что  еще  недавно  Трот  занимала  эту  комнату,  если  не  считать
оставленного кольца с браслетом. Почему-то, увидев эти  вещицы  лежащими
одна в другой, Кайл задохнулся, как от резкой боли.
   Оседлав Нельсона, он бешеным галопом понесся по полям. Когда и  конь,
и всадник устали. Кайл  заехал  к  своим  арендаторам,  как  и  подобало
владельцу поместья весной, в разгар сева.
   В молодости эти обязанности угнетали его, напоминали, что он навсегда
привязан к поместью. Но теперь работа доставляла ему удовольствие,  хотя
присущей Доминику тяги к земле Кайл не испытывал. Доминик и раньше  знал
все, что творится на землях  поместья,  и  радовался  бесконечной  смене
времен года.
   До ужина Кайл перебирал документы и  читал  письма.  Он  перекусил  в
одиночестве, погруженный в раздумья, затем вернулся в  кабинет  и  решил
позволить себе напиться. Но не слишком быстро - это было  бы  вульгарно.
Постепенно опустошая графин с бренди, он мало-помалу забудется, а  через
пару часов ляжет спать и провалится в глубокий сон.
   А может, съездить в Лондон?  Там  хватает  развлечений  и  Друзей,  с
которыми он не виделся семь лет.
   А также юных леди и честолюбивых матушек, жаждущих  заманить  в  свои
сети очередного графа Рексхэма.
   При этой мысли Кайла передернуло. Лучше не появляться  в  Лондоне  во
время светского сезона.
   Допивая четвертый стакан бренди,  он  услышал  доносящиеся  из  холла
голоса - кажется, Хокинга и еще кого-то.
   Внезапно дверь кабинета распахнулась, и вошел  Доминик  в  запыленной
одежде, с таким видом, будто час назад они поужинали вдвоем.
   -  А,  прекрасно!  Нет  ничего  лучше  пары  стаканов  бренди,  чтобы
согреться в прохладный вечер. Поездка выдалась долгой.
   Кайл уставился на брата, понимая, что  он  еще  не  так  пьян,  чтобы
видеть галлюцинации.
   - Какого дьявола ты здесь делаешь?
   - Просто проезжал мимо и решил провести  ночь  в  Дорнли.  -  Доминик
налил себе бренди и уселся во второе кресло.
   - От Шропшира до Дорнли путь неблизкий.
   - Значит, я солгал,  -  добродушно  заключил  Доминик.  Лакей  принес
поднос с едой, Дом велел поставить его на боковой стол, а потом приказал
развести огонь в камине. Дождавшись, когда  лакей  удалится,  Кайл  сухо
предложил:
   - Располагайся как дома.
   - Да, много лет здесь был мой дом, а если кто-нибудь из слуг  начинал
упрямиться, мне не составляло труда притвориться тобой.  Тебе  следовало
бы пополнеть. Сейчас нас слишком  легко  различить.  -  Доминик  вытянул
перед собой ноги. - Напрасно ты сидишь в такой зябкий вечер без огня.
   - Меня согревает бренди.
   - Ах да. - Доминик отставил стакан и  занялся  элем  и  сандвичем  из
хрустящего хлеба и толстых ломтей ветчины. - В чем дело,  Кайл?  Сегодня
мне все утро не по себе. Но поскольку у  меня  все  в  порядке,  значит,
что-то стряслось с тобой.
   Кайл вздохнул.
   - Откуда ты все знаешь?
   - Тебе тоже передаются все мои волнения -  мы  же  близнецы.  И  еще,
по-моему, мы оба  унаследовали  от  мамы  шотландский  дар  предвидения.
Помнишь, как однажды на охоте я вылетел из седла? Ты сразу понял, что со
мной случилась беда, и через два дня примчался ко мне.
   Кайл прекрасно помнил то время, помнил, как боялся, что брат погибнет
в сражении при Ватерлоо, как изводился от тревоги, пока Доминика считали
пропавшим без вести. Эти волнения были оборотной стороной привязанности,
присущей только близнецам.
   Помолчав минуту, Доминик продолжал:
   - Я сразу понял, что в Китае с тобой что-то случилось. Но  я  не  мог
поверить в твою смерть, хотя и уговаривал себя  смириться,  не  тешиться
пустыми надеждами. После того как тебя вызволили из тюрьмы,  я  вздохнул
свободнее, но меня по-прежнему не покидали мысли о тебе. Долгое время  я
гадал, не попала ли твоя душа в чистилище. - Он понизил голос до шепота.
- Тебя до сих пор что-то гнетет.
   Последняя фраза повисла в воздухе, как вопрос, на  который  никто  не
ответил.
   Откладывать неизбежное признание было бессмысленно.
   - Сегодня утром Трот уехала в Шотландию.
   - Надолго?
   - Навсегда. Она не вернется.
   Доминик понимающе кивнул.
   - Так вот зачем тебе понадобился графин бренди.
   - Наш брак никогда не был настоящим, и мы договорились объяснять, что
обручились, чтобы Трот было легче покинуть Китай. Срок  обручения,  один
год и один день, истек, вот она и уехала.
   Не купившись на эту ложь, Доминик возразил:
   -   Для   человека,   заключившего   фиктивный   брак,   ты   слишком
злоупотребляешь бренди в отсутствие той,  которую  ты  даже  не  желаешь
называть женой.
   Кайл прикрыл глаза, в висках у него гудело.
   - Я просто очень привязан к Трот. Мне недостает ее.
   - Значит,  уехать  решила  она  сама?  Странно...  У  меня  сложилось
впечатление, что она не просто привязана к тебе. Привязанность - это  не
любовь.
   Расправившись с сандвичем, Доминик снова взял стакан с бренди.
   - Ты хочешь, чтобы я вытягивал из тебя  клещами  каждое  слово?  Если
понадобится, я сделаю это, но нам обоим было бы легче, если бы ты просто
объяснил, в чем дело.
   Кайл уставился на пляшущие  языки  пламени,  наслаждаясь  теплом.  До
приезда Доминика он не замечал, как продрог.
   - Нам обоим было слишком трудно. Как сказала  Трот,  мы  больше,  чем
давние любовники, но меньше, чем друзья. Мне было жаль отпускать ее,  но
поступить иначе я не  мог.  Всю  жизнь  она  чувствовала  себя  чужаком,
изгоем. Она  заслужила  право  встретить  мужчину,  который  окружит  ее
любовью и заботой.
   - А ты не можешь?
   - Когда-то я уже любил вот так. Больше я на это не способен.
   - Проверим, правильно ли я тебя понял. Ты утверждаешь, что не  любишь
Трот и не можешь ее любить, но если разлука с  ней  так  угнетает  тебя,
разве это не любовь?
   -  Констанцию  я  любил  иначе.  -  Кайл  закрыл  глаза,   предавшись
воспоминаниям. - Об этом я тебе никогда не рассказывал, но незадолго  до
смерти Констанции я женился на ней. Вместе с ней умерла часть моей души.
Больше я никогда не смогу любить так, как любил ее.
   Доминик кивнул:
   - Конечно, не сможешь. Твои чувства к ней были ни  чем  не  сравнимы,
потому что ты считал ее особенной. Более  того,  Констанция  была  твоей
первой любовью. Но то, что она умерла, еще не значит, что ты никогда  не
полюбишь другую женщину - иначе, но не менее крепко.
   - Мне всегда недоставало твоего стремления  к  разнообразию,  -  сухо
откликнулся Кайл.
   - До встречи с Мериэл я ни разу не был даже влюблен, но успел узнать,
что  каждая  женщина  вызывает  особенные  чувства.  К  счастью,  я   не
сталкивался  с  безответной  любовью.  И  если   с   Мериэл   что-нибудь
случится... - По лицу Доминика пробежала тень. - Не  будем  об  этом.  Я
просто хотел сказать, что любовь не иссякает раз и навсегда,  чтобы  уже
никогда не родиться вновь. Твоя любовь  к  Констанции  -  доказательство
тому, что в тебе таится неисчерпаемый источник этого чувства.  Разве  не
может быть, что тебе уже сейчас небезразлична Трот,  а  со  временем  ты
полюбишь ее всей душой?
   Кайл открыл рот, чтобы возразить, но осекся.
   - Что такое любовь?
   - Ты умеешь задавать трудные вопросы. - Доминик  выплеснул  последние
капли бренди из стакана в огонь, и они  сгорели  в  голубом  пламени.  -
Страсть - семя романтической любви, которая цветет годами, о чем я и  не
подозревал, когда женился на Мериэл. Но это еще  не  все.  Есть  дружба.
Доверие и откровенные  беседы.  Беспокойство,  когда  я  долго  не  вижу
Мериэл. Нежность, которая охватывает меня при мысли о ней.  -  Он  снова
плеснул в огонь бренди и долго прислушивался к  шипению.  -  Признаться,
чтобы спасти ее, я пожертвовал бы жизнью, не раздумывая ни минуты.
   Кайл перебрал в уме весь список. Страсть? Да,  она  объединяла  их  с
Трот. Дружба и доверительные беседы - тоже. Бог свидетель, в  отсутствие
Трот Кайла охватывало  беспокойство,  она  неизменно  пробуждала  в  нем
нежность. Он пожертвовал бы жизнью ради нее, не задумываясь, но она  уже
доказала, что способна на такой поступок. Она  рисковала  жизнью,  чтобы
навестить его в тюрьме и помочь ему сбежать, даже зная, что  их  попытка
обречена на провал. Но ничто из перечисленного  не  могло  сравниться  с
глубоким чувством, которое Кайл питал к Констанции.
   - Разве любовь не складывается из всех этих элементов?
   - Да, но у  меня  нет  слов,  чтобы  описать  ее,  -  с  расстановкой
подтвердил Доминик. - Скажу только, что Мериэл всегда в моем сердце.  Но
как ни странно, когда родился Филип, я  обнаружил,  что  в  моем  сердце
хватает места и для него, и для Гвин, когда она появилась.  Если  у  нас
будут другие дети, я смогу любить и их.
   - В отличие от меня ты создан для любви.
   - Мы не такие уж разные, Кайл. Думаю, ты  просто  боишься  дать  себе
волю, тебе пришлось чаще защищаться в детстве и юности. Но  ты  способен
не только получать, но и отдавать. - Доминик нахмурился, глядя на огонь.
- Неужели Констанция хотела, чтобы ты всю жизнь скорбел о ней?
   - Конечно, нет! Она была  удивительно  великодушной  женщиной,  перед
самой смертью она велела мне продолжать жить за нас обоих. Но я не смогу
вытеснить ее из сердца, даже зная, что она не стала бы возражать.
   -  Вы  с  Констанцией  долго  прожили   вместе.   Скажи,   когда   вы
познакомились, у тебя возникло чувство, что ты больше никогда не сможешь
полюбить, если потеряешь ее?
   - Не знаю. - Кайл растерялся. - Об этом я никогда не думал. Наверное,
такого чувства я не испытывал.
   Доминик промолчал - слова Кайла говорили сами за себя. Кайл попытался
сравнить свои чувства к Трот с  чувствами  к  Констанции  в  первый  год
знакомства, но не сумел.  Когда  он  думал  о  Констанции,  десять  лет,
прожитых вместе, заслоняла любовь, которая полыхала в его  сердце  перед
тем, как Констанция покинула его.
   И, кроме того, если верить Дому, ему  не  следовало  сравнивать  свои
чувства к двум совершенно разным женщинам.
   - Ты говоришь, еще слишком рано утверждать, что  Трот  я  никогда  не
полюблю так, как Констанцию.  Но  даже  если  ты  прав,  мы  забываем  о
желаниях самой Трот. Это она решила, что пришло время расстаться.
   - Ладно, примем во внимание желания Трот. О чем она мечтает?
   - Чтобы к ней относились, как к равной,  -  без  промедления  ответил
Кайл. - Она опасается, что в Англии ее всегда будут считать чужой. Через
неделю после прибытия в Дорнли она  случайно  услышала  мой  разговор  с
Рексхэмом, который не стеснялся в выражениях, и уже через полчаса уехала
на север. Мне удалось уговорить ее  вернуться,  но  этот  случай  убедил
Трот, что на длительные отношения ей нечего рассчитывать.
   - Стало быть,  измученная  и  униженная,  пусть  не  в  прямом,  а  в
переносном смысле, она решила расстаться с тобой. Но если она  страдает,
как ты, следовало бы предпринять еще  одну,  последнюю  попытку.  Любовь
редко достается нам даром. Как правило, ее приходится завоевывать.
   Кайл с запинкой сказал:
   - Не знаю, хватит ли у меня смелости  попытаться  и  снова  потерпеть
фиаско.
   - Неужели это хуже, чем всю жизнь гадать,  сумел  бы  ты  стать  Трот
настоящим мужем или нет? Она удивительная женщина.
   - Если верить тебе, каждая женщина удивительна.
   - Верно. Каждый человек ни на кого не  похож,  но  среди  людей  есть
особенные. Такую женщину, как Трот, тебе никогда не найти.
   Кайл знал это, но не считал причиной, чтобы удерживать Трот.
   - Ты спрашивал о желаниях Трот. А о чем мечтаешь ты, Дом?
   - Прожить еще лет пятьдесят так, как сейчас, - живо ответил  Доминик.
- С Мериэл, детьми и внуками, зная, что меня, как землевладельца и члена
магистрата, почитают обитатели Уорфилда и Шропшира. Я деревенский сквайр
до мозга костей, Кайл. Твои увлечения разнообразны,  но  политика  может
заменить их. Занявшись политикой, ты сможешь творить добро  в  масштабах
страны.
   Брат прекрасно понимал Кайла, который с  юности  мечтал  занять  свое
место в палате лордов и помогать решать судьбу родины.
   - Помнишь, как я пообещал тебе Брэдшоу-Мэнор,  если  ты  пойдешь  под
венец с моей невестой?
   - Такое я никогда не забуду.  Твой  безумный  план  изменил  всю  мою
жизнь.
   - Я все равно отдам Брэдшоу  тебе.  Я  давно  принял  это  решение  -
поместье по праву твое.
   Доминик поднял брови.
   - В детстве я часто думал, что это ничем не  примечательное  поместье
тебе ни к чему, но ты был так упрям, что я даже не надеялся на  то,  что
ты отдашь его мне. Но если ты принял решение,  почему  же  ты  не  отдал
Брэдшоу-Мэнор мне раньше, зачем заставил годами томиться в Лондоне?
   Кайл сдержанно улыбнулся.
   - Я надеялся, что ты воспользуешься свободой - например,  отправишься
в Китай.
   Доминик рассмеялся.
   - Об этом мечтал ты, а не я. Забавно думать, как  долго  я  завидовал
тому, что ты родился первым. Но повезло мне, верно? В отличие от меня ты
рос под постоянным гнетом ответственности.
   Рексхэм  пристально  следил  за  учебой  и  поведением  наследника  и
собственноручно наказывал Кайла за малейшие провинности.  Кайл  научился
стоически терпеть боль. А еще он гордился тем,  что  ему  порой  удается
спасти Доминика от отцовского гнева. Будучи старшим сыном,  Кайл  считал
своим долгом заступаться за младшего и никогда не пренебрегал им.
   Доминик задумчиво проговорил:
   - Иногда я думаю вот о чем: что было бы, родись я первым?  Неужели  я
стал бы таким, как ты, а ты - таким, как я? И я был бы послушным  сыном,
а ты - бунтарем? Или разница между нами такова, что мы выросли бы такими
же, как сейчас, даже если бы я родился первым?
   - Понятия не имею, Дом. И если начну гадать, сегодня мне не  избежать
головной боли.
   - Причина твоей головной боли - бренди. - Доминик поднялся и  зевнул.
- Пора спать. Увидимся утром.
   - Спасибо, что приехал, - тихо сказал Кайл.
   Доминик коснулся его плеча.
   - Думая о Трот, ты только изведешься. Просто спроси самого себя,  что
будет лучше - жить с ней или без нее.
   После ухода брата Кайл отставил  графин,  потеряв  всякий  интерес  к
спиртному и забвению. Последние слова Доминика не принесли  ему  никакой
пользы. Кайл знал, что предпочел бы жить с Трот, но не был  уверен,  что
она согласилась бы вернуться.
   Каким был первый год его знакомства с  Констанцией?  Он  жил,  как  в
эротическом  угаре,  и  не  только  потому,  что  был  девственником,  а
Констанция - куртизанкой, умеющей угождать мужчинам. В их соитиях всегда
присутствовали мощные эмоции,  выходящие  далеко  за  рамки  физического
влечения, хотя Кайлу понадобилось десять лет, чтобы понять, как он любит
ее.
   Доминик прав: не следует сравнивать  зрелую  любовь  к  Констанции  с
нарождающейся бурей чувств к Трот. Рядом с  Констанцией  его  охватывали
покой и умиротворенность. И хотя его влекло  к  Трот,  как  ни  к  одной
другой женщине, фундаментом их взаимоотношений был не покой, а  насущная
потребность друг в друге, способная уничтожить  их  обоих.  Со  временем
Кайл стал бы презирать себя  за  слабость,  а  Трот  опротивела  бы  его
навязчивость. И это не укладывалось в определение любви.
   Но если он не решится узнать, какими  могут  стать  его  отношения  с
Трот, он никогда не простит себя.
   Мало того, она нужна Кайлу, как ничто другое в  жизни.  Завоевать  ее
будет нелегко, пожалуй, даже невозможно.
   Туман болезни и подавленности, окутывавший Кайла, наконец  развеялся.
А если ему все-таки  удастся  не  отпугнуть  Трот,  а  пробудить  в  ней
ответные чувства? Есть только один способ узнать это.
 
38 
 
Мелроуз 
Граница Англии и Шотландии 
 
   - Я приехала домой, отец! - Трот громко рассмеялась. Ветер трепал  ее
плащ,  как  черное  знамя,  пока  она  осматривала  руины  Драйбергского
аббатства. Исполнив  обещание,  данное  у  могилы  отца,  Трот  испытала
глубокое удовлетворение.
   Об этом аббатстве отец часто рассказывал ей, и сейчас Трот  казалось,
что  отец  идет  рядом.  Непрекращающаяся  война  между  шотландцами   и
англичанами оставила от аббатства руины, между  которыми  паслись  овцы,
мирно пощипывая  траву.  В  такой  обстановке  Трот  почувствовала  себя
героиней готического романа, какие она читала в Уорфилде.
   Где-то среди развалин наверняка притаился злодей, выжидающий  минуту,
чтобы напасть на невинную деву. Но в последнее мгновение появится герой,
вступит в смертельную схватку со злодеем и спасет возлюбленную. Конечно,
Трот вовсе не была невинной девой,  к  тому  же  могла  без  посторонней
помощи  постоять  за  себя,  но   не   отказалась   бы   увидеть   рядом
привлекательного, влюбленного героя.
   Она уважительно помедлила у  могилы  сэра  Вальтера  Скотта,  жившего
поблизости и похороненного здесь год назад. В юности ее отец был  знаком
с писателем. Зимой Трот жадно поглощала удивительные исторические романы
Скотта,  полные  любовных  историй  и  приключений.  Скотт  упокоился  в
живописном уголке, где уже давным-давно нет ни злодеев, ни героев.
   Но так ли это? Взглянув в окно, Трот заметила, что к руинам аббатства
приближается какой-то мужчина в темном плаще. Он напомнил ей Кайла,  как
и многие другие мужчины, которых она встр